Интегрированный попаданец

      — Это что? — удивлённо смотрю на банку из жести (ну или чего-то вроде этого), которую Фригга водрузила на мой кухонный стол вместе с бутылью на полтора-два литра, содержимое коей скрывало мутное красное стекло.       За то время, пока грифонша бегала за своими вещами, при этом бросив своё платье на мою кровать со словами «Потом заберу», я успел собрать свои рисунки с карандашами, привести себя в порядок и нарезать немного фруктов, достать крекеры и пару плиток шоколада. Можно было бы найти для себя и другие занятия, к примеру… заняться поиском стражников, чтобы они сообщили кому следует о моей гостье, но птицетигрица вернулась уж больно шустро.       — Правильные выпивка и закуска, — заявила собеседница, гордо усаживаясь на облюбованное место, попутно закидывая под стол небольшую чёрную сумку. — В Кантерлоте почти невозможно найти порядочную пищу для грифонов… Но работа в посольстве имеет свои привилегии.       — И ты не боишься их потерять? — поставив левый локоть на стол, пальцами правой руки постукиваю по полупустому стакану.       — Во-первых, я надеюсь на достойную оплату своих услуг, которая позволит мне ни в чём себе не отказывать, — полуприкрыв глаза и уцепившись ладонями за край столешницы, при этом во всю демонстрируя свой впечатляющий маникюр, собеседница состроила игриво-смущённое выражение. — А во-вторых… чем-то всегда приходится жертвовать. Привычная еда — не самое страшное. Зато, если меня ждёт успех, то в будущем я получу гораздо больше.       Не дожидаясь следующей фразы с моей стороны, Фригга протянула передние лапы к бутыли, левой ладонью обхватила горлышко, словно бы это была шея какой-то мелкой птички, которую она собирается свернуть, а потом когтем указательного пальца правой кисти пробила пробку несильным ударом, чтобы затем рывком вырвать её. Мне же эта демонстрация стала дополнительным напоминанием, что пусть полосатая гостья и ведёт себя мирно, и вроде как на работу напрашивается, да ещё при этом заигрывать не забывает, но остаётся сильной и опасной хищницей.       Тем временем в воздухе разлился запах вина, даже на мой неискушённый взгляд кажущийся весьма приятным. В пустой стакан же из наклонённой бутыли полилась рубиновая жидкость, буквально искрящаяся на свету.       — И что ты на меня смотришь… так? — неопределённо взмахнула лапкой Фригга, отставила сосуд в сторону и, подняв стакан, предложила: — Хочешь попробовать? Наверняка ведь думал, что я какую-нибудь ядрёную настойку притащу.       — Ну… была такая мысль, — с сомнением покосившись на сидр, залпом его допиваю и подставляю тару хищнице. — Только для пробы. Мне напиваться нельзя.       — Было бы чем, — уркнула грифонша, отставила свой стакан и снова взялась за бутылку. — Этого даже на двоих мало будет.       «Двоих грифонов? Может быть. Не объяснять же, что меня развозит с половины оборота», — благодарно кивнув, принимаю стакан и делаю осторожный глоток…       — И как? — поставив левый локоть на стол, чтобы левым запястьем подпереть голову, собеседница подхватила свой сосуд и поднесла к клюву.       — Приятно, — покатав жидкость во рту и проглотив, отставляю оставшийся напиток. — Не буду строить из себя ценителя и знатока, но мне нравится. Можно вопрос не по теме?       — М-м-м… Задавай, — наклонившись ещё чуть вперёд, посвёркивая глазами из-под полуприкрытых век, разрешила большая крылатая кошка.       — Ты эти вещи с собой принесла, но оставила где-то за углом, чтобы в случае чего далеко не бегать? — чтобы не возникло сомнений, взглядом указываю на банку и бутылку.       — Ну-у-у… — зажмурившись, Фригга умудрилась изобразить невинную улыбку щеками и бровями. — Это секрет.       «Серьёзно? Я ведь пальцем в воздух ткнул. Хотя… если подумать… то в этом мире есть некоторая вероятность, что, указав в небо пальцем, попадёшь в какого-нибудь летуна», — из моих мыслей меня вырвал звук открываемой банки, откуда пахнуло мясом и специями.       На моих глазах грифонша достала из контейнера длинную тонкую… сосиску? Хотя, похоже выглядели охотничьи колбаски, разве что они не были обрезаны на концах. Поднеся еду к клюву, она схватилась за самый кончик и втянула трубочку внутрь, при этом неспешно её пережевав. После этого банка была пододвинута ко мне так, чтобы не возникало сомнений в предложении.       — Спасибо, — стоило только вдохнуть аромат сосисок (или колбасок?), как под языком возникла слюна, а горло конвульсивно дёрнулось.       «Вроде бы и не так сильно скучал по мясу, да и дома предпочитал рыбу или птицу, но…», — осторожно достав одну трубочку, подцепив её кончиками указательного и большого пальцев левой руки, несколько секунд ещё колеблюсь… а затем откусываю примерно четверть длины, начиная активно работать челюстями.       — Очень вкусно, — проглотив первый кусок, возвращаю своё внимание к терпеливо ожидающей грифонше, которая маленькими глотками цедит вино. — Из чего это?       — Хлебные червячки, — ответила птица-тигрица. — Что-то не так? Эту породу специально выводили в Шилдфорте. Даже хлебные деревья ради этого закупали.       — Да нет… Всё в порядке, — несколько натянуто улыбнувшись, отправляю в рот остатки червячка, стараясь не думать… вообще не о чём, быстро его пережёвываю и отодвигаю банку обратно к середине стола. — Давай вернёмся к тому… откуда ты и чего хочешь добиться.       Не скажу того, что боюсь червей или что-то в этом роде, но у меня к ним выработалась брезгливость. Ещё с тех пор как в детстве приходилось копать картошку, они вызывают у меня отторжение. И сколько бы раз они ни были специальными, хлебными или какими-то ещё, это не отменяет того, что они — черви.       — Ладно, — изобразив взглядом улыбку, Фригга демонстративно съела ещё одного червячка, но никакой реакции на это от меня не получила, а потому запила вином свою еду, поставила стакан на стол, сцепила кисти под головой и заговорила: — Мне двадцать семь лет по общему календарю, а родилась я в предместье Файргарда. Нужно объяснять, что это?..       — Если не трудно, то расскажи о своей родине, — запив мясо половиной стакана вина, чувствую, что по телу уже распространяются волны опьянения. — Всё же я не так давно… здесь. Так что даже в Эквестрии многого не знаю.       — Файргард — это третий по размеру город империи, который идёт сразу за Шилдфортом и Грифонстоуном, — Фригга сделала паузу, а затем пояснила: — Сейчас в империи формально царит монархия, но каждый из двенадцати городов, которые в древние времена были столицами вольных княжеств, обладает достаточной автономией. Порой доходит до того, что мелкие преступники бегут из одного княжества в другое, где их не имеют права преследовать стражники.       На последних словах собеседница нахмурилась, скривив неприязненную гримассу, но быстро вернулась к прежнему игриво-насмешливому выражению, заявив:       — Вот такой у меня дом. Где-то живётся лучше, где-то наоборот… Но если сравнивать с Эквестрией, то даже наиболее процветающий Шилдфорт заметно уступает.       — И тебе совсем не жаль… — прерываю себя на полуслове, заметив как опасно сузились глаза собеседницы, но спустя пару мгновений вернулись к прежнему состоянию. — Не моё дело. Понял.       Взгляд упал на червячков, а в памяти всплыл бородатый анекдот, казавшийся смешным только в далёком детстве. Подходит мужчина к лоточнику и спрашивает: «А ваши пирожки гавкали или мяукали?». Продавец поднимает на него взгляд и отвечает: «Слишком много болтали».       — Жаль, — скрестив предплечья передних лап на столе, хищница практически улеглась сверху, прикрыв глаза. — Только вот перспектив у меня там нет. Я и сюда прорвалась только дав на лапу командиру, чтобы он меня в охрану вписал задним числом. А если бы он не был близким другом моей подруги, то пришлось бы давать не только на лапу.       «У кого-то от выпитого развязался язык? А ещё говорила, что одной бутылки мало. Или это мне так макаронные изделия на уши вешают?.. Ну, если уж не отбрасывать теорию заговора», — допив остатки своего вина, выжидательно смотрю на собеседницу, которая поняла меня как-то по-своему и, перестав лежать на столешнице, разлила вино по сосудам.       — Файргард — это княжество, которое подчиняется торговым семьям и военной аристократии: и у первых, и у вторых все тёплые места на пару десятков лет вперёд расписаны, — посмотрев в свой стакан, Фригга вздохнула и в два глотка осушила его до половины, затем посмотрела на меня, ехидно прищурилась и заявила: — Но не считай, что я собираюсь давить на жалость и рассказывать о том, как плохо мне жилось дома. Просто мне не нравится то, что всю жизнь придётся подтирать под хвостами богатых сынков, работая за двоих или троих, а получать за это жалкие подачки. Свою удачу я собираюсь ловить за хвост… и даже если ты меня прогонишь, я не пропаду на улице.       «Уже сочувствую этой удаче», — усмехаюсь мысленно, чувствуя себя всё более расслабленно.       — А за мной, значит, ты «подтирать» готова? — вопросительно вскинув брови, поднимаю руки в останавливающем жесте. — Ты ведь говорила, что готова работать телохранителем.       — М-м-м… это, определённо, карьерный рост, — фыркнула в ответ собеседница, снова удобно облокачиваясь на стол, при этом явно улыбаясь взглядом. — Если договоримся о цене, то я согласна.       «Даже так. Свой сторожевой Шерхан — это круто, но как бы мне не пришлось нанимать охрану от такой охраны», — представляю себе цепочку из меня, следящей за мной грифонши, а также парочку пони, которые следят уже за ней.       — А если я попрошу… шейку почесать? — произнеся первое из того, что пришло в голову, с некоторым запозданием понимаю подтекст, который можно в этих словах увидеть.       — М-м-м… С удовольствием почешу, — томным голосом ответила хищница, вытянув голову и прищурив глаза, в то же время когтистыми пальцами передних лап постукивая по столешнице. — Даже битсов за это не возьму.       Последние слова сопровождались скрипом, а опустив взгляд на его источник, я увидел неглубокие царапины на деревянной поверхности (вот ведь… курица полосатая!). Объяснять пони, почему в гостевых покоях испорчен стол мне совершенно не хотелось, но логика подсказывала, что придётся.       — Это я вычту у тебя из зарплаты, — заявляю хмуро, а затем добавляю: — Если возьму на работу.       — Хм? — обратив внимание на место, куда я только что смотрел, Фригга смутилась и отодвинулась. — Простите, Жора, я случайно.       «Если бы не этот невинный взгляд, то я бы возможно и поверил», — изобразив левой рукой неопределённое движение, словно бы отмахиваюсь от извинений, решаю не забивать себе голову (не раритетный же это стол, в конце-то концов?).       — А что ты ещё умеешь… Навык открывать бутылки я уже оценил, — отсалютовав вновь полным стаканом, делаю большой глоток. — Но, чтобы выступать на сцене, этого мало.       — Я умею петь, — сцепила передние лапки перед грудью Фригга. — Хочешь послушать?       — Хочу, — отставив посуду, скрещиваю руки на столе.       «На соловья она не похожа, а вот на канарейку… Те, вроде бы, похожего цвета», — не совсем трезвый разум представил картину того, как в клетке на жёрдочке сидит жёлтый грифон, поворачивается к зеркалу и заявляет: «Кажется, я видел котика».       Тем временем собеседница выпрямилась, высоко подняла голову и запела:             В тени снежных вершин, среди каменных стен,             В глубине по весне изумрудных долин,             Все грифоны решили посеять в земле,             То зерно, что кормило бы их по зиме.             Вырубали деревья и рвали траву,             И никто не роптал, не кричал: «Не могу»,             А в ночи напевали стихи у костров,             Прогоняя кошмары подальше от снов.             И пьянели от гордости наши умы,             Наливались здоровьем усилий плоды,             И не жаждали больше не яростных битв,             И ушедшим богам мы не пели молитв…             Заменили на косы мы копья свои,             И мечи превращали в серпы кузнецы,             Предвкушение успеха кружило умы,             Никто не желал продолжения… войны.       Я уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но песня продолжилась, только вот интонации голоса певицы изменились.             Поднимался на небо солнечный диск,             Расцветали в полях колдовские цветы,             Над долиною нёсся яростный крик,             Тишину разрывали вновь звуки борьбы…             Это было давно, уж не вспомнить когда…             Чёрной сажей покрылись на веки поля,             Но когда-нибудь всё же наступит пора,             И мечи вновь заменят нам плуг и коса.       — Как-то грустно песня закончилась, — после того как убедился, что продолжения не последует, произнёс я.       — Не все песни должны быть весёлыми, — фыркнула Фригга. — Тем более, если они написаны для того, чтобы сохранить историю для потомков. Мы же не пони, чтобы постоянно веселиться.       «Куда-то не туда разговор пошёл», — отмечаю мысленно, почти физически чувствуя, что собеседница расстроилась.       — Хочешь, я тебе анекдот расскажу? — внезапно пришла мне в голову идея о том, как поднять грифонше настроение. — Подходит пони к грифону и говорит: «Отгони волка от моего дома». Грифон у него и спрашивает: «А почему ты сам не отгонишь?». Пони ему и отвечает…       — И что отвечает пони? — прозвучал заинтересованный и немного угрожающий вопрос.       — «Я — маленькая лошадка», — отвечаю автоматически, только после этого обращая внимание на то, что дверь на кухню открыта, а в дверном проходе стоит жёлтая единорожка.