Зеркала Судьбы

Стены, неизменно покрытые изморозью вне зависимости от времени суток и времени года, сегодня ещё сильнее обжигали холодом. Штернриттеры мудро оставили свои недовольства и склоки на другое время и сидели по своим подразделениям тише мышек. Даже новенького, как бы сильно против него ни были настроены, приструнили, доходчиво объяснив, что сейчас привлекать внимание Его Величества равносильно самоубийству. Нрав Императора в лучшую сторону никогда не менялся, лишь становясь тяжелее и непреклонней. Пожалуй, только Юграм осмеливался даже в такие моменты следовать за правителем тихой, неотступной тенью. Сам Император знал обо всём этом и прекрасно видел слаженные шевеления. В конце концов, глупо считать, что стены и расстояние способны стать преградой для всевидящего взгляда. Пусть и восстановленного после выходки монаха только на две трети уже после проигрыша за время в беспамятстве и частично благодаря вынужденному, полуинстинктивному аусвелену. И тем не менее, были те, кто всё же успешно избегал взгляда. Сам Король и его частицы… а ещё капитан девятого и закрывший непроницаемой преградой измерение пустых Владыка. Единственная причина, по которой Император в своих рассуждениях не объединил последние два пункта в один, — это слишком невероятно для мальчишки, всего пару лет как получившего силы синигами и дошедшего до капитанского уровня благодаря отменной наследственности. И всё же сейчас стены дышали невыносимой стужей по вполне понятной причине — Яхве был в ярости. Тёмная, густая сила растеклась по залу, вгрызаясь в белые оледенелые плиты. Все подчинённые поспешили испариться из зоны прямого доступа, едва температура резко пошла вниз. И только Юграм стойко замер чуть позади трона почти по колено в сгустившейся реацу, упрямо игнорируя заиндевевшие ресницы и ощущение пробирающегося к сердцу смертельного холода. Император чувствовал его состояние, концентрировался на этом и использовал как отправную точку для того, чтобы взять себя в руки. Хашвальта его сила в любом случае без осознанного желания не убьёт — слишком сильно они между собой связаны. Невозмутимый штернриттер всегда был для Яхве своеобразной лакмусовой бумажкой. Именно по его реакциям можно было понять, что поведение вновь изменилось. Конечно, Юграм не говорил об этом, не поправлял и поддерживал любое решение, лишь иногда спрашивая причины, но… Император видел и чувствовал, когда реакции Хашвальта на него менялись. Самостоятельно отследить происходящее с собой получалось с трудом, ведь образ мышления, поведение и допустимое менялось не слишком резко. Но достаточно, чтобы чуткий к малейшим переменам и до чёртиков верный квинси на уровне инстинктов замечал. Яхве не знал, почему меняется, но и привлекать к решению этой задачки никого не собирался. Он справится со всем сам. Должен справиться. Обязан. Но сейчас Юграм был не своеобразным индикатором ухудшения, а точкой концентрации. Яхве медленно, с чудовищным сопротивлением усмирял свой гнев, вспыхивающий вновь с каждым напоминанием, каждой мыслью. Мало того, что в самое сердце Теневой зоны прорвались эти твари, наведя хаос, панику и убив, хоть и без того приговорённых, но всё ещё квинси. Подлокотники трона хрустнули под пальцами, пока Император тщетно пытался сдержать эмоции. Ведь он считал, что в тень Общество Душ попасть можно лишь тенями! Недавняя гарганта перечеркнула всю уверенность. Ладно, это было хоть и неприятным сюрпризом, но не понесло серьёзных последствий. Так через несколько часов после прорыва ему — Императору, Прародителю квинси и практически богу! — кто-то посмел бросить вызов. Вызов. Какой-то выскочка, неизвестный, самоуверенный наглец посмел посягнуть на то, что по праву принадлежало Императору! Сила шептала, что Вызов, прошедший тонким звоном по нервам, мог бросить только тот, у кого есть шансы на победу. И кто может получить его силу… Штернриттеры, как и все квинси в теневом измерении, были вне подозрений изначально — решись кто на подобное, Яхве узнал бы об этом в ту же секунду. В измерении живых… возможно. Однако и их он видел и чувствовал. И точно бы вычислил, кто посмел пойти против него. Был один вариант… Но Императору он откровенно не нравился, в него не верилось и не хотелось признавать. Однако уж очень подозрительно одновременно с Вызовом исчезли из восприятия несколько давно заглушённых и едва ощущаемых нитей, идущих из Уэко Мундо. Могли ли несколько безумцев, сосланных туда в качестве кары, решиться восстать против него? Приходилось признать, что это не невозможно. — Юграм. Пусть Рыцари подготовят отчёты о готовности. Наступление состоится сразу после завершения подготовки и пересмотра плана, — если он не может туда пробиться, то сотрёт в пыль, заняв место отца.

***

Гнездо Личинок никогда не менялось, особенно нижние уровни. Эта тюрьма была гораздо древнее Готея, только знали об этом немногие. Унохана была одной из знающих, но лишь потому, что сама стояла у зарождения тринадцати отрядов. Тогда их называли шайкой головорезов, их боялись и не знали, какую возможно найти на них управу… Как сильно всё изменилось. И из старой гвардии в строю осталась лишь она. Но уже не та, совсем не та… Рецу тихо вздохнула, ощущая, как непривычно холодит стылый воздух шею и грудь — слишком давно она нигде не появлялась с распущенными волосами. Тугая коса въелась в образ, крепко спеленав в самой глубине души её прежнюю: сильную, безжалостную, живущую битвами. Иногда эта боевая, совсем не подходящая целителю часть прорывалась наружу в мягкой улыбке, до чёртиков пугая как рядовых, так и капитанов. Двери раскрылись, впуская в сумрак яркие лучи света и мощную, дикую, практически звериную реацу, которая тут же оскалилась в своеобразном приветствии. Шрам, обычно скрываемый косой, глухо заныл, отзываясь на присутствие того, кто его и оставил. Краткий диалог им обоим был в новинку: оба предпочитали срываться в бой сразу, хорошо, если хоть имя назвав. Но сейчас это было правильно, высказать друг другу не только на языке клинков, но и словами… Оба слишком хорошо понимали, что это сражение оставит в живых лишь одного. И Унохана не сомневалась, кто из них уйдёт на перерождение. Это случилось бы уже тогда, несколько сотен лет назад, не испугайся тогда ещё безымянный мальчишка возможности потерять противника, позволившего ему почувствовать наслаждение битвой. В этом была главная вина Ре… нет, Ячиру. Великолепный, прирождённый боец при их встрече ощутил дыхание настоящей, смертельной опасности и ударил единственно верно, прорываясь сквозь всю защиту силы, нанося рану, которая не стала смертельной лишь благодаря отточенным навыкам и инстинктам Уноханы. Ударил… и испугался убить следующей атакой. Они были невероятно похожи изначально, а после этого боя сходство лишь усилилось: оба оставили по шраму друг другу, оба не смогли нанести смертельный удар… и оба запечатали свою силу глубоко внутри. Вот только Зараки сделал это инстинктивно, сам не понимая, что на века ослабил себя. А Унохана сделала это осознанно, усмиряя алчущую крови натуру, пряча глубоко внутри воина и направляя свою силу в иное русло. Исцеление поначалу давалось непросто, но она была слишком упряма в желании когда-нибудь исправить сотворённое с подобным себе и училась у лучших. И теперь собственная сила, наконец спущенная с поводка, ревела и бушевала вокруг и в клинке, вгрызаясь в чужую плоть, нанося глубокие раны и вымарывая в алый пространство Небытия. Боль от получаемых в ответ ран казалась незначительной, перекрываясь практически безумным, невыносимым упоением, кипящим в крови. Она ждала этого дня так долго… И теперь отдавала всю себя в эту битву, вкладывая, вбивая навыки в Зараки и заставляя его всё больше раскрывать реацу, по капле рушить оковы на силе. Жестокий и безжалостный способ, но с ними обоими иначе не получилось бы. Только боем на пределе, на грани гибели, чтобы смерть дышала в затылок, подстёгивая желание жить и победить. Унохана совсем потеряла счёт времени, а сколько раз доводила Зараки до грани, толкала за неё и после выдёргивала к жизни, вовсе не считала. Клинок пел, ликуя, чужой ревел, обещая гибель. Унохана отводила от себя зазубренное лезвие, сглаживала острую кромку реацу, словно отвечая: хорошо, но пока не время. Чужая реацу резко взяла новую ступень, сгущая воздух, и улыбка на лице Ячиру, не сходящая с начала боя, мягко растворилась в осознании постепенно близящегося финала. Банкай плеснул силой в окружающее пространство, щедро черпая из внушительных резервов. Минадзуки подобно своей хозяйке стряхнула более ненужную мирную шелуху и развернулась на полную, внося новые правила. Непонимание на лице Зараки давно сменилось более привычным радостным оскалом. Они практически не перебрасывались фразами — за них больше говорили их клинки и сталкивающиеся реацу. И в безмолвном диалоге открытость доходила до предела, обнажая саму душу противника. Из плоти ли, из костей — неважно, как они выглядели на тот момент. Важна была лишь битва, лишь лязг сталкивающихся клинков… и меняющееся выражение глаз напротив. Унохана вновь видела там клубящуюся силу, более не скованную глупыми ограничениями. Она вновь видела того, кто был готов и достоин принять её титул Кенпачи по праву ревущей вокруг них силы. Взять с побеждённого противника и нести на себе до тех пор, пока не встретится достойный преемник. Пронзивший насквозь клинок был закономерным, ожидаемым итогом. — Великолепно, Кенпачи Зараки… — это был конец, и она признавала поражение, передавала титул. — На этом… всё кончено… На грубом лице с оставленным когда-то её руками шрамом застыло недоумение. Клинок легко выскользнул из тела, лишая опоры, однако Зараки подхватил её, не позволяя рухнуть на иссечённую атаками землю. Минадзуки выскользнула из ослабевших пальцев, в падении возвращаясь в невысвобожденное состояние: даже если бы банкай был всё ещё нужен, у Уноханы просто не осталось сил на его поддержание. Безымянный клинок вонзился в землю чуть в стороне, а теперь уже полноправный Кенпачи подхватил её и второй рукой. — Кончено?.. Эй, ты ведь… не собираешься помереть у меня на руках, верно?.. — растерянность, граничащая с испугом, странно смотрелась на лице Зараки, напоминая того мальчишку, каким она его встретила впервые… — Не умирай, слышишь?.. Мы ведь… ещё не закончили!.. Не умирай… Умоляю… Не умирай! Кенпачи сорвался на крик, наверное, впервые испытывая нечто подобное. Унохана ощущала его неверие, отрицание, боль и скорбь, но была рада исходу. Глаза всё сильнее застилала тьма, ощущения и звуки отдалялись… Зараки ещё что-то говорил, кричал, но она уже находилась в мягких объятиях смерти и улыбалась единственному, кто был достоин принять её наследие. Он давно вырос, у него есть сильные враги, которых предстоит победить, а также товарищи, с которыми он может идти бок о бок, влипая в передряги. У неё же… ничего не осталось. И сейчас, умирая, она была даже рада, что уходит так. От рук единственного мужчины, способного сделать её счастливой…

***

Зараки ощущал непривычную опустошённость. Обычно после хорошего боя, когда реацу только начинала успокаиваться, накатывала приятная усталость с удовлетворением. Сейчас же, после боя на грани сил, о котором мечтал долгие годы, с той, кем восхищался, кого уважал, внутри осталась только пустота и колкое недоумение. Тело в руках казалось неправильно лёгким, хрупким, напрочь лишённым той невероятной силы, что ещё недавно была способна одним давлением раздробить парочку костей. Всё было как-то неправильно. Казалось, что Унохана сейчас вновь поднесёт руку к ране, исцелит её небрежным движением и вонзит в зазевавшегося Зараки ещё парочку шипов. «Зараки… Эй, Зараки…» — слышался откуда-то смутно знакомый голос. — Пошёл в жопу, — кратко рыкнул Кенпачи, больше занятый осознанием, что действительно превзошёл в силе Унохану и упоительный бой больше не повторится… ведь он убил её. «Наконец смог меня услышать, а уже посылаешь, — усмехнулся некто. — Ладно, я подожду окончания представления». — Какого ещё представления? — уловил главное Зараки, примерно поняв, кто с ним заговорил; воздух пронизала яркая реацу. «Не бушуй», — бросили ему, вновь скрываясь в глубине. Реацу вдруг резко успокоилась, навалилась слабость, заставляя осесть на землю, выпустить из рук тело. Зараки не впервой было терять сознание после боя, когда раны и потраченные силы не давали двигаться дальше. Но впервые он непонимающе наблюдал, как пространство вокруг идёт рябью и развеивается подобно дыму. Впервые цеплялся за реальность, не желая отключаться от неё. А потом навалилась вязкая тьма… Резко открыл глаза, приходя в себя, Зараки всё в том же месте. Вот только… меч лежал рядом, а не был воткнут чуть в стороне. Ощущение чужой реацу заставило оказаться на ногах, разворачивая свою… И замереть, увидев лежащую чуть в стороне Унохану. Волосы разметались по земле, дыхание было едва заметно, а рана… раны, нанесённой его клинком, не было. Своя дикая, полуразумная реацу кружила вокруг, но не касалась даже края целой, без единой капли крови на ней, формы. Зараки сам не понял, как оказался рядом, на земле, и встряхнул за плечи, стремясь удостовериться в реальности. Десяток секунд, другой… и серые глаза открылись, постепенно возвращая осмысленность во взгляде. Кенпачи отпустил её, неловко качнулся назад, осознавая, и смех загулял эхом, отражаясь от далёкого свода. Похоже, сегодняшний бой последним не станет. Реацу жёлтым подсвечивала воздух. «Ну вот, теперь ты готов меня слушать, — усмехнулся в голове голос с предвкушением, — так что запомни хорошенько моё имя…»

***

Мурамаса тихо выдохнул, прекращая воздействие, и Тоширо отменил банкай, в этот раз активированный легко и без последствий. Окунание в чудо-водичку Источника помогло, хотя потом, когда они оба отошли, занпакто не преминул высказать, что это было слишком рискованно. Но Хицугая прекрасно слышал в интонациях тепло и благодарность, так что был просто рад, пропуская ворчание клинка мимо ушей. И совершенно спокойно вернулся вместе с Ичиго в Готей… где парня перехватил утверждённый Советом в должности главнокомандующего Кёраку. Информация особо секретной не была, так что Тоширо не посчитал нужным удалиться и очень быстро понял суть проблемы. Либо они потеряют крайне сильного бойца, либо великолепного целителя… Конечно, не хотелось вновь использовать банкай так скоро. Особенно когда свежи были впечатления от первого раза… Однако Мурамаса заверил, что всё будет в порядке и повторения можно не опасаться. Что же, это оказалось правдой. А благодаря связи Тоширо смог и понаблюдать за тем, как занпакто ловко утянул обоих бойцов в пространство внутренних миров, временно объединив их и сплетя вокруг иллюзию — вторую способность банкая. Впрочем, с учётом мощности что Уноханы, что Зараки, собственных резервов хватило бы хорошо если на несколько минут. Так что пришлось включать в систему Куросаки в качестве подпитки. Друг поворчал, что батарейкой быть не подписывался, но отказываться не стал. И вот теперь они наблюдали крайне нестандартную картину: ошарашенный, но довольный Зараки и не менее удивлённая, но скорее растерянная старшая целительница. Отчего-то появилось ощущение, что за подобное представление, разыгранное исключительно для двоих, можно и огрести… Так что стоило сразу прояснить некоторые моменты. Тем более, что Мурамаса, оценивающе окинувший взглядом Кенпачи, удовлетворённо кивнул. Их план сработал, и занпакто удалось достучаться до своего владельца-дуболома. Чуть пришедшая в себя, но не спешащая подниматься на ноги старшая целительница взглядом безошибочно нашла и Тоширо, и Ичиго и едва заметно нахмурилась, явно уже поняв, что именно произошло и кто за это в ответе. — Не хотите объяснить, капитаны девятого и десятого? — интонации всё ещё были не сильно свойственны привычному образу Уноханы. — Вторая способность банкая Мурамасы позволяет ему утягивать во внутренний мир, создавая иллюзию, неотличимую от реальности, — начал Тоширо. — Это позволило провести бой без окончательной смерти одного из вас. Разрешение нам дал Кёраку-сан. — А он знает, как правильно решать вопросы, — усмехнулся Зараки, которого такой расклад более чем устраивал. — Полагаю, теперь нам всем необходимо восстановить силы, — чуть отстранённо отметила Унохана и совершенно естественным движением опёрлась на Кенпачи; мягкая улыбка мгновенно отбила желание задавать вопросы и комментировать. — Да. И вас потом ждёт у себя Кёраку-сан, — тоже на удивление верно уловил атмосферу Ичиго… ну, или его занпакто. — Мы пойдём.

***

— Не спеши, — привычная внешняя невозмутимость неплохо прикрывала беспокойство. — … — кивнуть или что-то сказать сейчас не получилось бы даже при большом желании. — Сейчас нет ограничений по времени, — Бьякуя внимательно следил за процессом, хоть и не мог особо приблизиться. — Что такого случилось, что ты ко мне Химицу послал? — Ичиго пришёл на полигон в её сопровождении, да и его ждали, так что барьер пропустил спокойно. — Хотя, кажется, я понял. — У меня нет устойчивости к подобным температурам, — с едва заметным недовольством признал Бьякуя и сделал знак феечке. — Ого, — хмыкнул Ичиго, оценив закрывший их купол барьера, и направился к Рукии, чувствуя, как воздух становится свежее… судя по обледенелой земле, мороз на таком расстоянии был уже лютый. — Ты словно ледяная принцесса… Сравнение вырвалось само собой, невольно, и, не требуй от девушки банкай медленного возвращения к нормальной температуре, быть бы Ичиго битым. Чисто из-за не ушедшей ещё привычки скрывать смущение за возмущением, грубостью и кулаками. Хичиго из внутреннего мира ехидно хихикал, мол, парень растёт над собой, но тому было не до этого. Ичиго переживал, ведь знал о нюансах банкая Рукии. Обычно занпакто, конечно, не говорят своим владельцам, в чём заключается вторая ступень высвобождения, но Соде но Шираюки решила иначе, здраво оценив степень опасности. А уже сама Рукия поделилась проблемой с братом и Ичиго. То, что у парня одна из составляющих силы была огненной в своей сути, оказалось чуть ли не спасением и некой шуткой судьбы. Ведь в банкае Рукия сама становилась источником абсолютного нуля, мгновенно застывая сама и промораживая окружающее пространство невозможно холодной реацу. И после этого требовалось ещё долгое время стоять без движения, дожидаясь, пока тело вернётся к нормальной температуре. Так что Ичиго был совершенно необходим, особенно при первой активации. И, не обращая внимания на звенящий холодом воздух, осторожно обнял, будто хрупкую статуэтку, укутывая в свою реацу и постепенно выпуская в доминанту огненную часть. Чёрно-багряная реацу закружила вокруг, отдавая пустотой, и воздух стал стремительно теплеть. Да и сама Рукия довольно быстро отогревалась, больше не рискуя навредить себе малейшим движением. Бьякуя чуть хмурился, но молчал, уже давно смирившись с тем, что рамки допустимого Ичиго чаще всего просто игнорировал, а тут и вовсе скорее чисто переживая за сестру. Немалый прогресс для некогда ледяного, непробиваемого аристократа… И как же хорошо, что для душ было вполне допустимым то, что обычных живых людей убило бы. Та же скорость разморозки… Наконец весь лёд растаял, признаки банкая сошли вместе с ним, а на коже проступил более привычный румянец. — Уже всё. Можешь отпустить, — девушка явно внутренне смущалась присутствия брата, но всё же тихо добавила, — Спасибо. — В бою меня может не оказаться рядом, — отступил на шаг Ичиго, сворачивая реацу. — В следующий раз Шираюки с дракончиком обещали что-нибудь придумать, — поделилась Рукия и заверила подошедшего ближе Бьякую, — Я в порядке, нии-сама. Спасибо за заботу… — Я рад, — коротко обронил, коснувшись макушки тут же притихшей и замершей девушки; взгляд был неожиданно тёплым, мягким. — Сегодня тебе стоит больше не тренироваться, а восстановить силы. Думаю, Укитаке-сан не будет против тебя отпустить. — Да… да, конечно, — Рукию проявление привязанности от Бьякуи знатно выбило из равновесия. — А можно Ичиго… — Если у капитана Куросаки нет срочных дел, — выделил голосом должность капитан шестого, — то в поместье он всё ещё желанный гость. — Из срочных только уточнить у тебя некоторую информацию, — серьёзно посмотрел на Бьякую, проглотив ехидную фразу про «желанных гостей». — Я собирался в поместье, — отметил тот, правильно поняв, что дело важное. — Можем пойти сейчас. — Да, пожалуй, — это был шанс и информацию получить, и с Рукией время провести… Они уже давно даже просто не сидели вместе за разговором из-за навалившихся событий. Небольшую часть пути прошли в сюмпо, а вот уже в аристократическом секторе Сейрейтея преодолевали шагом. На то было сразу несколько причин: не стоило привлекать к себе лишнее внимание, было время собраться с мыслями ещё раз и, пожалуй, самое важное: банкай стоил Рукии практически всего объёма резерва. Так что это был своеобразный отдых в том числе. В поместье их встретили, поприветствовали, поинтересовались насчёт указаний и невозмутимо разошлись выполнять. На Ичиго обратили ровно столько внимания, как если бы он сюда каждый день наведывался. Впрочем, комментарии парень оставил при себе. И пока Рукия отправилась приводить себя в порядок после тренировок, Бьякуя провёл Ичиго в комнату, где на низком столике их уже ждал чай. Скорость и исполнительность слуг поместья поражали. — Итак, о чём ты хотел со мной поговорить? — когда было сделано по неспешному глотку, Бьякуя показал, что готов начать разговор. — Я хотел задать вопрос тебе как главе одного из Великих кланов, — Ичиго поставил чашку на столик и, отметив, как вспыхнул по стенам заглушающий барьер, продолжил, — Что вам известно о Короле Душ? — Лишь то, что он контролирует равновесие между измерениями и поддерживает их стабильность. Древнейшее и сильнейшее существо, которое некогда позволило Пяти Великим семьям разделить его мощь, дабы она не угрожала целостности измерения, — Кучики задумчиво помолчал и добавил, — Шиба, если верить летописям, были против разделения силы Короля, хотели обговорить иные условия, но мнение большинства заставило их подчиниться. Можно сказать, что во всех потомках этих семей есть частица силы Короля. Полагаю, этот вопрос задан не из праздного любопытства? — Нет. Но сначала ещё один момент… — Ичиго хотелось выругаться от осознания, что все кланы, кроме, похоже, Шиба, поучаствовали в предательстве Короля. — Была ли у Короля когда-нибудь семья? Дети? И как к ним отнеслись бы? — Насколько известно, нет, Король всегда был одинок, — покачал головой Бьякуя, — но будь у него семья или ребёнок… к ним относились бы, как и к Королю. Уважение, неприкосновенность, повиновение. Но к чему эти вопросы? — К тому, что мы в глубокой, кхм, яме, — проще от узнанного не становилось. — Я не стал говорить никому, сначала хотел уточнить эти моменты… Я говорил с Королём Душ, Бьякуя. Лично, без лишних ушей. И Король сказал, что тогда, тысячелетия назад он не по своей воле лишился могущества. Его предали, пришли лишить силы… и убить сына. — Быть не может, — пожалуй, даже при желании Кучики не смог бы скрыть эмоции после такого заявления. — Возможно, те главы кланов внесли в летопись только то, что удобно. Возможно, там был кто-то ещё, кто и пошёл на предательство, а они уже ничего не могли сделать, — вариантов на самом деле было несколько, но главного это не отменяло. — Вот только Король сейчас находится в состоянии, близком к коме, неспособный практически ни на что. И реацу у него практически не восстанавливается. Он просил… попросил меня сделать так, чтобы его сын не повторил его судьбы. — Сын? Ты знаешь, кто является сыном Короля? — Бьякуя был поражён… но продолжал верить словам, и парень был очень благодарен, что не приходится ничего доказывать. — Знаю. Король сказал, — Ичиго заколебался, как лучше сказать дальше. — Знаю, что в это сложно поверить, но его сын хочет занять его место, и для этого когда-то развязал войну с Обществом Душ… которая продолжилась сейчас. — … — Кучики молчал, забыв про все маски. — Эта информация очень опасна. В своде законов прописано, что пошедшему против Короля полагается казнь. — Вот поэтому я сначала проверил всё с помощью Судьбы… это старший демон из Дзигоку, она может видеть прошлое и будущее. А потом пришёл к тебе, — Ичиго чувствовал себя неуютно, понимал, что это слишком всё серьёзно, чтобы принимать слова на веру, но… — Я знаю, что для такого нужны доказательства. Но кроме услышанного и увиденного у меня их нет. — Тебе незачем лгать, — нахмурился Бьякуя и каким-то образом почуял недосказанность, — Это ведь не всё? — К сожалению, — парень помолчал, собираясь с мыслями, и всё же поделился, — Как бы ни сложилась следующая битва, с Яхве сражаться придётся мне. Один на один и без возможности разойтись с ничьей. Избежать тоже не выйдет. — Причина? — похоже, Кучики решал, что предпринять в такой ситуации. — В попытке обезопасить свою семью я невольно влез в сферу его влияния и тем самым бросил вызов, сам того не зная, — конечно, не сразу, но у Ичиго было достаточно времени, чтобы понять: проигрыш недопустим, а в случае победы его запросто могут объявить врагом уже синигами. — Ты ведь знаешь, что я Шиба лишь наполовину… а на вторую — квинси. Куросаки когда-то были одним из древних родов, ведущих своё начало напрямую от Яхве. И именно это дало неожиданный эффект. — Значит, будешь использовать силу врагов, — задумчиво взялся за чашку. — Верно. Против пустых я использовал силу пустых, против квинси буду использовать силу квинси… — отметил иронию парень. — Но самое важное то, что в нашем поединке с Яхве один из нас умрёт. Вот только моё поражение будет концом и для Уэко Мундо, поэтому я сделаю всё, чтобы победить. — Пойдёшь против просьбы Короля и закона, запрещающего нападать на Короля и, выходит, его семью, — прекрасно понимал положение вещей Бьякуя. — Однако, если никто так и не узнает некоторые подробности, ни у Готея, ни у Совета не будет возможности обвинить тебя в этом. Так что не стоит ввергать окружающих в сомнение. — Спасибо, — что же, Кучики был готов его поддержать.

***

— Вот сколько можно было трепаться, — бурчал Хичиго, осматривая выбранный участок пустыни. — Сойдёт, Король, но в следующий раз я тебя за шиворот утащу, чтобы лишнее время не тратил. У тебя его нет, этого лишнего времени! — А сам-то всё это время с Рейной проторчал, — огрызнулся в ответ Ичиго, искренне считая, что случиться может всякое, а побыть с Рукией может больше и не получиться… если он не справится, конечно же. — Ну так а что ещё было делать? — недовольно сверкнул глазами. — Всё, хватит болтать. А то Ледышка растает и повторно замёрзнет в ожидании. Ичиго только взглядом проводил свою белобрысую копию, пока тот прошёлся туда-сюда и вернулся во внутренний мир, но не стал ничего говорить. Времени действительно было немного — одному Яхве известно, сколько именно. И за это «немного» предстояло сделать ещё кучу всего. Установка барьера заняла несколько десятков минут — сложный, многослойный и невероятно прочный, он должен был сдержать предстоящее буйство энергий. А после оставалось только достать сломанную катану, сосредоточиться и раскрыть силу своей части синигами. Бело-голубая реацу взметнулась, льдом схватывая песок и внутреннюю поверхность барьера. Лезвие катаны оказалось в тонкой ледяной оболочке, собравшей катану в единое целое. Теперь оставалось только одно… — Банкай, — коротко выдохнул с облачком пара… и сила вырвалась из тела, устраивая своеобразный взрыв. Температура вокруг резко упала настолько, что даже уже давно нечувствительному к холоду парню стало несколько зябко. Лёд полз по коже, превращая одежду в застывшую корку, не давая пошевелиться и постепенно вырываясь из-под контроля. На песке медленно росли глыбы, от вмороженного песка приобретающие молочно-голубой цвет. Купол барьера шёл наледью и начинал угрожающе трещать — первый слой потихоньку покрывался сетью трещин. Ичиго помнил, что для Хёринмару не было проблемой заморозить кидо тридцатого-сорокового номера. Теперь убедился, что и высокие номера преградой не были. Внутренний слой осыпался ледяным крошевом. Оценив скорость, Ичиго чуть поморщился: выходило, что он обязан взять под контроль ледяную силу в ближайшие пятнадцать-двадцать минут. Именно столько обещал прожить барьер до полного разрушения, а после лёд начнет сковывать пустыню беспрепятственно. Что же, легко у парня никогда не было. Невольно вспомнилось то первое освоение силы Хёринмару, которое наградило его сединой от перегрузки. Последствия хоть уже и были устранены, да и сейчас он был гораздо более готов к подобному, но не удивился бы, увидев после всего вновь белые пряди в рыжине. Нагрузка била по сознанию, сдавливая голову тяжёлым обручем боли. Ощущение сжимающегося кольца на висках и затылке было не в новинку, но сосредоточению очень мешало. Даже думать было тяжело, что уж там говорить про контроль силы… Когда время было на исходе, от барьера осталось хорошо если слоя четыре, держащихся на честном слове, а успехи в подчинении силы оказались неутешительными. Ичиго просто не понимал, отчего полная мощь банкая отказывается слушаться и укладываться в общую структуру. С незавершённой версией таких проблем не было, как и просто с ледяной силой. Сейчас же он словно в незримую преграду бился, не зная, где находится заветная дверца и ключ от неё. С сухим треском осыпался ещё один слой барьера. Парень уже подумывал даже к Материи обратиться, чтобы она придержала его ледяную энергию на этом месте и не дала навредить никому и ничему. Вот только проблему отторжения части силы синигами это бы не решило… Ичиго сам себя оборвал на половине мысли. Ведь раньше он, не задумываясь, всегда использовал для освоения чего-то нового всю силу, все её грани одновременно. Сначала — потому что не мог контролировать в достаточной степени и не умел выделять отдельные составляющие. Потом уже просто по привычке… И только в последнее время, когда постоянно приходилось сосредотачиваться исключительно на одной из трёх частей, привычка стала сменяться новой. А если сделать всё, как раньше… Пустая сила привычно влилась в общий поток, но лёд, став ещё острее и потемнев, не спешил поддаваться. Ичиго пустил и третью грань своей гибридной энергии… Мощная вспышка, казалось, должна была отбросить его и протащить по песку, пробивая остатки барьера. Однако она всего лишь выбила парня во внутренний мир, причём прямиком к уже знакомым текучим вратам… Вернее, со всего маху впечатала в них, открывая и заставляя растянуться у всё ещё сложенной из потоков странной стальной жидкости буквы. Ичиго тихо чертыхнулся, поднялся на ноги и ощутил приближение Тенсы. Тот оказался рядом, и… парень с удивлением увидел облик, который тогда отразился ему в зеркале во время принятия наследия квинси. Но это всё ещё был Тенса, так что Ичиго почувствовал себя чуточку спокойнее и увереннее. — Ну и почему меня сюда выкинуло?.. — пробормотал, думая: коснуться ли материала буквы или не стоит. Тихий вздох из-под тёмных бинтов, и рука, укутанная тенями, опустилась на плечо Ичиго, ободряюще сжимая. Тот хмыкнул и подошёл ближе к потокам. Осторожно протянул и коснулся кончиками пальцев… Ощущение прохлады, как от воды, было несколько неожиданным, но эта жидкость была гораздо плотнее её. Поток, словно живой, на миг обнял запястье, а после отступил и поднялся большим овалом, через несколько мгновений застыв зеркалом. В гладкой поверхности отражался сам парень, вот только покрыт он был льдом… Смелая догадка была несколько сумасбродной, и Ичиго повернулся к Тенсе. Тот кивнул, не дожидаясь вопроса. Парень только воздуха набрал в лёгкие побольше и шагнул прямо в зеркало.

***

После непростого освоения банкая Хёринмару в форме дракона отправился в свою пещеру — отсыпаться. Всё же вместе с восстановлением целостности клинка это всё было выматывающе не только для Ичиго. Дух квинси сидел рядом с разлёгшимся под деревом парнем и молчал, понимая, что после подобного потребуется много чего объяснять. Однако вопросы так ещё пока и не нарушили тишину. Хичиго в кои-то веки вовсе не высовывался, буркнул, что в область силы «отбитых крестоносцев» не собирается лезть, и усвистал куда-то в противоположную часть города. Дух помнил, что истинный занпакто никогда не жаловал квинси. Да что уж там, их первая встреча в этом мире закончилась остервенелой попыткой друг друга убить… — Тенса… — Ичиго устало смотрел на медленно осыпающийся с дерева снег, но всё же решил спросить, — Почему именно «А»? — Не думаю, что ты действительно хочешь знать ответ, — качнул головой тот, давя отчаянное желание в хиренкьяку оказаться на другом конце этого странного мира, но… Что же, этот разговор должен был случиться рано или поздно, хотя он бы предпочёл услышать какой-нибудь другой вопрос. — И всё же, — парень перевёл взгляд на духа квинси. — Я и так уже понял, что у каждого… как они себя называют?.. а, штернриттера дарованная сила отмечена буквой. И в курсе, благодаря экскурсу в историю от Бернхарда, как называется сила их… главного. Поэтому и спрашиваю: почему «А»? — Потому что при иных обстоятельствах ты был бы его наследником, — сдался Тенса. — Тебя бы воспитывали как кронпринца с малых лет, прививая преданность, патриотизм и обучая как будущего правителя. В восемь ещё не так сложно перестроить ориентиры и… подправить ряд воспоминаний в нужном ключе. Всё было бы именно так… Если бы в тебе тогда, после аусвелена, была хоть капля силы квинси, если бы он тебя ощутил. Дух, ставший занпакто, прикрыл глаза, вспоминая тот день, когда в постепенно формирующемся внутреннем мирке случилась катастрофа: эмоциональное состояние хозяина этого места просто уничтожило всё, что было. И руины уже начинали тлеть характерным для Отбора пламенем — всё же для восьмилетки резерв сил был слишком велик, подходя больше гораздо более взрослому подростку, — когда дух, лишь малый осколок от целого, смог проявиться в более материальной форме и, оставив позицию наблюдателя, просто перекрыл опасную на тот момент энергию. Укутал в другие составляющие реацу, спрятал на самую глубину, надёжно вмуровал в самый укромный уголок, из которого много позже вытянулся один из многочисленных небоскрёбов. Тот самый, дверь которого теперь вела во тьму, столь сильно похожую на силу первого квинси… — Все эти годы я скрывал тебя от его взора, ощущения, предвидения. Сначала больше инстинктивно, потом уже осознанно, желая защитить. Ни один разумный ведь не станет подозревать самого себя в обмане и предательстве? — Тенса открыл глаза, зная, что облик вновь изменился, а голубую радужку заволокло винной пеленой. — Да, Ичиго, я лишь осколок души твоего врага, пусть и отделившийся со временем окончательно. За это спасибо стоит сказать Хёринмару, едва не устроившему здесь катастрофу своим переходом. Именно тогда, ощутив разрыв связи с основой и получив возможность действовать без оглядки на неё, я решил помочь раскрыть тебе весь твой потенциал, а не сдерживать развитие, как раньше. — Ты… — Ичиго ошарашенно смотрел на духа. — …никогда не хотел, чтобы ты становился квинси, синигами или ещё кем-то, — закончил за него тот. — Эгоистичное желание, основанное на убеждении, что так для тебя будет безопаснее. — Знаешь, ещё год назад я бы смертельно на тебя обиделся и ощущал себя преданным… — парень внимательно вглядывался в знакомый и одновременно чужой облик, хмурился… а потом чуть грустно улыбнулся, — Но сейчас просто не могу. Даже готов согласиться, что это приемлемо… — Это называется взрослением, Ичиго, — нестерпимо захотелось вновь спрятаться за очками, но теперь уже было незачем скрывать взгляд. — Я думал, ты спросишь про имя своей силы. — Знаешь, последнее представление было весьма говорящим, — парень вздохнул. — Никогда бы не подумал, что всё благодаря этому. — Но именно неактивный, спрятанный в самой глубине души шрифт позволил соединить столь разные стороны, местами противоположности, — осколок Яхве не стал говорить, что и сам не сразу понял, а когда осознал… решил молчать до поры до времени. — В конце концов, сила синигами никогда не была первой, как не была и связующим звеном. Ты быстро освоишься. И в финальном столкновении тебе предстоит открыть уже другие врата.