***
Как оказалось, Эстер собирается завершить ритуал на месте сожжения ведьм, где была сосредоточена их магия, точнее, там находится дом, где было совершено их массовое убийство. В этом месте была заключена сила живых и мёртвых ведьм. Эстер не промах — знает своё «ведьмовское» дело, с этим уж поспорить нельзя. Поэтому мы за несколько минут добрались до этого места и теперь стремительно приближаемся. Молчим. Тишина безумно давит на слух, что даже в ушах звенит. Из головы никак не выходит диалог Клауса и Кола о стёртой памяти. Наверное, именно из-за этого меня тянет к Колу или, может быть, он нравится мне? Нет! Глупости, он не может мне нравиться. Не может! Он слишком груб, холоден и жесток. Монстр, как и я. Монстры не умеют любить. Это неправильно, но чертовски притягательно. Запретный плод сладок. «Дина, сестрёнка, ты где? Братики волнуются», — читаю сообщение от Чарльза. «Не натвори глупостей, за которые потом поплатишься. Окей?» — гласит сообщение от Габриэля. Как я погляжу, у них проснулась братская любовь? Что-то слишком поздно, знаете ли. — Братья? — коротко спрашивает Клаус, кинув мимолётный взгляд, на что я киваю, выключаю мобильный и убираю его в карман брюк. Было условие, из-за которого я согласилась быть «ушами» в плане Элайджи. — Дина попросила не говорить об этом, — отвечает Элайджа, посмотрев на меня. Дальше мы идём в абсолютной тишине. Каждый погружён в свои мысли, а младший Майклсон иногда «случайно» касается меня. Он хочет ощутить меня, провести пальцами по бархатной коже, но не может. Не хочет давить, борется с собой, со своим сердцем. Это видно. Мне становится невыносимо больно, и я хочу взять его за руку, но мы уже пришли к назначенному месту. На поляне красуется пентаграмма, начерченная солью. На её вершинах расположены факелы, огонь которых вспыхивает каждый раз с новой силой. В центре пентаграммы стоит Финн с колом в руках. Позади пентаграммы ветхий дом. Судя по всему, несколько этажей, высокие колонны, облупившаяся краска. Мрачненько так — в самый раз для ведьм. Ах, точно, их же здесь сожгли. — Сыновья, подойдите! — восклицает Эстер, как только увидела нас. Женщина настроена весьма решительно, как я погляжу. — Стой сзади, — произносит Финн, вытянув руку назад и показывая, что Эстер лучше не подходить. — Всё нормально, — уверенно произносит Эстер, ступая в пентаграмму и вставая рядом с Финном. Ведьмочка дико ошибается, что всё нормально. — Они не войдут, — добавляет она, взяв своего любимого сына за руку. Клаус и Элайджа останавливаются, не доходя несколько шагов до пентаграммы, а Кол подходит к ней ближе всех, желая перешагнуть, но стоит ему подойти к рисунку, как огонь вспыхивает с неистовой силой. Я останавливаюсь позади Кола. — Мило, — протягивает Кол. — Мы торчим здесь, пока «маменькин сынок» осуществляет жертвоприношение. — Он смотрит на своего старшего брата со злостью, всё также расхаживая возле круга, ведь попасть никто из нас не может, а хотя… есть одна мыслишка. — Ты жалок, Финн! — Помолчи, Кол. У него есть мужество, которое тебе и не снилось. — Ну да, Колу же нечем заняться, кроме как быть мужественным. — Что бы ты о нас не думала, убийство собственных детей — жестокость, — произносит Элайджа, внимательно смотря на Эстер. — Я лишь сожалею, что не позволила умереть вам тысячу лет назад. — Хватит, мне наскучила эта болтовня. — Гибрид встает рядом со мной, сунув руки в карман своего пальто. — Заканчивай, мама, или я верну тебя в Ад. — Тысячу лет мне приходилось наблюдать за вами, чувствовать боль каждой жертвы, страдать, пока вы проливали кровь. Даже ты, Элайджа, со своими претензиями на благородство ничем не лучше. Все вы, — она обводит нас взглядом и задерживает его на мне, что заставляет поёжиться и продолжить молчать, выжидая момента, — сущее проклятие, растянувшееся на многие столетия. Если вы пришли молить о пощаде — простите, но вы пришли зря. — Какая долгая речь, Эстер, я даже успела заскучать, — с насмешкой произношу я, сделав шаг, подравниваюсь с Колом. — Речь, конечно, впечатляет. Похвально. Тысячу лет готовила? — Ошибка природы, — вдруг произносит она, на что я холодно рассмеялась. За столько лет я слышала множество «комплиментов» в свой адрес, но чтобы настолько. — За свою жизнь я слышала многое, — просто отвечаю, сделав небольшой шаг к пентаграмме. — И это — самое оригинальное. — Ты никогда не задумывалась, почему так непохожа на своих братьев? У всех карие глаза, а у тебя — нет. Все темноволосые, а ты — нет. Тебя никогда это не интересовало? — Разберись в своей семье, Эстер, — грубо отвечаю я, но ведьма усмехается и продолжает: — Ребёнок союза ведьмы и вампира. — Раздаётся смешок, ведь вампиры не могут иметь детей, да и мой отец ведьмак, как и мама. — Твоя мать нашла лазейку и забеременела от любимого мужчины, но выдала за беременность от другого. До сих пор помню, как она умоляла помочь ей, просила не говорить правду, — на её губах играет усмешка, заставляющая меня сжимать зубы от злости. — С чего мне тебе верить? — с прищуром спрашиваю я, внимательно смотря на неё, и прислушиваюсь к сердцебиению. — Твоя кровь — яд для вампиров, но не для тебя, — отвечает она, а сердцебиение даже не дрогнуло. Это правда. Ведьма не лжёт… — Незаконнорождённый ребёнок, ошибка природы, которой в скором времени захотят воспользоваться ведьмы, чтобы истребить вампиров. Ты не… — Внезапно из её рта начинает течь алая жидкость, а огонь вспыхивает с невероятной силой, и я, вероятнее всего, пострадала бы от вспыхнувшего огня, если бы не Кол. Финн сбегает, словно крыса с тонущего корабля. Кол прижимает меня к себе и поворачивается спиной к огню, закрывая собой. Он поднимает края пальто, скрывая лицо от обжигающего огня, именно поэтому я чувствую его дыхание на своей шее. Одной рукой он держит край пальто, а второй прижимает меня к себе, заставляя ощущать рельефное тело сквозь одежду. Горячее дыхание вызывает мурашки по всему телу, а его близость сводит с ума, заставляя желать большего. Сердце учащённо бьётся, ударяясь о грудную клетку. В его объятиях невыносимо жарко, почти горячо. Через несколько секунд огонь резко тухнет. Майклсон медленно отпускает меня, смотря горящим взглядом. Вижу, как его глаза бегают по моему лицу, останавливаются на губах. Вновь становится жарко, а в горле сухо. Сердце начинает трепетать, а в животе всё скручивается, кажется, это называется «бабочки в животе».Каменная стена рухнула…
— Роберт? — произносит Элайджа, это заставляет окончательно отстраниться от Майклсона и посмотреть вперёд. Там Роберт. — Чарльз предупреждал тебя, сестрёнка, не натвори глупостей, за которые поплатишься, — поправив пальто, произносит Роберт, внимательно смотря на меня. — Ты должна была сказать о грядущей смерти! — А ты бы поверил? — тихо, но уверенно произношу я. — Когда я говорила о Густаве, что ты сделал? Правильно! Ты сказал, что мне кажется! Только вот, он едва не взял кровь силой, чтобы использовать в своих целях, братик, — слова, переполняющие моё сердце, сочатся ядом и болью. — Это моя вина, Роберт, — вступается Элайджа. — Не-ет, Дина сама попросила не говорить. Думаешь, я не знаю собственную сестру? — с ухмылкой протягивает Роберт, посмотрев на Элайджу. Он прав, но не во всём. — Мы не семья, Роберт, — произношу я, плотно сжав губы. — Никогда не задумывался, почему мы не похожи? Глаза, волосы и другие совпадения. — К чему ты это говоришь? — нахмурившись, он медленно подходит ко мне. — Незаконнорождённый ребёнок, — выдыхаю я. — Помнишь, в поселении ходил слух, что ведьма беременна от вампира? Это была наша мать, Роб, понимаешь? Наша мать! — По щеке предательски скатываются слёзы, я поспешно вытираю их ладонью. Не сейчас. Не здесь. Не при них. — Это тебе сказала Эстер? Ты веришь ей? — восклицает Роберт, остановившись в центре пентаграммы, и с жаром всплёскивая руками. — Это правда, Роберт, — произносит молчавший Клаус. Совесть взыграла или братская любовь, которая не была дана Ребекке? Это явно не из добрых побуждений. — Давай, поройся в дневниках мамы или обратись к ведьмам! — громко произношу я, чувствуя слёзы на щеках, которые вновь стираю ладонью. Боль окутывает, пробирается сквозь сломленную стену вокруг сердца и чувств. Тянет ручки, больно обжигая. Брат делает нескольких шагов ко мне, но я исчезаю с поляны на сверхъестественной скорости. Исчезаю в глубине леса, желая спрятаться ото всех и вся, лишь бы не чувствовать эту выедающую изнутри боль. Я всю жизнь считала отцом совсем другого мужчину — совсем не того.Лазейка природы.
Ошибка природы.
Незаконнорождённый ребёнок от союза ведьмы и вампира.
Я останавливаюсь среди множества деревьев, падаю на колени, чувствуя лишь боль в сердце. Она словно течёт по венам, выжигая меня. Щёки горят от слёз. Стоит зажать рот ладонью в надежде скрыть всхлипы, как они снова вырываются наружу. Я чувствую нестерпимую боль, которую не хочу чувствовать! Не хочу… Сильный порыв ветра обжигает меня, заставляет почувствовать боль с новой силой. Внезапно я ощущая, как кто-то крепко прижимает меня к себе — чьи-то сильные руки. Снова громко всхлипываю, прижавшись к мужской груди и вцепившись пальцами в пальто, которое начинает намокать от слёз. Руки обнимают сильнее. Вдохнув, я ощущаю мужской парфюм, который принадлежит лишь одному мужчине.Кол.
Стена рушится окончательно, оголяя израненную душу.