Дюны

Когда Алекс проснулся утром следующего дня и стал собираться на Эндьюранс, его голова впервые за долгое время была свободна от каких бы то ни было мыслей. Он не думал ни об острове, ни об убийствах, ни о чём, что окружало их всё это время и что занимало его ещё вчера. Он просто открыл глаза, огляделся вокруг и, ещё раз осознав, как осознавал каждое утро, что этот берег, заваленный металлом, и горы, возвышающиеся позади, — не сон, начал понемногу готовиться к походу. Первый раз за эту неделю он просто принял всё происходящее как должное, и осознание этого приободряло его ещё сильнее. С самого утра из-за своего важного дела он избежал возможности насладиться ругательствами Рейес, нервозностью, витающей в воздухе, тщательно скрываемой усталостью и печалью на лицах, всем тем, чего всегда было в избытке. Он спокойно собрался и пошёл к Эндьюранс, попрощавшись со всеми, пообещав быть осторожным и вернуться побыстрее. Сегодня, кажется, был исключительный день. Оставалось только его не сглазить. Отлив, который так кстати посетил Яматай, позволял свободно пройти по берегу в обход всех хлипких строений, которые, казалось, могут развалиться от самого лёгкого касания. Алекс поёжился, глядя на печальные развалины, залитые серым светом, отражающимся от скал. На берегу стоял сильный ветер, уносивший неприятный запах всего того, что скрывалось под водой долгое время. Было раннее утро, но серые грозные облака занимали всё небо. Здесь почти всегда была такая угнетающая погода. Он неминуемо вспомнил о Ларе, которая сейчас, наверное, спускалась к ним с того самого утёса, на котором остался капитан. Алекс глубоко вдохнул солёный воздух, и в груди у него неприятно защипало. Она говорила о проклятии этого острова, об Императрице, о штормовых стражах, о том, что остров не выпустит их. Он помнит, как Рейес, как всегда, огрызнулась на неё, и ему захотелось влепить ей затрещину. Этот остров и правда был одной сплошной аномалией, и Алекс глубоко вздохнул, обходя огромную ржавую посудину или то, что от неё осталось. Вряд ли его слова поддержки тогда были правильными. Она искала доверия, а получила нелепые фразы о том, что всё будет хорошо, будто она сумасшедшая. Нет, сумасшедшим был этот остров и всё, что происходило на нём, и сейчас он осознавал это как никогда раньше. Он верил ей и в ту ночь, но, глядя на её измученное лицо, ему хотелось только одного: чтобы она обрела покой хотя бы на пару секунд. Конечно же, правильные слова, как всегда, подобрал Иона. Алекс ещё раз громко втянул носом солёный, но свежий воздух, как можно более внимательно озираясь по сторонам: он был уже совсем рядом с Эндьюранс, и здесь могли в любой момент появиться эти психи из братства, остров просто кишел ими. Алекс очень надеялся, что Лара не встретит ни одного из них по пути сюда, к берегу. Он совсем не хотел оставлять её там одну сутки назад. Это было абсолютной глупостью — разделяться. На берегу стоял сильный ветер, и Алекс ускорил шаг. У него есть важное дело, и он очень хочет справиться с ним как можно быстрее. Нужно успеть до того, как Лара вернётся в лагерь, хотя, наверное, она, как всегда, управится быстрее него. Лара всю ту ночь провела, глядя на то, как сначала горят, а потом медленно тухнут и тлеют уже только угли могилы Ротта. Иона сказал, что они должны похоронить его как война, но в тот самый момент её очень мало интересовали эти погребальные церемонии. После его смерти и после того, как они развели большой костёр, Ларе вдруг с ужасом показалось, что она совсем не помнит его лицо. Она всё ещё вспоминала его и сейчас, пока ехала вниз по канатной дороге. Остальным для спуска, скорее всего, понадобился весь вчерашний день, который она также провела на утёсе. Для Лары предыдущие несколько суток прошли словно одни — она не успевала ни спать, ни есть, поэтому пока остальные добирались до берега, она отдыхала за несколько дней сразу. Слишком много всего свалилось на неё за один вечер. Когда она проснулась на закате, ничего не оставалось, кроме как искать быстрый путь вниз, и канатная дорога подходила для этого лучше всего. Она была уже на ней, когда первые лучи солнца ещё только начали пробиваться сквозь облака на горизонте. Вид отсюда открывался поистине великолепный, и она бы даже могла насладиться им, если бы ей не пришлось за ночь снова столкнуться с этими сумасшедшими, которые искали их повсюду. Она была рада, что остальные ушли раньше неё, и, как ей думалось, они выбрали другой путь. Хотелось надеяться, путь, на котором им не встретились Братья Солнца. Она включила свою рацию и попыталась выйти на связь с Сэмми. Уже через несколько секунд сквозь шипение раздался знакомый голос, и Лара с облегчением выдохнула. Значит, всё в порядке, и они добрались вниз без больших проблем. Лара отключила рацию и села на железную клеть кабины, которая со скрипом двигалась в сторону берега. Она глубоко вздохнула и первый раз после смерти Ротта явно осознала его отсутствие. Всего день прошёл, а она уже не горюет так, как ей казалось, она должна бы. Она только что с облегчением улыбнулась, услышав голос Сэмми. Она, собрав свою волю в кулак, несколько часов назад, когда солнце ещё не взошло, пробиралась по тёмной чаще к канатной дороге. Она... Лара протёрла руками глаза, которые защипало от вдруг нахлынувших слёз, и проглотила ком в горле. Она не горюет по Ротту, просто потому что у неё нет времени горевать. Та ночь, чтобы оплакать его, и тот день, чтобы поспать, больше у неё нет времени, чтобы прийти в себя. Ей нужно идти дальше. Ей нужно узнать больше об этом острове и обо всём, что здесь происходит, чтобы больше никто не погиб. Чтобы они все, наконец, смогли уехать отсюда. Она улыбнулась сквозь никак не отступающие слезы. Минута покоя, и вот они уже полностью завладели ей и не хотят отпускать. Она поднялась на ноги, придерживаясь за перила, и ещё раз взглянула вокруг. Лес раскинулся внизу, обтекая горы, словно зелёная река, стекающая вниз к океану. На высоте канатной дороги облака, казалось, были на одном уровне с ней, только где-то там вдали, над морем, а не над островом. Нет. Она должна идти дальше. Ради Ротта. Ради остальных. Сейчас у неё просто нет другого выбора. Иона сказал, что только она сможет разобраться со всем, что творится здесь. Ротт считал также. Она и сама понимала это где-то на самом краю сознания, но очень, очень, очень боялась. Она рвано выдохнула, отпуская слёзы, и затем ещё раз осмотрела свой воздушный путь вниз. Влага быстро исчезала из глаз, оставляя только чувство светлой грусти. От открывающегося вида захватывало дух. Лара полной грудью вдохнула прохладный чистый воздух и сделала шаг вперёд. Канатная дорога со скрипом остановилась, заставив кабину покачнуться от резкого торможения. Лара вздрогнула, отгоняя воспоминания сегодняшнего утра. Тогда ей на мгновение показалось, что она всё же не доберётся до берега. Она перебралась по натянутому тросу на другую скалу, на которой из земли вырастал заброшенный бункер. Лара неслышно прошла сквозь пустые коридоры, влажные и заросшие мхом, и опустилась на колени перед узким и единственным проходом. Между стен гуляли голоса, и этот путь неизбежно приведёт её к ним. — Алекс, скажи мне, что ты здесь, — Лара тихо произнесла это и стянула со спины лук. Ей бы хотелось процедить это сквозь зубы, разозлиться на него, но она не чувствовала ничего, кроме беспокойства и тягучей надежды. Она с аккуратным вздохом прикрыла глаза и вскинула брови в какой-то мольбе, вместо того, чтобы нахмурить их. Она слышит, как далеко свистит ветер своими глухими раскатами и как внизу шумит океан, принёсший прилив. Лара глубоко, но тихо выдыхает и ползёт вперёд. Его рация так больше и не отвечала, после того как он вышел на связь днём. Она постоянно держит это в голове и понимает, что ей нужно ускориться. В памяти то и дело всплывают Ротт и Грим, но девушка прогоняет их, словно это не образы любимых ею людей, а наваждения.