Поменяться местами

      Дайе хатун только открыла рот, чтобы начать говорить, как какая-то высшая сила заставила её остановиться.       «Нет… — подумала она про себя, — Я не имею права порочить имя матери шехзаде».       Женщина тяжело вздохнула. Она осознавала: сейчас ей придётся лгать падишаху. Ей стало невыносимо стыдно, однако оправдала она себя тем, что ложь эта прозвучит лишь во благо. Во благо Махидевран султан и её славного сына…       Дайе набралась смелости и начала рассказ в своё оправдание:       — Повелитель, простите меня, я должна была поведать вам об этом ещё вчера…       — О чём поведать? — с нетерпением в голосе спросил Ибрагим.       — Та девушка под вечер снова почувствовала себя плохо, — казначей виновато опустила глаза в пол, — Она уснула в гареме, а я не захотела её будить. Прошу прощения, государь, я должна была исполнить ваш приказ и привести наложницу на праздник. Простите за мою ошибку.       Гнев перестал читаться на лице Ибрагима. Вся злость его мигом испарилась, и он сделал маленький шаг навстречу управляющей гаремом.       — Нет, что ты, Дайе… Ты поступила очень правильно. Надеюсь, девушку осмотрел лекарь?       — Конечно! Врач сказала, что это на нервной почве. Понятное дело, что не так просто пережить долгое морское путешествие, затем невольничий рынок, затем попадание в гарем.       Ибрагим после этих слов будто бы помрачнел. Ему стало очень жалко всех новоприбывших наложниц, а в особенности — Александру.       — Дайе, сделай так, чтобы для всех девушек наш дворец стал семьёй. Я не хочу, чтобы здесь в Топкапы кто-то страдал, — с печалью в голосе произнёс Паргалы.       Казначей улыбнулась.       — Мы с евнухами и калфами делаем всё для этого возможное, повелитель. Можете не беспокоиться.       Паргалы о чём-то задумался. После недолгого молчания он пожелал женщине доброго дня, сказав, что она свободна и может идти продолжать работать.

***

      Выйдя из покоев, казначей погрузилась в тяжёлую думу. После разговора с государем ей стало не по себе: в душе она опасалась, что обман её вскроется…       Идя по коридору, хазнедар натолкнулась на уже переодетого в уличный наряд Сулеймана.       — Здравствуйте, Дайе хатун! — поприветствовал женщину бывший падишах, — Нашли ли ту потерявшуюся рабыню?       Сулейман принял обеспокоенный вид, будто бы он не знал правды и вовсе не был причастен к этой истории.       — Ох, хранитель покоев, только что султан расспрашивал меня о ней, — качая головой, произнесла казначей, — Он был очень зол. Но я не смогла рассказать ему правду.       — Какую правду?       — Мы нашли девушку. Она была закрыта в бельевой. Но оказалась она там не по своей воле: туда её заманила Гюльшах. Вероятно, по приказу Махидевран султан, — высказала предположение хазнедар.       Бывшему султану не хотелось, чтобы сейчас всплыло имя госпожи, ведь именно он надоумил мать шехзаде на то, чтобы она закрыла Хюррем в бельевой.       — И что же вы сказали государю?       На вопрос собеседника Дайе громко цокнула, демонстрируя неодобрение своего же поступка.       — Я сказала, что Александре нездоровилось…       — И всё? — с некоторым облегчением спросил Сулейман.       — И всё, — произнесла хазнедар, поджав губы.       На лице хранителя покоев сверкнула улыбка. Его всегда возмущало, что слуги, включая Ибрагима, старались покрывать проступки Махидевран. Но сейчас впервые в жизни он обрадовался этому.       — Дайе хатун, вы молодец! — похвалил Сулейман управляющую гаремом, — Вы всё правильно сказали падишаху. А с госпожой я переговорю — больше она не пойдёт на такое.       Казначей склонила голову, выразив свою надежду на то, что всё будет именно так, как сказал хранитель покоев, а после отправилась в гарем.       Бывший султан вытер капельку пота со лба. Он не на шутку испугался, что в самом начале его «новой жизни» он потерпит полную неудачу. Но теперь, кажется, проблема была решена.       После встречи с Дайе Сулейман и забыл, что направлялся прямиком в покои государя. Постояв немного в коридоре и настроившись на нужный лад, он побрёл к Ибрагиму.       Тот сидел на больших мягких подушках и ел принесённый ему завтрак. Увидев Сулеймана, он приветственно махнул ему рукой. Рот Паргалы был занят едой и поздороваться вслух для него не представлялось возможности.       Хранитель покоев поклонился.       — Иб… Повелитель, — слегка забывшись, начал бывший падишах, — Приятного аппетита!       — Проходи, друг! — воскликнул Паргалы, отхлебнув глоток ароматного щербета, а после поманил товарища рукой.       — Государь, я хотел обсудить с вами один вопрос. Но, думаю, что лучше мне зайти чуть позже: когда вы закончите трапезу.       Бывший султан хотел удалиться, но Ибрагим повелел, чтобы тот остался.       — Сулейман! Позавтракай со мной. Заодно и обсудим твои вопрос.       Новоявленный хранитель покоев взял себе на заметку: между ним и султаном такие же дружеские отношения, какие были в их прошлой жизни, когда, наоборот, слугой был Ибрагим, а Сулейман — его повелителем.       Бывший падишах поклонился из благодарности за оказанную ему милость.       — Повелитель, почту за честь… — с некоторой заминкой произнёс он, а затем сел за поднос к Ибрагиму, — Я хотел обсудить один момент со вчерашнего совета.       — Что же? — дожёвывая медовый шарик, поинтересовался султан.       Хранитель покоев с задумчивым видом потёр подбородок.       — Вы своей первой военной целью поставили Родос. Однако, по моему скромному мнению, стоило бы обратить внимание и на Европу. Венгрия весьма непокорна: я уверен, что со дня на день к нам перестанут поступать из неё налоги.       Ибрагим окинул друга удивлённым взглядом. Вытирая губы платком, он возразил хранителю покоев:       — Но ведь у нас соглашение, Сулейман. Нарушить его, значит, начать войну. А судя по донесениям от наших людей из Венгрии, Лайош к войне не готовится…       — Соглашение было с султаном Селимом, повелитель. Новый падишах — и отношения складываются новые, — уверенно вещал Сулейман, — Если же мы начнём готовиться к походу прямо сейчас, то обеспечим себе преимущество: сможем завоевать Венгрию настолько стремительно, что весь мир содрогнётся.       Бывший падишах замолчал, а Ибрагим задумался над словами друга.       Оставшуюся часть завтрака друзья доедали в тишине. Затем, закончив трапезу, султан встал, за ним вскочил и Сулейман, талантливо подражая поведению слуг.       — Знаешь, — начал Паргалы, — Если твоё предположение окажется верным, я дам тебе слово в совете.       Это обещание для Сулеймана оказалось неожиданностью. Он думал, что Ибрагим ограничится лишь пустой похвалой, но получить слово в совете — это особое достижение.       — Повелитель, благодарю вас, — радостно произнёс бывший падишах, а Паргалы похлопал друга по плечу.       — Тебе не за что благодарить меня, Сулейман, ведь пока… — султан хитро улыбнулся, — Твои слова — всего лишь предположение и не более того. И я сомневаюсь, что всё будет так, как ты сказал. Однако посмотрим — на всё воля Аллаха.

***

      И снова бывший падишах был доволен собой. Кем бы он ни был — рабом или повелителем, его острый ум никогда не даст ему пропасть.       Ибрагим отправился по своим делам, которые желал закончить перед советом, а Сулейман, послав младшего евнуха за Сюмбюлем агой, вышел на маленький балкон, на котором часто стояли Паргалы и Бали бей, когда были хранителями покоев.       Бывший султан всей грудью вдохнул свежий воздух. Сначала он взглянул на Босфор с его сверкающими вдали волнами, затем — на уютный тихий дворцовый сад, полный цветов и зелени. Вдруг Сулейман обратил внимание на террасу Хатидже султан. Госпожа стояла там, также всматриваясь в великолепные пейзажи Стамбула. Неожиданно взгляды брата и сестры встретились.       Султанша одарила хранителя покоев улыбкой, Сулейман ответил ей тем же. Ему было приятно увидеть Хатидже вновь молодой и беззаботной.       При виде госпожи бывший падишах задумался: кем же теперь занято сердце его сестры? Ведь Ибрагим, которого она так любила в прошлой жизни, отныне её родной брат… Дай Аллах, чтобы и в этой жизни милая госпожа обрела своё счастье.       Сзади Сулейман услышал чьи-то шаги. Обернувшись, он увидел перед собой Сюмбюля агу.       — Господин, вы посылали за мной? — кланяясь, спросил евнух.       Хранитель покоев мотнул головой.       — Посылал. Дайе хатун рассказала мне, что вы разрешили ситуацию с пропавшей рабыней. Однако… К этому делу, как выяснилось, причастна Махидевран султан. Это так?       Сюмбюль сморщил лицо, он совсем не желал отвечать на этот вопрос, ведь речь шла о властной госпоже. Помолчав пару секунд, дрожащим голосом он пролепетал:       — Так, господин…       Сулейман приподнял бровь и затем хитрым прищуром взглянул на евнуха.       — Я, как управляющий дворцом, не должен допускать такого: я должен обезопасить пострадавшую наложницу…       После этих слов Сулейман взял паузу, отвернулся от евнуха и ещё раз окинул взглядом Босфор. Он словно ещё раз решил обдумать уже заранее принятое им решение.       — Сюмбюль, — продолжил бывший падишах, — Начни готовить Александру в прислуги для Валиде султан. Вероятно, если наложница начнёт служить матери повелителя, то Махидевран отстанет от девушки и больше не будет ей досаждать.       Конечно, Сулейман вовсе не желал отдавать Хюррем во служение к Хафсе султан. Давая евнуху подобные распоряжения, он преследовал совершенно иную цель… После некоторой паузы он вновь повернулся и посмотрел на Сюмбюля.       — Но перед тем, как отправить наложницу к Валиде, ты должен как следует обучить её и обратить в ислам.       Евнух склонил голову в знак повиновения.       — Будет сделано, хранитель покоев.       Только ага захотел удалиться, как Сулейман задержал его, приказав остановиться властным жестом руки.       — Я ещё не закончил, Сюмбюль. Осталось последнее…       Евнух внимательно посмотрел на хранителя покоев. Тот очень загадочно улыбнулся и после непродолжительной паузы продолжил:       — Я хочу сам придумать имя этой девушке, — он закатил глаза, изображая задумчивость, — Хюррем… Думаю, ей подойдёт. Запомнил?       Сюмбюль кивнул. Он был очень удивлён тому, что хранитель султанских покоев сам соизволил придумать имя наложнице из гарема. Бывало ли такое раньше? Нет… Но перечить приближённому государя евнух не стал, он вновь поклонился и ушёл восвояси.       Сулейман и сам понимал, что давать имена рабыням не в его компетенции. Однако он не мог допустить того, чтобы его Хюррем нарекли каким-нибудь другим именем. Главное, чтобы его «выходка» не дошла до ушей Валиде и самого султана.       Но вот бывший падишах вспомнил и о совете, который вот-вот должен начаться. Нет, на него ни в коем случае нельзя было опаздывать, а иначе можно лишиться доверия повелителя…       Осознав это, Сулейман со всех ног бросился вниз: лишь бы успеть на заседание и не поставить себя в неудобное положение.

***

      Сюмбюль ага шёл по коридору дворца с озадаченным видом. Внезапно его окликнула казначей гарема, которая возвращалась от Валиде.       — Ага, ну что, рассказывай, как у тебя дела? — поинтересовалась женщина.       Евнух досадно махнул рукой, а затем с возмущением воскликнул:       — Вот вы рассказали хранителю покоев, что за пропажей Александры стоит Махидевран султан, а мне теперь лишняя забота!       — О чём же ты, Сюмбюль, какая забота? — Дайе нахмурила брови.       — Теперь наш неравнодушный Сулейман ага решил обезопасить девушку от жены султана и приказал отдать её во служение к Валиде. Но перед этим повелел обучить её как следует и обратить в ислам.       Дайе покачала головой и громко охнула.       — Конечно, идея защитить Александру от госпожи весьма хороша, однако… Мне бы не хотелось, чтобы эта девушка прислуживала Валиде. Ведь наложница эта весьма строптива, непослушна. В ней нет не капли преданности. А вот дать ей нашу веру — дело правильное. Если ты займёшься этим, то обратить в ислам можно будет не только её, но и других наложниц.       Евнух поклонился.       — Повинуюсь, Дайе хатун. Сегодня же вечером всё устрою.       Сюмбюль ага откланялся и дальше побежал по коридору, а хазнедар, глядя ему вслед, всё продолжала покачивать головой.       «Нет, я не желаю, чтобы эта Александра служила Валиде султан, — думала женщина про себя, — Я обязательно поговорю об этом с хранителем покоев. А потом сама подберу служанку для своей госпожи…»

***

      Сегодняшний день был для новоприбывших наложниц гарема очень важным — этим утром должно было состояться их первое занятие с учительницей Сельмой хатун. Пожалуй, именно учёба являлась главным фактором, который определял судьбу обитательниц дворца Топкапы, ибо вырваться из рабства могли только усердные девушки, а бездельницам так и суждено было остаться рабынями.       — Александра! Почему не идёшь на занятие? Мне тебя силой туда вести? — недоумевала Нигяр калфа.       А Хюррем грустно посмотрела на служительницу дворца своими большими голубыми глазами.       — После вчерашней ночи я боюсь отходить даже на шаг от своей постели. Боюсь, что меня вновь закроют в какой-нибудь тёмной страшной комнате, — дрожащим голосом говорила она, — Женщину, заманившую меня в ловушку, до сих пор не наказали. Более того, её даже не пытались искать.       После этих слов Нигяр стало очень жаль Хюррем. Ведь та была абсолютно права: её обидчики не понесут никакого наказания. Но сейчас для женщины было главной задачей успокоить рыжеволосую.       — Александра, — тихим голосом начала калфа, присев рядом с хасеки на её кровать, — Да, в этом дворце много несправедливости. Но надо быть сильной, ибо выживает только сильнейший. Сюмбюль ага только что по секрету сказал мне, что некоторых девушек сегодня вечером обратят в ислам. Ты среди них. Можешь этому радоваться, тебе повезло.       Хюррем посмотрела на женщину недоверчивым взглядом, она нахмурила брови и в задумчивости потёрла лоб рукой.       — Для чего это нужно? А может, опять какая-то ловушка?       — О, здесь нет никакой ловушки! — убедительно воскликнула Нигяр, — К девушкам, обратившимся в ислам, во дворце относятся лучше, нежели к иноверкам. Считай, ты станешь на шаг ближе к нашему повелителю…       — Правда? Ты меня не обманываешь?       Нигяр отрицательно покачала головой.       — Конечно, я тебя не обманываю. Но просто стать мусульманкой недостаточно: необходимо также хорошо выучить наш язык, познать нашу культуру. А для этого необходимо посещать занятия. Ты, кстати, уже опоздала…       Хюррем дёрнулась, осмотрелась вокруг. В гареме уже никого не осталось — все девушки отправились на урок.       — Спасибо тебе, Нигяр калфа! — кричала бывшая султанша уже на бегу, торопясь как можно быстрее оказаться на занятии.       А служительница гарема широко улыбнулась. Она поняла, что с этой строптивой девчонкой будет совсем несложно, если постараться найти с ней общий язык. Ведь Хюррем, по правде говоря, совсем не была плохой, она просто была несчастной… Она лишилась дома, семьи, она была обижена на этот мир и на дворец Топкапы в частности и готова была пойти на него войной в попытках отомстить ему и всем его обитателям за своё личное горе. Но Нигяр пообещала себе сделать всё для того, чтобы гарем перестал быть для рыжеволосой объектом ненависти, чтобы стал для неё вторым домом, который она сможет полюбить всем сердцем…

***

      А совет тем временем был уже в самом разгаре. Ибрагим властно восседал на своём великолепном троне, а Сулейман скромно стоял слева от него, периодически поглядывая на нового султана и от зависти поджимая губы.       — Мои визири, — громко воскликнул падишах, — Пока мы обсуждаем Родосскую кампанию, мой дорогой хранитель покоев посчитал разумным обратить внимание и на Венгрию… Он высказал мнение о том, что король Лайош вот-вот может нарушить соглашение между нашими государствами. Сулейман ага привёл некоторую аргументацию к своим предположениям, и я хочу послушать ваше мнение по этому поводу. Стоит ли начать подготовку к войне?       — Достопочтенный падишах нашёл, кого слушать… — забубнил себе под нос Ахмед — один из визирей совета.       — Ты, кажется, недоволен, паша? — с насмешкой в голосе поинтересовался Ибрагим и, встав с трона, переместился в центр зала, — Я поначалу тоже отнёсся к словам хранителя покоев, как к абсурду. Но затем, обдумав предположение Сулеймана ещё разок, осознал, что его замечание весьма ценно. Поэтому я уже дал поручение изготовить для меня несколько карт Венгрии и прилежащих к ней государств. А теперь дождёмся Пири пашу, который отлучился по крайне важному делу, и обсудим этот вопрос подробнее…       После слов султана буквально через секунду двери в зал совета отворились, и в них вошёл седовласый старик невысокого роста — великий визирь Османской империи.       На лице Ибрагима мелькнула улыбка.       — А ты лёгок на помине, паша! Докладывай, что тебе удалось разведать.       Лицо визиря было весьма обеспокоено.       — Повелитель, сегодня я отправил послание: в нём я оповестил вас о том, что мне необходимо навестить посольский двор из-за одной возникшей проблемы. Суть проблемы я пообещал раскрыть на этом совете. Честно сказать, я надеялся быстро разрешить этот вопрос, однако… — визирь слегка замялся, — Оказалось, что так просто разобраться с этим делом не получится.       — Не томи, паша, докладывай, мы все ждём, — настаивал Ибрагим.       Сулейман с интересом смотрел на происходящую картину. Он был уверен: сейчас речь снова пойдёт о Венгрии. И он оказался прав.       — Повелитель, — вновь начал великий визирь, — Казначей нашего государства сегодня утром сообщил мне о том, что налоги от короля Лайоша до нас не дошли… Поначалу я подумал, что деньги были украдены по дороге, но посетив посольский двор, я узнал, что Венгерский правитель вовсе ничего не отправлял. Думаю, нам стоит написать письмо неразумному королю с просьбой отдать дань по-хорошему.       — Вот! — громко воскликнул падишах, подняв палец вверх, — Я читаю удивление на ваших лицах, мои дорогие визири. А вот хранитель покоев Сулейман ага уже давно помыслил о таком исходе событий. И отныне он официально будет иметь слово в совете.       Паши и беи начали удивлённо переглядываться между собой, а на лице Сулеймана появилась довольная гримаса.       «Интересно, насколько эти люди будут поражены, когда я предложу стратегию по захвату Венгрии, по которой однажды уже сумел овладеть этой непокорной страной?» — задался вопросом бывший падишах.       А совет тем временем продолжался ещё долгие часы, ведь вопрос, поставленный перед государственными мужами, был важен и весьма сложен, он требовал долгих обсуждений. А Сулейман всё стоял и поглядывал на всех свысока: для него эта проблема была разрешена уже много лет назад. Он сумел покорить Венгрию не один раз, и был готов демонстрировать свои знания перед новым султаном, чтобы полностью поразить его и возвыситься у него на глазах.