Fix you

      Полуразрушенный Хогвартс выглядит отвратительно. Глядя на все это кирпичное месиво, Гермиона ощущает практически физически нестерпимую боль. Уходит ее детство, уходит все то хорошее, что она трепетно хранила в своем сердце. Уходит чувство защищенности и справедливости. На смену приходит только отчаяние и поистине животный страх за всех, кто участвует в этой битве. Особенно за тех, кого она любит. Где-то на задворках сознания волшебница понимает, что сегодня невозможно обойтись без человеческих жертв. Их будет слишком много. Но сердце упрямо отказывалось соглашаться с разумом, постоянно напоминая о том, как им всем везло все это время. Удача была на их стороне. Так почему сегодня должно быть по-другому? Почему именно сегодня кто-то должен умереть? Грейнджер не хотела в это верить, не хотела и мысли допускать о том, что что-то может пойти не так. Но она все еще слишком хорошо помнит первую жертву этой войны — Седрика. Слишком хорошо помнит то гнетущее чувство, что разливалось внутри, когда Гарри вернулся с его бездыханным телом. Это было одно из худших ее воспоминаний. И до колик в сердце не хотелось пережить это еще раз. Она просто не выдержит.       Грейнджер бежит по коридору любимой школы и не узнает ее. Все кажется слишком нереальным. Ощущение присутствия ей добавляет ладонь Рона, который крепко схватил ее за руку и потащил вглубь замка. Им срочно нужно было попасть в Тайную комнату. Им нужен был этот треклятый клык василиска, которым Гарри еще на втором курсе уничтожил один из крестражей. Скрыть восхищение, поразившее ее, когда Рон вспомнил эту деталь, было невозможно. Гермиона никогда не сомневалась в своем друге, хотя всегда считала, что в стрессовых ситуациях ее мозг работает куда лучше. Только вот сегодня все было по-другому. Когда они были втроем, когда она не знала всего, когда не было перед глазами такого количества умерших, ей было куда проще оставаться хладнокровной и думать рационально. Сейчас она просто бежала следом за рыжим парнем, вглядываясь в лица тех, кто покоился на полу, надеясь только на одно. Надеясь не увидеть среди всех этих ребят лицо с рыжими веснушками, которое так часто снилось ей. Страх за Фреда обуревал слишком сильно, заставляя позабыть обо всем на свете. Если бы не Рон, так крепко сжимающий ее ладонь, девушка бы давно ринулась на поиски любимого рыжего оболтуса, в безопасности которого ей сейчас было катастрофически необходимо удостовериться.       — Фред — кричит Рон, поворачивая за угол. Они уже были на нужном этаже, совсем рядом с туалетом Плаксы Миртл, и Гермиона отчаялась увидеть старшего Уизли. Но когда слышит как его имя срывается с губ младшего брата, в девушке словно просыпается второе дыхание. Замерев на секунду в ступоре, она резко срывается с места, направляясь в сторону мальчишек. Ее глазам открывается по-настоящему трогательное зрелище. Рон вцепился в старшего брата с таким остервенением, будто он был его последней надеждой. А на лице старшего отразилось видимо облегчение, когда он увидел неотесанного младшего братца.       — Что ты… — Фред не успевает договорить, прерываясь на полуслове, когда в поле его зрения попадает Грейнджер. Он без раздумий подходит к девушке и по-хозяйски сгребает ее в объятия, совершенно наплевав на присутствие рядом Рона, ведь никто из его семьи не знал о его отношениях со всезнайкой всея факультета Гриффиндор. Посвященным был только Джордж, потому что он все понял даже раньше собственного брата-близнеца. Объятия затянулись на несколько мучительно коротких секунд, и после этого Фред сразу делает шаг назад.       — Что вы здесь делаете? Вы видели Джорджа? С ним все в порядке? А мама с папой? — он засыпает друзей вопросами, совсем не отдавая себе отчета в том, что ребята могли их просто не встретить. Гермиона смотрит ему в глаза и видит в них такой поток надежды, что самой хочется верить в лучшее. Именно за это она и любила его. За его нескончаемый оптимизм даже в самых патовых ситуациях. Даже сейчас. И пока Рон рассказывает ему причину нахождения здесь и план действий, который они вместе наспех придумали с Гарри, Грейнджер борется с желанием схватить его за руку и успокоить. Как будто сама сейчас в этом не нуждается.       — С ними все в порядке — перебивает она Рона, пока он переводит дыхание и делает новый глоток воздуха, чтобы продолжить — Молли с Макгонагалл защищают основной вход, Артур был с Кингсли — ей кажется таким естественным называть его родителей по именам после всего, что они вместе пережили, а губ Фреда касается еле заметная улыбка, которую улавливает только она, потому что Рон уже скрылся за дверью туалета и слишком увлечен исследованием входа в Тайную Комнату — Джордж где-то на первом этаже, мы видели его несколько минут назад. Ей бесконечно сильно хочется сейчас обнять Фреда, сказать, что все будет хорошо, что они все переживут и со всем справятся, только вот она боится. Тогда, воспользовавшись отсутствием Рона, парень преодолевает расстояние между ним одним шагом и целует ее. Целует так, как никогда этого еще не делал. В этом простом жесте было столько боли, отчаяния и надежды на лучшее, что у шатенки подкосились ноги. Тонкими пальчиками она впивается в его плечи, находя ту опору и поддержку, которой он всегда для нее был. И Гермиона чувствует — физически чувствует — ту пустоту, которая образовалась, когда Фред отстранился от нее.       — Я люблю тебя — выпаливает она, позабыв обо всех обещаниях, что давала ему в ту ночь в Ракушке. Позабыв обо всем на свете, даже о том, что через стенку находится Рон, который также претендовал на ее внимание когда-то. — Я люблю тебя, Фредерик Гидеон Уизли. — пользуясь эффектом неожиданности, она повторяется, словно пробуя слова на вкус. И ей хочется говорить это снова и снова, находя в этих простых словах настоящее спасение. Гриффиндорка просто боится. Боится за него, за себя, за исход этой битвы. Боится, что у нее попросту не будет шанса сказать об этом еще хотя бы раз. Он обхватывает своими ладонями ее лицо, и их лбы соприкасаются.       — Но я же просил… — через силу выдавливает Уизли с небывалым разочарованием в глазах, которого Грейнджер никогда не видела. Она закрывает глаза и чувствует, как по щеке стекает одинокая слеза, ставшая свидетелем ее боли. Фред проводит большим пальцем по мокрой дорожке, стирая ее, и оставляя легкий след от поцелуя ровно на том же месте — Я люблю тебя. Храбрейшая ведьма столетия. — Он смотрит ей в глаза и улыбается, уже через секунду снова заключая ее в свои объятия — Обещай мне, что с тобой ничего не случится. — В миг улыбка пропадает, а на смену задорному огоньку в глазах приходит настоящая тревога. — Ничего не говори, просто обещай мне. Я не переживу, если с тобой или с Джорджем… Уизли не успевает договорить, потому что волшебница одним движением притягивает его к себе и теперь сама целует его, забирая у него всю боль и переживания.       — Не думай об этом. С нами ничего не случится. Обещаю. — девушка произносит это с такой уверенностью, будто у нее был шанс заглянуть в будущее. Сделав акцент на множественном числе, она дает ему понять, что не только она и его брат переживут эту ночь, но и он сам. Он просто не может. У него нет выбора. А Гермиона не хочет даже думать о таком. Все будет хорошо. Она верит в это. Она знает это. И подарив ему самую очаровательную улыбку, ведьма снова обнимает его, хотя уже через секунду слышит, как ее зовет Рон. Она ведь совсем позабыла о том, зачем сюда пришла и как здесь оказалась. Фред отстраняется от нее и напоследок всматривается в до боли любимое лицо.       — Береги себя — Уизли легким поцелуем касается ее лба, переместив одну руку на ее затылок, зарываясь пальцами в копну густых волос, а вторую оставляя на ее талии — Мы обязательно встретимся, Грейнджер. Вот увидишь. — с этими словами он растворяется в длинном коридоре, оставляя ее одну. Она чувствует легкое покалывание в тех местах, где еще секунду назад ощущала его нежные и такие осторожные прикосновения. Смотря ему в след, девушка даже не думает двигаться с места, пока не ощущает на плече чужие руки. Обернувшись, она видит Рона и натыкается на такое понимание в его глазах, которого не видела никогда в своей жизни. Он ничего не говорит, лишь улыбается уголками губ и слегка кивает. И только сейчас Грейнджер осознает насколько сильно повзрослел ее друг. Ей казалось, что он будет устраивать сцены ревности, будет недоволен таким поворотом в ее личной жизни, ведь ему никогда не нравилось находится в тени своих старших братьев. И как только она могла не заметить этих перемен раньше. Он осторожно берет ее ладонь в свою, продолжая молчать и давая понять, что все будет хорошо, что он будет рядом в любом случае. Но им нужно было закончить начатое. Всем сегодня это было нужно. Поэтому, полная решимости, Гермиона смотрит младшему Уизли в глаза и уверенно кивает. А уже через несколько секунд коридор остается полностью пустым. И только стены будут хранить память о том, что здесь произошло минутами ранее.       Все закончилось. Во всех помещениях замка висела оглушающая тишина, а Гермиона не могла поверить в то, что все действительно закончилось. Весь кошмар прошедших лет остался позади, и впереди всех ожидало спокойное светлое будущее. Будущее, жертвами которого стали слишком многие. Ей было не по себе от осознания того, что когда-то Большой зал, подаривший столько счастливых воспоминания, сейчас превратился в одну братскую могилу, куда приносили людей с разных концов Хогвартса. Волшебница сидела на лестнице, боясь пошевелиться. Она нутром чувствовала, что что-то не так, но никак не могла понять что именно. Было ощущение, что это не конец. Что самое страшное только впереди. Как будто Темный Лорд никуда не исчез, лишь отправился зализывать свои раны. Вокруг не было никого, почти все вернулись в Большой зал, где-то еще слышались звуки обрушающихся стен, а Грейнджер не могла найти в себе сил подняться. Она настолько погрязла в собственном неверии происходящего, что забыла об обещании, которое дал ей Фред. «Мы обязательно встретимся» — эхом проносится в ее голове голос парня, и девушка мгновенно подрывается с места, направляясь прямиком в Большой зал. Он там, он наверняка должен быть там. А если его там нет, значит он бегает по коридорам в поисках ее. Ведьма бежит не разбирая дороги, полная желания поскорее оказаться в любимых руках, которые всегда были лучше любого успокоительно. И, врываясь в Большой зал, она даже не сразу ощущает его гнетущую атмосферу, которая давит со всех сторон. Замирая на пороге, девушка с опаской осматривается по сторонам, ища в толпе любимые рыжие макушки всего семейства Уизли. Помещение наполнено шепотом и плачем, в воздухе витает запах цемента, пороха, соли и смерти. По спине пробегают мурашки в тот момент, когда она замечает долговязого Рона. Губ касается счастливая улыбка, она прибавляет шаг, но тут же замедляется, когда видит его содрогающиеся плечи и Джинни так сильно прижимающуюся к старшему брату. И только теперь она осознавала то чувство тревоги, которое посещало ее на лестнице. Это не из-за Волан-де-Морта, который повержен мальчиком, который выжил. Что-то пошло не так. Случилось что-то в разы хуже. Мысли заполняют голову, но от одной она продолжает отмахиваться, даже не позволяя ей задерживаться хотя бы на минуту. Осторожно ступая по полу, Гермиона чувствует, как к горлу подкатывает ком горечи, когда она видит Джорджа. Видит Джорджа, но не видит Фреда. Глаза наполняются непрошеной влагой, когда взгляд падает на пол, там где сейчас на холодном полу сидела Молли Уизли и плакала, гладя по голове мертвое тело одного из своих сыновей.       — Нет, нет, нет — шепчет Грейнджер, не дойдя пары метров. Ноги не слушаются и она с грохотом падает на пол, заходясь в рыданиях — Этого не может быть. Он не мог… — ее даже замечают не сразу. Когда она попадает в поле зрения близнеца, Джордж за пару шагов сокращает расстояние между ними, впиваясь мертвой хваткой в ее тонкие руки. По его лицу градом стекают слезы и он понимает, что этой девушке ничего не нужно объяснять. Она все уже знала сама. Он сгребает ее в объятия, не давая вырваться, хотя она отчаянно сопротивляется.       — Пусти меня. Пусти меня, Джордж. — кричит девушка, наплевав на количество глаз, направленных в ее сторону. Больно было всем, она это знала. Горе коснулось каждой семьи. Но сейчас ей было все равно. Сердце разрывалось на мелкие осколки, темнота накрывала с головой. Ее пустота была невосполнима. — Пусти меня. Он не мог. Это не правда — крики ведьмы становились сильнее, но парень не собирался выпускать ее из объятий, потому что он знал, что она переживает сейчас. Он чувствует тоже самое — Он обещал мне. Несколько часов назад. Он сказал, что мы обязательно встретимся. — внезапно она перестает сопротивляться, впивается пытливым взглядом в близнеца, хватается за его ладони и начинает шептать — Скажи, что это не правда. Это же ваш очередной дурацкий розыгрыш, чтобы побесить зазнайку-старосту, да? Джордж… — в его глазах она видит только пелену боли и слезы, которые не перестают скатываться по столь возмужавшему за одну ночь лицу. Гриффиндорка начинает бредить. Все кажется каким-то сном, глупым обманом, сейчас она проснется и все будет хорошо. С губ срывается истерический смех. — Ты обманщик, Фред Уизли — она почти выплевывает эти слова, глядя в сторону старшего близнеца и снова заходясь в рыданиях. Ее плач становится больше похож на вой одинокого дикого зверя, загнанного в угол.       — Не надо, Гермиона — Джордж, наконец, подает голос и тут же осекается, видя в ее глазах столько отчаяния, что самому становится страшно. — Не при маме, пожалуйста. — все, что смог выдавить из себя парень. И она в мгновение ока будто прозрела. Это не только ее горе. В первую очередь это горе его семьи. И его родителям в разы тяжелее, чем ей. Она упрямо утирает слезы с лица, чувствуя как соленые дорожки снова и снова появляются на щеках. Отпускает близнеца и делает попытку встать. Уизли даже не шелохнулся, все еще сжимая ее в объятиях, словно ища в ней ту поддержку, которую всегда ему оказывал Фред. Прижимаясь к ней сильнее, он прячет у нее на плече собственное лицо, и шатенка чувствует, как его трясет. Ему больно. В разы больнее, чем ей, а она так эгоистично устроила истерику. Устраиваясь в его руках поудобнее, Гермиона встает на колени и обнимает парня за шею. Пробегая пальчиками по его спине в успокаивающем жесте, девушка не может смотреть в ту сторону, где сейчас лежит Фред. Она все еще не верит.       — Джордж — голос Артура надломлен, он насквозь пропитан болью, но мужчина держится. Из последних сил, но держится. — Вставай, пойдем. Кингсли нужна наша помощь. — мистер Уизли смотрит на Гермиону, пытаясь найти в ней помощь, чтобы хоть как-то привести в себя убитого горем близнеца. Теперь единственного. Девушка слегка отстраняется от парня, заглядывая ему в лицо и выдавливая из себя подобие улыбки. Конечно, он не верит ей. Сейчас он никому не верит. Но волшебница бережно берет его лицо в ладони, большими пальцами стирая с щек соленые дорожки. Точно так же, как еще недавно с ней это делал Фред. Сердце снова заходится в бешеном ритме, нижняя губа начинает дрожать, а из ее глаз брызнул новый поток слез.       — Иди. Я буду здесь, не бойся. — почти шепчет гриффиндорка, не желая хоть кого-то посвящать с тайну, которую они хранили все это время. Она обнимает Джорджа, целует его в щеку, шепча прямо на ухо — Я его не оставлю. — В этот момент парень отстраняется от нее, смотрит в глаза с такой благодарностью, что по телу пробегают мурашки. Он никогда этого не озвучит вслух, но только ей он по-настоящему мог сейчас довериться. Потому что она любила его брата так же сильно, как и он сам. Джордж поднимается первым, помогая подняться Грейнджер. Слегка повернув голову в сторону брата, он резко отворачивается, не желая больше видеть это зрелище. Отворачивается и уходит вместе с отцом куда-то в толпу. Следом за ним уходит Рон, Перси и Гарри. А рядом с Фредом остается только женская половина семейства и она. Сначала девушка обнимает Джинни, которая даже не старается остановить собственные рыдания. Оказавшись в руках подруги, рыжая с новой силой принимается плакать, отчего сердце Гермионы не выдерживает, в очередной раз переходя в бешеный ритм, заставляя задыхаться от нехватки кислорода и нахлынувших слез. А после, высвободившись из рук младшей Уизли, ведьма опускается рядом с миссис Уизли. Женщина стоически переносит потерю ребенка, она почти не плачет. Только бесконечно гладит его по растрепанным волосам с неимоверно нежной улыбкой на губах. Когда Гермиона присаживается рядом, Молли лишь на мгновение обращает внимание на девушку, тут же возвращая взгляд сыну. Ей даже представить страшно, что испытывает мать в такие моменты, но даже от одних мыслей об этом, Грейнджер снова начинает плакать, обнимая свободную руку Молли.       — Тебе нужно попрощаться с ним — еле слышно выпаливает женщина, продолжая свой ритуал, а Гермионе кажется, что на лице парня все еще присутствует его нагловатая ухмылка. Только волосы в разы потускнели. Девушка сильнее прижимается к миссис Уизли, давая ей понять, что просто не готова к этому. И сейчас ей кажется, что она никогда не будет к этому готова. — Ну-ну, милая. Не плачь. Мы же обе знаем, что Фред не хотел бы видеть тебя такой. — После этих слов Гермиона быстро выпрямляется, глядя в глаза его матери — Детка, я же его мать. Я же видела, как он смотрит на тебя. И я неимоверно счастлива, что он выбрал именно тебя. — Молли отвечает на все неозвученные вопросы, которые отразились в глазах гриффиндорки, кажется, намеренно не употребляя прошедшего времени касательно сына. Девушка всегда знала, что миссис Уизли потрясающая женщина. И сейчас она убедилась в этом лишний раз. Улыбнувшись Грейнджер, Молли обнимает ее так же, как обнимала сотни раз до этого. Тепло и так по-матерински, а Гермиона не может сдержать хлынувших слез. — Мне очень жаль, что все вышло… Так — она осекается, не желая произносить вслух то, чего боялась. Заглянув в глаза девушке, которую так любил ее сын, женщина снова улыбается и поднимается с места, оставляя Гермиону одну наедине со своей болью. Наедине с ним.       — Как ты мог — первое, что срывается с ее губ, когда в зоне слышимости ни осталось никого из четы Уизли, хотя услышать ее все равно никто бы не смог. Голос не слушался Гермиону, она то шептала, то шевелила одними губами, продолжая гладить его по волосам так же, как совсем недавно это делала Молли — Ты говорил, что не переживешь… А я? А Джордж? Думаешь, мы сможем? — она уже не плачет, плечи не дрожат, в горле не застревает ком боли и горечи, но слезы все равно катятся по щекам. Сейчас ей кажется, что это самая естественная вещь, которая вообще существует. Стирать дорожки слез и прикасаться к его волосам. В голове проносятся мириады воспоминаний, когда она делала так же, а он довольно улыбался и ластился, словно кот, под ее руку. В этот момент Грейнджер снова не выдерживает.       — Ты обманщик, Фредерик Гидеон Уизли. — она наклоняется к нему и оставляет на заметно похолодевшем лбу легкий след от поцелуя. Ее пробивает дрожь, с которой у нее нет сил справится. Она снова плачет, чувствуя как задыхается, чувствуя как сжимаются легкие и разрывается сердце в агонии боли и беспомощности. Она мечтает о его прикосновениях, о его поцелуях, о его нежности, которых уже никогда не будет. Она мечтает о маховике времени. Не отрывая от него взгляда, девушка снова подается вперед оставляя не единственный поцелуй у него на лбу, словно это могло что-то исправить. Словно в этом было ее единственное спасение. — Я люблю тебя.