Братья поневоле

      — Ты так и будешь молчать? — Рэндалл сверлил взглядом затылок и спину Гарри. Тот вот уже пару месяцев не разговаривал с братом и демонстративно от него отворачивался.       — С врунами не вожусь, — коротко ответил Гарри, глядя в окно на медленно падающие снежинки.       С того момента, как близнецы вернулись из Лондона, между ними будто кошка пробежала.       Гарри всячески демонстрировал своё нежелание общаться с братом. В школе он отсел за другой стол, поменявшись местами с Ванессой. Девочка с удовольствием согласилась — Рэндалл до сих пор ей нравился, хотя уже значительно меньше, чем пару лет назад.       Оценки Гарри ожидаемо поползли вниз: из отличника он стремительно скатился до весьма посредственного троечника. А Рэндалл не спешил навязываться в неоплачиваемые репетиторы — у него тоже было чувство собственного достоинства.       Однако, и у шрамоголового не всё шло гладко. Дадли затаил на кузенов большую обиду из-за матери, с которой Гарри тоже наотрез отказывался разговаривать. Рэндалл был подчёркнуто обходителен с «тётушкой», но ситуацию это не спасло. «Дадли и ко» потихоньку начали подтравливать Рэндалла. Лишившись защиты и поддержки Гарри, он отбивался как мог.       — Мне тоже приходится не сладко, — Рэндалл протянул руку через плечо Гарри и потряс у того перед лицом массивным браслетом.       Украшение нетривиального вида: широкий металлический браслет с камнями и рунами, появилось у него с вылазки в Косой переулок. Как выразился тогда сам Рэндалл: «Старый пердун всё предусмотрел».       С тех пор Рэндалл ходил мрачнее тучи. У него теперь было только два настроения: либо он огрызался и язвил в два раза больше, чем раньше, либо был слишком вежлив и учтив. В любом случае, даже если этого не было видно со стороны, внутренне Рэндалл перегорел. Стал вести себя тише, много времени проводил в одиночестве в местной взрослой библиотеке, куда его пускали за безукоризненно бережное отношение к книгам.       Он был не из тех, кто пасует перед первой, второй и даже третьей неудачей. Нет, он вообще не привык сдаваться. Но когда его связали по рукам и ногам, лучше всего было временно сменить вектор и переключиться на что-то другое, что он и сделал. Все члены семьи воспринимали это как реакцию на правду о смерти родителей и не задавали лишних вопросов.       Гарри страдал, но пойти на сделку с совестью не согласился. Дурсли обманывали его все эти годы, выдумав бесславную смерть родителям, в то время как они были самыми настоящими героями. Они скрыли всю правду не только о них, но и о нём самом. Но самым большим ударом стало то, что Рэндалл всё знал. Знал и не сказал.       А у Гарри была аллергия на лгунов.       Он несколько раз порывался помириться с братом, но в самый последний момент передумывал — слишком глубоко засела обида.       Время тянулось бесконечно долго, пока не наступило долгожданное Рождество.       — С Рождеством, Гарри, — Рэндалл протянул ему небольшой мягкий свёрток. Оставлять его в общей гостиной в куче подарков для Дадли не было никакого смысла, поэтому близнецы уже третий год обменивались приятными мелочами из рук в руки. Не сложно догадаться, чья это была идея.       Гарри переводил взгляд с брата на подарок, завернутый в золотистую бумагу. Мириться вот так, за подачку, не хотелось. С другой стороны, под кроватью Гарри уже неделю лежал подарок для Рэндалла. Любопытство и внутреннее сильное желание примириться всё же взяли верх.       В свёртке оказалась шерстяные шапка и шарф. Рэндалл всегда попадал в самое яблочко. Шапка, которую до этого носил Гарри, была ему велика и то и дело сползала на глаза. Ещё бы, ведь это была вещь Дадли, головой которого можно было бы запросто сыграть в футбол.       — Почему красный цвет? — спросил Гарри, перебирая пальцами приятные на ощупь петельки шарфа.       — Тебе подходит, — отозвался Рэндалл, который уже успел расположиться на своей кровати.       Гарри улыбнулся, обмотал вокруг шеи шарф и полез под кровать. Быстро найдя, что искал, он сдул с наскоро склеенной обёртки пыль.       — С Рождеством, Рэндалл, — Гарри, смотря в пол, протянул брату приготовленный для него подарок.       Рэндалл сразу же принял его. По форме и весу он быстро догадался, что внутри. Аккуратно разорвав упаковочную бумагу, Рэндалл обнаружил под ней небольшую книгу в твёрдом переплёте.       — «Трудно быть богом», — прочёл он вслух и не смог сдержать смешок.       — Не нравится?       — Нравится, — Рэндалл похлопал по пустому месту рядом с собой. Когда Гарри уселся, он приобнял его свободной рукой, слегка прижав к себе за плечо. — Ты же знаешь, что я не буду извиняться?       — Зна-а-аю, — протянул Гарри и повернул голову в противоположную от Рэндалла сторону.       — Мир?       Гарри долго не отвечал.       — Мир, — он наконец повернулся к брату и протянул ему мизинчик.       — Это ещё что? — Рэндалл непонимающе смотрел на протянутый ему палец.       — Видел, что так мирились мальчики из другого класса, — Гарри настойчивее тряхнул рукой. — Палец давай, тугодум.       Когда Рэндалл сложил руку так же, Гарри зацепился своим мизинцем за его и потряс рукой.       — Там ещё какие-то слова должны быть, но они не на английском, — с досадой вспомнил Гарри. — Должно и так сработать.       Гарри широко улыбнулся. На душе у него стало намного светлее. Каким бы противным не был Рэндалл, Гарри упорно находил в нём что-то хорошее.       Много времени пройдёт до того момента, когда Гарри Поттера в «Ежедневном пророке» сравнят с одуванчиком, тянущимся к солнцу сквозь каменную кладку. А пока, два совершенно разных человека заключили мир на мизинчиках в крохотной комнатке на втором этаже дома номер 4 по Тисовой улице. Но надолго ли?