Прежде чем я признаюсь тебе

— Эй, Кира, мама ужин приготовила, давай быстрее!       Голубое платьице с большими карманами, набитыми алыми, будто кровавыми, яблоками. Неожиданным образом окрашенные в синий длинные волосы заплетены в косу с цветками. А напротив, выскочив из дома и зацепившись одной рукой за дверь и повиснув в такой позе, весело улыбается мальчишка. С синими короткими волосами, челка падает на такие же синие глаза, горящие сейчас искренним детским весельем. И все бы ничего, только… у мальчика красная татуировка на правом глазу. — Джерар?..       На подкорке сознания Акира понимает, что все это — просто ее воспоминания, видения, в которых она действует, как задумано давным-давно. И все же очень странно бежать на оклик мальчишки, похожего на Фернандеса, и смеяться с того, как ребенок чуть дергает ее за косу, стараясь при этом не коснуться красивых полевых цветов. Которые, как подкидывает подсознание, он сам и вплетал в синие волосы несколько часов назад, перед тем, как вместе с девчонкой побежать воровать яблоки. Решив, что ничего плохого не будет, если она не будет встревать в собственные действия, некогда аловолосая просто начала наблюдать.       На просторной кухне, залитой летним солнцем, мельтешит миловидная женщина с голубыми волосами, завязанными в высокий хвост атласной лентой. Пока Акира вместе с Джераром убегает на второй этаж, чтобы скрыть сворованные яблоки, к женщине — вероятно, ее теперь стоит называть мамой, — подходит синеволосый мужчина и со смехом отбирает вазочку со сладостями, которые женщина хотела поставить на стол в конце трапезы. Джерар одет в темно-зеленые шорты и белую майку, свисающую с одного плеча, и он так тепло смотрит, что невольно хочется провалиться под землю. Сейчас он так смотрит только на одну девушку. И Акира — точно не она.       Дети возвращаются на кухню, под пристальным и насмешливым взглядом отца забирают из вазочки по печеньке и садятся за столом, переговариваясь о ночном набеге на собственный огород, где мама не разрешает обкрадывать грядки клубники. Когда женщина наконец поворачивается, ставя на стол перед детьми тарелки с пюре и котлетами, Акира даже в теле ребенка не может сдержать удивленно-испуганный вздох, из-за чего Джерар сразу же обеспокоенно спрашивает, не случилось ли чего.       Эта женщина через пятнадцать лет будет воскрешена для убийства собственных детей. — А кто тебе такую косу заплел? Юкино? — улыбаясь, интересуется отец и садится напротив сына, складывая перед собой руки в замок. — Джерар, — потянувшись за графином, отвечает Акира, и мальчишка ухмыляется. Фред коротко смеется и помогает дочери налить яблочный сок, а после разливает его и по остальным стаканам. Эмилия садится рядом с мужем, подперев голову рукой. — Может, он теперь все твои прически сам будет делать, а я смогу наконец выспаться?       Все четверо смеются. Ужин проходит за веселыми разговорами, шутками, недовольными возгласами сестры на брата. В какой-то момент Акира ноет, что устала ходить с косой, и Джерар, оказавшись сильнее детей своего возраста, поворачивает табуретку девочки к себе, чтобы ребята сидели лицом к лицу, и начинает аккуратно выпутывать уже завядшие цветки из синих волос. Родители счастливо наблюдают за ними, кажется, Эмилия говорит мужу, что у них просто замечательные дети, и тому приходится согласиться.       Когда мама протягивает зеркало, чтобы Акира сама проделала пробор, зеркало выскальзывает из ослабевших рук и разбивается где-то под столом. Ее глаза остались такими же синими, какими были все то время, что она себя помнит. Но теперь правый глаз перекрывает татуировка. Такая же, как у Джерара. Мальчик предполагает, что сестра могла устать за такой тяжелый для детей день, и предлагает Акире лечь спать пораньше, а потом, после заторможенного согласия, обещает матери прибрать остатки зеркала и помыть посуду.

***

      Акира не сразу понимает, почему она плачет. Девочка спряталась под большим деревом, ветви которого уже почти опустились на землю под тяжелыми неизвестными плодами, и плакала навзрыд, вытирая крупные капли слез дрожащими ладонями. Кажется, полчаса назад над ней смеялась компания детей постарше, возможно, одного с Джераром возраста. И, кажется, причина насмешек заключалась в непроизвольном пробуждении электричества. Акира слышит легкие шаги, и истерика усиливается в несколько раз. — Эй, они снова тебя доставали? — усевшись рядом и обняв сестру за плечи, спрашивает Джерар и недовольно цокает, — Ничего плохого нет в том, что у тебя проявляется магия. Когда вырастешь, можешь пойти в гильдию, там много хороших людей состоит. Кира, ну брось, давай я их побью, чтобы ты не плакала, а?       Электричество не было пробуждено из-за связи Амари и Дракона. Оно было основной магией девушки. Рожденная с Громовым волшебством. Но почему над ней смеются из-за магии? Разве другие колдовать не умеют? Джерар тихо смеется и прижимается ближе, зарываясь носом в распущенные волосы, и вытягивает ладонь девушки вперед ладонью вверх. Короткая вспышка, похожая на громовую молнию, загорается всего на секунду, но этой секунды хватает, чтобы ощутить уже родное проявление магии в будущем. — Как по мне, волшебником быть круто. И ты не должна этого стыдиться. А теперь пошли, у нас есть к ним разговор.       Фернандес уже насильно вытягивает девчонку из-под дерева, тащит к дому, возле которого над ней насмехались, и останавливается перед сидящей на крыльце компанией, сложив руки на груди. Со стороны он, несмотря на детское личико, очень похож на себя же в будущем. Даже от ребенка веет негодованием и каплей злости, потому что ни одному любящему брату не понравится, что над его сестрой смеются. Акира прячется у него за спиной, неловко перебирая мокрыми от слез пальцами подол платья, и вздрагивает от неожиданно стального голоса синеволосого. — Бесстрашные придурки, которым стыдно за самих себя перед родителями. Если моя сестренка хоть раз хоть одну слезу из-за вас проронит — я стану вашим личным кошмаром. Демона призову с помощью родимого пятна, если потребуется, но отучу вас от насмешек. Акира в тысячу раз лучше вас, идиоты.

***

      Акира наблюдает, как мать плачет в объятиях отца, и на душе становится так тревожно, что самой хочется заплакать. Джерар крепко держит ее за руку и обещает, что не отдаст в обиду. Повторяет почти то же самое, что говорил местным хулиганам, и добавляет, что метка у них — одна на двоих, и это только улучшит призыв демона. Запоздало девушка понимает, что минуту назад по деревне разлетелись новости о нападении Охотников на Розмарин, и теперь каждый родитель боялся, что придут за их чадом.       Той ночью Акира попросилась в кровать Джерара, потому что одной было страшно спать, и мальчишка плотно укрыл ее легким одеялом, обнял и прижал к себе. Пусть прошлая Акира и не спала, но настоящая, та, которая переживает воспоминания заново, теперь знает, что Фернандес не сомкнул глаз до рассвета, наблюдая за умиротворенным лицом сестры. В каждом его действии были любовь, нежность, тепло, и на секунду стало обидно, что теперь все это может получить только Эрза.       Но что произошло в день нападения, что Акира ничего не помнит, да еще и внешность поменяла?

***

      Спросонья Акира не понимает, что происходит, но Джерар упорно тащит ее в подвал дома, перепрыгивая несколько ступеней за раз. За стенами слышатся испуганные крики и мольбы, родителей нигде не видно, но глубоко в душе девушка понимает, что Фред и Эмилия вышли против Охотников, чтобы спасти любимых детей. Возможно, в дальнейшем объявится Кису и заберет Эмилию, чтобы в будущем воспользоваться, но сейчас они оба еще были живы и изо всех сил противостояли.       Девочку заталкивают в старый шкаф, который когда-то стоял в их с братом комнате, и несколько долгих минут дети смотрят друг на друга. Джерар старается показать, что ему ничерта не страшно, но глаза его выдают с потрохами, и становится больно от мысли, что он сейчас волнуется скорее за чужую жизнь, чем за свою собственную. Мальчик крепко обнимает сестру, шепчет что-то успокаивающее, и заталкивает подальше в шкаф, приказав пригнуться сразу же, как он закроет дверцы. — Запомни: чтобы ты ни услышала, как бы тебя не звали, забудь, что у тебя есть брат.       На мгновение в темноте загораются две метки. — Они могут заставить меня позвать тебя, чтобы ты испугалась за брата и выбежала. Ни в коем случае, слышишь, сестренка? Забудь, что у тебя был я, пока не станет тихо. И даже когда станет — не высовывайся еще час, чтобы наверняка. Пожалуйста, Аки, скажи, что поняла меня.       Акира испуганно кивает и обнимает себя за плечи. Джерар вымученно улыбается, даже когда с улицы слышатся крики матери, и рывком захлопывает шкаф. Несколько секунд он опирается на дверцы, будто упрашивает самого себя, и потом слышатся быстрые шаги вверх по лестнице, а девочке приходится сесть в угол шкафа, все так же обнимая себя, и повторять про себя как мантру, что у нее нет брата.       Через полчаса дом трясется будто от ударов. Акира слышит, как два этажа над ней медленно рушатся, и затыкает себе рот, чтобы не расплакаться в голос. Когда второй этаж падает на первый и проламывает дыру в потолке подвала, Джерар громко и страшно кричит, а после синеволосую накрывает кучей хлама, возвращая в темноту, откуда Акира вышла в воспоминания. Кулон на шее вновь светится голубым светом.