Парад Солнца

13:51 Они очень осторожно обошли останки третьего мужчины, лежащие у входа; судя по виду Драко, тот силой заставлял себя выйти из пещеры. Гермиона знала, что магия, убившая незнакомца, их не тронет, но один только взгляд на тело заставил бы колебаться кого угодно. Они подобрали те немногие вещи, что у них выпали, осмотрелись в поисках каких-либо признаков Валенсия и его высокого товарища, но обнаружили лишь кинжал да сумку, в которой лежали бутылки с водой, палочки, пара ботинок и один каперс. Недоверчиво оглядев кинжал, Гермиона взялась за рукоять. — Жаль, у нас нет ручки, чтобы оставить записку с предупреждением не трогать его. — Кто угодно почувствует исходящую от него тёмную магию. Брось его в пещеру. Гермиона замахнулась, и кинжал вылетел из её пальцев в тот момент, когда Драко заорал: — Не бросай! Избавившись от кинжала, Гермиона резко повернула голову и увидела, что Драко смотрит на что-то, широко распахнув глаза. Он отступил на шаг, она развернулась и, заметив зверя, тут же отпрыгнула. Тот тихо стоял метрах в пяти среди деревьев, росших на склоне горы. Гермиона не могла поверить, что они не услышали его приближения — должно быть, тварь пришла на запах крови, пока они были в доме. Интересно, насколько разумным было это существо, раз оно просто стояло, не двигаясь ни на миллиметр, зная, что в противном случае его услышат? Драко стиснул её запястье, заставляя отступить и встать с ним рядом. — Помнишь, что я сказал о беге? — Мы не сможем убежать сейчас… — Если бы ты не выбросила тот кинжал, я мог бы согласиться с… — Ты сам сказал мне… — Я не… — он осёкся — зверь тяжело вздохнул, окатив их кислой горячей волной. — Он вернулся из-за тебя, чтобы отомстить. Если… Зверь шумно опустился на землю, обдав их потоком дрожащего воздуха. Решил улечься и просто понаблюдать за ними. — Думаешь, он пытается нас обмануть? — Ты посмотри на этого придурка. Он не понимает… — Но понимает достаточно, чтобы решиться на месть? — Месть совершенно отличается от интеллекта. Это эмоция. — Я бы не… Драко оттащил её на шаг, два, пять — зверь не тронулся с места. — Видимо, дело в кольце. — Кстати, за него можешь поблагодарить меня позже. Гермиона фыркнула, и они оба замерли, чтобы проверить, не пошевелится ли животное. — Я бы и сама нашла его. Именно я поняла… — Припиши себе все заслуги. Мерлин упаси, если ты… — Нет никаких заслуг! Ты ничего не сделал, только носил его на шее… — Оно было слишком большим для моего мизинца и слишком маленьким для… — …Ключ к тому, чтобы со всем покончить, а мы переживали эти ужасные вещи… — Приписать все заслуги себе и обвинить меня. Почему-то я не удивлён. — Почему ты оставил его? — Гермиона отвернулась от неподвижного зверя, уверенная, что они достигли с ним взаимопонимания, и посмотрела на Драко. — Если думал, что оно ничего не стоит. — Оно напоминало мне о том, для чего я хотел заполучить Флоралис. Неудивительно, что у Драко появлялось то странное выражение лица каждый раз, когда Гермиона касалась кольца — тот самый человек, который собирался помешать достижению его цели. — Добытое у предполагаемого входа в преисподнюю — бессмертие? Чтобы уберечь тебя от ада? Драко горько улыбнулся и промолчал, но Гермиона решила, что, наверное, такого ответа было достаточно. 22 декабря; 10:43 — Можешь представить, что было бы, если бы Валенсий заполучил цветок? Для каких целей он бы его использовал? Человек, готовый ради него на убийства. И те, другие люди в пещере, несколько месяцев назад. Маленький, крошечный цветок в состоянии погубить целый мир. — Грейнджер, чтобы разрушить мир, не обязательно быть убийцей. Некоторые делают это совершенно случайно. — Это похоже на атомную бомбу. Хорошо для некоторых, но уничтожает миллионы, разрывает... — Конечно. — Серьёзно, Драко. Одна крошечная ошибка способна изменить историю. Они могли воскресить Волдеморта — да кого угодно! Наводнить мир зомби. Они могли контролировать время — управлять миром. Ты, я... Мы бы даже не узнали. У нас бы не было ни единого шанса защититься. Делая время управляемым, они нас его лишают. — Грейнджер, растение у тебя. Ты говоришь о себе. Гермиона захлопнула рот, и они оба замолчали. 23 декабря; 10:22 Драко ловил рыбу, прикрепив перо к концу палки. Оберегая руку на перевязи, он ворчал, что вовсе не удивлён, что Гермиона ничего не поймала с этой ругательство, ругательство, оскорбление, ругательство палкой. Кровь, проступившая сквозь надписи «Эолийские острова» и «райский взрыв» на футболке, окрасила белые буквы в оранжевый цвет. Его одежда была порвана, белое полотнище повязки заляпано красными пятнами, вторая рука обмотана полоской ткани. Но несмотря на потрепанный вид, Драко был чище, чем когда-либо на этих островах. Солнце скрылось за облаками, окрасив горы в серые, синие и тёмно-зелёные тона. Гермиона задумалась: пойдёт ли дождь или солнце знало, что магия могла исчезнуть? Было холодно и мрачно, они выглядели помято, но Гермиона ощущала что-то наподобие счастья. Зная, что трудный этап наконец-то закончился, она сидела довольная и наблюдала за тем, как Драко пытается запугать рыбу сердитым взглядом и хмурой физиономией. Она испытывала удовлетворение, которое, наверное, для многих не имело бы смысла. Драко заметил её взгляд, и его бровь дёрнулась; Гермиона ухмыльнулась, уткнувшись в колени. — Смеёшься надо мной? Отправила калеку в холодную воду ловить рыбу, а теперь смеётся над ним. Теперь она действительно рассмеялась. — Холодно? Подожди, пока мы вернёмся в Англию. Он откинул волосы и поморщился. — Интересно, какой сегодня день. — Декабрь, полагаю. — Восемь месяцев рядом с тобой. Мои способности к выживанию просто поразительны. Гермиона поджала губы, и он улыбнулся. 24 декабря; 14:52 Она заглянула в пещеру, затем покосилась на груду костей у входа; клочья разорванной одежды развевались на ветру. — Вряд ли обычно она доступна для людей, — пробормотал Драко, остановившись перед проёмом и критически осмотрев останки. — Интересно, как долго люди пытались найти Флоралис? — Достаточно, чтобы те немногие, кто решился, образовали такую гору. Они обменялись взглядами; Гермиона отвела руку назад, нащупала ладонь Драко и почувствовала, как по коже заскользил его шрам. Если он спросит вместо того, чтобы так на неё пялиться, она ему напомнит — на случай забывчивости магии. — Ты же не думаешь, что заклинание подействовало только тогда, когда мы прошли в ту пещеру? — Я надеялся, ты этого не скажешь, — пробормотал он. — Проверь книгу. Посмотри, не появится ли заклинание на платформе. Она вытащила томик из сумки, перевернула его задней обложкой, поднялась на цыпочки и попыталась прижать книгу к верхней части проёма. Драко выпустил её руку, забрал книгу и поднёс к одному из солнечных лучей — чернила опять проявились. — Тогда всё в порядке. Он взял Гермиону за руку прямо перед тем, как они шагнули в пещеру, и, если она и была счастлива, то не собиралась никому об этом сообщать. Переступив через кости, они углубились во мрак проходов. Фонарь не работал с прошлой недели, как бы Драко его ни встряхивал и ни стучал — Гермиона втайне решила, что у него всё же имелись кое-какие маггловские рефлексы. В конце извилистого туннеля обнаружилась дверь, которая легко отворилась под её рукой. Восемь ступенек наверх, и они оказались в коридоре, на бежевых стенах которого висели рамы. В них были вставлены картины, изображения случайных лиц и детский рисунок. Они нашли две спальни; в одном из комодов всё ещё лежала одежда, на зеркале висел галстук, а на тумбочке стояла грязная чашка. В холодильнике гнили продукты, на полках хранились кое-какие припасы, а в раковине валялась немытая тарелка. В книге, обнаруженной на журнальном столике в гостиной, торчала закладка, в ванной грудилась несвежая одежда, а полки были уставлены фотографиями. — Видимо, здесь он и жил, — прошептала Гермиона, не понимая, почему шепчет. — Человек, которого убила Эстербей. Драко кивнул, полностью сконцентрировавшись на двери перед ними. За створкой оказалась каменная лестница; Гермиона последовала за Драко и остановилась за его спиной на седьмой ступеньке. При виде ковра из маленьких синих цветов на полу пещеры она ахнула — не меньше пятисот растений покрывали его почти от самого подножия лестницы до стены. Целую минуту Драко с Гермионой рассматривали неподвижное море цветов Флоралиса, крошечных растений, которые они так рьяно старались найти. Ради которых чуть не погибли — в большинстве приходящих на ум случаях опасность была смертельной. Столько трудов — и вот перед ними простиралась их награда; невообразимая сила, заключённая в идеальных восьмерках. Драко пошевелился, и Гермиона вскинула на него взгляд — пальцы нерешительно дрогнули, но он лишь повернулся к ней лицом. Дёрнул подбородком в её сторону, затем — в сторону лестницы и дверного проёма. — Хочу посмотреть, есть ли вода. Гермиона удивлённо уставилась на него, качнулась вперёд, назад, а потом повернулась и начала подниматься по лестнице. 18:41 Она по-прежнему не могла пользоваться своей палочкой, но стоило ей подойти со сковородой к плите, как горелки полыхнули огнём. Гермиона принялась готовить пасту, и рот так обильно наполнился слюной, что впору было забеспокоиться. Драко прислонился к столешнице рядом и подвинул соус — его волосы ещё не высохли после душа. — Похоже, мы попали на небеса. Горячий душ, полотенца, еда. Чем не рай? Драко хмыкнул, переходя к следующей фотографии в стопке. — Ты их просматривала? Она кивнула. — Один и тот же человек — ты видел ту фотографию в Лондоне? Этой статуи там нет лет сто минимум. — Не могу поверить: Флоралис был ему нужен лишь для обретения бессмертия и для защиты растения, которое он никак не использовал. — Защищал его до тех пор, пока мир не будет готов или, может, до того момента, когда пришлось бы им воспользоваться и по прошествии какого-то количества лет переложить эту обязанность на других людей. Там есть снимки, сделанные в то время, когда фотографии только изобрели. Я не понимаю, почему они его просто не уничтожили? Вряд ли мир когда-либо будет готов к Флоралису. — Ну, по крайней мере, ему было нескучно. Гермиона покосилась на развеселившую Драко карточку и быстро отвела глаза. — О. Мне не надо было это видеть. — Одна лишь поза достойна снимка. Тишина. — Ты можешь… Гермиона покраснела, решительно замотав головой. — Нет. Нет, не могу, — поспешив сменить тему, она посмотрела на календарь, который, видимо, сам переворачивался на нужное число. Или же хозяину дома просто нравилось в течение всего года смотреть на эту дату. — Неужели сегодня сочельник? — Пять. — Что? — Ты говоришь это в пятый раз. — Что ж, Драко, это слегка шокирует. Мы приехали сюда в начале весны. И... если бы я сейчас была дома... — Мы вернёмся ещё до того, как разберут украшения, — Драко наверняка заметил, как быстро Гермиона моргала и как яростно помешивала макароны, чтобы отвлечься. — Да. Я просто... не то же самое. Драко выглядел смущённым; отвернувшись, он потёр грудь. — Там есть горячий шоколад. — Что? — вскинув голову, она посмотрела на него. Он кивнул в сторону полок. — Горячий шоколад? Гермиона улыбнулась, и Драко покачал головой, что-то бормоча по пути к полке. 25 декабря; 11:28 — Счастливого Рождества. Драко плюхнулся на диван рядом с Гермионой и оглядел дом так, словно не мог поверить, что в нём действительно не было ничего интересного. Она ждала прояснения их планов относительно растения. Ждала, что Драко что-нибудь скажет, спустится в пещеру, поборется за Флоралис. Сама Гермиона уже приняла решение. — Счастливого Рождества. — Что ты делаешь дома на Рождество? Вы… — Мы едим сердца домашних эльфов. Её лицо вытянулось; прищурившись, она ущипнула его за бок. — Не… — Ой, чёр… — Ой! Это было гораздо больнее! Ты... — Играй, чтобы выиграть, пом… — Жаль, что ты никогда не… — Ш... Грейнджер! — Ха-ха, ой! — Не... Сломанная рука! — Тебе нужна салфетка, чтобы вытереть... Я истекаю кровью! — Неа, ты... Тебе нужна салфетка... Стоп. Грейнд… — Щекотно! — Если ты хоть на шаг ко мне приблизишься с этим злорадным выражением на физион.… Прекрати немедленно. Я… — Ха-ха! 21:19 Гермиона налила горячую воду в обе чашки с шоколадным порошком, быстро помешивая содержимое. Она слышала, что Драко перестал копаться в гостиной, хотя и понятия не имела, что именно он там искал. Если у хозяина дома имелось что-то личное — журналы, дневники, что угодно, — он наверняка взял это с собой. Она решила, что Драко отложил все возможные споры между ними на завтра, и была этому рада. Даже если этот день не создавал ощущения Рождества, ей не хотелось проводить его, крича друг на друга или бегая по лестнице. В то же время она горела желанием поскорее со всем покончить. Она не могла понять, как ей быть, пока Драко не даст знать о своих планах или не попытается заполучить цветы. Ей казалось, что они стояли на краю обрыва, вытянув руки и сцепившись ладонями. Пока Драко колебался, она тоже пребывала в нерешительности, но как только он упадёт, она последует за ним. Всё зависело от него — Гермиона не могла ни рухнуть, ни отступить, пока он не сделает свой выбор. Гермиона чуть не облила лицо горячим шоколадом, когда, повернувшись, обнаружила Драко прямо позади себя. Волна дымящейся жидкости выплеснулась из кружки, которую она держала в другой руке, прямо на тыльную сторону ладони. Зашипев, Гермиона поспешно поставила чашки и отчаянно замахала кистью, обвиняюще глядя на Драко. Он приподнял бровь, и она уже открыла рот, чтобы высказать наполовину сформировавшиеся укор и угрозу, как он сделал шаг вперёд. Её рука замерла; всматриваясь в Драко, Гермиона запрокинула голову, и он взял её обожжённую кисть. — Думаешь, ты от этого умрёшь? — Да, — она кивнула, глядя на липкий коричневый след на коже. — И, разумеется, именно твой шоколад решил меня атаковать. — А я уж подумал, ты жадничаешь. Гермиона нахмурилась. — В следующий раз я... Он лизнул её руку, и ожог опалило ещё сильнее. Большой палец Драко прижался к её ладони, провёл по шраму, и её дыхание слегка перехватило. — Ты положила в кружку достаточно шоколада? Там… Она недоверчиво на него посмотрела — всем своим видом он демонстрировал, что облизывание рук было нормальным явлением. — А ты все удовольствия получаешь через рот? С… — щёки вспыхнули, когда Драко, ухмыльнувшись, покосился вниз. — Я не это имела в виду! — Разве? — Ну, это получилось непреднамеренно… Он пытался сдержать смех — Гермиона видела это по его бровям, стиснутым челюстям и странным движениям рта. — Ты… Улыбаясь, он провёл губами по её губам, справился с весельем и поцеловал, хватая за бедро. Сердце Гермионы сжалось; она едва успела ответить на поцелуй, как Драко отстранился. Повернувшись, он поймал её за руку и потащил из кухни. Гермиона покорно шла за ним в течение нескольких секунд, пока не заметила, что они направляются в спальню. Приоткрыв рот, она впилась взглядом в светлый затылок. — Разве ты немного… Драко развернулся и поцеловал её, не давая закончить фразу. Она собиралась отодвинуться — просто чтобы показать, что он не может поцеловать её и тут же утащить в спальню. Заявить, что подобное поведение слишком уж походило на волочение в пещеру за волосы и что она на такое не согласна, а потом, быть может, вновь его поцеловать. Но затем Гермиона решила, что итог всё равно один, и тратить время, которого у людей и так имелось не слишком много, смысла не было. Но она всё выскажет Драко позже, или в следующий раз, или, может, сама утащит его, чтобы он прочувствовал подобное отношение на собственной шкуре. Она… Гермиона слишком сильно в него вжалась, потревожив сломанную руку, и он застонал от боли. Она попыталась отодвинуться, но Драко обнял её за талию, удерживая. Гермиона не представляла, как они справятся с его переломом... Вообще-то, она читала о разных... Позах Не для Сна. Она почувствовала, как разгораются щёки от промелькнувших в голове образов; язык Драко прошелся по её губам, языку, скользнул в рот. Он отступил на шаг; на пять — его плечо царапнуло дверной косяк; на девять — они остановились перед кроватью. Сердце колотилось, вертелось и ёкало так, что Гермиона почти начала волноваться по этому поводу, но её слишком отвлекали рот Драко и его рука, стягивающая с неё футболку. Он дёргал и тянул ткань, и она отвела ладони от его лица, чтобы помочь. Под его взглядом Гермиона поёжилась и потянулась к узлу перевязи. Она приподняла повязку, и он склонил голову, но тут же наклонился ещё ниже и поцеловал верхнюю часть полушарий её груди — её руки неловко замерли у него над головой. Драко потянулся к завязкам, и Гермиона, тяжело вздохнув, порадовалась, что опять надела бюстгальтер от купальника. Он попытался стянуть лямки, но понял, что Гермиона по-прежнему держит повязку. Тогда он приподнял ткань и обхватил губами сосок. Стиснув простыню пальцами, Гермиона на выдохе инстинктивно толкнулась вперёд. Его язык закружил по ареоле, зубы царапнули нежную кожу, и Гермиона дёрнулась. Драко что-то прошептал, но она расслышала лишь: «Вот так»; ещё раз лизнув сосок, он, наконец, поднял голову. Встретившись взглядом с его потемневшими глазами, она судорожно вздохнула, осторожно сняла и опустила повязку. Драко вытащил руку, прижал её к груди, наклонился и снова вовлёк Гермиону в поцелуй. Она прихватила губами его губу и скользнула языком в рот, ловя вкус Драко, смешанный со сладостью горячего шоколада. Просунула ладони под его футболку, едва провела по бокам и почувствовала его пальцы на ширинке своих джинсов. Драко сжал пояс, дёрнул пуговицу, подтягивая Гермиону ближе, и она опустила руки, чтобы расстегнуть застёжку. Пока она занималась молнией, его пальцы коснулись обнажившейся кожи и потянули вниз трусики. Скользя губами по его губам, Гермиона изогнулась, стряхивая джинсы и бельё. Драко провёл ладонью по её животу, очертил изгибы бёдер, огладил бока. Он уже добрался до лямок бюстгальтера, но она подняла подол его футболки, и он отступил, горячо выдохнув. Гермиона помогла ему вытащить здоровую руку из рукава и стащила футболку с головы. Не успела она высвободить его второе плечо, как он уже обхватил её ягодицы и притянул к себе. С тихим стоном Драко толкнулся вперёд — даже сквозь ткань штанов и белья она ощущала его жар. Наклонившись, она поцеловала его ключицу; костяшки сломанной руки скользнули по её груди — развернув кисть, он осторожно прижал к её ладони свою. Гермиона выдохнула, наклонилась ниже и прижалась губами к середине его груди, ловя губами пульс. Драко задержал дыхание, и в голове у неё мелькнула мысль, уж не смутился ли он? Отстранившись, Гермиона осторожно стянула футболку с его локтя — его губы прокладывали тёплую дорожку на её шее. Закусив губу, она застонала — он нашёл то самое местечко, ласка которого вызывала бурную реакцию, хотя она не представляла, как он его запомнил. Проведя ладонями по его бокам, она схватилась за пуговицу на штанах и усмехнулась собственной нервозности. Расстегнула ширинку, стащила штаны на бёдра — Драко поёрзал, помогая штанинам сползти вниз. Очертив пояс его белья и повинуясь секундному желанию, она накрыла пальцами твёрдую выпуклость, натянувшую ткань. Открыв рот, Драко застонал, толкнулся ей в руку, и она рвано выдохнула. Он приспустил трусы с одного бока, и как только Гермиона пришла ему на помощь, занялся её лямками. Он поцеловал её в подбородок, в щёку, в губы, и она отвела руки, позволяя снять купальник. Драко отбросил его в сторону, и она потянулась к члену — шёлк, обтягивающий гладкий камень. Он схватил её за запястье. — Не могу, — выдохнул Драко, подталкивая их к кровати, где они оба избавились от мешающих штанов. Он повернул голову и, облизав губы, огляделся — Гермиона глубоко вздохнула, стараясь успокоить бешено бьющееся сердце. Она стиснула бёдра, ёжась от тянущей боли, и сухо сглотнула. — Сядь поудобнее, повыше. У изголовья. Она хотела именно этого? В голове снова замелькали схемы — лишь два возможных вариантах она была готова воплотить в жизнь, но Драко принял решение за неё. Он перебрался через кровать, и она последовала за ним; в груди зародилась нервная дрожь, и Гермиона напомнила себе, что он тоже никогда такого не делал. Если она ошибётся или будет неуклюже двигаться, может... может, всё окажется не так уж и плохо. Драко затаил дыхание: Гермиона забралась к нему на колени и сделала вид, что не замечает его взгляда. Она замерла над ним, полностью обнажённая, обхватив его бока коленями. Резко выдохнув, он коснулся её живота; его рука скользнула вверх, обхватила грудь, и Гермиона глубоко вздохнула. Он отодвинулся от изголовья, приподнял лицо — она наклонилась и поцеловала его. Их губы скользили, толкались, тянули; она стиснула его плечи и опустила руку. Стараясь нащупать член, она чуть не рассмеялась над собой, но, наконец, нежно обхватила ствол. Драко что-то промычал ей в губы, и она опустилась, с трудом сглотнув. Если просто... вот… туда… и подтолкнуть... Драко выпустил грудь и впился Гермионе в бедро; она медленно опустилась до конца, чувствуя в горле вибрацию их стонов. Ощутив чудесную наполненность, Гермиона замерла и попыталась отдышаться. — Как же хорошо. Чёрт, — продолжал он бормотать ей в рот; Гермиона медленно поднялась и снова опустилась. Ей это понравилось. Ей потребовалась секунда, чтобы приспособиться, но ей понравилось. Гермиона контролировала ситуацию: она качнула бёдрами, и её собственный тихий звук был заглушён стоном Драко. Она вызвала такую реакцию не только телом, но и своими движениями, и ей это нравилось. Она поднималась, опускалась, поднималась вновь, задавая ритм, пока его язык ласкал её рот. Она прильнула к нему, помня о повреждённой руке, которую он держал у своей груди, и его ладонь скользнула к её спине. Он начал двигать бёдрами в такт, она заскулила и почувствовала, что поцелуй становится всё агрессивнее. Он провёл ладонью по её спине, собрал волосы на затылке и впился пальцами ей в голову. Прижался губами к её плечу и втянул в рот кожу, всё быстрее и сильнее толкаясь навстречу. Гермиона обняла его за шею, за плечо; время остановилось, и она полностью и совершенно восхитительным образом растворилась в Драко. 26 декабря; 7:29 Гермиона зевнула; грудь Драко плавно поднялась под её щекой. Она сонно наблюдала, как за окном восходит солнце. Подняв вчера стекло, они увидели только стену пещеры, так что солнечный свет и фруктовый сад снаружи были лишь иллюзией, однако смотреть на неё было приятно. Сперва она собиралась встать и одеться до того, как проснётся Драко, но ей было лень и слишком хорошо после испытанного удовольствия. А потом Гермиона обнаружила, что Драко уже проснулся: она пошевелила головой, и он запустил руку ей в волосы. Теперь она стучала пальцами по его груди, наблюдая за тем, как солнечный свет окрашивает его кожу в золотой цвет. — Я не давала тебе ночью дышать? — Постоянно. К сожалению, я привык просыпаться с волосами на лице, страдая от недостатка кислорода. Она улыбнулась и закатила глаза. — Однажды, если мой план сработает, ты вообще не проснёшься. А я со своими непослушными волосами буду выглядеть совершенно невинно. — Я сохраню это воспоминание в Омуте памяти. Или состригу тебе волосы. — Только попробуй их состричь. Было очень странно препираться с ним, будучи голыми. Она не сомневалась, что Драко почувствовал, как она вздрогнула в ответ на угрожающее дёрганье волос, и, что ещё хуже, наверняка заметил, что её соски затвердели. Она подумывала притвориться, что ей холодно, но его ладонь скользнула по её спине и прижала крепче. — Я бы не хотела каждый день просыпаться под фальшивым солнцем, — сказала она, и его пальцы замерли. — Оно выглядит и ощущается как настоящее. — Но это не так. Думаю, все мы склонны восставать против того, что больше нас. — Это снова о времени, которое не ждёт? — Не... Наверное, да. Это то, что мы — весь мир — делаем. Мы шаг за шагом сдерживаем стихию, идём против неё. Природа давным давно перестала нас устраивать. Посмотри, что они делают с цыплятами! Драко растерянно уставился в потолок. — Они… — Я не желаю этого знать. — Хорошо, но я лишь хочу сказать, что куры с двумя головами и шестью ногами — это однозначно против природы. Время — худшая вещь из всех. — Время жестоко ко всем людям, Грейнджер, оно не имеет предубеждений. Что плохого в том, что мир с ним борется? — Но ведь оно не всегда наш враг. Время приносит многое — облегчение, исцеление, воспоминания, жизнь. — И всё забирает. — Это естественное течение. Прилив. Он берёт, даёт, приходит, уходит, снова и снова. Это то самое время, что у нас есть, которое было нам дано, и которое так легко отобрать. Хорошее, плохое, но оно наше. Никакой ботокс, чары Гламура или наши чаяния его не продлят. Это просто притворство, и люди расходуют всё своё время, желая, чтобы его стало больше. Мы должны принять то, что имеем, в противном случае нам никогда не быть счастливыми. — Если только люди не найдут Флоралис. — Да, но даже тогда... — Да, знаю, воспоминания, чувства, утрата памяти о цветах. Инъекции счастья. — Это как солнце. Оно крутится, вращается вокруг нас снова и снова. Приносит перемены погоды, света; цветут цветы, впитывается вода, мир нагревается. Оно движется по шаблонам, на которые могут воздействовать внешние силы — облака, грозы, загрязнение. Оно заходит, восходит, преображает мир. Изменяется само. Иногда случаются затмения, и всё вокруг погружается во тьму. Но солнце продолжает вращаться, выходит из-за закрывших его преград и опять сияет. Движется сквозь время — наше и своё собственное. Но однажды… — она издала звук, похожий на взрыв, отодвинула руку и развела пальцы, будто эпицентр находился в груди у Драко. — Оно исчезнет. Его время выйдет, и всё закончится. — Интересно, неужели поэтому они нарисовали солнце над платформами? Вокруг входов в дома. Были ли их ощущения схожи с твоими? — Может быть. Может, всё это — напоминание о том, для чего они манипулировали своим временем. Ради времени целого мира — под солнцем. Чтобы сохранить его. Я не хочу смотреть на фальшивое солнце. Фальшивое солнце, фальшивый свет, фальшивое тепло. Я хочу дом под солнцем. Хочу стареть, как это дóлжно, хочу чувствовать каждую деталь в течение отведенного мне времени, и знать, что это моё и оно настоящее. Даже когда это больно. Особенно тогда, когда прекрасно. Иначе всё это, любой кусочек, на самом деле никогда ничего не значило. 17:32 Услышав стук, Гермиона оторвала взгляд от стола и уставилась на серебряную фляжку, которую только что поставил Драко. — Что это? — Почти уверен, что виски, но точно не знаю. — Боже, это всегда лежало в твоей сумке. — М-м. Думаю, нам пора определиться с соглашением. Она подняла широко раскрытые глаза от фляжки: с ничего не выражающим лицом Драко выдвинул стул и уселся напротив. Вот оно. Он хотел обсудить растение — разговор лишь немногим лучше, чем забег к пещере. — Какое соглашение? — Честно, значит, честно. Так далеко мы зашли вместе. Ты даруешь растение миру, а я получаю половину. Нравится тебе это или нет. Разве он ещё не понял, с кем разговаривал? — А что, если я решила его уничтожить? Драко пожал плечами — на его лице промелькнуло мрачное предчувствие. Он сжал челюсти и принял решение. — Всё зависит от того, сколько жидкости ты добудешь из тех зажигалок. Она озадаченно посмотрела на него, слегка качнув головой. — Я бы с бóльшим удовольствием выпил этот виски, но нам же нужно что-то, чтобы спалить их дотла. Гермиона сделала глубокий, резкий вдох, вглядываясь в серую радужку. Он говорил серьёзно? Отказывался от Флоралиса? Драко вдруг показался ей очень уставшим — откинувшись на спинку стула, он крутил в руке фляжку. — Почему ты от него отказываешься? Он снова и снова крутил флягу. — Наверное, я бы предпочёл дом под солнцем. 27 декабря; 2:25 Для начала они провели тест. Сунули в пламя лепесток, лист, стебель и понаблюдали, как горит цветок. Они вскрыли все зажигалки, кроме одной, перелили горючее в чашку и взяли дрова из камина в гостиной. Драко нашёл в шкафу три бутылки спиртного и, прежде чем спуститься, они осушили полбутылки рома. Драко опьянел гораздо сильнее Гермионы: пили они одинаково, но она мешала свой ром с колой, а он прикладывался прямо к горлышку. Гермиона решила, что так Драко укреплялся в принятом решении и отмечал завершение их путешествия, конец смертельным угрозам и лесной жизни на островах. Ещё ей казалось, что он пытался её напоить, произнося всевозможные нелепые тосты: за прекращение пингвиньих войн, ночёвок на земле, убийств ради еды; за жизнь без соли и серы, без кровожадных существ, без прогулок по склонам и за кончину того, кто, чёрт возьми, придумал горы. Когда Драко наконец замолчал и начал смотреть на неё апельсиновым взглядом, Гермионе пришлось вытащить его на лестницу, хотя он пытался увлечь её в прямо противоположную сторону. Они наугад разложили дрова вокруг растений; Гермиона разжала кулак, и пожухлый смятый цветок, принесённый из первой пещеры, упал на пол. Адреналин бурлил по венам — Гермиона прекрасно понимала, от чего отказывается и что именно сжигает. Но она знала, что приняла правильное решение, что доверять такую силу нельзя никому. Даже ей самой. Драко то и дело коротко посмеивался, и она была готова поспорить, что он мысленно проклинал себя и своё решение. Именно так смеются люди, когда делают или обдумывают что-то настолько безумное, что это пугает их самих. Драко сорвал с книги обложку: форзац с надписью «Если ты когда-нибудь найдёшь дорогу домой» упал на синие цветы. Гермиона разложила страницы на растения, наблюдая за тем, как скручиваются листы. — Ты ведь не собираешься плакать, правда? Я удивлён уже тому, что ты смогла надорвать книгу и не бросилась её восстанавливать. — Если не заткнешься, восстанавливать я буду тебя. Он приподнял бровь. — То, что ты всё-таки собираешься меня лечить, сводит угрозу на нет. Гермиона запустила в него страницей, и та спланировала на пол в миллиметрах от её пальцев — вторая бровь Драко присоединилась к первой. Гермиона положила последний лист, слегка покачнулась, удерживая равновесие, и с глубоким вздохом огляделась — сердце заходилось от возбуждения и страха. Она заметила, что Драко слишком долго всматривался в переднюю обложку книги. Он то ли что-то почувствовал, то ли просто решил взглянуть на Гермиону, и она прищурилась. Он приподнял бровь — она ответила тем же жестом. Гермиона упёрла руки в бока — Драко оглядел её, тяжело выдохнул через нос, вытащил из кармана зелёный листик и со скучающим видом бросил его к остальным растениям. Склонив голову, Гермиона покосилась на его карманы и встретилась с ним взглядом. Драко покачал головой и пожал плечами. Гермиона подошла к нему, сунула руки в его карманы, и его лицо окаменело. — Твоё доверие поражает. — Ты знаешь, что я тебе доверяю. — И всё же роешься в моих карманах. Она переключилась на другой бок. — Просто я знаю, что ты всегда останешься слизеринцем. Хмыкнув, она посмотрела на Драко — тот с ухмылкой схватил её за бедра и притянул к себе. Он поцеловал её: несколько небрежно — сказывалось действие алкоголя, — но достаточно для того, чтобы кровь быстрее побежала по венам. Гермиона обняла его, по-прежнему решительно настроенная на проверку, и сунула руки в задние карманы. Драко засмеялся, прижал ладони к спине Гермионы, спустился пониже и влез в её карманы, прижимая ещё крепче, но почти не двигая пальцами. — Только честно я... — начал он ей в рот. — Кто сказал, что я играю честно? Драко выглядел так, будто пытался сдержать смех, и Гермиона ткнула его пальцем в грудь. — Засранец. Во время нашего путешествия я была очень коварной. Мне удалось несколько раз обмануть тебя до того, как мы сюда добрались. — Удалось. Грейнджер, ты была беспощадна. — И хорошенько тебя разозлила. — Даже не представляешь насколько. Он помрачнел, что никак не было связано с ощупыванием её ягодиц, и она решила, что сейчас, наверное, не лучшее время ворошить прошлое. — Ну, как бы там ни было, — неловко произнесла она, откашлялась и огляделась. Судорожно вздохнула, и этот звук, похоже, вернул Драко самообладание. — Готов? — Да. Думаешь, на ступеньках мы в безопасности? — Наверняка. Тут камни и скалы — пламя не должно далеко распространиться за пределы того, что горит. Драко вылил на растения горючее из зажигалок, Гермиона скомкала последние страницы книги. Он поднялся следом за ней по ступенькам и встал рядом на верхней площадке. Гермиона на мгновение замерла — Драко провёл по волосам дрожащими пальцами, и в эту секунду ещё можно было изменить решение, — а затем подожгла скомканный лист и бросила его на цветы. Яркая вспышка, всполох огня — и уши наполнились шипением. Она подожгла ещё одну страницу, ещё одну, ещё и бросала их до тех пор, пока пламя не затанцевало по ковру из синих лепестков. Усевшись возле Драко, она взяла протянутую фляжку, и они принялись наблюдать за тем, как горит Флоралис. 15:26 В лёгком шоковом состоянии Гермиона смотрела на чёрный, выжженный камень. Лицо Драко над её плечом одеревенело — он выглядел так, будто уничтожение растения легло ему на спину неподъемной ношей, и он изо всех сил пытался сдвинуться с места. Все старания, надежды, битвы — всё потраченное время. Раньше она думала, что если Драко сделает свой выбор, то они отступят от края обрыва, но теперь ей казалось, что она падает. — Они исчезли. 28 декабря; 22:34 — Ты что делаешь? — Кто-то же должен быть бессмертным хранителем, — ответила Гермиона, устраивая пингвинов возле входа в пещеру. — Они же поубивают друг друга. — Думаю, они завязали с этими попытками. — Мне кажется, они друг другу не нравятся. Если… — Пингвины образуют пару на всю жизнь. — А как насчёт вечности? Она многозначительно хмыкнула и кивнула. — Ну, мы всегда можем вернуться и проверить. Убедиться, что с ними всё в порядке. Драко недоверчиво и с ужасом уставился на неё, и она рассмеялась. 29 декабря; 11:11 — Похоже, ты уверена, что мы преодолеем барьер. Это настораживает. Просто потому, что мы… Что ты сделала? Она удивленно на него посмотрела. — Что? — Я знаю этот взгляд, Грейнджер. Что ты сделала? — выплюнул он, схватив её за запястье, когда она попыталась отмахнуться, словно ничего не случилось. — Может, я сберегла кусочек растения, — призналась Гермиона, пытаясь вырваться из хватки, но его пальцы всё сильнее стискивали ей руку. — Что? Какого хрена… — На всякий случай, если оно потребуется, чтобы отсюда выбраться. Вряд ли оно нам пригодится после кольца, заклинания и исчезнувших цветов. Но мало ли что. Драко впился в неё взглядом. — О, успокойся... — Не успокаивай… — Это всего лишь мера предосторожности. — И ты не посчитала нужным мне рассказать! — Я только что это сделала! — Ты обыскала меня, чтобы удостовериться, что я не… — А ты обыскал меня! — Судя по всему, недостаточно тщательно! — Я избавлюсь от него, как только мы пересечём барьер. Или по возвращении в Англию — мы же будем на пароме. Можешь проследить, что я его сжигаю! Перестань смотреть так, будто ты мне не веришь! — Ты не считаешь нужным доверять мне, но если я... — Драко. Он замолчал, злобно на неё взглянув. — Ты же знаешь, что я использую его только для подстраховки, а потом оно исчезнет. Мне очень жаль, если я обидела тебя в пещере. — Ладно, — перебил он. — Я… Он прищурился — она подошла ближе и, закусив губу, подняла его ладонь и провела пальцем по шраму. — Как солнце. Он убрал руку. — Грейнджер, просто удостоверься, что избавилась от него. 17:12 Она покосилась на Драко: тот сидел в нескольких метрах от неё и осматривал съестные припасы, которые они прихватили из дома. Гермиона не знала, сердился ли он на неё из-за растения или отстранялся потому, что они приближались к Англии. Им осталось только добраться до берега, проехать на пароме сквозь барьер и, оказавшись на материке, аппарировать домой. Скоро всё должно было закончиться. — У тебя же сохранилась палочка, верно? Он кивнул. — Через день или два мы будем есть как… — Нормальные, цивилизованные люди. — Вряд ли! Я собираюсь наброситься на еду, будто увижу её впервые. И не собираюсь есть ни рыбу, ни фрукты в течение нескольких месяцев. И больше никаких белок или кроликов. Больше. Никогда. Гермиона сомневалась, что он её слушает. Драко молча и неподвижно смотрел на деревья. Насколько же сильно он сожалел о сделанном? Казалось ли ему, что сожжение Флоралиса стало ещё одной из тех ужасных совершённых им ошибок, которые он никогда не сможет исправить — эту возможность он потерял. Начав задаваться этими вопросами, Гермиона задумалась о множестве различных вещей, имеющих отношение к ним с Драко. И идея вернуться домой вдруг перестала казаться такой уж яркой. 30 декабря; 10:33 — ...Чтобы понять, что мы идём в неправильном направлении? — …Переживаешь обо всём, но ты должна… — Можно подумать, это моя вина! Я не знаю, что ты… — …Ставить под сомнение, но в этот раз всё… — …Тот, у кого бинокль и обезьяньи лапки… — … Пройти... Обезьяньи лапы? Чем тебе не нравятся мои… — ...Только потому, что ты беспричинно злишься, и ничего такого… — …Тот, кто припустил в лес, словно знал, где мы... — ...День, и мы вернёмся, но если ты снова пытаешься меня ненавидеть за... — …Трата… О чём ты говоришь? — О, я понимаю, что ты делаешь, Драко Малфой. Я вовсе не глупая девочка, и если ты думаешь… — Так, опять начинается бешеное словоизвержение, в котором ты ни хрена не объясняешь… — ...Потому что это не сработает. Если ты хочешь... — …Обвинить меня во всех возможных и невозможных грехах, которые возникают в твоём извращённом… — …Тогда сделай это, но, по крайней мере, будь мужчиной, чтобы сказать мне! — Сказать тебе о чём? Твоё молчание, конечно, золото, но в данный момент... — Сам подумай! 22:37 Гермиона уже почти заснула, когда Драко, лежащий метрах в пяти, подал голос. — Ты говорила о том, что будет после возвращения. — Что? — Когда билась в злобном припадке. Ты говорила о том, что произойдёт после возвращения с островов. Если я начну тебя игнорировать. — Ну… — она покраснела. — Не совсем. Просто я... Просто я подумала, что ты игнорируешь меня сейчас, потому что собираешься... оставить всё случившееся на островах. Что после отъезда ты хочешь сделать вид, что этого никогда не было. Ничего не было. Он молчал пару секунд — чересчур долго, и грудь Гермионы сдавило. — Я просто хотела сказать, что это не сработает. Если ты хочешь меня игнорировать, притвориться — что угодно — ладно. Но я хочу, чтобы ты знал: я ничего не забуду. И притворяться не собираюсь, пусть даже там всё совсем иначе. Вот и всё. — Грейнджер... — И я не знаю, помнишь ли ты наш разговор о животных, людях и свободе. О клетках, которые мы возводим с помощью собственных эмоций и которые надо сломать ради обретения свободы, и что можно найти немного счастья в том, что мы имеем внутри клетки. Что это помогает разрушить... Ну, я просто хочу сказать, что, наверное, я бы не стала сильно возражать, если бы была в твоей клетке, — она зажмурилась и покачала головой. Что? — То есть я имею в виду, что я бы не... Знаешь, в моей тоже есть место. Она долго не могла уснуть в его молчании. 31 декабря; 7:02 Гермиона ухватилась за поручни парома — сердце подскочило к горлу. Лист был надежно спрятан в кармане на молнии в её сумке, и она ощущала невероятное напряжение момента. Она чувствовала себя выжившей в катастрофе. Будто острова, оставшиеся позади, должны были полыхать огнём. От этих эмоций тряслись кости, а кожа казалась тяжёлой. Часть её сознания по-прежнему пребывала в шоковом состоянии, и она размышляла о том, что ей потребуется много времени, чтобы разобраться со всем тем, что произошло за последние восемь месяцев. — Во мне ничего не изменится. Оторвавшись от созерцания моря, она посмотрела на Драко. — Я всегда буду таким же засранцем. Мир воспринимает меня так же, как и до моего ухода. Моё прошлое не изменилось. У меня всё тот же отец. Я всё тот же человек. Гермиона хотела бы возразить, что это не так. Что Драко, прибывший на острова, даже не посмел бы сжечь растения — отбросить прочь все те возможности. Но она подумала, что, наверное, со временем он всё поймет сам. И что ей бы очень хотелось быть возле него, чтобы это увидеть. Одним глазком. — Я не хоч… не жду, что в тебе что-то изменится, — она оглянулась на море — волны били о борт парома. — Похоже, я буду скучать, когда тебя не будет рядом. Я имею в виду, это будет странно. — Кто сказал, что меня не будет рядом? Гермиона снова посмотрела на него, вгляделась в его профиль и почувствовала, как поднимаются уголки губ. — Это хорошо. Может, я была бы не прочь провести какое-то время в твоей компании. Он вскинул бровь, и она увидела, как его губы растянулись в короткой ухмылке. — Может, я выделю тебе немного. Гермиона заметила, что касается своими костяшками его, и перевернула руку, ловя его пальцы. Сжав челюсти, Драко посмотрел на неё и наклонился для поцелуя. Впитывая соль и тепло его рта, она оплела его пальцы своими и прижалась теснее. Паром скрипнул, они стиснули руки и миновали барьер. Миновали, не расцепляя ладоней, не разрывая поцелуя — за их спинами оставались острова, а над горизонтом поднималось солнце.