Огонь внутри

Ранняя весна в Каринтии радовала своей теплотой. Солнце светило ярко и ослепительно, с бесцеремонным весельем врываясь своими лучами в каждое окно, в каждую щелочку. Белоснежный покров быстро таял, и буквально за несколько недель окончательно пропал, освободив сырую землю из-под плена. Правда, еще некоторое время лужи и грязь мешали нормальному передвижению, и ни одного сухого местечка нельзя было найти ни в центре города, ни за его пределами. Еще неделька под бодрым весенним солнцем, и эта пора тоже пройдет. Еще со времен своей работы служанкой я ненавидела это время. И сейчас старалась как можно меньше доставлять неудобств уже своим горничным: единственная из всей семьи снимала обувь прямо у порога и на цыпочках бежала в свою комнату, придерживая грязный подол платья. Сестры хихикали и косились на меня, но это ничуть не злило: они не понимали, как тяжело приходится служанкам, потому что я в свое время оградила их от такой участи. Хотя бы у них было счастливое детство. Сегодня я вновь повторила этот ритуал. Проскочила мимо гостиной, в которой сидел отец. Он читал газету — новомодную тенденцию среди аристократов. На столешнице стояла фарфоровая чашка с дымящимся кофе. После десяти лет жизни простым горожанином отец легко вернулся к своим аристократическим привычкам. Сестры тоже легко влились в этот мир и следовали традициям леди: просыпаться после полудня, по утрам есть круассаны и душить себя корсетами. И лишь я так и не смогла стать настоящей аристократкой, хотя после возвращения титула и возвращения в родное королевство прошло несколько лет. — Доброе утро, Агата, — проговорил отец, опуская газету и с улыбкой посмотрел на меня. Я замерла и удивленно вскинула брови. — Как ты догадался, что это я? Горничная подошла ко мне и, поклонившись, взяла из моих рук грязные ботинки. Я благодарно улыбнулась ей. К моему вниманию все служащие привыкли не сразу, но полюбили меня за то, что я не просто с уважением к ним относилась, но и видела в них людей. — Глир, попроси принести мне чай с ромашкой, пожалуйста. — Конечно, миледи. От дурной привычки называть меня миледи отучить не удалось, и я смирилась. Но все равно чувствовала себя неуютно. Когда я поцеловала отца в щеку и присела рядом, он наконец ответил на мой вопрос: — Очень легко догадаться, какая из дочерей гуляла в восемь утра. Улыбка моя стала шире. — В это время открывается моя любимая пекарня, — сообщила я и положила на стол свернутый ароматно пахнущий пакетик. — В обед вкус у них уже не тот. Отец покачал головой и аккуратно сложил газету. — Ты ведь могла послать лакея в пекарню, — с легким укором произнес он. Я с теплотой посмотрела на него. Лицо начинало покрываться сеткой морщин в уголках глаз и губ, стала четче видна носогубная складка, однако отец все равно для своего возраста выглядел очень молодо и привлекательно. По этой причине и из-за недавнего повышения взрослые дамы на балах смотрели на него заинтересованно и часто осаждали наш особняк. Ему бы жениться, но отец предпочитал оставаться верным погибшей жене. — Да, но тогда я бы не встретилась с пекарем, — насмешливо проговорила я. — Этот милый старик всегда рассыпается в комплиментах и угощает меня бесплатной булочкой с корицей. Конечно, всего лишь отговорки, и мы оба это знали. Мне не хотелось утруждать лакея, и сейчас бы я сама сходила за чаем, если бы отца не было рядом. — Герцог Аддерли прислал приглашение на завтрашний бал, — бесстрастно произнес отец, сделав неторопливый глоток кофе. Он специально не смотрел на меня, так как знал, что я приму это за намек. — Мы все приглашены, даже близняшки. — Отлично, — с воодушевлением кивнула я. — Вы идите, а я останусь дома. Служанка принесла чашку чая и, поставив её передо мной, ушла. Мы остались наедине. — Мы оба знаем, кого именно из Вианоров ждет герцог Аддерли, — вздохнул отец. В голосе его послышались недовольные нотки. Такой тон говорил о том, что у отца кончалось терпение — значит, придется ехать на этот бал. — Агата… — Отец посмотрел прямо на меня и подался вперед. — Я просто беспокоюсь за тебя. Ты многое сделала для нашей семьи. Пошла работать служанкой в замок вампиров, несмотря на опасность, чтобы помочь мне прокормить остальных дочерей. Это моя вина и моя ошибка. Теперь же… ты заслужила свое счастье. Любящего мужа, крепких и здоровых детей. Все то же, что и у Софи. — Пап, не надо… — вздохнула я, кусая губу. Софи младше меня на несколько лет, но давно вышла замуж и родила сына, о чем отец не переставал напоминать мне. Сестре я не завидовала, но постоянные напоминания об отсутствии мужа изрядно надоели. Отец, пропустив мои слова мимо ушей, продолжал: — Аддерли хороший мужчина. Да, он вдов, но его жена умерла уже давно, и он по-настоящему заинтересован в тебе. Да я все это знаю! Герцог действительно замечательный мужчина: добрый, начитанный, интеллигентный, что уж говорить о симпатичной внешности. Он часто приходил к нам на чай и постоянно попадался на глаза на светских вечерах, якобы случайно. Он был интересным собеседником, но не более. Сердце оставалось глухо, а выходить замуж без любви я не хотела. — На прошлой неделе на балу у Этоммов Аддерли намекнул мне… Агата, думаю, завтра он сделает тебе предложение. Свежая вкуснейшая булочка с вишней в тот же миг показалась безвкусной, а горечь от ромашки усилилась. Отец положил свою ладонь поверх моей руки и сердечно проговорил: — Малышка, просто дай ему шанс. Он действительно за нас переживал, и мне не хотелось расстраивать его. Поэтому, шумно вздохнув, я кивнула: — Хорошо, папочка. Завтра я пойду вместе с вами к Аддерли. Радостная улыбка стала мне наградой. Ну вот, ничего сложного — я всего лишь пообещала побывать на балу. Найду себе какое-нибудь укромное местечко и почитаю книгу, пока не придет пора уезжать. Если повезет, Аддерли не попадется мне на глаза. Или все-таки не решится просить моей руки, если боги милостивы. В холле послышался грохот и шум, как будто со второго этажа спускалась целая рота. Показалось даже, что ваза со свежими розами в центре стола задрожала. — Папа! — послышался немного визгливый голос Черити. Две хрупкие фигурки самых младших сестер-близняшек — Эйприл и Карлы. Взметнулись четыре (по две на каждую сестричку) длинные черные косы. Близняшки с хохотом оббежали стол, сделав его преградой на пути разъяренной Черити. — Папа! — вновь крикнула она, на этот раз ближе. Еще несколько секунд, и Черити показалась на пороге столовой. Спешно запахнутый халат поверх шелковой сорочки, домашние тапочки, взъерошенные медно-красные волосы — все говорила о том, что её разбудили против её воли. Увидев близняшек, Черити гневно прищурилась и выдохнула: — Вы! Вы маленькие кобры! — Черити! — упрекнул отец, но губы его подрагивали. Под взглядом отца Черити не стушевалась, но немного успокоилась и уже без горячей ярости возмутилась: — Отец, знаешь, что они сделали?.. Она метнулась влево, желая догнать близняшек, но они уже оказались по ту сторону стола, почти за спиной отца. — Что случилось? — с любопытством спросила я. Черити перевела на меня взгляд, как будто сейчас заметив мое присутствие, и заявила: — Эти бестии подбросили мне в постель мышь! Живую мышь! — Это не мы! — хором сказали Эйприл и Карла. — Да неужели? — фыркнула Черити и снова кинулась за девочками. — Кто кроме вас может такое провернуть, а? Еще скажите Агата. — Дорогие мои… — мягко начал отец, но его никто не услышал. — Только вы, бессовестные мерзавки, могли подкинуть мне живую мышь! — Черити вновь перешла на визг. Карла хихикнула и поинтересовалась: — А ты бы хотела мертвую? Миловидное личико Черити исказилось от гнева. Она открыла рот, намереваясь сказать еще одну гадость в сторону близняшек. Я видела, что брови отца сошлись на переносице — он начинал злиться. Чтобы предотвратить ссору, пришлось самой перебить отца: — Черити! Тебе уже двадцать, ты завидная невеста, а ведешь себя хуже ребенка! А вы, Карла, Эйприл… — Я перевела на них суровый взгляд. — Уберите мышь из комнаты Черити, иначе не пойдете сегодня с нами на пикник. Эйприл недовольно надула губы, а Карла закатила глаза, но обе они поспешно ретировались из столовой. Сегодня мы собирались прогуляться до одного чудесного озера неподалеку и устроить пикник. Близняшки любили такие прогулки, так что послушались меня сейчас беспрекословно. Черити немного успокоилась и, поцеловав папу в щеку, присела напротив меня. — Принесите мне завтрак! — велела она подоспевшей служанке, даже не взглянув на неё. Черити скривила губы: — Ненавижу просыпаться в такую рань! Мы с папой весело переглянулись, но оставили без комментариев её слова. — Хочешь? — миролюбиво предложила я, пододвинув ей свежий сочень с творогом. Глаза Черити голодно заблестели. Она с трудом сглотнула, но отодвинула сочень обратно. — Через неделю королевская семья дает бал, я обязана быть там в своем новом изумрудном платье, а для этого нужно убрать с талии пару сантиметров, — пояснила она. Отец недоуменно вскинул брови: — Его ведь сшили для тебя на заказ, почему же оно мало? Черити посмотрела на отца снисходительно и соизволила пояснить: — Так и было запланировано. Я прикусила губу, сдерживая улыбку. По лицу отца было видно, что он ничего не понял, но продолжать не стал. Служанка принесла завтрак Черити — пресную кашу и апельсиновый сок. Какое-то время завтракали молча, но очень скоро тишину прервал стук. Широкая арка позволила увидеть, как по коридору в сторону входных дверей прошел молодой лакей. Через полминуты он вошел в столовую и объявил: — Князь Вилмар, вам послание из королевского дворца, — сообщил он и протянул отцу запечатанное письмо. Темно-красная печать, ловко взломанная отцом, контрастировала с белой бумагой. Тихий шелест вызывал дурные предчувствия — или это задумчивое выражение лица. — Королева перенесла собрание на сегодняшний вечер, — вздохнул он. — Получается, сегодня мы не пойдем на пикник? — разочарованно протянула Черити. Я тоже расстроилась, но кукситься не стала. Отец с сожалением вздохнул, но тут же предложил: — Вы можете поехать без меня. А на следующей неделе повторим пикник вместе, обещаю. К обеду погода улучшилась. Солнце припекло, подсушило грязь, и дороги стали вполне сносными. Конюхи подготовили лошадей, и мы вчетвером — я, Черити и близняшки — неторопливо отправились из поместья по дороге, ведущей мимо полей в сосновую чащу, к озеру. Карла и Эйприл рысью скакали впереди, впрочем, далеко не уезжая. Так мы могли наблюдать за ними без страха потерять или упустить какие-то их пакости. Длинные, до пояса, черные косички весело болтались из стороны в сторону. — Такое ощущение, что наши сестры так и остались пятилетними детьми, — пожаловалась Черити, кокетливо поправляя синюю шляпку. — Иные в пятнадцать лет уже замуж выходят, а они проказничают и портят мне нервы. — Да ладно, сестричка, — мирно возразила я, — вспомни себя в их возрасте. Черити высокомерно хмыкнула, но промолчала. Когда наша семья переехала четыре года назад в Каринтию, Черити было шестнадцать. Незадолго до переезда хорошо попортила отцу нервишки, заявив, что выходит замуж за сорокалетнего мужчину, который уже четыре раза овдовел. Якобы у них случилась настоящая любовь. К счастью, легкомысленная Черити вовремя заскучала и влюбилась в юного гвардейца, забыв про вдовца. Сколько раз за это бурное время отец запирал её в комнате, не пересчитать. — Посмотрела бы я на тебя, если бы ты проснулась с живой мышью на груди, — завредничала Черити. Я насмешливо покосилась на неё. Даже верхом на лошади сестра выглядела великолепно: темно-синяя амазонка выгодно оттеняла её бледную кожу без единой веснушки и голубые широко распахнутые глаза, чувственные губки были сложены бантиком, тщательно завитые волосы алели из-под небольшой шляпки. Черити единственная из нас, кто выбрал дамское седло — и держалась она в нем с истинно королевским изяществом. Она лучше всех сестер влилась в светскую жизнь, и с первых своих выходов в свет блистала на высшем обществе. Жаль только, что дома она вела себя подчас не как леди, а как хабалистая торговка с рынка. Хороший сюрприз будущему мужу. — Ты уже придумала, что будешь дарить на день рождения Софи? — спросила Черити. — Я нашла чудесного художника, — продолжала Черити, не дожидаясь ответа. — Истинный мастер своего дела, способен написать портрет не с человека, а с другого его портрета, причем еще более похожий, чем оригинал! — Хочешь подарить Софи её портрет? — усмехнулась я. Подарок вполне в духе Черити. Она посмотрела на меня с прищуром и негромко сказала: — На чердаке я нашла старый портрет мамы. Я хотела добавить её в новую картину, где были бы изображены мы все. Мама умерла при родах близняшек. Черити тогда было всего пять, она почти не помнила её, тогда как у нас с Софи сохранились фрагментарные воспоминания. Но иногда мне казалось, что именно Черити больше всего скучает по маме. Именно за такие редкие моменты, когда Черити неожиданно раскрывала свою душу, я и прощала ей показное высокомерие и надменность. — Это великолепный подарок, — согласилась я, едва заметно улыбаясь. — Уверена, Софи понравится. Черити осторожно улыбнулась и перевела взгляд на приближающиеся сосны. — Сегодня особый день, — выдала вдруг она. — Почему? — искренне удивилась я. Вместо ответа Черити прикрыла глаза и глубоко вдохнула свежий воздух. Ветер оставался слегка прохладным, но солнце не скупилось на тепло. — Скорее бы лето, — мечтательно вздохнула Черити. — Чувствую, после пикника все платье будет в грязи. — Белоручка! — усмехнулась я и чуть пришпорила коня, догоняя близняшек. До озера добрались быстро. В это время года оно смотрелось причудливо: еще голые, без каких-либо признаков зелени деревья, сухая прошлогодняя трава, и в противовес — радостно щебечущие птицы, насыщенно-голубая озерная гладь. — Красиво, — протянула Карла, щурясь от бликов на воде. Мы нашли относительно сухое место, разложили покрывало. Эйприл радостно начала разбирать плетеную корзину с едой, Карла уже успела стянуть кусочек сыра. Черити прогуливалась по берегу, пока мы доставали еду, и лишь после соизволила присоединиться. Прогулка, свежий воздух пробудили просто зверский аппетит. Мы с сестрами с удовольствием накинулись на еду. Повара постарались на славу: жаркое с огурцами и лимоном, запеченная говядина, канапе с нежнейшим сыром, пирог с малиной и еще много чего, аж глаза разбегались. Даже Черити не выдержала и нарушила условия своей диеты. Мы смеялись, шутили, лежа на покрывале и разглядывая лениво плывущие облака. Карла устроила голову у меня на животе, Эйприл закинула на Карлу ноги, предварительно разувшись. Черити сохранила достоинство и, подложив под голову седельную сумку, устроилась немного в стороне. — Это похоже на кролика, — ткнула Карла вверх. — Скорее на черепаху, — возразила Эйприл. — Ой, смотри, а там как будто замок!.. — …Смотри, как на лилию похоже! Не вмешиваясь в обсуждения близняшек, я блаженно прикрыла глаза и неожиданно для самой себя задремала. Мне снились облака, ласково касавшиеся лица, и физически ощутимые лучи солнца. Давно я не чувствовала себя так безмятежно. Проснулась резко, как будто вынырнула из-под воды. Распахнула глаза и, резко поднявшись, огляделась по сторонам, с недоумением ища причину моего пробуждения. Вроде бы все осталось прежним — голая чаща, озеро, лошади у берега… А потом послышался громоподобный яростный рев, пробравший до глубины души. — Боги, что это? — вскрикнула Черити, вскакивая. Близняшки тоже подскочили, взвизгнув. Я подняла глаза и с замиранием сердца увидела темную точку в небе, стремительно приобретающую очертания дракона. — Боги… — беззвучно шепнула я, замерев от восхищения. Драконов я вживую видела лишь вдали, и лишь сейчас стала понимать, насколько они красивы. От чешуи отскакивали лучи солнца, как будто это были блики на воде. Наверное, дракон летел к королеве в столицу и решил чуть снизиться, показаться из-за облаков. Взволнованно облизнув губы, я заверила сестер: — Все в порядке, драконы — союзники королевы. Он просто пролетит мимо. В этом я была уверена и даже расслабилась, хотя сестры оставались в напряжении. В своих словах я была уверена до последнего, даже когда дракон, планируя, начал опускаться к озеру. — Все хорошо, видимо, просто решил освежиться. — Я продолжила успокаивать близняшек и Черити, хотя рукой задвигала их себе за спину в защитном жесте. Сердце бешено застучало. Я уже видела желтые глаза дракона с вертикальными зрачками, хищно раскрытую пасть. Он приближался к нам, и оказавшись у самой земли, тяжело рухнул на неё, бешено размахивая крыльями. Порыв ветра был настолько сильным, что мы вчетвером с криком рухнули на землю: сестры в кучку, так как стояли рядом, а я чуть поближе, почти у огромной морды ящера. Спокойно, Агата. Может, он и пугает, но дракон, как бы странно ни звучало, такой же человек, он не причинит вреда. И все равно замерла от страха, часто дыша. Дракон вместо рева неожиданно тихо заурчал, как будто дышал с хрипом. Он медленно моргнул и, не двигаясь с места, вытянулся, подался в нашу сторону. Широкие, с две моих ладони, ноздри взволнованно трепетали. — Он… обнюхивает нас?! — шепотом удивилась Карла. Или Эйприл. Из-за шока и страха я не смогла различить их. Не нас, вдруг поняла я. Меня. Взгляд дракона остановился на моем лице, и тут же он, высоко вскинув морду, заревел. Казалось, все деревья содрогнулись от этого рева, почти заставившего мое сердце остановиться. Позади вскрикнула Черити, и практически одновременно с этим криком ящер шагнул вперед, закрыв своими перепончатыми крыльями все небо. Я испуганно сжалась и зажмурила глаза. Мир дернулся, талию что-то жестко сдавило, но не сразу поняла, что именно. И лишь когда ветер заиграл в распущенных волосах, с силой ударил в лицо, решилась открыть глаза. Озеро и три кричащие фигуры сестер медленно отдалялись. Волосы грубо швырнуло мне в лицо, сквозь них стремительно сменяющиеся деревья и поля казались сюрреалистичными. Дракон, который передними лапами жестко, но не нанеся повреждений сдавил меня, еще раз заревел и понесся по воздуху. От осознания нелепости ситуации я впервые в жизни потеряла сознание.