Интегрированный попаданец

      — Мороз и солнце — день чудесный… Чего грустишь, мой друг прелестный? — подойдя к бредущей вдоль склона горы Сансет, едва удерживаюсь от того, чтобы растрепать её гриву (возможно, в другой обстановке она отнеслась бы к этому спокойно, но сейчас создаётся ощущение, будто любое неосторожное действие приведёт к вспышке).       — С чего ты взял, что я грущу? — подняла на меня взгляд Шиммер, не переставая месить снег ногами, одетыми в подобие сапог-чулок.       «Чем-то эта обувь напоминает мне болотные сапоги, но из шерсти», — мелькает мысль в голове, когда мой взгляд скользит по фигуре огненногривой единорожки, одетой в длинный красный жилет, наножники и что-то вроде чепчика.       Сам я красуюсь красной курткой, вязанной чёрной шапкой, синими джинсами и бархатными сапогами. Кроме того, за моей спиной висит рюкзак, где находятся небольшой запас пищи, одеяло, фонарик, фляга с водой. Количество свитеров, носков и нижних штанов перечислять вовсе не стоит…       «Сидит дед, во сто шуб одет. Кто его раздевает, тот слёзы проливает», — перед внутренним взором возник образ старого меня, одетого в не самые свежие одежды.       — Я, может быть, и «выгоревший», но тешу себя надеждой на то, что не совсем глупый, — отвечаю гордо, подняв к небу указательный палец правой руки. — Уж грустную пони от весёлой как-нибудь отличить смогу.       — Хм… — на меня посмотрели с явным скепсисом, что выразилось в характерном изгибе бровей и наклоне ушей. — Поразительная чуткость. Жаль, что ты ещё и атмосферу читать не умеешь.       — Никто не совершенен, — пожимаю плечами, старательно сохраняя на лице невозмутимость. — Так где сокровища убиенной тобой тёщи?       — А?.. — от удивления волшебница едва не забыла поднять переднюю ногу, что чуть было не привело к её падению мордочкой в снег.       — Что тебя гнетёт? — поясняю «очевидный» подтекст своих слов, в то же время закатывая глаза к небу.       «Красиво… Но любоваться этой красотой я предпочту с земли. Что-то мне подсказывает, что у меня образовалась боязнь высоты», — засмотревшись на голубой небосвод, как никогда прежде похожий на голубой стеклянный купол, всё же не забываю поглядывать себе под ноги.       — Я провалилась, — понуро опустив голову, заявила моя собеседница, тем самым вырвав меня из созерцательного состояния.       — В чём? — повернув лицо к Сансет, стараюсь наиболее выразительно вскинуть брови (к сожалению, в этом моё лицо понячьим мордочкам всё же уступает).       — Издеваешься? — прищурилась Шиммер, но тут же сама ответила на свой вопрос, закатывая глаза: — Нет. Иногда мне хочется тебя стукнуть, Жора.       — Не надо, — отрицательно мотаю головой. — Стукнутый я буду ещё более невыносим… и не из-за того, что толст. Да и бледно-розовый Жора в синее, жёлтое и зелёное пятнышко — это не красиво.       — Болтун, — фыркнула единорожка.       — Находка для шпиона, — подмигиваю собеседнице, на что она вновь фыркает и отворачивается. — Зато… ты уже не грустишь.       — Я… не смогла тебя защитить, — проворчала волшебница, но уже скорее сердито, нежели расстроенно.       «Мне казалось, что мы это уже проходили?», — задумчиво пожевав губами, подбираю слова для ответной речи… но практически сразу забрасываю это дело.       — Я не буду говорить, что всё на свете предусмотреть нельзя, да и за магические аномалии ты не в ответе, — встречаюсь взглядом с Сансет, слегка улыбаюсь и продолжаю: — Не буду я и напоминать, что ты взялась меня лечить, как только появилась для этого возможность… Если хочешь, я могу тебя обнять. Объятья — лучше тысячи слов!       «Прямо рекламный лозунг», — промелькнуло в моей голове.       — Хороший рекламный лозунг, — фыркнула Шиммер, слегка улыбнувшись.       — Ты точно не читаешь мои мысли? — подозрительно прищуриваюсь, косясь на единорожку.       — Этот вопрос стоило бы задавать, если бы было, что читать, — усмехнулась собеседница, явно повеселевшая за время нашей беседы.       — О чём вы тут секретничаете? — прозвучал вопрос с другой стороны, заставив меня вздрогнуть и обернуться налево, чтобы увидеть скользящую над снегом Баттерфляй (на боках у которой тоже надеты небольшие сумочки).       — Я склоняю Сансет к мысли присоединиться к нашей дружной семье, — делюсь с пегаской «страшной тайной», говоря заговорщическим шёпотом. — Но тс-с… Она не должна об этом узнать, пока не станет поздно отказываться.       — Пф, — фыркнула единорожка. — Мне больше нравилось, когда ты был молчуном.       — Когда такое было? — искренне удивляюсь, возвращая своё внимание волшебнице. — Я всегда был тем ещё болтуном.       — О какой семье речь? — в свою очередь удивилась летунья, мерно взмахивающая крыльями (чего явно было недостаточно, чтобы удерживаться в воздухе исключительно за счёт физики).       — И ты, Баттерфляй? — горестно вздохнув, смахиваю с щеки несуществующую слезу. — Злые вы. Уйду от вас… к профессору и принцессе. Вот они меня ценят.       — Тебе кажется, — заверила меня рогатая пони, причём таким тоном, что совершенно не ясно, к какой части моего монолога это заявление относилось.       …       Долго ли, коротко ли, но наша процессия добралась из временного лагеря к выступающему из скалы сооружению, похожему на башню из белой кости. После инструктажа, произошедшего во время завтрака, я полагал, будто нам придётся долго ждать момента, когда будут убраны снег и камни, но… большая белая пони в очередной раз доказала, что её нельзя недооценивать: проконсультировавшись с профессором Шармом, она при помощи телекинеза прошлась по округе, сметая всё лишнее в стороны с эффективностью бульдозера и точностью руки великана.       Прошли какие-то минуты, прежде чем перед экспедицией во всей красе предстала башня, явно являющаяся только частью какого-то гораздо большего сооружения. Тут же окружающие пони начали суетиться, сновать туда-сюда, перебрасываться не слишком понятными мне словами…       Что я точно сумел понять из разговоров спутников, так это то, что смерч был создан этой самой штукой, которая ко всему прочему является ещё и постановщиком помех для телепортации. И пусть можно было начать задавать кому-нибудь уточняющие вопросы, на которые, скорее всего, мне дали бы хотя бы краткие ответы, но совесть и воспитание не позволили отрывать от работы профессионалов… пусть даже она заключалась в установке временного лагеря уже у подножия строения сфинксов.       Так как чувствовать себя не у дел было неприятно, пришлось мне напроситься на работу к пони, расставляющим палатки. В конце концов пара лишних рук, чтобы что-то придержать, где-то поднять, куда-то потянуть всегда пригодятся…       Тем временем рядом с башней суетились обладатели рогов, рисующие прямо на стене непонятные мне загогулины, а среди них о чём-то возбуждённо вещал один пожилой земнопони, одёргивающий даже принцессу. Впрочем, сама белая аликорница относилась к этому совершенно спокойно, чем, по всей видимости, немало поднимала авторитет учёного в глазах коллег.       А в какой-то момент по ушам ударил треск, похожий на ломающееся дерево, после чего прозвучал восторженный щебет пони. Обернувшись к источнику звука, я увидел, что в до этого момента гладкой стене образовалась арка входа, зияющая тёмным зевом.       «Самое интересное пропустил», — мысленно посетовав на такое невезение, направляюсь к остальной группе исследователей, собравшихся вокруг Селестии и Шарма.       — Вас можно поздравить? — спрашиваю у Сансет, стоящей на некотором отдалении от наставницы, решив не лезть в первые ряды.       Единорожка подняла на меня взгляд и что-то вопросительно прощебетала. Не сразу до меня дошло, что я её совершенно не понимаю, но Шиммер это и сама осознала, причём даже быстрее, чем я.       — Ты не понимаеш? — медленно, чуть каряво, но вполне разборчиво спросила волшебница.       — Да, — согласно киваю, правой рукой потянувшись к затылку.       «Похоже, что на этом моё приключение и закончится. Видимо… придётся возвращаться в лагерь к дирижаблю, чтобы остальные могли нормально работать», — несмотря на осознание, что тащить с собой бесполезного члена группы, который ещё и языка не знает — это не просто глупо, но и опасно, я всё равно испытал сильнейшее разочарование (слишком много всего довелось пережить за последнее время, чтобы в конце всё оказалось бесполезно).       — Жди, — велела рогатая пони, после чего начала проталкиваться к аликорнице.       «А что ещё мне остаётся?», — промелькнул на краю сознания невесёлый вопрос.       Окинув взглядом о чём-то оживлённо разговаривающих пони, отворачиваюсь от башни и смотрю на снежную степь. Синее небо далеко впереди переходит в белое покрывало, укутывающее землю… но почему-то это уже не кажется таким уж красивым.       «Надо было всё же соглашаться на запись фраз прямо в голову. В конце концов, хотели бы пони сделать что-то плохое, вроде перепрошивки моих мозгов, то и разрешения на это не спрашивали бы. Ну да чего уж сожалеть об упущенном? Зато… будет что вспомнить в старости: проделал тяжёлый путь, едва не помер в процессе, а у самого финиша узнал, что дальше идти нельзя», — глубоко вдыхаю и выдыхаю, прикрывая глаза и прислушиваясь к щебету четвероногих разноцветных обитателей космического тазика.       Внезапно в голову пришла мысль, что если туземцы не понимают мою речь (как и я — их), то это может означать, что и эмоции они не чувствуют. Обернувшись назад и скосив взгляд приоткрытых глаз, отмечаю некоторую нервозность спутников, выражающуюся в изрядной суетливости: головы крутились из стороны в сторону, уши дёргались, хвосты виляли, а передние ноги переступали с копыта на копыто.       «Я почти чувствую злорадство», — усмехаюсь мысленно и снова отворачиваюсь, в то время как в душе вспыхнуло раздражение на себя же.       Через несколько минут ко мне снова подошла Сансет, которая дёрнула меня левым передним копытцем за штанину, заставив посмотреть на себя вопросительно, а затем заявила:       — Надо ждат.       Молча киваю и всё же разворачиваюсь к башне, суета у подножия которой уже почти прекратилась. Пони, разделившись на тройки и вооружившись фонарями, стали входить в арку прохода, откуда затем доносились их голоса, отражающиеся от стен эхом. Селестия, находящаяся в третьей группе вместе с Шармом и Баттерфляй, помахала нам правой передней ногой и, прижав к бокам крылья, скользнула внутрь…       Вновь потянулось время ожидания, в ходе коего Шиммер едва ли не пританцовывала на месте. Предлагать ей пойти к остальным исследователям, уже скрывшимся в башне, я не стал, на этот раз всё же прочувствовав атмосферу и поняв, что таким образом, скорее всего, её обижу (ну или это мой эгоизм заставляет меня так думать?).       Не все члены экспедиции полезли в башню: осталась примерно треть жеребцов и кобыл, которые разводили огонь и начали готовить еду. Впрочем и они, нет-нет, да бросали взгляды на арку, от коей огненногривая единорожка вовсе не отводила глаз.       В какой-то момент из башни высунулась Баттерфляй, что-то крикнувшая моей надзирательнице, взмахом копытца позвав к себе. Волшебница тут же оживилась и несильно толкнула меня плечом, произнося:       — Идём.       «М-да… Мне даже совестно», — мелькнула мысль в межушном пространстве, но я быстро запинал её куда подальше.       Вход оказался достаточно высоким, чтобы мне не пришлось наклоняться, а также широким, дабы мы с Шиммер прошли одновременно. Сама стена из материала, внешне похожего на кость золотистого цвета, имела толщину сантиметров сорок-пятьдесят, чем внушала некую надёжность.       За своеобразным порогом находился большой зал, освещённый несколькими фонарями: вдоль левой стены поднималась винтовая лестница (!) ведущая на второй этаж, а справа находился винтовой спуск на нижний уровень. Само помещение к некоторому моему разочарованию оказалось пустым, а для чего оно использовалось оставалось вовсе лишь догадываться.       «Может, склад… или актовый зал», — предположил мой внутренний исследователь, поднявший голову из дальних закоулков мозга.       — Жора и-д-ё-м… — начала говорить единорожка, но уже второе её слово прозвучало как-то растянуто во времени, а затем её ноги подогнулись и она осела на пол рядом со ступеньками лестницы.       — Сансет? — встревоженно обернувшись, вижу, как и Баттерфляй растянулась на животе, но уже на самих ступеньках. — Эй! Кто-нибудь!       Однако же мой крик ушёл в пустоту, так как все пони в поле моего зрения последовали примеру кобыл и прилегли полежать, а я наконец-то почувствовал гул под ногами, словно бы включился трансформатор.       «Только не говорите, что это из-за меня», — опустившись на одно колено, обхватываю единорожку поперёк тела и поднимаюсь в полный рост, после чего со всей возможной скоростью выскакиваю из башни на свежий воздух.       — Ам! — дёрнувшись, глубоко вдохнула волшебница, буквально вывалившаяся на землю из моих рук. — Чив-вик?       «Нужно вытащить остальных. А где Селестия?», — не говоря ни слова, вновь забегаю в башню, уже ощутимо дрожащую под ногами, а затем первым делом бросаюсь к пегаске.       В голове мелькает несвоевременная мысль, что и «выгоревший» человек для чего-то да сгодился, а следом приходит некоторая надежда, что получится отдать должок Баттерфляй. До выхода остаётся шаг, и я вижу, как на меня смотрит Сансет, успевшая принять сидячее положение…