В зале Сердца

В подземном зале Сердца Азерот как всегда было людно. А также конно и оружно. Представители самых разнообразных разумных рас отправлялись отсюда на задания, покупали магические реагенты, получали заслуженные награды, искали соратников, шумели, спорили и, в итоге, создавали изрядную суету. Даже непонятно, как этот небольшой круглый зал с высоким сводчатым потолком и прозрачным полом, под которым вращались детали неведомых механизмов, вмещал всех желающих сюда заглянуть? Кто-то пришёл в Зал, ведомый необходимостью, кто-то просто из любопытства. Телепорт, доставляющий посетителей с поверхности земли и отправляющий их обратно, работал бесперебойно. И для каждого здесь находилось дело. За вознаграждение, из желания добыть себе славы, а своей фракции чести, просто для того, чтобы потешить свое любопытство и утолить страсть к приключениям и путешествиям. Впрочем, без вознаграждений, как правило, не уходил никто. Посланник Азерот, дворф Магни Бронзоброд, его верная помощница архивариус титанов Матриарх, представитель рода Чёрных драконов Гневион — все они умели по достоинству оценить риск героев, жаждущих новых подвигов и приключений. Но то, что для большинства разумных было пусть и рискованным, но развлечением, для этих троих было сбором жизненно важных сведений. От которых зависело, выживет ли обитаемый мир Азерот вообще или распадется на части в страшных мучениях. А вместе с ним погибнут и все разумные расы. Эльфы, люди, орки, тролли, дворфы, дренеи и множество других, прочих, имеющих столь же неоспоримое право на существование. Поводы для опасений у Магни Бронзоборода и его соратников были самые весомые. Да, расы Азерот совсем недавно одержали решительную победу над вторгшимися в их мир демонами Пылающего Легиона. Но падший титан Саргерас, один из творцов этого мира, основавший и возглавивший Пылающий Легион, успел нанести свой последний, роковой удар в самое сердце Азерот. Его меч вошёл по самую рукоять в тело планеты, в бесплодной и неприветливой пустыне Силитус, и с тех пор Азерот страдает и стонет от боли. Многие прославленные герои пожертвовали силой своего легендарного оружия, чтобы немного стабилизировать Рану, но этого оказалось недостаточно. Магни создал орден Защитников Азерот и призвал под свои знамёна лучших шаманов и друидов, однако и они не смогли добиться хоть сколько-нибудь значительных улучшений в состоянии планеты. Однако эти прискорбные обстоятельства ничуть не помешали Орде, под предводительством леди Сильваны Ветрокрылой, начать военную кампанию за монопольное обладание ценным стратегическим ресурсом — минералом, который получил название «азерит». Он был энергоёмким, взрывчатым и обладал ещё целым рядом неизученных свойств. Но его исследования, несомненно, являлись весьма перспективными. После того как мир Азерот получил Рану, этот минерал стал выходить на поверхность в самых неожиданных местах планеты. Месторождения, самородки, друзы и просто кристаллы пробивающиеся на поверхность почвы. В самом начале военная кампания имела какой-то смысл — первый азерит появился на землях, подконтрольных Орде. И вождь Сильвана Ветрокрылая попыталась засекретить его разработки и предотвратить вывоз азерита с материка Калимдор. Это стоило ей многой и многой крови. Как своей, так и вражеской. Однако, два года спустя азерит пробился к поверхности на всех известных землях Азерота и воевать за него стало бессмысленно. В противостоянии Орды и Альянса наступил паритет, и было бы самое время подумать о перемирии. Но тут нагрянула новая беда. В недрах Азерота пробудились Древние Боги. Эти жуткие и отвратительные сущности, творения Запредельной Тьмы, некогда правили Азеротом, но были повержены Титанами, творцами всего сущего, и надёжно заключены ими под поверхностью планеты и в глубинах океанов. Долгое время Древние Боги вели себя достаточно тихо и напоминали о себе редко. Но теперь, когда целостность планеты была нарушена, они получили шанс на освобождение и восстановление своего былого величия. Один из Древних Богов, Н’Зот Заразитель, простёр свои щупальца из морских глубин, пытаясь проникнуть в рассудок представителей разумных рас, навязчивым шёпотом сводя их с ума и призывая к себе на службу. Н’Зот вызывал причудливые и мрачные видения, показывающие, каким станет мир, когда Древние Боги вновь захватят его. В них рушились светлые шпили Штормгарда и тонули в душной тьме неприступные стены Оргриммара. Н’Зот призывал покориться неизбежному, обещал своим последователям власть и силу. Он вызвал из небытия Ниалоту, Пробуждающийся город, находящийся везде — и нигде, в ином пласте реальности, поражающий всех, кто его видел, своей грандиозностью и величием. Но смелые и непокорные герои пытались сопротивляться влиянию Н’Зота, и даже небезуспешно. Полем боя оказался их собственный разум, главным оружием — запас здравомыслия. А зал Сердца Азерот стал их своеобразным военным штабом. Эльфийка Яраэль Сен’Лейн, маг на службе Орды и капитан морской пехоты, стояла у главного алтаря в Зале Сердца и задумчиво разглядывала свой недавний трофей, вынесенный из рейда в Ниалоту. Разведке Орды удалось обнаружить открывшийся вход в город, в виде причудливой арки в многотонном монолите, парящем над Вечноцветущим Долом в Пандарии, чем отважные ордынцы не замедлили воспользоваться. И организовали вылазку. Пробуждающийся город действительно впечатлял. Огромные площади, широчайшие дороги и лестницы, высоченные монолиты зданий в багровых, фиолетовых и чёрных тонах. Зловещая красная подсветка в оконных и арочных проёмах. Величественные башни, четырехгранные пирамиды, парящие в воздухе заострённые обелиски — и полное отсутствие растительности. Ни одно из известных на Азероте растений не смогло бы там выжить из-за жары и сухости воздуха, прозрачными струями дрожащего над каменными плитами. Впрочем, не климат был главной причиной безжизненности города. Растут же в пустыне кактусы, молочаи, всякие верблюжьи колючки, и неплохо себя чувствуют. Но в Пробуждающемся городе сама атмосфера была странной. Чуждой и неправильной. Она исподволь давила, словно мягкой рукой на темечко, и медленно, но верно сдвигала реальность, сводила с ума. Навряд ли растения могли себя там чувствовать комфортно. Это был город, непригодный для жизни разумных рас. Ничего, похожего на жилые кварталы или хотя бы казармы, Яраэль там не обнаружила. Скорее, Ниалота была похожа на храмовый комплекс или конгломерат ритуальных сооружений, весьма неплохо охраняющихся и защищённых магией. Оставалось только с содроганием догадываться, для каких именно ритуалов она предназначалась. Среди многочисленных защитников города, капюшоны и шлемы которых наглухо скрывали лица, Яраэль различала и людей, и тауренов, и гномов, и представителей каких-то ещё неизвестных ей разумных рас. Но все они были безумны, включая даже новобранцев, охраняющих городские входы и выходы. Однако в сумеречном величии Пробуждающегося города было какое-то своё, особое очарование. Мрачное и подавляющее, чуждое сознанию современных разумных рас. Яраэль была совершенно уверена, что забыть багровые сполохи в рассветном небе Ниалоты, её бескрайние площади, многоступенчатые лестницы, мрачные переходы и прямые, как стрела, улицы, она не сможет уже никогда. В изящных ладонях эльфийки лежал тёмный магический клинок с шипастой рукоятью, увенчанной гроздью багровых, вращающихся глаз. Когда она поднимала трофей с трупа поверженного врага, он шепнул ей своё имя. Ш’глайос — Божественная Злоба, на древнем языке шат’яр. Несомненно, это было сильное оружие, но Матриарх предупредила магичку, что магический меч поражён Порчей, остатком силы Древних Богов, и пользоваться им следует соблюдая величайшую осторожность. Ш’глайос обещал сделать свою владелицу сильнее, но её же и пытался убить — исподволь, незаметно. То цепляя невидимыми щупальцами за ноги во время боя, то прожигая взглядом оранжевого, призрачного глаза, внезапно появлявшегося над головой магички и видимого только ей. А недавно Яраэль и вовсе увидела призрачную тварь с её же собственным лицом, которая добежала до неё и взорвалась, нанеся довольно ощутимые раны. Которые, безусловно, не могли её убить, а вот добить — вполне! Матриарх предлагала свою помощь в очистке меча от Порчи, но Яраэль лишь отрицательно тряхнула медно-рыжими кудрями, выбивающимися из-под боевой тиары. Очищенный Ш’глайос станет обычным оружием, а Порча — это новый вид силы. Такой же, как Ревущая Пустота, Скверна или Бездна, только пока неизученный. А какой же эльф добровольно откажется от Силы, пусть даже и потенциально опасной? Ведь её можно изучить и взять под контроль. Тем более, если самой Яраэль наставники прочили будущее мага-теоретика и сильного артефактора. Бесконечная война распорядилась иначе, но ведь её способности остались при ней. — Анар ала белоре! — раздался откуда-то из-за её спины странно знакомый голос. — Вечное Солнце направляет нас, — она ответила на приветствие не задумываясь, скорее по привычке, но тут же потрясённо ахнула, обернувшись. — Талиан? Тал, где же ты пропадал, злодей? Тут такое творится, а ты прохлаждаешься неизвестно где! В следующее мгновение её щёку охладил гладкий металл паладинских доспехов, сильные руки в латных перчатках обняли за плечи, а в душе что-то прочно и неуловимо встало на своё место. Предательски защипало в носу. Талиан Ветрокрылый, её лучший боец вернулся. Что ей теперь какие-то Древние Боги, раны и иллюзии! Она расплакалась, не стесняясь ни присутствующих, ни самого паладина, чего с ней не случалось с самого начала кампании. Знакомые ордынцы тактично отворачивались, пряча удивлённые взгляды. Злой её знали, яростной уважали, ехидной и насмешливой помнили постоянно, но вот чтобы такой… Лучше не смотреть, а то чего доброго над пустынным Волдуном дождь начнётся! — Правду говоришь, командир! — в ровном голосе Талиана звучала привычная ирония. — Зачистку остатков сил Пылающего Легиона на Аргусе иначе чем увеселительной прогулкой и не назовёшь! Впрочем, скукотища там, между нами говоря — даже выпить не с кем. Написал рапорт, чтобы к вам на Зандалар откомандировали. Дренеи-Озарённые там и сами уже справятся, да пребудут с ними силы Света и да не оставят их силы разума, — эльф усмехнулся углом рта, знакомым движением головы откинув со лба золотисто-рыжую прядь. Талиан и не изменился ничуть. «Наглый, как танк, рожа кирпича просит!» — так он обычно комментировал собственное отражение в зеркале. Впрочем, почему «как»? Талиан и был одним из лучших танков, с которыми Яраэль доводилось работать. Он хладнокровно принимал на щит удары сильнейших противников, за его спиной можно было развернуться в полную силу, ничего не опасаясь и не сдерживая разящего потока магических вспышек или ледяных кристаллов. Приказы он выполнял моментально и беспрекословно, зачастую ориентируясь в боевой обстановке лучше неё самой. Танк. Редкая для паладина специализация, между прочим. Его соратники по ордену все больше исцелять стремятся или вовсе «доспехами бряцать и всех разить мечом». А с нынешними новомодными танками из числа последователей Иллидана, с охотниками на демонов, Яраэль теряла остатки и так не безграничного терпения. Они не держали удара. Совсем. Теперь ей частенько приходилось бегать от сорвавшихся с их клинков противников по всему полю боя, попутно подмораживая их и добивая, а незадачливый иллидари нёсся следом с отчаянными воплями, тщетно пытаясь снова отвлечь врага на себя. — Вот, представляешь, Тал, я же ещё и виновата остаюсь, что противника на себя перетягиваю. Все ждут от мага запредельного урона, но держать удар на себе при этом даже не пытаются, — возмущалась Яраэль чуть позже, когда они уже сидели в просторной таверне Дазар-Алора, запивая жареный окорок изрядным количеством местного светлого пива. Всю середину таверны занимала внушительных размеров решетка, заключённая в раму из красноватых каменных блоков, под которой алым жаром пульсировали угли. Именно там и готовили разнообразные блюда из мяса и рыбы. Но жары и духоты в таверне совсем не чувствовалось, благодаря трапециевидным арочным проёмам в мощных стенах. Зандалары так и строили — навряд ли утончённо, но с размахом и своеобразной эстетикой, на века. Геометрические узоры на каменной кладке, преобладающий цвет обожжённого кирпича и еще немного охристо-жёлтого и травянисто-зелёного. Ступенчатые террасы, засаженные буйной тропической растительностью, прохладные струи фонтанов. Империя новых союзников переживала не самые простые времена, но неизменно впечатляла. Повар Каро Тесак принёс эльфам свою фирменную дыню, которую наконец-то нарезал безукоризненно правильными ломтями, водрузил блюдо на стол и с достоинством удалился обратно на кухню. На столе уже гордо красовались запечённый сом, хлеб со специями, пироги с ягодами — тролли-зандалары любили вкусно покушать и союзников угощали соответственно. — Я с этими недотанками-иллидари скоро с ума сойду! — пожаловалась магичка, выкидывая обглоданную косточку в специально поставленное блюдо. — Раньше, чем Н’Зот Заразитель запустит щупальца в твоё сознание? — беззлобно поддразнил её паладин. Эльфийка лишь пренебрежительно махнула тонкой кистью. — Я вот что тебе скажу, Тал — у Н’Зота против нас изначально нет шансов. По определению. Он пытается воздействовать на разум, а где ты у нынешних ордынцев разум видел? Впрочем, и у новобранцев Альянса дела обстоят не лучше. Под их шлемами мозги даже и не ночевали. От басовитого хохота паладина испуганно заплескали крыльями ездовые терродактили на ближайшей лётке: — Что, неужели всё ещё хуже, чем у меня? — Намного, Тал! У тебя аж целых полторы извилины, а эти даже кузнечное дело никогда не изучали! — шутка была старая, но настроение подняла обоим. — Давай тогда выпьем за нашу неизбежную победу! — Талиан потянулся за бутылью тёмного карамельного портера «Бросай якорь». Тролль-официант уверял, что гостя после такой выпивки придётся вдвоём отдирать с барного стула. От соседнего стола донёсся возмущённый возглас могучего таурена в воинских доспехах: — Да я этого Н’Зота интеллектом побежу… здравомыслием победю… мозгами забью, короче! Талиан заинтересованно поднялся, подошёл к таурену и снисходительно потрепал его по латному наплечнику. — Да не разоряйся ты так, святая тушёнка, мы в тебя верим! — Тал, святой тушняк — это таурен-паладин, твой собрат по ордену, а это просто консерва! — наставительно заметила Яраэль, подняв кверху указательный палец. — Да ладно тебе, Яра, я уже третью кампанию к этим новомодным корованам привыкнуть не могу. Фанатики света Наару, ёпта! — Слышь, ушастый, ты драки хочешь? — угрожающе набычился воин, поднимаясь из-за стола. — Ага! А до тебя только сейчас дошло? Давай вставай, консерва рогатая! — паладин стянул латные перчатки, спрятал их в поясную сумку и неторопливо размял костяшки пальцев. — Морду тебе бить буду! — Да ну тебя к демонам, больной какой-то, — растерянно буркнул таурен, подхватил свои клинки и со всей возможной скоростью рванул к выходу. — Ну вот, дожили! — разочарованно протянул Талиан, возвращаясь к своему столу. — Когда это ордынский воин отказывался кому-нибудь морду набить? Абстрактора помнишь? — Как вы с ним друг другу чавки кулаками месили? — заинтересованно переспросила магичка. — А то ж! С переменным успехом. Вот были времена-то, — Талиан задумчиво подвигал рукой многократно вправленную в прошлом нижнюю челюсть. — А сейчас что? Измельчала Орда, измельчала. Даже морду набить, и то некому. И в табло получить не от кого! — затосковал паладин. — Э, постой, куда измельчала-то? Мы же здесь! — от души возмутилась Яраэль. — Вот только это мне и позволяет с некоторым оптимизмом смотреть в будущее! — Да не расстраивайся ты так, завтра в Видения Н’Зота пойдем, знаешь сколько там желающих дать в морду и в неё же получить? — Не, это не то. Там будет все просто и понятно — вот свои, а вот враг. Принять его на щит, впечатать в стену, дать латным сапогом по яйцам и добить клинком. Нет в этом душевности. А тут — в такой таверне, после такой шикарной выпивки да с такой закуской… — Да ладно тебе, Тал, может в следующий раз кого из знакомых встретим. Они точно не откажутся. Полетели в пустыни Волдуна и в болота Назмира, мне тебе кое-что показать нужно! Яраэль плотно взяла новоприбывшего Талиана, как говорится, «в оборот». Эльфы пролетели по большинству форпостов Орды на Зандаларе, вместе выполнили кучу небольших, но срочных поручений, которые постоянно возникали то тут, то там. И даже отразили одну из многочисленных попыток Альянса высадить свой десант в Волдуне. Эльфийка была хорошим командиром и справедливо считала, что безеделье — худший враг солдата. Н’Зот-Н’Зотом, а война по расписанию! Талиан всё понял правильно. Утром, в условленное время, он ждал её на пороге зала Сердца совершенно трезвый, тщательно выбритый и аккуратно причёсанный. Меч сиял стекающими по его лезвию силовыми сполохами, в доспехи можно было смотреться как в зеркало. Яраэль же считала, что маг всегда должен выглядеть ослепительно, поэтому Талиан невольно зажмурился, стоило ей выйти из телепорта. Красновато-медные волосы аккуратно уложены в высокий узел, на них надёжно закреплена двузубая тиара, между зубцами которой временами пробегают искорки электрических разрядов. Роскошно расшитое одеяние в лилово-сиреневых тонах показалось ему странно знакомым. «Мантия урагана» из их совместной второй кампании? Точно! Что-то командира явно на ностальгию потянуло! Магические технологии позволяли любому доспеху придать вид по желанию владельца, не меняя при этом свойств снаряжения, при условии, что у заказчика имеется образец. А трофейные одеяния из Ниалоты Яраэль определённо не могли понравиться — глухая полумаска почти закрывает лицо, а мрачный балахон съедает все очертания фигуры. Талиан уже видел такие на магах в городе и одобрительно хмыкнул — его командир со временем не растеряла ни капли пафосности дома Сен’Лейн. Наверняка заказала магическую перековку трофейных тряпок. Магичка одарила его сияющей улыбкой. — Доброе утро, Тал! — Здравия желаю, командир! Не позволишь ли осмотреть клинок, который ты вчера так внимательно изучала? Лицо магички помрачнело: — Ты хочешь взглянуть на мой позор? Держи, конечно, это не секрет. У него даже имя есть. Ш’глайос. Что-то вроде «Божественной злобы» на языке шат’яр. Но я уже подумываю согласиться на предложение Матриарха и очистить его от порчи. — Ну, выглядит он, конечно, странновато, — пожал плечами Талиан, тщательно разглядывая Ш’глайос. — Умеренная Порча присутствует, но я не вижу в нём никаких причин для твоего позора. А вот для усиления тебя, как боевого мага — очень даже… — Что проку в силе, которую я не могу контролировать? — огорчённо перебила его эльфийка. — И которую я даже понять не могу! Она ни на что не похожа, даже Скверна по сравнению с Порчей выглядит послушной, гладкой и маслянистой… — А Бездна — так и вовсе синей и пушистой? — паладин шуткой попытался разрядить напрягшуюся атмосферу. — Что уж говорить о Ревущей Пустоте, с которой ты так лихо разобралась во времена оны? Некоторые маги тогда, помнится, сумели утолить свою жажду раньше, чем был очищен Солнечный колодец! Я про это помню. Думаю, что и эльфы син-дорай не забыли твоих открытий. Яра, ну неужели ты себя уже записала в слабые, глупые и бесталанные? Магичка шмыгнула вздёрнутым носиком по давней, ещё ученической, привычке. — Я не могу понять природы Порчи. Она не похожа ни на одну из известных магам энергий. При работе с Ревущей Пустотой мой наставник учил меня: «Утоли свою жажду, но не выпей лишнего!». Но здесь нечего пить… Не я владею Порченым оружием — оно управляет мной. Недавно, в простейшем подземелье, я умерла четыре раза и именно Ш’глайос добивал меня в самые критические моменты боя. Щупальцами, разящим Глазом, взрывающейся Призрачной тварью. Таурен-друид воскрешать меня замаялся, а уж каких гадостей я наслушалась от танка-иллидари… И ведь мне даже возразить ему было нечего! — эльфийка явно начинала злиться, а злость — это уже намного лучше, чем отчаяние. — При обращении с Порчей тоже есть свои правила, только иные, — примиряюще улыбнулся паладин. — И главное из них: «Используй её, но не умри в процессе»! — Пока что я именно умираю при попытке её использовать! — недовольно фыркнула магичка. — Да, Порча делает меня сильнее, но она же меня и убивает. — Убивает, да, — согласно кивнул паладин, — но можешь мне поверить, не оттого, что ненавидит тебя лично. Порча — это некий остаток силы Древних богов. Сила эта, не добрая и не злая, она просто чужда разумным расам, населяющим мир Азерота. Она вполне соответствовала другому времени и другим условиям. А потом пришли Титаны… — Что, прости…? — А разве ты сама ещё не поняла? Это привет ещё из тех, домифических времён. И ты вполне можешь ее использовать прямо сейчас — только без фанатизма. — Но ведь чтобы использовать Порчу, я должна научиться её контролировать? — Яраэль снова чувствовала себя ученицей, причем безнадёжно тупящей. — Вот в этом и есть твоя главная ошибка. Ты не можешь её контролировать — Порча слишком чужда современной реальности. И никто не может, — окончательно огорошил её Талиан. — Потому что Порча имеет не магическую природу? — наконец-то осенило магичку. Паладин покивал, медленно расплываясь в довольной, широчайшей улыбке. — Эту простую истину пока поняли очень немногие. Кто-то чистит все Порченые вещи Светом титанов, а кто-то навешивает на себя всё Порченое оружие, какое только сумеет раздобыть. И неизбежно умирает. Неправы все. Порча нужна. Но не всякая, а тщательно выверенная по действию и количеству. И её должно быть столько, сколько ты можешь нейтрализовать своей устойчивостью. — То есть, ключ к решению — это повышение моей собственной устойчивости к действию Порчи? — Именно! — похвалил её Талиан. — Посмотри, в твоем медальоне Сердца Азерот есть вкладка для камня, повышающего устойчивость к Порче? Магичка подошла к главному алтарю и раскрыла медальон, который каждый из защитников Азерот с недавнего времени носил на шее, в знак того, что «Судьбу этого мира разделят все его дети». — Есть! Как же я раньше на это внимания не обратила? И даже такой камень имеется. — Вот, вставляй. Ещё можно научиться готовить еду, повышающую твою устойчивость к Порче на некоторое время. Наконец, твой новый плащ, Покров Решимости, защищает твой разум всё лучше, после каждого твоего погружения в Видения Н’Зота. Туда тебе придётся ходить регулярно. Понимаю — мерзко. Но если мы хотим победить, других вариантов у нас нет. И никогда не навешивай на себя Порчи больше, чем сможешь выдержать. Я бы на твоём месте переобулся в очищенные Матриархом сапоги, а вот этот клинок оставил. — Спасибо, Тал! Вот только… почему это ты рассказываешь мне, то есть паладин — магу, а не наоборот? Талиан молча улыбнулся и развернулся к ней боком. В таком положении стало видно, как по сияющей поверхности его доспехов пробегают летучие, синеватые сполохи избыточной Порчи. — Если ты помнишь, я до войны с Плетью учился в Академии следопытов Луносвета. Как, впрочем, и большинство Ветрокрылых. Я должен был стать воином, но судьба распорядилась иначе. После осквернения Солнечного колодца мы не смогли больше обучать воинов, но леди Лиадрин отыскала путь служения Свету, и я стал паладином. — Студенты-маги моей Академии почти не общались с будущими силовиками вроде тебя, — пожала плечами магичка. — Тем более, что прирождённые интриганы Сен’Лейн исторически недолюбливают слишком прямолинейных Ветрокрылых. Я не могу этого помнить. Мы познакомились после присяги Орде когда ты уже был паладином. — Верно… Так вот, в Академии нас учили распутывать не только следы. Действительно — одним из главных талантов Талиана было умение досконально разбираться в любых возникающих вопросах, докапываясь до самой их сути. На этот раз он успел сделать все необходимые выводы гораздо раньше магички. — Я бы даже назвал этот вид силы не Порчей, а Искажением реальности — это будет вернее отражать её суть. Но если Матриарх настаивает, то кто я такой, чтобы ей перечить? — Тал… а может быть ты уже знаешь… Что такое Ниалота? — выпалила эльфийка, и кончики её ушей смущённо порозовели. Она не поняла сути Пробуждающегося города, даже побывав в нём, а ведь он там даже на пороге не стоял. — Из того, что я успел понять, можно сделать вывод, что Ниалота — это не город. И даже не какое-то определённое место в пространстве и времени. Это частичка воспоминаний самого Н’Зота о том, каким был мир до появления Титанов. Конечно, с тех пор прошла не одна тысяча лет, и даже не десять тысяч. Что-то за время своего заключения в глубинах Океана он позабыл, что-то из того, что ему не нравилось, заменил, что-то из желаемого вспомнил, как действительное… — А что-то придумал заново? Значит, Ниалота будет постоянно меняться? Талиан утвердительно закивал. — Но ведь я помню её зной и сушь, я ходила по её плитам и сражалась на её лестницах. Трогала её стены руками. Монолиты её зданий казались мне неизменными, воздвигнутыми на века. — Конечно же, Ниалота будет меняться — она зыбка и текуча по определению, как и любой продукт воображения. Но поскольку Н’Зот Заразитель хоть и древний, но всё-таки Бог, его воспоминания ты восприняла как реальность, да ещё и невольно исказила их собственным восприятием, будучи представителем современной разумной расы. — Как уже было в недрах Ульдуара во время нашего боя с Йогг-Сароном? — припомнила Яраэль старую лабораторию Титанов, которую археологи отыскали во время Северной кампании. Там реальность тоже расползалась, как ветхая ткань под пальцами, и мозг вскипал под костями черепа, как вода в чайнике. — Именно. Йогг-Сарон, И’Шарадж, Ил’гинот, да и наш любезнейший Н’Зот — сущности одного порядка. Шипы, жгутики и щупальца. И россыпи мигающих багровых глаз, естественно. Ну, и безумие — куда ж без него? — Погань какая! — магичка брезгливо передёрнула плечами и сплюнула бы, но вовремя удержалась. В зале Сердца стоило соблюдать приличия, хотя бы из уважения к его древности. — Это для тебя — погань! — довольно расхохотался паладин. — А для изначального Мира они были вполне адекватными его обитателями, полностью приспособленными к заданным условиям. — А потом пришли Титаны.? — ехидно прищурилась магичка. — Которых, заметь, на эту вечеринку никто не приглашал! — фыркнул Талиан. Душевное равновесие его командира восстанавливалось на глазах, и это не могло не радовать. — Подожди, но если мир Ниалоты никогда не предназначался для подобных нам, тогда мой клинок… не артефакт? По крайней мере, я никогда его не чувствовала как артефакт. — Верно. Потому что твой Ш’глайос — вообще не предмет, в обычном смысле этого слова. Это химера: то, чего никогда не было, но могло бы быть. — Тогда… откуда он взялся, если никогда не был ни откован, ни создан каким-то иным способом? — Он возник на стыках двух реальностей, преломившись через твоё воображение. Отчего-то ты посчитала, что твоё оружие должно выглядеть именно так — и он стал таким. — Но меч выглядит просто отвратительно, а я люблю красивое оружие! — капризно наморщила носик магичка. — Ничего удивительного. Пробуждающийся город уже начал убивать тебя, подгоняя под свои представления о том, какой ты должна быть. И, разумеется, начал он с твоего рассудка. Могу тебя поздравить — вовремя же ты его покинула! Иначе так бы и осталась в Ниалоте… служить Н’Зоту и убивать недавних союзников. Вместе со всеми этими, которые не успели оттуда уйти. — Как миледи Сильвана? Ведь ей тоже пришлось повернуть оружие против своих Следопытов, когда Король-Лич убил её тело, а дух призвал к себе на службу в виде призрака отчаяния — банши? — Ну, Артас, конечно, послабее Н’Зота будет, — задумчиво протянул паладин. — Но Сильвана теперь, в отличие от нас с тобой, может отслеживать любые попытки воздействия на её разум. И даже успешно им сопротивляться. Кто бы был рад этому опыту, но уж точно не она сама… — Тал, к важному для нас обоих разговору о Сильване Ветрокрылой мы обязательно вернёмся, но, мне кажется, на нас обратила внимание сама Хроми! — магичка потянула его за край раструба латной перчатки, указывая глазами на другую сторону зала. — Ну пойдем посмотрим, чего опять от нас с тобой хотят. Задорная маленькая гномка издалека весело махала им крошечной ручкой, дружелюбно при этом улыбаясь. Во второй руке она держала длинный белый посох с навершием в виде голубого ромба, а её белоснежные одеяния были элегантно перетянуты чёрным бархатным поясом с золотой вышивкой. Светлые, почти белые, волосы Хроми были заплетены в аккуратные косы, туго свёрнутые по спирали и закрепленные шпильками над ушами. Непокорная чёлка иногда падала на её зелёные глаза, и гномка нетерпеливо её сдувала, смешно выпячивая нижнюю губу. — Талиан! Яраэль! Ой, как я рада вас видеть! — радостно затараторила гномка, стоило им подойти немного поближе. — Только мне кажется, что вы как-то рановато пришли! — Хранительнице Времени лучше знать, — Талиан поклонился ей со всем возможным почтением. Потому что самой Хроми казалось забавным, в своей гуманоидной ипостаси, выглядеть именно так. А вообще-то драконица Хронорму являлась одной из сильнейших бронзовых драконов — Хранителей Времени. — Я рада, что драконы тоже решили прийти на помощь Защитникам Азерот, — учтиво добавила Яраэль, обводя взглядом круглый зал. Действительно — слева от них о чём-то тихо переговаривались мать Красных драконов Алекстраза, принявшая облик фигуристой эльфийки в рогатом головном уборе, и Калесгос, глава рода Синих драконов. Даже в облике человека он выглядел весьма привлекательно. Чуть поодаль о чем-то размышляла зелёная драконица Меритра, дочь Изеры Пробудившейся, а на другой стороне зала чёрный дракон Гневион, сын Нельтариона Разрушителя наставлял очередной отряд смельчаков перед их погружением в Видения Н’Зота. — Мы сделаем всё, что в наших силах! — заверила её гномка. — Но даже драконы зачастую не могут обойтись без помощи смертных. Мы выстоим и спасём Азерот только вместе. — Чем мы можем быть полезны госпоже Хронорму? — если нужно, Яраэль могла служить образчиком учтивости. — Ой, да брось ты все эти церемонии, Яраэль! — гномка нетерпеливо махнула свободной ручкой. — Я не могу быть спокойна за будущее, когда в недавнем прошлом возник один необъяснимый момент. А последствия этой самой невыясненности могут оказать самое разрушительное действие на наше с вами настоящее. Оно и так непростое, можете мне поверить. И мы не можем ему позволить усложниться ещё более. — И в чём же заключается эта самая загвоздка? — заинтересовался Талиан. — Отрёкшиеся не должны были возникнуть как полноценная раса! — категорично изрекла Хроми. — А они есть. И более того, представители разумной нежити являются полноправными союзниками Орды… — Более того, в настоящий момент во главе Орды стоит леди Сильвана Ветрокрылая, предводительница этой самой разумной нежити, — с долей иронии подхватила Яраэль. — Ещё более того — большинству нежити она возвращала разум лично: помогала вспомнить собственные имена и выйти из повиновения злой воле убившего и поднявшего их Короля-Лича. — Во-о-от! — торжествующе протянула Хроми. — Но Сильвана после своей героической гибели стала бесплотной банши, полностью покорной воле Артаса. Она беспрекословно выполняла его приказы и убивала людей и эльфов для пополнения его армии нежити. Какой стимул у неё был, чтобы вспомнить своё имя и вернуть собственное тело? Без выполнения этих условий бунт банши против своего господина был невозможен. А значит, и Отрёкшихся, получивших свое название за отречение от служения Артасу, не должно было появиться. Но они есть! — Сильвану вела ненависть, — на обычно невозмутимом лице Талиана чуть двинулись и закаменели скулы. — Как ни странно, именно ненависть помешала Артасу окончательно овладеть её волей. Ненависть и ярость. — Ненависть позволила Сильване оставаться собой даже после смерти. Мне кажется, она никогда и не забывала своего имени, — добавила Яраэль. — О чем я вам и толкую! — Хроми возмущённо подпрыгнула на месте. — А эта самая ненависть как появилась? На ровном месте возникла? Не могло такого быть! Сильвана перед своей гибелью была подавлена виной и отчаянием: погиб весь отряд её Следопытов, и она фактически не справилась с порученной ей обороной Луносвета. Город пал под штурмом полчищ безмозглой нежити, ведомой Артасом. А сам Король-Лич упрекал Сильвану, что именно она виновата в бесчисленных смертях мирных эльфов. Да и военные, под её командованием, погибли красиво, но якобы совершенно бессмысленно. — Похоже на правду, — подтвердил Талиан. — Сильвана всегда стремилась спасать и защищать. Можно сказать, в этом и состоял смысл её жизни. — И она оказалась в одно мгновение лишена и смысла, и самой жизни! — торжествующе закончила Хроми. — Она могла чувствовать страх, боль, досаду, безысходность. Так, я вас спрашиваю ещё раз — откуда в имеющихся обстоятельствах могла взяться эта самая спасительная ненависть? Какой у неё был стимул? — Я не знаю, — эльфийка растерянно пожала плечами. — И я не знаю, — поспешила успокоить её Хроми. — Выясним это вместе? Талиан молча кивнул. Яраэль смотрела на бронзовую драконицу выжидательно и заметно напряглась. Повисла неловкая пауза. — Ты колеблешься, Яраэль? — первой нарушила молчание Хроми. — Для меня имеет значение всё, что касается судьбы Тёмной леди, — на этот раз эльфийка не медлила с ответом. — Для меня это важно, особенно сейчас, когда весь Альянс проклинает вождя Сильвану за вторжение в Тельдрассил, да и в самой Орде по отношению к ней уже нет единства. Этот старый придурок Саурфанг сам не понимает, сколь разрушительный раскол он затеял! — тонкие ноздри девы затрепетали от нескрываемого возмущения. — Драконы всегда были и остаются вне политики, — серьёзно заверила её Хроми. — Бронзовые — в том числе. Для меня важна лишь стабильность временных линий, ведущих из прошлого в будущее. Доверять Сильване или же нет — вопрос вашего личного выбора. Но если вы восхищаетесь её отвагой и стойкостью, то знайте, что я уважаю её точно так же, как и вы. — Хорошо. В таком случае, я согласна, — в ответе эльфийки явно прозвучал вздох облегчения. — Вы пойдёте с нами, госпожа Хронорму? — Вот только меня вам, для полного счастья, и не хватало! Там и так сейчас не пойми что творится, а уж если Хранитель Времени появится там собственной персоной, наступит полный хаос! — Вы совершенно правы, но как тогда вы сможете наблюдать за событиями? — Талиан, как всегда, был внимателен к мельчайшим деталям. — Я взгляну на мир вашими глазами, — пояснила Хроми, успокаиваясь. — Вот вам ретрансляторы, гномская техномагическая новинка. Закрепляются на ухе, по весу совершенно не чувствуются и не слетают. Если что-то будет нужно — говорите, я вас услышу. — Вот бы моему дядьке эти штучки показать! — у Яраэль аж глаза загорелись. — Я открою для вас портал в леса Вечной Песни, — заторопилась Хроми. — И вот ещё, держите, — в ладони эльфов упало по небольшому продолговатому предмету. — Портальные руны? — пригляделась к ним Яраэль. — Именно. Ориентированные на возвращение в Зал Сердца. В текущую точку пространства и времени. Ну как, вы готовы? Эльфы кивнули почти синхронно. Они были настолько сработанной парочкой, что в самые ответственные моменты им не требовалось слов. — Я взгляну на мир вашими глазами. Хронорму свела ладони, сосредотачиваясь, и через несколько секунд перед ними в пространстве повис зыбкий, серебристый овал портала. Яраэль задержала дыхание, вступая в него, а когда вдохнула снова, в её лёгкие полился знакомый с детства аромат лесов Вечной Песни. Запах щедрой и яркой солнечной осени, когда красно-золотистые листья клёнов ещё не начали опадать на землю, а невесомо порхающие над ними дракондоры сами напоминают осенние листья. Но к бодрящему аромату осени примешивалось что-то ещё. Тревожное и отвратительное. Эльфийка потянула носиком и невольно поморщилась. Запах дыма, горя и безнадёжности. И к нему примешивался явственный, сладковатый запашок тлена разлагающихся тел. — Идём, — вышедший из портала где-то за её спиной Талиан протянул ей руку. — Кажется, мне знакомо это место. Чуть позже эльфы назовут его Мёртвым шрамом. — А я не могу его помнить — примерно в это время я стояла на стенах города рядом с моей матерью, леди Эстель, готовясь к обороне. И мой отец Анарион строил отряд своих мечников внизу, у городских ворот… — эльфийка почувствовала, как в горле встаёт непрошенный ком. — Понимаю, Яра, — этот момент её слабости Талиан принял без осуждения. — Но соберись. Той Квельталлин давно уже нет. Есть Яраэль, которая выжила и отомстила за всех. Помни себя. Она молча кивнула. Долго искать нужное место им не пришлось, достаточно было просто идти навстречу мирным жителям, бегущим под защиту стен Луносвета. А потом они ясно расслышали очень знакомый, но не глуховатый, а звонкий и решительный голос, раздающий команды. — Поторопитесь! Укройте детей за стенами города, скоро стражники закроют ворота. Следопыты — встаём в глухую оборону и сдерживаем нежить. Любой ценой! А вы кто такие? Вы не из моего отряда! — высокая эльфийка в зелёном плаще с капюшоном, сквозь прорези в котором забавно выглядывали кончики острых ушей, требовательно ткнула в их сторону пальцем. Кожа её щёк напоминала своим цветом спелый персик, пряди выбившихся из-под капюшона волос отливали пшеничным золотом, а синие глаза горели решимостью. «А всё-таки какой красивой Сильвана была при жизни!» — совсем не к месту пронеслась в голове Яраэль шальная мысль. Талиан, тот и вовсе на секунду замер на месте, словно утратив дар речи. Ещё бы — собственного кумира вживую увидел! — Впрочем, неважно! Можете не отвечать, у меня каждый боец на счету. Вот ты, маг, — её маленький, упрямый подбородок обратился в сторону Яраэль, — умеешь управлять боевым глефомётом? Магичка кивнула, и чётко, по-военному отсалютовала ей. Такое приветствие Сильвана видела впервые — правый кулачок эльфийки резким движением дважды стукнул по левой стороне груди, напротив сердца. Интересно, из какого она ордена? Но выяснять это было решительно некогда. — Встанешь за рычаги вон той свободной машины. И, ради вечного Солнца, не пытайся применять свою магию в бою. Сомнут. Ну, а ты, воин, пойдешь в первую линию! Эх, мне бы таких защитников, как ты, ещё десятка два… — с сожалением прикусила губу Сильвана. Латник оказался столь же молчалив, а его точно такой же салют — так же короток и энергичен. Сильвана с удовлетворением оглядела выстроенную линию обороны и заняла своё место в центре ряда лучников, сразу за тяжёлой пехотой. Она успела это сделать — честь и хвала разведке, вовремя доставившей донесение от павших Янтарных врат в Транквиллионе, на границе с землями людей. Лицо латника показалось ей смутно знакомым, так и не удивительно — типичный Ветрокрылый, наверняка её младший родственник из какой-нибудь боковой ветви их дома. Магичка же, несомненно, из дома этих змей Сен’Лейн. Слишком уж осанка надменна, и взгляд свысока. Что ж, тем приятнее было указать ей место их хвалёной магии в настоящем бою. Жаль, что бойцов только двое! Эх, даже имён не спросила, надо будет сделать это позже. Если они выживут, конечно. Если все мы выживем. Но времени на подобные размышления у Сильваны уже не оставалось совсем — из ближайшего леса появился первый отряд нежити. Эльф в золотистых с чернением доспехах и с чёрным щитом, украшенным изображением алого феникса, сам встал в середине первой линии тяжёлой пехоты. Золотое с чернью и алое на чёрном — чьи же это цвета? Сильвана внезапно рассердилась сама на себя. До боя остались считанные секунды, а ей такой вздор в голову лезет! Вот он поднял руку с двумя вытянутыми пальцами, знаком приказав соратникам отступить на два шага назад, чуть сместившись за его спину. Он что — решил принять первый удар на себя? Но, видимо, ему не впервой это делать, судя по тому, как неторопливо и уверенно он движется. Эльф вытянул перед собой меч, как бы указывая клинком в нужное место — и земля под его ногами засветилась. Бой с нежитью на освящённой земле? Умно! Но так умеют сражаться только паладины! А откуда взяться паладину среди эльфов, если в ордене Утера Светоносного состоят только люди и дворфы? И доспехи они носят светлые, с символом Серебряной Длани на щитах… К тому же, люди и дворфы Утера в бою взывают к Свету, этот же странный паладин — похоже, что Свету просто приказал. И тот явился. Молниеносный бросок щита, сразу по нескольким полуразложившимся мордам нежити, блок щитом, широкий размах меча — понеслось! Талиан чувствовал привычное радостное возбуждение начавшегося боя. С боевыми кличами его поддержали эльфы-латники слева и справа. И тут же за его спиной раздались частые, сухие щелчки глефомёта, посылающего смертоносные вращающиеся ножи в гущу вражеского отряда. Магичка управляла довольно сложной и неповоротливой машиной как заправский артиллерист. Сильвана озадаченно потёрла переносицу кожаной перчаткой, накладывая очередную стрелу на тетиву — вторую линию гигантских арахнидов, не самой сильной, но быстрой и многочисленной нежити, просто смело. Похоже, эльфийка всё-таки вплела магию в работу боевой машины, зачаровав боеприпасы. И сражалась она так, как будто уже сталкивалась с нежитью и знала, как её убивать. Вот летящая трёхлопастная глефа, стремительно вращаясь, влетела в строй арахнидов и чуть завернула вслед за пауком, попытавшимся уклониться с её траектории. Финальная корректировка заряда? Это настоящее искусство, не говоря уже о предварительном довороте глефомёта для взятия правильного упреждения. Шипастые лапы быстрых и ядовитых арахнидов ломались под ударами лопастей летящих глеф, как сухой камыш. Первая атака нежити на Следопытов захлебнулась, можно было вдохнуть и выдохнуть, но расслабляться ещё рано. Но всё-таки — с каких это пор Сен’Лейн учат своих магов управляться с глефомётами, причём настолько хорошо? Может быть, они ещё и боеприпас чаруют на каждый вид нежити отдельно? Эти могут. И каких же размеров кладбище за спиной у каждого из этих двоих? — Огонь! — над полем боя разнёсся звонкий голос Сильваны, и лучники тучей стрел накрыли огромных, неповоротливых поганищ, следующих в арьегарде вражеского отряда, метя им в незрячие глаза. Этот вид нежити, похоже, был сшит из отдельных частей мёртвых тел грубыми, но прочными стежками. Результат получился отвратительным на вид — но весьма сильным физически. «Ещё повоюем!» — командир Следопытов задорно сдула со лба прилипшую от пота прядь и улыбнулась. Однако нежить все прибывала и прибывала, волна за волной, и казалось, её поток был бесконечен. Эльфы сражались отважно, не отступая ни шагу назад, но их ряды начали неумолимо редеть, когда с очередной волной на поле боя вышли боевые заклинатели-личи. Молнии их заклинаний разили издалека, а сами они оставались недосягаемыми для эльфийских стрел. «Мы не выстоим!» — с отчаянной ясностью осознала Сильвана, — «Но хотя бы дадим время нашим соратникам выстроить оборону под стенами Луносвета». На лице эльфийки проступило упрямое и ожесточённое выражение, она снова и снова натягивала тетиву наградного лука Дат’Ремара, посылая свои стрелы точно в цель. Однако, боевая доблесть отчаянной горстки эльфов была бессильна перед многократно превосходящими их силами противника. Следопытов оставалось всё меньше и меньше, когда, наконец, в бою наступило недолгое затишье. Даже ветер перестал шуметь в ветвях деревьев и смолкли птицы. Из-за леса слаженно выступил сомкнутый строй неживых латников. Казалось, они заполняли собой весь горизонт. Впереди них медленно и важно двигался зловещий всадник в чёрном плаще. Его конь был закован в броню от оскаленной морды до кончика хвоста. Тяжёлые, подбитые мехом, чернёные доспехи глухо бряцали при каждом шаге коня. Прорези для глаз в высоком, рифлёном шлеме, увенчанном остроконечной чёрной короной, курились седым туманом. А правая рука в латной перчатке небрежно лежала на эфесе огромного, льдисто сияющего клинка с вытравленными на его лезвии морозно-синими рунами. «Ледяная Скорбь!» — мысленно ужаснулась Сильвана, — «Значит, Артас Менетил, бывший паладин и наследник Лордерона, действительно завладел легендарным клинком! И теперь он… Король-Лич!» Всадник, между тем, неторопливо приблизился к уцелевшим Следопытам и из-под забрала его шлема раздался глухой, шипящий голос, презрительно выплёвывающий слова, отнимающие последнюю надежду у защитников Луносвета. — Ваше сопротивление… бесполезно. Отойди с дороги, глупая девчонка, дай пройти Королю-Личу. Мне не нужен ваш жалкий город, мне нужен проход к Солнечному Колодцу. Сохрани жизнь своим бойцам, ты их и так уже немало положила в этом бессмысленном сражении. Не упорствуй, отступи — пока я предлагаю. — Ты не пройдёшь! — отчаянно прозвенел ему в ответ голос Сильваны. В следующее мгновение Талиан в мельчайших подробностях увидел, как она откинула за спину легендарный лук и сорвалась с места, на бегу выхватывая из-за пояса парные следопытские клинки. Артас упреждающе начал заносить свой меч, но остановить Сильвану уже не смог. — Анар ала белоре!!! Разогнавшись, она прыгнула вверх, почти взлетела в своём коронном боевом прыжке над головой всадника и обрушилась на него всем своим невеликим весом, одновременно вогнав ему клинки до самых рукоятей под латный нагрудник с обеих сторон. Талиан явственно увидел, как пространство между клинками прошили трескучие, белые молнии. Паладин одобрительно хмыкнул — выжить после такого удара было… гхым… затруднительно. Любому смертному. Но не Артасу. Достигнув верхней точки замаха, Ледяная Скорбь неумолимо пошла вниз, с хрустом погрузившись по самую рукоять в грудь приземлившейся Сильваны. Командир следопытов была уверена, что всё рассчитала правильно, вложив в свой единственный удар всю свою силу, все навыки тренированного тела, всю благородную ярость прирождённой защитницы. Оставив клинки в теле противника, она оттолкнулась обеими руками от рукоятей и пружинисто приземлилась на обе ноги. Но в этот момент её тело насквозь прошила немыслимая, запредельная боль. И мир вокруг неё померк. Сильвана непроизвольно осела на колени, медленно запрокидывая голову к небу, а выражение мрачного удовлетворения на её моментально побледневшем лице сменилось потрясением. Из широко распахнувшихся глаз заструились прозрачные слёзы. Сломленная поза Сильваны, словно униженно молящая о пощаде, выражала беспредельное отчаяние. В наполненном ужасом взгляде застыл немой вопрос — если Артаса невозможно пронять даже коронным разрядом парных клинков, то неужели всё бесполезно? Даже то, что они ценой своих жизней выиграли время? Через несколько очень долгих мгновений она неловко завалилась на бок и застыла, скованная предсмертной тоской и безысходностью. В ретрансляторах эльфов, закреплённых в их ушных раковинах, раздался разочарованный голос Хроми:  — Ну, вот! Этот момент я знаю, как свои пять пальцев, я проходила его не один раз, перетряхивала так и эдак, и вот опять вижу то же самое. А потом Сильвана умерла. Артас затянул её душу в клинок Ледяной Скорби. И она стала банши. Всё. Я вижу отчаяние, тоску, безысходность — никакой ненависти, ярости. Где та самая Сильвана, о которой поют эльфийские барды, которая будучи даже заключенной в клинке Ледяной Скорби не забыла собственного имени? Которая, стоило Артасу чуточку отвлечься, устроила бунт, отняв у Артаса значительную часть его армии? Той самой, которая впоследствии и стала костяком расы Отрёкшихся? Из чего тут можно сотворить Тёмную леди, лидера Отрёкшихся, вождя Орды? Не из чего! Но она есть. И вопрос, откуда она взялась, по прежнему остаётся открытым. После её возмущённой тирады Яраэль ощутила неожиданный прилив вдохновения. Словно в разрезанной на части детской картинке все детали внезапно сошлись — и теперь она точно знала какого именно кусочка здесь не хватает. — Значит, вы говорите, стимула нет? Нет стимула? Сейчас будет. Талиан! Представь меня, пожалуйста, госпоже Хронорму. Так, как положено. Талиан сначала саркастически хмыкнул себе под нос, потом вернул на лицо характерное для него выражение «рожа кирпича просит» и изрёк безукоризненно придворным тоном: — Госпожа Хронорму! Позвольте представить вам госпожу Квельталлин, наследницу дома Сен’Лейн. Гномка растерянно смолкла, явно не понимая, что происходит. На лице Талиана появилось задумчивое выражение и он медленно произнёс, как будто размышляя вслух. — Сен’Лейн и… сочувствие. Сочувствие и Сен’Лейн. Хммм… Ярость и ненависть, говорите? Яраэль, я понял тебя! И, обратившись к потерявшейся гномке, вежливо поинтересовался. — Госпожа Хронорму, вы позволите нам поговорить с ней? — С Сильваной? — гномка удивилась ещё сильнее. — Что, прямо в таком её состоянии? — Да, именно в таком. Когда её тело уже умерло, а душа с этим фактом ещё не смирилась. — Ну… вы можете, конечно, попытаться. Я сформирую отдельный временной поток и создам условия для вашего разговора. Это будет не сложно для меня, но… что это изменит? — А вот сейчас мы поговорим и посмотрим, что из этого получится, — Яраэль привычным жестом встряхнула кистями рук и размяла костяшки пальцев, словно собираясь творить заклинания. — Технически, она уже мертва, так что хуже не будет. Командир следопытов была уверена, что всё рассчитала правильно, вложив в свой единственный удар всю свою силу, все навыки тренированного тела, всю благородную ярость прирождённой защитницы. Оставив клинки в теле противника, она оттолкнулась обеими руками от рукоятей и пружинисто приземлилась на обе ноги. Но в этот момент её тело насквозь прошила немыслимая, запредельная боль. И мир вокруг неё померк. Вновь открыв глаза, она увидела собственное тело, насаженное на меч, который всё ещё держал в руке Артас. И только потом сознание начало привычно выхватывать детали окружающего мира. Это было всё то же поле боя, вот только оно словно застыло. Опытный взгляд тренированного Следопыта отметил, что не шевелится даже трава и листья на деревьях. Не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра, исчезли запахи, звуки. Мир вокруг стал каким-то нереальным, хотя какое это теперь имеет значение… А затем в этом нереальном мире раздался звук шагов. Обернувшись, она увидела того самого странного эльфа-паладина, что так запомнился ей в последнем бою. В сознании вяло колыхнулась мысль, что она так и не спросила его имени. Паладин внимательно посмотрел на её тело, затем на меч, торчащий в груди, опустился на одно колено и заглянул в лицо. Затем встал, и, обернувшись к ней, участливо спросил, с выражением искреннего сочувствия на лице. — Леди, вам было очень больно? Ну да, Ледяной Скорбью в самое сердце — мало приятного! Единственное, что она поняла из заданного вопроса — всё это искреннее сочувствие предназначается ей. Именно ей, Сильване Ветрокрылой, и никому другому. Сквозь ледяную корку безучастности, отгородившей её от мира, целенаправленно проламывалась чистейшая, незамутнённая ярость. Как он посмел? Сочувствовать? Ей??? Можно ли придумать оскорбление изощрённее? — Да стоит ли с ней вообще возиться? — раздался рядом с ней ещё один незнакомый голос, на этот раз женский. И вместе с яростью, сквозь лед сковавшей её безнадёжности, начала просачиваться ещё и ненависть. Потому что с таким презрением и лёгкой брезгливостью одновременно говорить могла только представительница дома Сен’Лейн. С трудом довернув голову чуть вправо, поскольку её взгляд категорически отказывался отпускать паладина, она разглядела обладательницу голоса. Рыжую магичку, которая так ловко управлялась в бою с глефомётом. И если тогда она была спокойной и сосредоточенной, словно выполняла давно привычную работу, то теперь фамильное выражение лица дома Сен’Лейн было невозможно спутать ни с каким другим: «Вы все лишь жалкий мусор, недостойный моего внимания». Ненависть. Чистейшая, прямо-таки кристальная ненависть волной поднялась в душе Сильваны, начисто выбив её из ледяного панциря отчаяния и безысходности. Взгляд Сильваны непроизвольно соскользнул обратно на паладина, затем снова на магичку. Промелькнула мысль — «Сначала я убью его, а после займусь этой тварью!» С лица паладина точно стёрли выражение сочувствия. Оно снова стало сосредоточенным и непроницаемым. Как тогда, перед боем. И этот резкий переход словно окатил Сильвану ведром ледяной воды. — Ты уверен? — снова раздался уже знакомый женский голос, но и он изменился. Исчезли надменные нотки, напоминающие Сильване о ненавистном ей доме. Паладин чуть заметно кивнул, продолжая внимательно смотреть на Сильвану. — Кусок железа в грудь — это, безусловно, неприятно. И вряд ли совместимо с жизнью. Но откуда такая безнадёжность во взгляде? Ну да, пережил он коронный разряд, — паладин кивком указал на торчащие из сочленений доспехов Артаса рукоятки парных клинков. — И?! Это повод прекращать атаку?! Яраэль поймала упавшую челюсть где-то на уровне пояса. Талиан, её старый соратник Тал, всегда спокойный и уравновешенный, орал на Сильвану. Да что там орал — распекал её как инструктор в учебке проштрафившегося курсанта! Было отлично видно, что ещё чуть-чуть и он сорвётся на оркиш. — Ну, вогнала ты в него клинки, активировала артефактную составляющую — что дальше? Правильно — разорвать дистанцию и всадить в него ещё десяток стрел. На всякий случай! А уж потом выяснять — живой он там или уже сдох от коронного разряда. Если нет, то начинаешь ребят потихоньку отводить, тем более, что гражданские уже успели отойти к городу. И если отходить без спешки, прикрывая друг друга и огрызаясь залпами стрел, вы бы вполне успели добраться до города значительно раньше Артаса. И встретить там живого и здорового Анастериона. А вдвоём бы вы этого недо-паладина, светлого до мозга костей, раскатали в тонкий блин — он бы придержал, а ты бы этого придурка стрелами как ежа утыкала, — паладина явно понесло, невзирая на лица, — Так нет же — надо было картинно подставиться под двуручник! Под двуручник, сука — под это грёбаное, неповоротливое весло! Может тогда следовало сразу доспехи снять, лечь на спину и ноги раздвинуть, чтоб принцу удобней было??? — Тал, тихо! Тихо, я сказала — не заводись! — командным тоном рыкнула на него магичка. Далее последовала длинная фраза… на орочьем? По крайней мере, из известных Сильване языков, она напоминала именно оркиш и форма подачи была явно нецензурной. Смысл, в принципе, был и так понятен: солдат прямо на поле боя творит нечто, не лезущее ни в какие ворота. Паладин умолк, смешался, и, успокоившись, безукоризненно вежливо произнёс: — Приношу свои извинения, леди. Я был неправ. К гремучему коктейлю из ярости и ненависти добавился ещё и шок. Для полного букета. Эльфийка виртуозно ругается на оркише? Ветрокрылый подчиняется Сен’Лейн? Это что вообще с миром-то происходит? — В самом деле, простите его, леди Сильвана. Вы же ведь не могли знать, что война с Плетью ещё даже толком и не начиналась. Что ваша смерть, падение Луносвета, осквернение Солнечного колодца — это ещё цветочки, ягодки будут потом. Мы всё равно победили, хотя и не сразу. И вы в этой победе сыграли далеко не последнюю роль. — Прощайте, леди. И постарайтесь не забыть себя, — изысканно поклонился ей паладин. — Время! — напомнила магичка и перед ней в воздухе зависли миниатюрные песочные часы. — Постойте, — спохватилась Сильвана, — Скажите хотя бы, как вас зовут? — Талиан. Рыцарь-паладин ордена Крови, Тёмная леди. — Яраэль. Рыцарь-маг ордена Крови, Тёмная леди. Коротко и официально. Так солдаты представляются новому командиру. — Я запомню. Спасибо вам. В глазах померкло. Время возобновило свой бег. — Мешаешь! — Артас брезгливо стряхнул тело Сильваны со своего клинка, отбросив его в сторону как ненужную ветошь. — Узнаю Артаса! — хмыкнул Талиан, наблюдая за этой картиной, уже стоя в Зале Сердца рядом с Хронорму. — Как был пафосным ублюдком, так им и остался, даже став рыцарем Отчаяния. — Кстати, Тал, а что тебя так понесло-то? Я чуть челюсть не уронила, когда ты начал Сильване основы тактики втолковывать. Самой Сильване? Да, это было нечто, я аж заслушалась, — иронично поинтересовалась Яраэль. — Ты в Академию давно заглядывала? Там этот этот эпичный прыжок Сильваны давно уже разбирают как хрестоматийный пример фатальной недооценки противника. Вот почему она напоролась на меч? — Наверное, потому что недостаточно далеко отпрыгнула? — Нет. Она и не пыталась отпрыгнуть, поскольку была уверена, что удара её артефактной пары клинков будет достаточно для победы. И это в бою с противником, о котором ей неизвестно ровным счётом ничего! Самоубийственная беспечность… Вспомни как мы с тобой обсуждали итоги каждой стычки, подбирали заклинания, чары на оружие, варианты снаряжения. Даже составы отрядов — и те перетряхивали, чтоб достичь хотя бы приемлемых результатов, уж не до хорошего! — Тал, ты к ней чересчур строг — Сильвана впервые столкнулась с нежитью, и не могла знать чего ждать от Артаса. Тем более, что передовые его отряды были многочисленны, но состояли из слабейшей нежити, что и усыпило её бдительность. — Именно поэтому ей нельзя было расслабляться. Лучше перебдеть, чем недобдеть! — Талиан наставительно поднял кверху указательный палец, — А у нас в Академии, между прочим, попасть под её командование было мечтой многих. И моей, кстати, тоже. Так что некуй разрушать мою так и не исполнившуюся мечту идиотскими ошибками и обречённой мордой лица. Причем, я даже ошибки уже почти готов был ей простить. Всякое бывает… Но простить ей такой убитый вид? Яра, извини — разозлился чутка! — Не исполнившуюся? Ну, как сказать… под её командование ты всё равно попал. — Так не к Следопытам же! Так что, не считается, — ловко выкрутился Талиан. — Нет, ну, у вас, конечно, всё получилось, — с сомнением произнесла Хроми, — и к этой событийной линии у меня вопросов больше нет. Но вот появившаяся временная петля… — Хроми, ну давай честно посмотрим правде в глаза, — проникновенно начал Талиан, — в нашей реальности этих самых временных петель — как блох на барбоске. Одной больше, одной меньше — какая, к демонам, разница? — Действительно, — поддержала его Яраэль. — Зачем чинить то, что работает? Мой дядька Ялар всегда так говорит, а он орчара матёрый. И инженер, к тому же. — Теперь мне кажется, что эта петля всегда там была. Потому что без неё дальше ничего не работает, — задумчиво согласилась Хроми. А вокруг них бурлили, шумели и суетились многочисленные посетители Зала Сердца. Несколько очередных искателей приключений, подойдя к чёрному дракону Гневиону, внимательно выслушивали его наставления. У этих будет уже своя, собственная история.