Глава 64. Рождество
9 сентября 2020 г. в 20:15
Когда Акира вернулась наконец домой, уставшая и лишь капельку довольная от встреч с другими Хвостатыми, ей было плевать на все, кроме широкой кровати и теплого одеяла. Не раздеваясь, она забралась под одеяло и свернулась калачиком так, что только алые кончики волос виднелись на подушке. Квартира пропахла одним Дреяром, что вряд ли парню очень нравится, но краем глаза Акира заметила, что все не так уж и плохо — дом обжит, его регулярно посещали, да и подушка, в которую волшебница уткнулась, пропахла тем же наглым блондином. Только где он сам — вопрос, ответ на который можно отыскать при помощи телепатии, но, знаете, голова такая тяжелая, и тело уже двигается через силу и боль, что пошло оно все к черту. Лаксус не маленький, сумеет за себя постоять.
Девушка проваливается в глубокий и без картинок сон, чувствуя приятное тепло. Сколько она времени так провалялась, точно неизвестно, но в какой-то промежуток времени телу становится слишком жарко, на него наваливается что-то тяжелое и горячее, а в затылок начинают дышать так, будто воздуха не хватало. Даже в этот момент Акира не просыпается, только раздраженно мычит и кое-как вылезает из-под наглеца, и все равно попадает в его объятия, едва ли не возвращаясь на прежнее место. В таком положении засыпают оба, и утром Акира злится, что тело не смогло нормально отдохнуть и теперь все болит, словно Фея таскала тяжести все эти месяцы.
Конечно, после возмущений Фея рассказывает обо всем, что считала необходимым. Лаксус все так же валялся на кровати поверх теплого одеяла, под которым уже невозможно было находиться, и внимательно слушал с лицом а-ля «Ну и идиотка» После долгого объяснения, почему Акира никому не рассказала про родство с Джераром, и что вообще она хочет стать достаточно сильной, чтобы потом брату не было стыдно, Дреяр громко расхохотался и попытался в шутку — а может и нет, — задушить девушку подушкой.
Ну да, конечно, а то, что эта девица как бы связана с драконами, сейчас своей магией с толку сбивает и пугает — это не то самое «достаточно сильной». Что она в таком случае хочет получить или кем стать — остается под вопросом. Однако, Лаксус придерживается мнения, что на месте старшего Фернандеса был бы просто рад видеть живого родственника. Не в его характере, зато искренняя правда, подкрепленная уже привычным «Я тебя прибью, если будешь вокруг да около ходить»
Спустя неделю после возвращения Синие Пегасы принялись украшать свое главное здание, приносить задатки рождественского праздничного настроения и просто не изменяли себе в любви к странностям. Хибики был рад, узнав, что его поиски по потерянной деревне принесли положительные, хоть и скрытые, результаты. Бикслоу, устав за последнее время от наплыва поклонниц Дреяра, взмолился, чтобы это все наконец прекратилось, и потому в гильдию теперь почти никакого наплыва женских особей. Знаете, после того, как твоего кумира — или лучше сказать, фетиш, потому что другое просто не приходит на ум, — нагло целует какая-то странная аловолосая девчонка, а этот кумир еще и выглядит чуть ли не самым счастливым при этом, уже и приходить никуда не хочется.
Сейчас же, стоя почти на самом краю огромной ямы, ощущая прохладный воздух, неприятно забирающийся под куртку, Акира смотрела в самый центр видимого ужаса. Магнолия за последние месяцы отстроилась заново, жители уже не выглядит испуганными детьми при их-то зрелом и пожилом возрасте, и все равно никто не может спокойно проходить мимо места, где когда-то стояла гильдия Хвоста Феи. От детворы, которая узнала Акиру, девушка поняла, что окраину города никто не решается застроить чем-то новым, потому что надеется на возвращение Фей. Ведь им надо же будет куда-то возвращаться. Домой. На это самое место.
Когда она очнулась на Острове Тенрю, прижатая к земле Лаксусом, который, как настоящий дракон, охранял ее от Дроя, когда от ран, полученных от Хэйдса, ничего, кроме фантомных болей, не осталось, когда они плыли обратно на большую землю, радуясь, что никого не потеряли от когтей Акнологии, никто и подумать не мог, что череда тяжелых лет не закончится. Каждый думал, что вот — семь тяжелых лет, проведенных без вечно надоедливого и веселого Нацу, без любящего раздеваться Грея, без любимого Старика, — наконец закончились.
Глаза начинает неприятно щипать, Акира быстро стирает первые капли и обхватывает себя за плечи.
Страшно представить, что страхи Венди окажутся правдой. Что Мастер, хоть и искренне любя каждого своего «ребенка», просто устал от череды плохих событий, связанных с этими самыми детьми. Может, гильдии больше и не суждено вернуться в строй, стать вновь величайшей? Акира покачала головой, стараясь отогнать негативные мысли. Сегодня она и Лаксус пришли к Коннеллам, и если старшие поймут плохое настроение, то для Аски Рождество должно стать хорошим праздником и без веселья гильдии.
С парнем Акира встречается уже у украшенного детскими гирляндами дома, и одного взгляда на хмурого Лакса хватает, чтобы осознать все свое неудобное положение. Он наведался к Полюшке. Та просто не могла не рассказать, почему состояние волшебника могло резко улучшиться. Взглядом аловолосая просит молчать обо всем плохом, и Лаксус нехотя кивает, но теперь осторожничает с тем, чтобы взять ее за руку.
— Акира, Ляксус! — радостно визжит Аска, когда Биска торжественно распахивает дверь, и кидается Лаксусу на шею. Длины ее ручек не хватает, чтобы обхватить шею полностью.
— Привет, милая, — улыбается Акира, треплет малышку по темным волосам и позволяет Альзаку стянуть с себя куртку и шарф.
Лаксус проходит в гостиную все так же с Аской на шее, осторожно придерживая ее, чтобы не свалилась, и в какой-то момент Биска пихает Акиру, чтобы та лицезрела необъяснимое чудо. Парень смотрел на ребенка так, будто тот — его собственный. И потом, поняв, что его застали с поличным, угрожающе вскинул бровь, чем привел Акиру в приступ смеха.
Они рассаживаются за круглым столом, обсуждают произошедшее за последние месяцы, несколько раз становятся жертвами Аски для какой-то игры, и все выглядит так, будто они просто решили встретиться семьями. Семьями? Разве Акиру и Лаксуса можно так назвать после всего, что они пережили друг с другом? Посмотреть на Коннеллов, так в настоящей семье вообще нет места негативу. Однако… возможно… Возможно, они все-таки семья. Без брака, детей, по-настоящему хороших отношений, но семья.
Аска весело смеется, потерявшись в шубе Лаксуса, которую умудрилась стащить с волшебника, и Акира тыкает тому в грудь указательным пальцем, сообщая, что в его одежде все-таки потеряться — вполне реально, и нечего было на Эдоласе и после него над ее высказываниями об этом угорать. На самой девушке, к слову, была та самая чертова толстовка, ставшая, по всей вероятности, точкой невозврата, и Лаксус, несколько первых секунд слушая волшебницу, резким движением натянул капюшон ей на голову и завязал.
Когда Аска называет Лаксуса правильно, без надоевшего «я», после которого хочется «к» поменять на «п», Громовой изо всех сил старается не показать, что гордится маленьким демоном. Когда Альзак предлагает дочке пойти спать пораньше, чтобы Рождество наступило так же раньше, девочка соглашается с условием, что сказку прочитает Акира. Фея вообще-то толком никаких сказок не знает, какими можно ребенка уложить, Мистган ей разве что про Эдолас рассказывал — это выяснилось уже после всех сумбурных событий, когда вспомнилось «Жил-был в мире без волшебства злой король», — но эти сказки не очень-то подошли к праздничному настроению.
А потом вспомнилось. Мама рассказывала эту сказку на ночь каждый раз, когда папа совершал что-то безумно-романтическое в ее адрес. Он мог сорвать цветы с клумбы недовольной соседки, или с главной площади сообщить, как сильно ее любит. Маме было стыдно перед соседями, которым уже не раз приходилось все это лицезреть или даже участвовать в этом, и каждый раз рассказывала, так называемую, причину, почему она выбрала папу.
Уложив Аску и укрыв ее одеялом, Акира села рядом, вытянула ладонь, и на ней заплясали языки пламени. Не обжигающие, не старающиеся сжечь что-нибудь неподалеку. Они складывались в образы, картинки, действия.
— Говорят, что однажды собрались в одном уголке земли все человеческие чувства и качества, — огонь расползся, представляя собой множество образов, играющих, бегающих, разговаривающих, — Когда Скука зевнула уже в третий раз, Сумасшествие предложило: «А давайте играть в прятки?», — Аски, зарывшись в одеяло до глаз, с восхищением наблюдала за огоньком, который символизировал то самое Сумасшествие, — Первой спряталась Лень. Она скрылась за ближайшим камнем на дороге. Вера поднялась на небеса. Зависть спряталась в тени. Страх спрятался в расщелине дерева. Ложь на глубине океана, но, на самом деле, Ложь укрылась в радуге. Только Любовь не знала, где ей спрятаться. И тогда она выбрала куст роз.
За приоткрытой дверью послышались шаги. Кто-то остановился почти на пороге, подслушивая.
— Сумасшествие нашло всех, кроме Любви. Когда Сумасшествие раздвигало ветки, острые шипы поранили Любви глаза. С тех пор Любовь слепа, а Сумасшествие водит ее за руку.
Аска, завороженная, заснула уже на прятках Лжи, но ради неожиданного слушателя захотелось закончить рассказ. Огонь пропал, Акира поправила одеяло и осторожно вышла в коридор, где уже никого не было. На кухне Биска уговаривала Лаксуса остаться, но тот решил пожалеть уставших родителей и дать им время на друг друга. Своеобразный Рождественский подарок.
***
— Ты больше никогда этого не сделаешь. Лаксус произносит это, прижимая Акиру к стене коридора, когда девушка пытается расстегнуть все застежки на проклятой каждосезонной шубе. Девушка собирается уже пошутить, не про раздевание ли разговор пошел, но Лаксус резко перехватывает ее руки и заводит над головой, несколько больно выворачивая в предплечьях. — Я не собираюсь становиться причиной твоей глупой смерти и ненависти Джерара, когда ему придется узнать все правду. Я, черт возьми, не собираюсь позволять какой-то идиотке вершить чужие судьбы. — Разве моя смерть будет глупой, если я спасу дорогих мне людей? — криво ухмыляется Акира, даже в таком положении смотрясь, словно нет никакой разницы в росте, — Ну конечно, Великому Дреяру можно свою задницу подставлять, а мне — нет! Не находишь, что это нечестно? Лаксус прижимается вплотную, крепко схватив свободной рукой за подбородок и приподняв его, выдыхая прямо в приоткрытые губы. — Если ты забыла, я напомню: ты моя Амари. Каждый дракон обязан защищать свое сокровище, в особенности, если у этого сокровища мозги в сторону уплыли. Затем: ты подруга всех драконов первого поколения. Они так же обязаны тебя защищать, ведь без твоего маленького тела с большим скоплением магии в нем не всегда можно выиграть битву. Хочешь спасать друзей — спасай, ты чертова Хвостатая Фея, но делай это без угрозы собственной жизни, усекла? Акира хочет много чего сказать. Например, то, что он, вопреки своим же словам, вершит ее судьбу, запрещая помирать. Но вместо этого целует, и одним этим поцелуем заставляет забыть все, что говорил раньше. Хотя бы — на время, а там ясно будет.
