Прежде чем я признаюсь тебе

      Сначала показалось, что она вернулась в странный сон с незнакомой девушкой. Только на этот раз вокруг была непроглядная темнота, так же не позволяющая рассмотреть собственные пальцы перед глазами. Акира вдруг понимает, что оказалась во сне ребенком, каким только пришла в гильдию, и начинает нервно крутиться из стороны в сторону, надеясь увидеть хоть что-то. И видит — маленького мальчика, едва ли выше нее, стоящего где-то впереди. Его тело подсвечивалось сверху будто прожектором, рассекающим темень вопреки ее планам скрыть все. Свет медленно расползается, вырывая из темноты разрушенные дома, окрашенную в красный траву. Мелькает мысль, что это Магнолия или еще какой-то знакомый город.       Когда мальчик поворачивается, Акира не видит его лица. То, что должно было быть глазами, ртом и носом — размыто, будто ребром ладони случайно провели по только что написанной картине. Ребенок одет в темно-зеленые шорты с многочисленными карманами, сейчас чем-то набитыми, и большую по размеру белую майку, съехавшую на одно плечо. Наблюдая за незнакомцем, аловолосая не заметила, как зажегся второй прожектор — над ней самой. Она и правда стала ниже своего роста, одета в милое голубое платье по колено, на котором имеются два набитых чем-то больших кармана. Фея протягивает руку и достает красное яблоко, так отчетливо контрастирующее с цветом наряда и бледной маленькой ладошкой. Мальчишка повторил жест, достав точно такое же яблоко.       Акира делает шаг вперед — мальчик шаг назад. Неожиданно начинает четко ощущаться запах гари, по ушам больно бьют крики боли. Мальчик исчезает, просто растворяется в темноте, но прожектор продолжает светить, расширяясь и озаряя пространство все дальше. Очередной крик, отдаленно похожий на громкие возгласы Люси, раздается позади, и Акира резко оборачивается. Белокурые распущенные волосы местами окрасились в красный, на миловидном личике множество царапин, вся одежда порвана. Люси стоит, будто не ощущая ничего, и просто кричит, вперив ненавистный взгляд карих глаз в маленькую девочку в голубом платье.       Рядом появляется Эрза. Ее образ заставляет вскрикнуть и закрыть рот ладонями. Некогда боевая, способная изничтожить сотню врагов за один раз, теперь Скарлетт была на грани смерти с тяжелой раной в животе. Ее взгляд тоже не обещал ничего хорошего. Акира невольно отшатывается, стараясь скрыться от кошмарных видений, как натыкается на кого-то голыми лопатками. Мозолистые мужские руки легли на хрупкие плечи, Хвостатая видит и серебряный браслет, и кровь на ладонях, которая после остается отпечатком на ее собственном теле.       Крики сменяются обвинениями. Дышать резко становится невозможно, Акира хватается за шею, запоздало осознавая, что яблоко чудесным образом пропало из рук, а карманы платья хоть и остались тяжелыми, но вес уже совсем другой. Она боится посмотреть вниз, вместо этого держится за шею, откашливаясь, и смотрит на проявившийся образ Каны. Такой же ужасный и кровавый, как весь кошмар. Альберона тоже кричит, винит девочку в своей гибели, жалеет, что когда-то с ней подружилась.       Лучше бы Акира умерла под завалом пятнадцать лет назад.       Рука Грея, все так же стоящая позади, тяжело падает на голову, заставляя посмотреть на платье. Теперь вместо хрипов Акира громко кричит, как некогда ее друзья. Карманы платья, только мгновение назад наполненные вкусными ароматными яблоками, пропитались кровью, она продолжает растекаться пятнами. В голове стучит мысль — это их кровь. Ее друзей, любимых и родных людей, за которых она готова душу продать, если эта продажа спасет. И в этом кошмаре она — та самая напасть, из-за которой придется когда-то гибнуть.       Акира бессильно падает на колени, пачкает ноги в крови, и кричит. А проявившиеся образы — насмехаются и смотрят ненавистно. В реальности такой взгляд за секунду уничтожил бы своего адресата. Девушка прижимает руки к груди, позабыв о невозможности нормально дышать, и сжимает сквозь платье кулон, который мгновенно рассыпается и острыми концами пробивается сквозь ткань, коля ладони.       Голоса всех Хвостатых Фей, даже тех, которые давно ушли из гильдии и не хотели возвращаться, бьют будто обухом. Среди этого шума слышится и Мистган, Акира поднимает голову, надеясь увидеть другую реакцию, но парень — единственный чистый во всех смыслах — смотрит не только с ненавистью, но и презрением. Он делает вперед шаг, останавливается возле девушки и чуть склоняется, крепко схватив за подбородок и заставляя смотреть вверх. — Ты убила их. Они верили тебе, приняли в семью, позволили стать целым с остальными, а ты так гнусно предала их. И что же, тебе легче? — Я бы никогда… — Ложь. Ты никогда не спасала их. Не ты ли говорила, что спасешь любой ценой? А в итоге Люси простилась с Водолеем, Лаксус теперь будет страдать, да даже в измененном Уртир прошлом половина Убийц Драконов умерло! И это твое «спасу»? — Я…       Мистган дергает ее за подбородок, заставляя рухнуть вперед. — Вся такая милая, добрая, дружишь со всеми. А вот представь, что было бы, умри ты в тот день. Не можешь? А я расскажу. Никто бы не полагался на такую дрянь в момент битвы. Не все, но Хвост Феи выжил бы. А что же теперь?       Он собирается сказать еще что-то, но не замечает, как на левом запястье маленькой девочки зажигается золотая метка. А Акира видит. Девушка находит в себе силы перехватить мужское запястье, пусть и обеими руками, и поднимается с колен. Ее уже кольцом окружают все погибшие волшебники. Среди них даже тот незнакомый мальчик и Джерар со своей гильдией. Та же Уртир, уверенная, что без Акиры ее помощь седьмого июля точно больше бы эффекта возымела. — Вы можете сколько угодно мне говорить о моей никчемности. Но я никогда не предавала друзей. И я найду способ спасти Лаксуса, как и остальных.       В мгновение она возвращает себе прежний облик, уже одной ладонью удерживая запястье опешившего Мистгана. Метка Дреяра разгорается сильнее, внутри расплывается тепло. — Мой Мист никогда никого не презирал, даже Дреяра. Ты точно из моего подсознания, милый?       Образы начинают распадаться, сквозь темноту пробивается свет. Акира видит обеспокоенное лицо настоящего Лаксуса — целого, невредимого, такого любимого. Девушка нервно хихикает и крепко обнимает уже непонимающего, что к чему, парня, утыкаясь носом в шею. Это был плохой сон, ужасный кошмар, подкинутый сознанием из-за пережитых эмоций. О нем не стоит думать, как о настоящем или вещем.       Пара садится в кровати, Акира все так же обнимает крепко за шею, ощущая, как по щекам текут незамеченные слезы. Этот сон нельзя назвать плохим, пережив его. Кошмар помог дать понять, что необходимо действовать уже этим днем. И начнет она с поиска собственной деревни и способа вернуть воспоминания. Спасать друзей, не зная полную собственную жизнь, не очень хороший план.       Теперь она вспомнила. Те дома из кошмара принадлежат ее деревне.