Герои: таких уже не будет

«‎Нет, ты не львица и не грифон — и не какой-то еще зверь, которым ты себя представляешь. Любой зверь предпочтет бегство сражению. Мы, люди — единственные монстры, которые будут драться без надежды на победу и без какого-либо смысла...»‎ Впервые услышав эти слова в шестнадцать, Катерина была искренне не согласна. Но с тех пор минуло полтора десятилетия — и она все больше воплощала это высказывание своего ненавистного «‎наставника»‎. Эхо прошлого звучало в ее ушах и, оглядываясь на заваленный порубленными телами туннель, она могла лишь грустно усмехнуться... Все так. Ни смысла, ни надежды — только путь. Где была эта сила в те минуты, когда ее люди погибали, и она еще могла кого-то спасти? Не было ничего — только бессильная тупая ярость, опасная для нее самой, возможно, для окружающих — но не для врагов. Однако в момент, когда она потеряла все, исчезли и цепи, которыми она себя опутала, пытаясь быть достойной королевой. Чудовище вышло наружу — и глупые нигонцы, невольно разбудившие этого демона, пали быстрее, чем успели пожалеть. Туннель, из которого она позорно бежала какие-то полтора часа назад, все еще кишел троглодитами — и человеку, имевшему хоть капельку здравого смысла, все еще не стоило туда соваться. Но она таким человеком больше не была... Она прошлась по ним огнем и мечом, убив всех, кто стоял на пути или просто недостаточно быстро убегал — возможно, около сотни троглодитов и несколько людей, коих она порубила столь же равнодушно, не давая им отличия от их союзников-монстров — все сгинули за пару минут, а кто-то, возможно, все-таки спасся — так или иначе, королева-убийца обнаружила себя в полностью обезлюдевшем коридоре над телом Дафны... Истыканная копьями и нагая — ее явно убивали долго и старательно, а затем раздели в поисках артефактов и просто трофеев, точно так же, как и она сама двумя днями ранее обыскивала убитого нигонского воина. Видеть старую подругу в таком состоянии должно было быть больно, грустно или хотя бы мерзко, но Катерина не почувствовала ничего — насыщенное спокойствие, наступавшее после массового убийства, ничто не могло поколебать... Она наклонилась и возложила руку на грудь очевидно мертвой воительницы, совершая заклинание исцеления в последней надежде на чудо. На мгновение тело окутала синеватая аура, но оно осталось неподвижным — чуда не произошло. Тогда она переместила руку на лицо и закрыла покойнице глаза. - Набушевалась? - оглянувшись, чтобы приказать солдатам поднести носилки, она не обнаружила позади никого, кроме отца Риона. Похоже, подданные боялись приблизиться — и вовсе не вероятность возвращения троглодитов пугала их... Однако старый аббат был на месте и смотрел неодобрительно, но без малейших признаков страха или хотя бы изумления. Будучи духовником двух монархов и сотен героев, он и наслушался и насмотрелся на сцены, подобные этой, утратив возможность удивляться человеческой жестокости задолго до того, как его нынешняя подопечная появилась на свет. Все же он предпринял стоическую попытку увести ее отсюда, ибо троглодиты в самом деле могли вернуться — и тогда второго раунда бессмысленной бойни было бы не избежать. - Пойдем. - Нужно еще Анну найти, - отозвалась Катерина, поднимаясь на ноги. Терпение ее духовника было еще не исчерпано — и она собиралась испытать его еще немного, разыскивая среди незнакомых человеческих тел одно знакомое — однако все здесь, кроме Дафны, были мужчинами и не походили на пропавшую служанку даже отдаленно. Могла ли она вовсе не заходить в туннель, а остаться снаружи? - Ее могли забрать, - Рион был полон решимости остановить непутевую духовную дочь до того, как та выберется на поверхность, чтобы проверить эту гипотезу. Он был, конечно, прав — не хватало еще быть отрезанными второй раз за день — и прочистившимся от ярости разумом Катерина это поняла. Версия святого отца давала надежду, но слабую — конечно, троглодиты «‎забирали» людей, как живых, так и мертвых — чтобы сожрать, поработить или сотворить множество других мерзких вещей. А вот возвращений из плена случалось очень мало — и еще реже они бывали радостными. Ведь из тех людей, что сражались сейчас на стороне Слейера и коих Катерина безжалостно рубила, не считая более представителями одной с собой расы, немногие на самом деле родились в Нигоне — но в какой-то момент они, по доброй воле или без нее, оказались там и были подчинены жутким владыкой до такой степени, что согласны были умирать за него и убивать — в том числе своих бывших соотечественников. Не хотелось даже мысли допускать о том, что однажды Энни может «‎вернуться» таким образом — но если бы это случилось, хватило бы бессовестной королеве, что бросила ее на произвол судьбы, духу, чтобы ее обвинить? Еще одна причина, по которой она старалась расправляться с противниками-людьми быстро и не глядя... Впрочем, еще раз взглянуть все-таки пришлось — когда она пошла по туннелю обратно. Рион следовал за нею молча, но укоризненно — и как она теперь смогла бы отрицать, что является ученицей тирана и кровопийцы, когда дело ее собственных рук столь явно свидетельствовало против нее?! Но если на лицо старого аббата она в эти минуты боялась смотреть, то своему «‎учителю» была бы не против эту сцену показать. Испугается ли он? Поймет ли, что создал чудовище, не уступающее ему? Катерина хотела и одновременно боялась узнать ответ... Хотя уже то, что она думала об этом, было полной дикостью и очередным признаком безумия — в здравом уме ей было стоило всеми силами избегать встречи с тем человеком и бежать, едва его завидев, а не предлагать плоды своих сомнительных «‎достижений» ему на оценку. «Чтоб ты сдох!» - мысленно пожелала она ему, пытаясь прогнать людоедские фантазии, варьировавшиеся от тех, где она добивалась его одобрения, до тех, где она вырывала ему хребет. Конечно, он не был так добр, чтобы прислушаться к ее пожеланиям — и скорее всего должен был прожить намного дольше ее самой... - Катерина! - отец Рион, похоже, различил что-то из ее злобного сопения и строго окликнул — спасибо хоть по башке не дал. - Угомонись. - Еще нет, - глухо отозвалась она. - Противник сейчас сосредоточит силы в этом туннеле, чтобы воспрепятствовать нашему «прорыву» — а мы воспользуемся этим, чтобы продвинуться в другом месте. - Куда ты собралась прорываться? - недовольно проворчал аббат. - Решили же обороняться в городе... - К колонии земляных элементалей. В обороне нам тоже не помешает помощь, - изначально она ничего такого не планировала, но еще раз взглянув на плоды своих злодеяний, решила, что у этой резни должно быть хоть какое-то оправдание. Впрочем, это была не ее сиюминутная дурь, а часть подлинной стратегии, составленной совместно с гномьим королем... Колония элементалей, наравне с пристанью на подземном озере, являлась одним из стратегических пунктов этого подземелья — по крайней мере до тех пор, пока гномы не потеряли бездарно оба. А ведь земляные элементали были для них практически богами — подземный народ во многом полагался на их помощь, особенно же в том, что те укрепляли стены и своды пещер, уберегая зачастую чрезмерно обширные чертоги от обвалов. Ради этого им приносились подношения в виде фруктов, пшеницы и прочих продуктов поверхностного земледелия — и предполагалось, что эта система взаимоотношений отлично работает. По словам Хотфарра, многие гномы надеялись даже, что магия элементалей не позволят троглодитам прорыть подкопы — но нигонцы не только успешно вторглись в пещеры, но и с удивительной легкостью взяли под контроль саму колонию. До сих пор никто не мог понять, как это произошло. Но все же колония элементалей отличалась от просто жилища монстров — это был магический феномен, практически неразрушимый... Самих элементалей можно было уничтожить — но пока колония оставалась на месте, они через какое-то время появились бы снова. Внешне же это была не более чем яма с землей — ее бесполезно было выкапывать, закапывать, заваливать камнями и даже затоплять водой — ибо по сути своей она все равно оставалась ямой и исправно продолжала работать. На поверхности, в тех областях, где присутствие элементалей создавало проблемы, колонии старались окружить бревенчатым или даже металлическим забором в несколько слоев — чтобы блокировать передвижение их обитателей, не вступая в борьбу с самим феноменом. Теперь же Катерине предстояла обратная задача — разломать воздвигнутые нигонцами преграды и возобновить союз с элементалями. Гномы наперебой предлагали свою помощь, но она предпочла отказаться — что-то подсказывало ей, что отношения подземных жителей с их сверхъестественными соседями были не столь гладкими, как ей рассказывали (почему иначе они сами не спасли своих «богов» давным-давно?). Она решила сама во всем разобраться и установить собственные отношения. Святой отец выслушал объяснения и кивнул с видом, означавшим, что готов поверить в ее исправление, но пока сомневается: - На этот раз возьми с собой солдат. - Я и в прошлый раз взяла, - безрадостно фыркнула Катерина. - Не виновата, что они не могут за мной поспеть. - Может быть, это твой огненный щит виноват? Появляется, когда ему вздумается, устраивает пожары, жгет казенную мебель, солдат к тебе не подпускает... каков разбойник! - едкое замечание аббата заставило королеву рассмеяться уже по-настоящему: - Я все поняла, святой отец. Больше так не буду. Рион вновь покачал головой, показывая, что не доверяет этим обещаниям. И он имел все основания так думать — не она ли два дня назад обещала не лезть на рожон, лишь чтобы сорваться, как только дела пошли не по плану? Таким уж она была человеком, что решала все проблемы дракой, и он даже не мог свалить это на ее плохое воспитание — те же качества были присущи в той или иной степени всем Грифонхартам, и если винить кого-то — то их родоначальника, что сам был сорвиголовой, да еще и женился на варварке — с тех пор не было отбоя от проблем из-за гремучего характера этой семейки... Когда Катерина врала, что будет вести себя хорошо, старый аббат воспринимал это, как обещание ребенка больше не таскать с кухни сладости — он наслушался этого еще от ее предков и каждый раз знал, чем все закончится. Единственное, что внушало ему надежду в данном случае — огненный щит был не таким уж простым заклинанием, и у Катерины могло просто не хватить маны на второй заход. Так или иначе, он не собирался ограничивать ее в законном праве распоряжаться своей жизнью и армией — потому уже через двадцать минут отряд пехотинцев покинул город в направлении, противоположном тому, по которому они ходили утром, со священником, устало плетущимся в хвосте... Как и предполагала королева, сначала они не встретили сопротивления — враги явно были заняты, восстанавливая разрушенную оборону на другом фронте. Однако путь был неблизкий, и с каждым сделанным шагом вера в то, что все будет продолжаться так же мирно, таяла. Успокаивало лишь то, что туннель был прямым и без ответвлений — гномы копали его с единственной целью соединить город с колонией элементалей по кратчайшему пути, троглодиты же не захотели или просто не успели прорыть здесь свои подкопы — и это сильно снижало шансы отряда Катерины угодить в засаду. Но на третий час пути им все же встретилась развилка. Она не была новой — об этом месте их предупреждали и оно было отмечено на гномьей карте. Королева немедленно объявила привал, но в итоге тот больше походил на занятие круговой обороны — все сидели в молчании и даже жевали очень осторожно, прислушиваясь к каждому шороху и ожидая нападения с любой из сторон... Впрочем, лучше было бы, если бы враги в самом деле напали сейчас — пока еще оставался безопасный путь для отступления. Но прошло полчаса, все поели и отдохнули если не разумом, то телом — а враги так и не появились. Нужно было идти дальше — к счастью, отсюда до колонии было уже недалеко, «пять минут пешком», если верить гномам. Скрепя сердце, Катерина оставила на развилке пятьдесят человек копейщиков, а с собой взяла только гвардейцев и несколько стрелков. Заградотряду она приказала при появлении противника трубить в трубу — надеясь, что на таком расстоянии звук сможет ее достичь. Это все еще было рискованное предприятие, и в смысле стратегии было бы лучше, если бы она взяла с собой предложенную Хотфарром помощь в виде двух сотен ополченцев. В смысле же тактики гномы показали себя полностью беспомощными — скорее бы им самим пришлось помогать. Катерина же была героиней и риска не страшилась — честно говоря, она верила в свою способность отбиться от любого числа троглодитов, а если бы проиграла — готова была принять смерть. Куда больше она беспокоилась за своих людей — и потому-то взяла с собой так мало, как только могла. Опять же они шли на переговоры, и приводить с собой целую армию было бы, пожалуй, не слишком хорошо для первого впечатления... И вот они оказались в пещере настолько просторной и высокой, что ум отказывался воспринимать ее как часть подземелья — базальтовые своды терялись где-то в «небесах» и оттуда же лился мягкий свет, проникавший, вероятно, через отверстия в потолке. Пол в тех местах, куда он падал, порос мшистыми лужайками вполне земного вида. Волшебное место, одним словом — и в нем совершенно органично смотрелась колония элементалей, вокруг которой бродили они сами — земляные гиганты неправильной формы, похожие на в сто раз замедленные оползни... Лишь после пары минут обалделого созерцания Катерина смогла понять, что ей не нравится в этой картине — не было ни заграждения, которое она могла бы сломать, ни стражи, чтобы ее победить — колония выглядела безмятежной и свободной, как если бы не было никакой войны. И одновременно присутствие противника не вызывало сомнений — силуэты гарпий, едва различимые под потолком, устремились к выходам при появлении эрафианцев, и прежде, чем им успели что-то сделать, скрылись в боковых проходах. С этого момента отсчет времени до появления настоящих нигонских войск начался — они и так уже скорее всего были в пути, но не приходилось сомневаться, что гарпии быстро наведут их на цель. Нужно было что-то предпринимать, и королева, хоть и догадывалась уже, что ничего хорошего из этого не выйдет, сделала шаг по направлению к ближайшему элементалю... Тот отреагировал на ее приближение — остановился и забурлил, вытягиваясь ввысь. В нижней части из массы земли показалось что-то, похожее на конечности, а наверху — приплюснутый булыжник, похожий на голову. Никаких черт лица или хотя бы глаз, в которые можно было бы посмотреть, не появилось — и трудно было сказать, принял ли он такую форму для переговоров или для боя. Однако все это выдавало некие признаки разумности, что обнадеживало. - Меня зовут Катерина, и я королева Эрафии, - представилась Катерина и повторила еще раз для понятности: - Я управляю страной, которая находится над нами. Она не очень хорошо спланировала эту речь, в первую очередь потому что надеялась появиться как освободительница, разогнать всех врагов и уже потом спокойно поговорить — в итоге же ей пришлось спешно объяснять что-то до драки, и она не понимала даже, будет ли прок в словах — ведь на «голове» элементаля не было ни ушей, чтобы слушать, ни рта, чтобы отвечать. - Те же враги, что вторглись к вам, напали и на нас наверху. Я хочу объединиться с вами, чтобы вместе дать им отпор, - она договорила до конца и остановилась, не видя смысла продолжать, пока не будет уверена, что собеседник ее услышал. - Вы понимаете? - Нет, - и она в самом деле получила ответ, хотя и не тот, которого хотела. Ни рот, ни лицо на каменной башке так и не появились — но голос, глухой и похожий на звук скатывающегося валуна, прозвучал откуда-то изнутри элементаля. Итак, он все слышал и мог отвечать — но навряд ли ответ «нет» относился к вопросу, понимает ли он ее — по сути здесь можно было бы и заканчивать переговоры, но Катерина сделала еще одну попытку. Она была раздражена долгой и бессмысленной дорогой, а также заносчивостью этого ходячего булыжника, односложно отвергнувшего ее дружбу, так что не стала молчать: - Разве вы не получали достаточно жертв от гномов? Они ведь надеются на вашу помощь и до сих пор хотят нести вам подарки — а вы даже пальцем о палец не ударите?! - ответа она уже не ждала, потому что как раз в этот момент заметила поодаль, на плоском камне, напоминавшем алтарь, корзину с подношениями слишком свежими, чтобы их могли оставить гномы, отрезанные от колонии на протяжении нескольких недель. К тому же там были сырое мясо и трава — что-то, что мало соответствовало представлениям культурных народов о приношении богам, но что вполне могли принести троглодиты. И она поняла все. - Гномы просили укрепить своды, - вопреки ее ожиданиям, камень ответил — причем оказался неожиданно многословным... и циничным. - Своды мы укрепили. Воевать ваши войны не будем. «Ну а чего ты ждала, договариваясь с языческими богами?» - так вероятно, мог сказать отец Рион, если был бы еще немного суровей. Однако он довольно лояльно относился к ее попыткам заключать союзы со всеми подряд — кроме короля Магнуса, конечно. Но и Урсула, и гномы устраивали его, и Катерина не услышала возражений против переговоров с элементалями — хоть может быть, он просто дал ей возможность попробовать и научиться на своих ошибках, цену которых ей еще только предстояло уплатить до конца — ибо как раз в этот момент один из гвардейцев привлек ее внимание криком: - Мэм! - она обернулась и увидела группу вооруженных людей, появившихся в одном из тех туннелей, куда улетели гарпии... Их враги прибыли. Следует отдать элементалю должное — он решил до конца придерживаться своего лицемерного нейтралитета и не треснул королеву сзади по башке, чтобы помочь своим новым поклонникам. И все же непонятно было, как он и его товарищи поведут себя, если у них под носом развернется сражение. Катерина решила не проверять — ее миссия была уже провалена, и она была зла, но если бы из-за этой глупости они еще и потеряли кого-то, она бы точно себя не простила. - Уходим! - скомандовала она. Нужно было не только спасти тот отряд, что был сейчас с ней, но и успеть добраться до охранников на перекрестке, прежде чем их тоже атакуют. Пока еще все выглядело не очень плохо — с нигонцами не было орды троглодитов, которую они обычно гнали в атаку перед собой, а только полтора десятка людей — и пара гарпий, что вернулись с ними. Было похоже, что они со всех ног примчались спасать свой «храм» и основные силы еще только должны были подоспеть. Будь Катерина здесь одна, она бы воспользовалась ситуацией, чтобы перебить этих предателей человечества — но сейчас думала лишь о том, как вывести своих. Однако ее благие намерения не были угодны судьбе — уже приближаясь к выходу в туннель, она вдруг почувствовала, как что-то схватило ее за левую руку и с силой дернуло назад. Повернувшись уже в полете, она обнаружила, что это плеть — совершенно неприличной длины плетка, другой конец которой находился в руках нигонского воина, использовавшего ее в качества аркана. Это требовало немалой сноровки, и огромная сила врага была также очевидна — хорошо еще, что он не за шею ее схватил... Королева поспешила обрубить плеть мечом, но ее уже успело протащить на пару ярдов, а едва она освободилась, как противник сорвался с места и налетел на нее, словно хищный зверь — таких безумных ударов в прыжке даже она себе не позволяла. На инстинктах она блокировала — что-то внутри подсказало ей, что не стоит пытаться встретить врага острием меча, хотя его неприкрытое пузо буквально напрашивалось на контратаку... Чудовищный наставник Катерины частенько повторял, что монстры чувствуют друг друга и с первого взгляда понимают, кто из них охотник, а кто добыча — вероятно, это ее и спасло. Лишь после того, как ее оружие столкнулось с вражеским, она заметила, что заблокировала — подобие трезубца, укрепленное на массивной металлической перчатке в месте, где подобало быть пальцам. Сама перчатка охватывала всю руку до локтя и была выполнена в форме морды то ли дракона, то ли кракена — в последнем случае металлические «зубы» могли бы изображать его щупальца — или же, если воспринимать ее в целом как руку воина, это была клешня... Вспомнив, что уже слышала о чем-то таком, Катерина быстрым взглядом окинула всего своего противника — и сразу же ей в глаза бросилось огромное количество шрамов и не до конца залеченных ран на его теле. Кое-где просто отсутствовала кожа и на виду было мясо — много что здесь выглядело смертельным само по себе, но совершенно безумной была мысль, что кто-то смог пережить все эти ранения... - Так ты и есть лорд Слейер? - она обратилась к нему по-энротски, сама не до конца понимая, почему выбрала именно его, но чутье вновь ее не подвело — и она услышала ответ на том же языке: - Так меня называют ваши люди. - А как же зовут тебя твои? - Владыка, - отвечал он с невообразимым пафосом, будто ожидал, что она сразу упадет перед ним на колени. За время их словесного и физического противостояния к обоим подоспели гвардейцы — но никто не смог вмешаться, да каждая из сторон и стремилась в первую очередь обеспечить своему вождю честный поединок — потому каждый нашел себе противника и занялся им. А между тем Катерине хватило этих нескольких секунд, чтобы понять, что в грубой силе она уступает... Она была сильней большинства людей — а в ярости творила такие вещи, что не ждут даже от верзилы в семь футов ростом. Враги давали ей немало обидных прозвищ, сравнивая с огром, гориллой и всем, на что им хватало бесстыдства — но она даже гордилась этими оскорблениями. Однако сегодня ей попался враг, которого можно было назвать только одним словом — монстр. Он давил вперед своей железной десницей и продавливал — Катерина уже держала меч двумя руками, но не могла устоять и того и гляди должна была полететь кувырком... Пора было что-то сколдовать — и вопреки предположениям отца Риона, у Катерины все еще хватало маны на огненный щит — правда, только на один раз и после него она осталась бы ни с чем. Потому, не уверенная, что этого будет достаточно, она спешно перебрала в уме другие варианты. Огненный шар был также возможным выбором — но его она отвергла почти сразу: бой шел в замкнутом пространстве, и можно было случайно подпалить не только себя, но и кого-то из гвардейцев. Оставалось неистовство — но она уже обещала батюшке, что будет сдерживаться, к тому же инстинкты продолжали кричать ей, что этого зверя она не переплюнет. Опять же, то был рискованный выбор — оставшись без маны, она бы даже исцелить себя не смогла. Обуздав желание поставить все на яростную дуэль двух варваров, королева выбрала осторожный вариант — и убрала руку от клинка, шепча заклинание удара молнии. Еще одна техника, которую волшебник из лаборатории не стал бы использовать, но которую с удовольствием применяли боевые маги. Фокус состоял в том, что молния почти не показывалась из руки колдующего, а вместо этого удар наносился самой рукой — и потом разряд напрямую переходил в тело противника. У техники было непристойное название и история, которых королева предпочитала не вспоминать, зато почти никакой возможности отразить атаку она не оставляла — даже будь у врага свой Глаза Орла, ему пришлось бы постараться, избегая ее касания... Но вместо этого он просто бросил свою плетку и поймал заряженный кулак противницы в левую ладонь — что была, в отличие от правой, из плоти и крови. И ничего не произошло. Сопротивление магии. Способность настолько варварская, что даже Катерина не владела ею — потому что не нашла никого, кто мог бы ей научить. Все говорили, что с этим нужно родиться, и она явно не была достаточно чистокровной варваркой. А вот он, похоже, был — и в момент между своей провальной атакой и его ответом она поняла, что ощутит на себе поистине варварскую кару... Удерживая ее правую руку своей рукой, а левую клешней, нигонский тиран дернул их в стороны, будто «распиная» противницу, и нанес удар коленом в живот. Этот пинок сделал бы ее калекой или как минимум отбросил бы до ближайшей стены — но в последний момент она сколдовала каменную кожу... Не зря — ибо кирасу нигонец продавил, и королева рисковала быть задушенной собственным доспехом — но в итоге лишь грузно опустилась на землю, словно съехавшая с постамента статуя... Не беспокоясь больше за защиту корпуса, она высвободила меч из металлической клешни и двинулась вперед. Настало время контратаки. Под действием заклинания каждый шаг давался с трудом и руки налились тяжестью — но нужно было наступать, пока у нее было преимущество. Она уже поняла или думала, что поняла, кому противостоит — ее противник был тем самым Слейером, что когда-то наводил ужас на Энрот, или же другим подобным ему варваром. От такого можно было ожидать ловли молний руками или перекусывания мечей, но не высококлассной магии — а значит каменная броня должна была на время поставить его в тупик. Попытайся он разбить ее кулаком — Катерина бы отнеслась к такой угрозе со всей серьезностью, но все-таки она верила, что мечом порубит его быстрее. И она сделала выпад, потом montante и falso dritto, демонстрируя мастерство классической школы фехтования. Этому поединку была тысяча лет — бронированный рыцарь против могучего, но слабо защищенного варвара — и как бы Грифонхарты ни тяготели к буйному духу варваров, они умели быть рыцарями, когда на кону стояло больше, чем жизнь. Однако ее противник просто отступал, хладнокровно наблюдая за ней через прорези в маске, и с каждым шагом Катерина все четче осознавала, что в их поединке рыцаря и монстра монстром является она — нигонец же был если и не рыцарем, то как минимум бывалым охотником, который хорошо знал, что нужно делать, чтобы изловить такую дичь. Она и сама понимала, к чему все идет — враг ждал, пока она выдохнется под тяжестью собственной каменной брони, чтобы потом просто казнить. К сожалению, даже понимая, она не имела маны на смену тактики — а убрав каменную кожу, пала бы от первого же удара. Стоило все-таки воспользоваться неистовством — тогда шансов на победу было бы больше или гибель ее стала бы более быстрой и героической... - Умри, женщина! - она изо всех сил старалась продемонстрировать чудеса техники и поймать-таки противника в ловушку, но в конце концов попалась сама — увернувшись от очередного выпада, Слейер перехватил клинок своей клешней и обезоружил противницу. А затем настало время расправы — сперва он схватил ее за горло, но затем, все-таки поняв, что через камень задушить не сможет, принялся наносить удары остриями чудовищной перчатки, пытаясь расколупать каменную корку на животе. Это было не так зрелищно, как если бы он разбил камень кулаками или снес ей голову каким-нибудь огромным топором — но в конце концов он бы все равно добрался до мягкой плоти, и Катерина была бессильна этому помешать — она могла лишь неуклюже отбиваться потяжелевшими руками, и даже на это сил уже не оставалось... И тут вдруг что-то коснулось ее спины. В норме она не должна была бы почувствовать это через доспех и каменную кожу, но в этот раз ощутила, как что-то буквально вошло в нее — мана. А следом за ней явилось и заклинание — королева увидела перед глазами знакомые всполыхи огненного щита... Враг в ярости зарычал и разжал обожженную руку — и даже это не остановило его от попытки нанести еще пару ударов перчаткой, но в итоге ее лезвия также оплавились, и варвар, лишившись обоих своих орудий, сделал шаг назад. Лишь после этого Катерина позволила себе осторожно оглянуться. Рядом с ней стоял отец Рион — ему, несомненно, и принадлежала мана, которую она почувствовала — а следом и все остальные. Ее гвардия уже далеко не в первый раз совершила героический подвиг, пробиваясь через поле боя к своей взбалмошной государыне — а батюшка элегантно соблюл обеты ордена Миротворцев, но все равно ее спас. У самой же нее не оставалось сил ни чтобы устыдиться своего безобразного поведения, ни чтобы подумать о том, как жалко она будет выглядеть со стороны — избавившись от каменной кожи, которая не позволяла ей сделать больше ни шагу, она обессиленно рухнула священнику на плечо. Этого ей, кстати, тоже не стоило делать — огненный щит был опасен для всех окружающих и не прерывался, даже если владелец терял сознание — немало было поучительных и просто жутких историй о том, как чародеи умирали от ран, потому что их же собственная защита не позволяла лекарям к ним подойти. Но Рион остался стоять, неуязвимый к пламени, что было сотворено за его ману — а возможно, что и вовсе... Он поддержал королеву за плечо и повел ее к выходу из пещеры. Гвардейцы с обеих сторон были все еще готовы продолжать бой — и какой-то смелый человек даже попытался всадить болт в неприкрытую грудь Подземного Владыки, но тот просто поймал снаряд в воздухе, и пыл эрафианцев заметно поостыл. Без достойного героя такого врага было не одолеть... Нигонцы же, видимо, поняли, что стали свидетелями почти прямого божественного вмешательства — ибо столб от огненного щита Катерины вздымался вверх на три с лишним ярда, опаляя потолок, а священник, безвредно шествовавший посереди пламени, выглядел еще более устрашающе — потому они просто проводили уходящих врагов хмурыми взглядами, и на том неудачная для обеих сторон битва завершилась. Но если последователи Слейера понесли человеческие потери, то стороне Катерины достался урон моральный — и большая его часть пришлась на саму королеву. - Похоже, я не с элементалями должна была союза искать, а молить вас о помощи... - такими были первые ее слова после почти часа молчания. Отряд на перекрестке так и не был никем атакован, и, снявшись с места, они организованно возвращались в город. За всю операцию никто не погиб и не пропал, так что можно было считать, что они легко отделались. Но для королевы этого было уже слишком много — потеря Дафны и Энни, потеря Стедвика, а теперь еще и ее воинской гордости был нанесен сокрушительный удар — между прочим, она потерпела поражение впервые со времен того самого первого, из-за которого она и ступила на неправедный, но плодотворный путь кровавого безумия — и вот она снова наткнулась на потолок. Внутри нее что-то сломалось. Еще три дня назад она с уверенностью могла заявить, что не сомневается в своем жизненном выборе — а теперь ей уже начинало казаться, что все жертвы и злодеяния были бессмысленны... - Держи спину прямо, - даже Рион не нашелся, что сказать ей и просто напомнил вести себя достойно перед подданными. И даже это распоряжение было невероятно трудно исполнить — плечи одеревенели, а живот болел в том месте, куда варвар ее пнул — как если бы он смог навредить ей даже через камень. Следующие два часа пути она проделала, борясь с собой и не пыталась ни разговаривать, ни думать слишком много. Сжав обеими руками фамильный меч, который кто-то из гвардейцев сумел подобрать и вернуть ей, она просто шла вперед, шаг за шагом... Добравшись же до покоев, кое-как избавилась от испорченного доспеха, натянула самое простое платье из всех, что можно было найти в королевском гардеробе, и рухнула на кровать. Гномы выделили ей новую мебель взамен сгоревшей и даже не выставили счет — увы, она ничем не смогла им отплатить. А ведь так уверенно заявляла, что сама договорится с элементалями... Теперь, когда ей не нужно было идти, она снова могла поразмыслить о своих провалах — и терзания возобновились. Тот, о ком она чаще всего вспоминала в эти дни, смеялся бы сейчас над ней. Он ведь с самого начала так и сказал: «если откажешься от совести, станешь в десять раз сильнее, а если еще и от гордости — то в сто» — а она решила, что это будет единственный урок, которому она никогда не последует. И вот теперь совесть и гордость стали ее главными врагами... - Ваше Величество, госпожа... - она не заметила, как вошла служанка — еще одна бедовая девушка, переживавшая очень похожую трагедию. Вики устроила истерику, и Катерина хорошо могла ее понять — к сожалению, в отличие от самодурок-королев, для служанки существовал предел того, что она могла себе позволить — и теперь, похоже, она пришла каяться: - Прошу простить меня за мое недостойное поведение и за оставление поста... Вам даже пришлось переодеваться самой — мне очень жаль! Катерина повернула голову, чтобы посмотреть, и обнаружила, что девушка дошла в глубине своего раскаяния до того, чтобы пасть ничком на пол, как если бы извинялась не перед приличным монархом, а каким-нибудь варварским деспотом. Ожидала ли она суровой лекции за свою провинность или думала, что госпожа даст волю еще более низменным порывам? Честно говоря, та была не без вины и порой доходила до рукоприкладства — хотя девушек никогда не била, но с гвардейцами случалось всякое... Но не лупить же служанку за то, что та скорбела по пропавшей сестре! Таким чудовищем она пока еще не стала. - Вики, встань, - потребовала она, сама поднимаясь и садясь на постели. Девушка тоже встала, избегая смотреть королеве в глаза — но та и так увидела покрасневшее лицо и дрожащие губы. Конечно, она все еще продолжала оплакивать Энни — возможно даже, что кто-то силой оторвал ее от истерики и отправил сюда. Катерина догадывалась, кто это мог быть, но ничего бы ему не сделала — разве что постаралась бы поскорей привести себя в порядок, пока он и ее не вытащил за шиворот из кровати... Смягчив голос, насколько это было возможно, она обратилась к служанке: - Подойди сюда. Сядь. Виктория несмело приблизилась, а после следующего приказа совсем уже робко присела на краешек кровати. Но Катерина сгребла ее в охапку и прижала к груди. - Дурочка, это я должна извиняться. Прости, что не уберегла твою сестру... - Вы пытались, Ваше Вел...личество, - не в силах более сдерживать слезы, Вики разревелась. - Яя знаю... Нне надо было делать даже этого... Энни нне хотела бы... - и дальше уже трудно было что-то разобрать. - Это еще не все. Мы не нашли тело — она может быть жива, - глухо произнесла Катерина. - Но если случится так, что в плену она предаст Эрафию и перейдет на сторону врага, я должна буду ее убить... - Нет! - еще прежде, чем стали служанкой и госпожой, они обе были дочерьми рыцарей, и Виктория поняла все с полуслова. Проглотив слезы, она вырвалась из объятий королевы и посмотрела ей в глаза своими зареванными, но одновременно суровыми глазами, показывая, что честь семьи не является для нее пустым звуком: - Если так случится, я сама ее убью, клянусь вам! Вам не нужно беспокоиться еще и об этом — доверьте Анну мне! - Ну что ты говоришь? - Катерина мягко погладила ее по макушке. - Ты не воин, и я не хочу потерять еще и тебя. Такая клятва — для самых отбитых героев, и даже им было бы непросто ее исполнить. - Я стану героем! Я уже все решила... - Ну а кто тогда будет мне служить? - Я буду служить вам и тренироваться! - девушка, похоже, в самом деле уже все для себя решила. Королева не могла припомнить, чтобы за все время их знакомства та хоть бы раз так решительно ей возражала. Хотелось сказать, что это все дурь, и завалить ее работой, чтобы ей некогда было думать о глупостях — но Катерина повидала в своей жизни достаточно героев, чтобы знать, что из таких людей они и получаются. Даже сэр Замбу, один из лучших рыцарей армии, был в прошлом заводчиком голубей, да и сама она выросла из такой же наивной и слабой девочки — может быть, чуть лучше натренированной, но совершенно не представляющей, что ждет на пути к безумной цели, которую она перед собой поставила. И сейчас, пятнадцать лет и сотни кровавых сражений спустя, она все еще не знала, достижима ли эта цель вообще... так какое имела право отказывать кому-то еще в праве на безумство? - И что же ты предлагаешь — чтобы мне дама-рыцарь юбки стирала? - спросила она, смеясь сквозь горечь. - При всем уважении, госпожа, в мире полно рыцарей, которые сами стирают свою одежду — почему я не могу стирать вашу? - А это был камень в мой огород... Ладно, черт с тобой, - встав на ноги, она подобрала меч, который зачем-то взяла с собой в постель, и вытащила его из ножен. - Преклони колени! - Но я еще ничего не заслужила... - осмелилась напомнить Вики, но колени все равно преклонила. - После всего, что ты для меня сделала, это меньшее, что я могу сделать для тебя... Сим я, Катерина Айронфист, Великий командор Ордена Меча, посвящаю тебя, Виктория де Сабат, в дамы-рыцари нашего ордена... Будь храбра. А теперь давай переоденемся, пока отец Рион до нас не добрался. А между тем отец Рион не собирался «добираться» ни до одной из них — напротив, отправив одну проблемную девушку к другой, чтобы они присмотрели друг за другом, он сам отправился к королю Хотфарру. Старый монах хорошо знал Катерину и понимал, что ничего непоправимого не произошло — она была не таким человеком, чтобы утратить волю к борьбе из-за неудачи. Легче было бы затушить печку дровами! Ее возбужденный разум без устали искал способы поквитаться — и найдя, она бы сделала вторую попытку. Слейер так или иначе был бессмертным, так что избавиться от него за один бой вряд ли получилось бы — но чем больше они бы сражались, тем лучше становилась бы Катерина. А несколько уроков скромности должны были пойти ей на пользу... Сама она бы не сдалась — главное, чтобы подданные и союзники не разочаровались в ней раньше. В своих людях Рион был уверен, а вот союзникам решил напомнить, что изрядная доля вины за общие неудачи лежит на них. Возможно, его подопечная поискала бы способ рассказать о произошедшем более дипломатично, но Железный Аббат носил свое прозвище не просто так. «Ваши ложные боги вас предали» — прямо заявил он королю и старейшинам гномов. Те, впрочем, не особо удивились. - Я этого боялся, - коротко отозвался Хотфарр. Пузатый модник с недлинной прямоугольной бородой, он мало походил на воина и того меньше — на умудренного годами старца, однако обладал почти сверхъестественной способностью сохранять спокойствие в любой ситуации (злые языки говорили, что привычка эта была порождена изрядным опытом игры в карты) — но можно было понять, почему гномы хотели видеть его своим королем в эти непростые времена. Он сказал, что боялся, но голос его при этом не выразил ни страха, ни каких-либо иных эмоций. - Элементали всегда благосклонно относились к троглодитам, - подле короля находился советник, и вот это был действительно почтенный гном — седоволосый и длиннобородый, но пожалуй даже слишком старый — ему даже трудно было передвигаться без помощи трости и слуги, который поддерживал его под локоть. Зато он явно не прочь был блеснуть своей мудростью: - Те считают их посланниками своего бога и приносят жертвы, иногда — человеческие. Что мы можем поделать? - Мы не хотим, чтобы об этом стало известно, - вновь заговорил Хотфарр. - Многие все еще надеются на их помощь — было бы слишком жестоко лишать народ веры в эти и без того тяжелые времена... Можем ли мы что-то для вас сделать? Рион лишь осуждающе покачал головой. Он уже все понял — позволяя Катерине самой провести переговоры, исход которых он уже предвидел, гномий король собирался переложить вину за провал на нее — а присутствием страшного Слейера оправдать собственное бездействие. Сам же Хотфарр скорее всего никогда и не верил в помощь элементалей, но почитал их на словах, чтобы угодить подданным. Понял аббат и то, что ему предлагают взятку за молчание... - Нам нужно починить королевскую кирасу, - после некоторого размышления он решил все-таки принять предложение — все равно борьба с гномьими суевериями в его планы не входила. Хотфарр ободрено закивал: - Все сделаем в наилучшем виде. Передайте Ее Величеству наши пожелания скорейшего выздоровления! - от намека на тяжелое состояние Катерины хитрый гном также не удержался. Рион мрачно зыркнул на него и пошел искать союзников понадежней. «Искать», конечно, предстояло в логове императрицы наг — заносчивая и капризная, она была, однако, прямолинейной девушкой — что делало переговоры с нею намного проще. Узнав, что вместо Катерины к ней пришел монах, она выразила явное неудовольствие, но рассказ о схватке со Слейером выслушать не отказалась. Сама Катерина, возможно, предпочла бы вовсе ей не рассказывать — потому что слишком дорожила ее мнением и в каком-то смысле равнялась на нее — но Риону сейчас было важнее повлиять на Урсулу, и потому он изложил почти правдивую историю, немного приуменьшив лишь свой собственный вклад. И императрица рассказ оценила — пока монах говорил, они со служанками несколько раз переглядывались и кивали, как будто сказанное подтверждало их собственные предположения. - Так что, этот Слейер оказался все-таки силен? - когда дошло до того места, где побитая Катерина покинула поле боя, главная нага торжествующе ударила кулаком о ладонь. - Права я была! Последнее высказывание относилось к их спору с Катериной, хотя Урсула и приписала себе чужую славу — в тот раз на потенциальную опасность Слейера больше всех напирала Бурдигала. Но Риону не было до всего этого дела: - Насколько я могу судить, да, - просто ответил он. - Скорее всего, этот тот самый Слейер, что был королем варваров в Энроте. Какая-то магия вернула его к жизни. - Но он не скелет и не зомби? - уточнила Урсула. Настал черед священнику снисходительно усмехнуться: - Вы говорите о примитивной некромантии. Но по земле ходит множество мертвецов, которые не выглядят, как мертвецы. - Особенно те, кто грубят великим королевам и еще не знают, что они покойники, - императрица вернула ему насмешку неприкрытой угрозой, но старец поднял на нее безучастный взгляд — и взгляд этот Урсуле очень не понравился. Когда-то ей объяснили, что так смотрят воины, которые сражались слишком много и пресытились убийствами настолько, что даже угроза собственной жизни перестала что-то для них значить... Сама она этой ерунды понять не могла — за двадцать лет сражений она так и не успела от них устать и до сих пор получала удовольствие от каждого своего убийства. Но убивать старика, которому безразлична его жизнь, было бы совсем не весело — к тому же она знала, что ее подруга этим стариком дорожит. - Ладно, - в итоге, так и ничего ему и не сделав, она горделиво вскинула голову. - Как и было обещано, мы от него избавимся! Пусть Катерина отдыхает — настал наш черед совершить какой-нибудь подвиг. - Могу я услышать, что вы собрались делать? - осведомился Рион. - Ее Величество захочет знать, когда «отдохнет». - А... - Урсула не собиралась сначала ничего ему рассказывать, но ссылка на Катерину заставила ее передумать. - Ну, она пыталась договориться с элементалями, и у нее не вышло — а я и не понимаю, зачем они нужны. Мне больше нравится идея с атакой на пристань. Прорвемся туда, встанем лагерем и будем ждать нападения. А раз этот Слейер — достойный воин, он наверняка быстро заявится. Старец недоуменно вскинул брови, но говорить ничего не стал — ему этот «план» казался сомнительным, и Катерине бы наверняка тоже не понравился — но учить самовластную правительницу стратегии никто из них не собирался. Однако та сама была не против взять на себя роль учительницы: - Вы, люди, знаете толк в военных хитростях, но природу войны не понимаете, - пафосно заявила она. - Чем дольше готовится сражение, тем оно кровопролитней. Если хотите уменьшить число жертв, надо не закапываться в крепости, а открыть ворота — чем раньше враг атакует, тем хуже он будет готов. Чем хуже он будет готов, тем скорей закончится битва — а чем скорей закончится битва, тем меньше в ней погибнет... Но местный король трус — он предпочтет сидеть в осаде десять лет, продлевая страдания подданных, лишь бы избежать поражения и ответственности за него. Конечно, он не согласится впустить троглодитов в город — поэтому я выйду наружу и сражусь с ними сама. Когда Катерина приведет себя в порядок, пусть присоединяется. И сказав так, она повелительным жестом отпустила священника. Служанки уже притащили для королевы парадный пояс, украшения и оружие — и принялись наряжать свою владычицу на битву, словно на праздничный бал, дабы сияние украшений соответствовало блеску ее воинского величия. - Я кое-что не поняла, госпожа, - произнесла Хельга, целуя царственной сестре руку. Несмотря не недовольство королевы и телесные наказания, слишком жестокие по человеческим меркам, та всегда прощала ее в итоге. Бедняжке-Сиггун повезло меньше — после последней провинности она была разжалована и заменена одной из своих сестер, но свою первую служанку Урсула ни на кого бы не променяла. Они вместе родились, вместе томились в рабстве, вместе возвысились — и не собирались разлучаться до тех пор, пока одна из них не умрет. Хельге принадлежала также и привилегия задавать императрице тупые вопросы: - Почему бы нам не атаковать троглодитский храм? Мы уже поняли, что они им дорожат и их владыка точно будет его защищать... - А что мы с этого получим? - Урсула наградила ее подзатыльником — символическим и не особо сильным. - Для них он важен, а для нас? Нет — если только ты сама не собираешься начать поклоняться элементалям... - О нет, я поклоняюсь только вам, госпожа! - льстиво заявила служанка. - Хорошо. Тогда ты, должно быть, ценишь мое время и понимаешь, что я не хочу ползать по лабиринтам и выискивать недобитых троглодитов. Чтобы выиграть войну, придется выиграть битву — но одной будет вполне достаточно. После этого мы поручим грязную работу слугам — и у меня на примете как раз есть одна, которой она будет под стать... Давненько ее уже не видно, верно? - Каракатица? - Хельга наконец начала понимать, к чему клонит ее госпожа. - Вы думаете, что через пристань мы сможем установить связь с нею? Это ведь подземное озеро, оно совсем не обязательно связано с чем-то на поверхности... - Разве ты не знаешь эту страшилку? Если нага неосторожно опустит хвост в воду, приплывет ведьма и цапнет. Глупость, конечно, но наверняка у нее есть какое-то заклинание, чтобы смотреть через воду, как другие маги смотрят через землю. По времени ей уже пора бы быть поблизости — подадим ей сигнал, а уж по воде она приплывет или как-то еще пролезет — это ее проблемы... К тому же в эту историю точно поверят гремлины, - неожиданно цинично закончила императрица. - У нас их тут тьма-тьмущая, и они не делают ничего, только жрут — такими темпами может и голод настать! - Позовем их с собой и заставим построить для нас лагерь! - подхватила служанка. - Вы гениальны, госпожа — именно поэтому императрица вы, а не я! - Я императрица, потому что ты слишком любишь свой хвост и ленишься нормально тренироваться, - фыркнула Урсула. - Надо было не пускать тебя к самцам в молодости — глядишь, и выросло бы что-то путное! - Благодарю, что позволили вашей рабе продолжить род, - голосок Хельги вновь стал слаще меда. - Теперь я могу без сожалений отдать за вас жизнь... - Дурында, - отозвалась владычица, одновременно поглаживая сестру по макушке. - Ну что ж... дай девчонкам сорок минут на подготовку, а сама дуй к гремлинам. Утрем Катерине нос! - Я не ожидала, что она так просто проиграет... - вставила Хельга. - Это наверняка была случайность — ее поймали с малым количеством маны. Но если убьем того, кого она не смогла, ей придется быть поуважительней... Хочу, чтобы она звала меня «госпожа Урсула»! С этими честолюбивыми помыслами наги и начали свой путь. Первое время события развивались точно так, как предполагала Урсула — морские пехотинцы заглотили наживку и охотно присоединились к ее предприятию в надежде на скорое воссоединение со своим адмиралом. Войско из семи дюжин наг и вдесятеро большего числа гремлинов выдвинулось из города тем же вечером — и нигонцы, которым уже в третий раз за сутки пришлось отражать атаку на новом направлении, не смогли противостоять бешеному натиску этой орды — не только засидевшиеся в подвале бабы рвались поскорее покрыть себя славой, но и их маленькие союзники в больших количествах были не менее неудержимы. Простота стратегии идеально дополняла их агрессивную доктрину — не думая о том, чтобы сохранить себе путь к отступлению или защититься от ударов с тыла, императрица игнорировала все перекрестки и перла вперед по выбранному маршруту. В результате около полуночи по верхнему времени (не то чтобы для наг, проведших последние дни в безделье, оно имело какое-то значение) они достигли нужного места. Подземное «озеро» могло с тем же успехом именоваться рекой — то был водный поток, вытекавший из-под одного утеса и через пару сотен ярдов затекавший под другой. Все же в этом месте пещера становилась намного шире, а своды ее вздымались ввысь — не так далеко, как над колонией элементалей, но все же местами достигая в высоту десяти-пятнадцати футов, и почти везде можно было стоять, не сгибаясь — одним словом, у обычно закованной в базальт реки появлялось побережье, на котором и устроили пристань — простенький деревянный причал без единого суденышка или хотя бы шлюпки, годившийся, как сперва казалось, лишь для рыбалки — но осмотревшись получше, наги убедились в обратном. - Там дальше потолок не такой уж низкий. Если лечь на дно лодки и дать течению ее нести, можно проплыть дальше, - доложила императрице Хельга. - Что, кто-то хочет сбегать в город за лодкой и проверить? - усмехнулась та. - А хвост в воду совали? - Нет, конечно... - служанки не просто относились к ритуалу «вызова» Бурдигалы скептически — многие, особенно молодые, всерьез боялись, что она появится и схватит их за хвост. Наиболее страшная версия легенды предполагала, что пленница не будет отпущена, пока ее сестры не преподнесут в дар ведьме молодого самца — и этого уже совсем никто не хотел проверять. Но даже для скептиков вода в подземном озере казалась слишком холодной, чтобы проводить такие эксперименты... - Это зря, - однако Урсула была иного мнения. Она лично сопроводила сестру к воде и заставила окунуть хвост: - Сиди так и жди, пока Бурдигала не появится. Остальным отдыхать и готовиться к битве. После этого все, кроме злосчастной Хельги, завалились спать. Наги, наделенные куда более чутким осязанием, чем люди, гораздо спокойней относились к идее вздремнуть на линии фронта — а тем временем трудолюбивые гремлины принялись прямо вокруг них возводить укрепленный лагерь. Пробудившись, Урсула едва узнала место, где ложилась спать. Огромное пространство — почти вся свободная часть пещеры площадью в целый акр — было окружено земляным валом в пять футов высотой. Для высоких рас это было скромное заграждение, но для воздвигших его гремлинов — неприступная стена, по обратную же ее сторону возник такой же глубины ров. Вдобавок строители перерыли внутреннюю часть лагеря небольшими канальцами, напоминавшими ирригационные. И все это было сделано настолько аккуратно, что шум от работы копателей почти не мешал нагам спать — почивавшая же на мягкой перине императрица вовсе ничего не почувствовала. - Г...госпожа, яяяя з...замерз...зла, - поспешив поделиться этим удивительным открытием с сестрой, Урсула обнаружила ее дрожащей от холода — бедняжка всю ночь просидела в воде, добросовестно исполняя приказ. - М...можно Г...ганвора теперь посидит? - Шестая служанка, - Ганвора праздновала очередное повышение — после низвержения Сиггун она поднялась с седьмой позиции на шестую — и немного скромности ей не помешало бы, так что императрица вняла сестринской мольбе: - Сядь на место Хельги. А вы разведите костер... Будем тебя отогревать! - она обняла продрогшую служанку и ободряюще похлопала по спине — в конечном счете она не имела намерения ее заморозить и теперь испытывала своего рода раскаяние — в той степени, в которой ее тираническая натура это позволяла. - Б...благодарю, госпожа, - Хельга привычно зарылась в августейшие груди и подлизала где надо языком, выражая рабскую благодарность. Конечно, она недаром носила звание первой служанки столько лет и знала чувствительные места госпожи лучше любого из ее любовников. - Ну ты посмотри, какую красоту нам тут отгрохали! - довольно промурлыкала Урсула, настроение которой с каждой секундой лишь улучшалось. - Интересно, каково назначение этих рытвин? - Может, гремлины будут прятаться в них, если враги ворвутся в лагерь? - А зачем тогда в них вода? - Это защита от подкопа, - подсказал один из старших гремлинов, тем самым испортив веселье подчиненным — те все утро потешались, слушая безумные догадки наг. - Ооо! - понимающе закивала Урсула. - Так значит, если они попробуют прорыться к нам, их зальет водой... а почему у гномов в городе такого нет? - Есть, - гремлины развернули перед императрицей чертеж — практически точный план оборонительных сооружений Каменного Града. Навряд ли бы гномье правительство обрадовалось, узнав о существовании этого документа и о том, что его вынесли за пределы города — но такова уж была природа гремлинов. Они не «только жрали», как предположила давеча Урсула, но и шпионили — и было бы куда более удивительно, если бы за почти недельное пребывание в городе они не разведали бы всех местных технических новинок и не присвоили хотя бы идеи тех из них, что были слишком велики, чтобы стащить их самих. Изначальный проект подразумевал создание под городом сети затопленных туннелей, использовавшихся одновременно в качестве канализации и защиты от подкопов — к сожалению, эта система уберегала лишь от прокапывания снизу. Но гремлины уже внесли улучшения, снабдив свой лагерь забором, отстоящим от стен пещеры. Теперь для неожиданного нападения врагам оставалось разве что пройти через потолок и прыгать с него бракадцам на головы — но в будущем строители планировали избавиться и от этого недостатка, натянув сверху металлическую сеть... - Итак, у нас есть крепость, - Урсула, может быть, не все из этого поняла, но в целом осталась удовлетворена. Она не планировала особо укрепляться — но ее радовал сам факт того, что кто-то построил все это для нее. - Не хватает только врагов... чего-то они меня разочаровывают. Однако нигонцы не планировали «разочаровывать» нагу-императрицу — не успела она откушать поджаренного на костре хлеба с вареньем и перейти к мясным закускам, как враги показались. Орда троглодитов числом совершенно немыслимая — не зря все-таки она решила взять с собой гремлинов и позволила им возвести укрепления! — атаковала тремя потоками, по одному на каждый из выходивших в пещеру туннелей. Каждый фут, каждый галлон их пропускной способности был использован — даже если бы по ним пустили воду, она и то не смогла бы создать такого напора, как эти бесчисленные воины. Если же какой-то отважный художник сумел бы запечатлеть этот миг на картине, по ней можно было бы вести урок о подземных народах и племенах — ибо здесь были они все... Обвешанные пластинами брони гвардейцы и голые дикари, зеленые слизняки из Верхних Пещер Нигона и мускулистые адские троглодиты, покрытые узором разноцветных пятен и татуировок, гиганты и хлюпики, шипастые и чешуйчатые — и то были только троглодиты, а за ними шли и медузы, и гарпии, и люди — от вполне культурного вида копейщиков в кирасах и шлемах до полуголых девок в бусах из костей и совсем уже безумных наездников на мантикорах. Недоставало разве что драконов — но даже без них драки явно хватило бы всем. И первыми атакующих встретили гремлины со своим излюбленным оружием — метательными шарами. Со внутренней стороны земляного вала имелись приступки, и стоя на них, низкорослые воины забрасывали врагов снарядами с таким остервенением и в таком количестве, что за считанные минуты между стеной лагеря и стеной пещеры появилась третья стена из тел... Но для нигонцев то был привычный расклад — и не только они продолжали переть вперед по телам убитых товарищей, но и использовали этот жуткий элемент рельефа в качестве редута, разместив за ним злобоглазов. Шла благоприятствующая им неделя, но слейериты до сих пор почти не применяли их в боях, накапливая — и теперь вывалили разом всех. Когда же через мясную стену начали перелетать целые звенья гарпий, бой окончательно сместился на территорию бракадцев — и уже их ряды начали стремительно редеть... - Все вперед! - выкрикнула Урсула, обращаясь к тем из служанок, что все еще сомневались, стоит ли им оставаться подле королевы или устремится в самое пекло, пока девки с двузначными номерами, которым нечего было терять, уже вовсю гонялись за гарпиями или сигали в ров, чтобы поскорее столкнуться с наступающим врагом. - Джиннов пока не выпускаем! Как бы она ни ненавидела любую мысль об этом, битва выглядела слишком равной, и ей могло потребоваться секретное оружие, чтобы переломить ход боя или спасти хотя бы остатки клана, если ситуация станет совсем безвыходной — потому она и отдала такой приказ. Но прежде, чем позорное бегство стало бы реальностью, она сама была бы уже мертва — а еще раньше она планировала отыскать вражеского лорда и убить его. Для владычицы Целесты не только победа и славная смерть имели значение — она не могла позволить жить никому, кто мог бы присвоить славу победы над ней и насадить ее голову на пику... Только забрав врага с собой, она смогла бы занять место подле своих славных прабабушек на небесах — потому, покончив с приказами, она пошла в рукопашную, оставляя Хельгу с дханушем позади. Хоть лук и считался одним из священных королевских орудий, не существовало ни единой королевы, что сидела бы в тылу и отстреливалась, когда была возможность сойтись с врагом лицом к лицу. Урсула же даже по меркам королев была дикой и предпочитала биться парой анкусов — орудий, что позволяли ей колоть, бить и рвать врагов на части. Пара талваров и гибкий клинок уруми дополняли их, не подпуская никого слишком близко к божественному императорскому телу. Вихрем смерти промчалась она по полю боя, и пока ее воинов теснили у самого лагеря, она умчала аж на другую сторону горы трупов и, продравшись сквозь заросли бехолдеров, наконец обнаружила то, что искала — группу человеческих воинов, которые выглядели так, будто руководили осадой. Между ними не было особой разницы — все крепко сложенные и в нагрудниках, вроде и весьма достойно сделанных, но все-таки явно происходивших из примитивных нигонских кузен и не очень хорошего металла — даже уважающий себя эрафианский рыцарь не стал бы таких носить, не говоря уже о наге. О полном покрытии тела там не приходилось и мечтать — в некоторых местах доспехи заменялись кольчугой, а где-то и просто ремнями — но зато на всех нигонцах были закрытые шлемы. И несколько женщин, что каким-то образом затесались среди подземных «гвардейцев», были такими же — крепко сложенными, в железных масках и с оружием в рост. Их даже куртизанками язык не поворачивался обозвать, хоть обычно Урсула обязательно отпустила бы такую шуточку. - Эй, кто из вас Слейер? - у нее самой был сейчас весьма брутальный вид. Успев уже посражаться со злобоглазами, она получила пару свежих рубцов на руках, а один пришелся прямо по лицу. Большая же часть украшений и драгоценностей была скрыта под слоем крови — в основном чужой... Но все это ни капли не смущало императрицу — напротив, она была рада, что смогла перед схваткой с пресловутым военачальником украсить себя надлежащим образом. То же, что случилось далее, заставило ее пренебрежительно фыркнуть: все восемь или девять нигонцев разом сделали шаг вперед. - Забавно. Хотите сказать, если убью вас всех, то найду? А я и не против! До этого она еще пыталась оставаться собранной, готовясь к бою с нигонским героем, но его попытка спрятаться после того, как она уже проделала немалый путь, прорубившись практически через всю его армию, выбесила ее, и жажда крови взяла вверх... Для наги нетрудно было драться ни с восемью, ни с девятью противниками одновременно — считалось, что даже распоследняя служанка способна завалить по человеку каждой рукой, Урсула же и в бою с таким количеством наг считала бы себя фавориткой. Если бы она задалась целью просто умертвить этих нигонцев, то справилась бы куда быстрее — однако она пыталась найти Слейера, и потому рвалась все время к тому, что стоял позади других. Вставшую у нее на пути бабу с багром нага просто перебросила через себя со словами: «Точно не ты!» — затем, впрочем, все же снизошла до того, что поймать хвостом и свернуть шею... В итоге в ее поиске таки наметился прогресс — воин с трезубцем и арканом, очень рослый, набросился на нее и попытался заколоть. - Так это ты? - противник, взбешенный, видимо, гибелью соратницы, наносил один удар за другим, но у Урсулы было серьезное преимущество в количестве рук — она без труда блокировала его выпады, а в конце концов просто зажала трезубец между анкусом и саблей. Тогда он попытался накинуть ей на шею аркан — тот застрял на зубцах короны, но нага восприняла это, как богохульное покушение на символ ее королевской власти — и в ярости перерубила веревку клинком. - Что это такое?! Человеческих самок будешь этой ерундой стращать — а против меня возьми нормальное оружие! Осознал ли он бесперспективность своей тактики или в самом деле решил проявить уважение — но в итоге взял в левую руку тесак, и долгожданный поединок наконец начался. Несмотря на очевидное неравенство между ними, нигонец непрерывно атаковал — и будь Урсула человеческой женщиной с двумя руками, она могла бы и уступить этому бешеному натиску, а также впечатляющему росту и силе хозяина подземелий. Можно сказать, что ей противостоял один из лучших экземпляров человеческого самца, что ей доводилось встречать — и она без преувеличения наслаждалась смертельной схваткой с противником, которого хватило больше, чем на пару ударов... Но пробиться через шестислойную защиту наги-королевы, имея всего лишь два орудия, было почти невозможно — и совсем никак нельзя было сделать этого, не открывшись самому. В какой-то момент он допустил неточность, подставившись даже не под удар одной из рук, а хвоста — но и этого было более чем достаточно, чтобы умереть. Урсула схватила его за ногу и подбросила, ударив о каменный пол, как будто глушила пойманную рыбу, затем еще и еще — и в конце добила, вонзив разом два анкуса под ребра. Нигонцы замерли в ужасе, созерцая эту бесчеловечную казнь, но затем вдруг начали оборачиваться куда-то налево. Возмущенная, нага тоже посмотрела туда, желая узнать, какое зрелище могло показаться заслуживающим большего внимания, чем ее триумф... И поняла, что ошиблась — тот, кого она убила, Слейером не был. К ним приближался, возвращаясь со стороны лагеря и волоча за собой тело убитой наги, еще один нигонец. - Точно, я и забыла, что должна быть одна рука... - пробормотала она, увидав протез, с лезвий которого капала свежая кровь — но то был лишь самый очевидный признак и даже без этого Урсула бы его узнала. Невысокий, а в прочем подобный всем остальным — такой же шлем с решетчатым забралом, кожаные ремни и непритязательная одежда из шкур. У него даже нагрудника никакого не было! В свите настоящего Слейера он казался бы смешной пародией на оригинал — но одновременно он и был оригиналом. В этом столь очевидном несовершенстве, вероятно, и состояла причина, по которой сподвижники так старались на него походить — и едва увидев его, Урсула поняла, что до этого сражалась с подделками... - Кто там у тебя? - постаравшись выровнять дыхание, спросила она. В ответ Подземный Владыка одним движением клешни отделил голову убитой девушки от тела и поднял ее левой рукой, демонстрируя императрице. Это была Сиггун. Глупая девчонка, должно быть, слишком стремилась вернуть утраченное положение и замахнулась на непосильный подвиг. На свою беду она умудрилась отыскать самого опасного противника на этом поле даже раньше царственной матери — возможно, ей просто (не)повезло, но Урсула вынуждена была признать и свою тактическую ошибку — она искала Слейера в тылу, а он оказался в самом деле достойным воином и все время был на передовой! - Что ж, я тоже не теряла времени даром, - сохраняя подобающую невозмутимость, она подняла тело убитого лже-Владыки целиком и показала его Слейеру: - Твой подчиненный был неплох и достойно сражался... - Нет, - всего лишь одно слово донеслось из-под забрала нигонского вождя, но этого вполне хватило, чтобы Урсула поняла — сейчас ее будут убивать. Едва успев отбросить в сторону труп, она была атакована самым непочтительным образом — варвар прыгнул на нее и пнул ногой. Закрывшись всеми шестью руками, она почувствовала, как хрустнули лучевые кости в обеих средних... В ответ она взмахнула уруми в нижней руке — кому-либо, кто не имел опыта в бою с нагой, очень трудно было защититься от таких выпадов, так еще и гибкое оружие давало невероятный угол атаки. Но Слейер предпочел просто не приземляться перед ней — вместо этого он, сложившись в безупречном акробатическом трюке, перемахнул через противницу, еще и попытавшись лягнуть ее по затылку. От этой атаки она уклонилась и удар пришелся по шипам короны — та слетела с головы, но зацепилась за прическу. Нигонец же, едва коснувшись земли, присел и ткнул трехпалой лапой в хвост, стремясь пригвоздить его к земле, но нага, извернувшись, схватила его сама и дернула на себя железную руку. В ответ он хлестнул плетью, в один удар рассекая чешую и оставляя на августейшем хвосте узор кровоточащих рытвин... Предыдущему своему противнику она за такую дерзость вырвала бы оружие вместе с рукой, но этот был куда проворней — стоило ей на миг ослабить хватку, как он выскользнул из захвата, оставив ей лишь воздух... - Прекрасно! - непобедимая императрица, взмыленная и измазанная кровью с головы до кончика хвоста, поправила корону на растрепанных волосах и скривилась в хищном оскале. Такого возбуждения она не ощущала с тех пор, как двадцать два года назад сошлась с королевой Рунгердой в схватке за трон: - Наша битва будет легендарной!!!