Парад Солнца

14:09 — А знаешь, что интересно? Малфой покосился на свои часы: то ли позабыл о поломке, то ли сделал так для пущего эффекта, то ли сказалась привычка. — У меня до смерти осталось всего около ста лет. Так что излагай быстрее. — Помнишь, вчера мы вышли из леса, и нас увидела та семья? Это заставило меня вспомнить прочитанные в газетах истории о людях, которые прожили в джунглях всю жизнь. Такое случается не часто, но однажды человек просто выходит в цивилизованный мир. Он не знает языка, ему незнакомы одежда и правила поведения, даже такие понятия как стыд, самооценка… — Если ты хочешь предложить нам начать разгуливать голыми… Гермиона недовольно покосилась на него. — Вид твоей наготы станет последним шагом к сумасшествию. — Грейнджер, я не знаю, что за книги ты читала, но раздеваются обычно в самом начале. — Чт… — Хотя, я рад, что ты признаёшь свою близость к краю. Ты… — Ладно, — громко перебила Гермиона, не желая дальше обсуждать устойчивость своей психики. — Это заставило меня подумать о душе. О том, что составляет наше естество. Как же она первозданна в этих людях. Наши личности формируются обществом. Существуют какие-то базовые вещи, но в большинстве своем они скрыты. Мы познаём себя через язык, социальное взаимодействие, чтение книг, общение с родителями, денежн… — И так далее, — протянул Малфой, словно Гермиона собралась продолжать перечисление в течение двадцати минут. Гермиона окинула его сердитым взглядом — она терпеть не могла, когда её перебивали, а Малфой это делал достаточно часто. — Просто я задумалась, что же ближе к нашему истинному «я»? Осознают ли эти люди свою личность до того, как попадут в общество и получат пример для сравнения? Или это мы не в состоянии узнать себя полностью, пока не сопоставим себя с ними — без всего того мусора… — Грейнджер, это одно и то же. Она пристально посмотрела на него, и Малфой, раздраженно вздохнув, пояснил: — Людей воспитывают разными способами, существует множество событий, формирующих личность. Живём мы в обществе или нет, но все мы разные. Возьми двух людей из джунглей, незнакомых с цивилизацией — это непохожие друг на друга индивиды. Они сталкивались с разными животными, проблемами, едой, погодными условиями. Если отправить в джунгли нас, мы тоже будем отличаться друг от друга. — Но мы уже разные. Потому… — Именно. Вот, например, выпрыгнет тигр. Если его увидит один из обитателей джунглей, который в течение жизни не раз сталкивался с этим хищником, то он не испугается — он знает, как противостоять зверю. Встреть тигра другой житель джунглей, тот, что никогда его не видел, — и он удерёт. А если тигр сейчас выпрыгнет перед нами, то лично я постараюсь убежать первым. А вот ты можешь остаться и попытаться приручить зверя… — Я бы не зашла настолько далеко… — Или, к примеру, война, — перебил Малфой. Гермиона подняла на него взгляд, но он на неё не смотрел. — Война начинается внезапно, а наши личности сформированы обществом и всеми теми вещами, которые ты перечислила. Всем тем, что нас отличает. Ты бросишься вперёд, будто это цель твоей жизни. А я… Грейнджер, мы уже знаем эту историю. Совершенно без разницы, в какие условия ты помещаешь людей или что именно они знают — важно лишь то, что они знают разные вещи. Общество или джунгли, в конечном счете всё едино. Мы сформировались — стали собой. Не существует истинных или ложных понятий — есть просто жизнь, оказавшая на нас влияние. Единственное, что действительно отличает этих выходцев из джунглей от нас, так это то, что им не надо смотреть на других людей и решать, где те пошли по неверному пути. Определять, что сделало их плохими — вне общества это не работает. — Или определять, что сделало их хорошими. Существуют… — Да. Или так. Гермиона посмотрела на него, провела пальцами по ремню сумки и откашлялась. — Ну… Ещё есть ошибки, которые формируют нашу личность. И, знаешь, не всегда бывает какой-то единый путь. Некоторые люди не так уж хороши, а некоторые — не так уж плохи. Это серая зона. До тех пор, пока мы учимся на своих неверных решениях и… Ошибки не всегда делают из нас плохих людей. Они и хороших из нас не делают, но… не… не обязательно плохих. Сносных, наверное. И вот теперь Малфой посмотрел на неё, но Гермиона слишком быстро отвела взгляд, чтобы разобрать выражение его лица. 23 июля; 18:38 Гермиона помешивала бананы, каперсы, инжир и оливки, пока Малфой держал жестянку над огнём. — Это будет вкусно. Гримаса отвращения на его лице не изменилась. — Некоторые вещи нельзя смешивать. — Но есть и такие, о которых человек думает как о мерзости, пока сам не попробует. Иногда получается просто превосходно. — А иногда — на вкус как настоящее дерьмо. — Или как клубника и шоколад. — Ненавижу клубнику. Гермиона раздражённо покосилась на него. — Твоё оптимистичное отношение очень положительно влияет на мою жизнь. Малфой усмехнулся. — Да у тебя появился вкус. — Ну, раз уж у тебя появился… — она уже набрала полные лёгкие воздуха, но медленно выдохнула, проигнорировав развеселившегося Малфоя, который замер в ожидании продолжения. — Заткнись. 24 июля; 16:04 Малфой захватил фонарь в единоличное пользование. Они искали в одном и том же месте, но когда Гермиона собиралась осмотреть конкретный участок, он смещал луч света на что-то другое. Ей хотелось изучить пещеру в своей манере, а не следовать за беспорядочными малфоевскими зигзагами. Это напомнило ей о тех случаях, когда люди принимались читать поверх её плеча, и ей приходилось ждать, пока они дойдут до конца страницы. Она поднимала взгляд, пыталась определить абзац, который читал навязавшийся компаньон, и заново просматривала текст. Если человек был ей знаком, она делала паузы в тех местах, которые наверняка сбили его с толку, и пыталась представить чужой мыслительный процесс — но, добравшись до конца, обнаруживала, что сосед так ничего и не дочитал. Она терпеть не могла такое. Конечно, сейчас ситуация была иной, но она напомнила Гермионе о совместном чтении, и эта ассоциация её взбесила. Проход в пещеру был завален камнями, но они обнаружили трещину, сквозь которую сумели протиснуться внутрь. Она была такой узкой, что Гермиона боялась лишиться груди, Малфой же выглядел так, словно готовился стать человеком-змеёй или исполнял туземный танец. Когда Малфой начал извиваться, Гермиона чуть не расхохоталась. В ответ на первый смешок он бросил на неё убийственный взгляд, и пришлось сдержаться — он же не рассмеялся, когда она сама делала неловкие попытки расплющить себе грудь. В трещину проникало совсем немного света, но этого хватило, чтобы заметить на земле какой-то блеск. Гермиона покосилась на Малфоя, опустила глаза и, пока он не шагнул дальше, изучала освещённый фонарём участок. Затем как можно тише отступила и повернулась так, чтобы не загораживать дневной свет. Она подняла найденный предмет — маленькую серебряную цепочку, оказавшуюся подозрительно тяжёлой. Гермиона поднесла её к лицу и увидела раскачивающийся ключ. Пряча находку в кулаке, она обернулась на Малфоя и, заметив его взгляд, вздрогнула. Протянув руку к украшению, он прыгнул вперёд, но Гермиона отшатнулась. — Я… — начала она, но не успела спрятать цепочку в карман — Малфой подскочил и поймал её за запястье. Она пыталась высвободиться, но он лишь сильнее сжал её одной рукой, а второй обхватил кулак — фонарь со стуком упал на землю. Гермиона изо всех сил стиснула пальцы, но Малфой был полон решимости их разжать. Она ударила его по предплечью, впилась ногтями в кисть и потянула её вниз. Толкнув Малфоя плечом, Гермиона вывернулась, но тот не отставал. — Малф… — закричала она — он умудрился просунуть указательный палец под её мизинец. Гермиона оставила попытки вырваться и вместо этого свободной рукой ударила Малфоя по плечу, шее, голове. Он старался разжать кулак, давя на костяшки и отгибая её пальцы своими. Гермиона наступила ему пяткой на ногу, извернулась и врезала локтем в грудь. Малфой лишь крепче вцепился ей в запястье и так сильно дёрнул за руку, что Гермиона развернулась. Стиснув кулак тремя пальцами, двумя он умудрился вытащить украшение. Он тут же отшатнулся и сделал шаг назад, чтобы сунуть добычу в карман. Да, пальцы у Малфоя были необыкновенно сильными, но он явно недооценил Гермиону — и она не преминула это доказать. Она прыгнула прямо на него — добыча и хищник, ему бы стоило это запомнить. Малфой схватил её одной рукой, а второй, той самой к которой она стремилась, отчаянно взмахнул, словно у него оставался шанс сохранить равновесие. Грохнувшись на землю, он приподнял голову, чтобы не удариться затылком, и стукнулся о лоб Гермионы. Та вскрикнула, а Малфой лишь захрипел, будто весь кислород покинул его лёгкие. Гермиона упёрлась ладонью ему в грудь, оттолкнулась, обеими руками вцепилась в его предплечье и, рванув на себя изо всех сил, уселась. Малфой потянул её обратно, и она снова на него плюхнулась. Вытянув руку с цепочкой над головой, второй он, судя по всему, пытался раздавить Гермионе плечо. Гермиона держалась цепко; подтянув колено, она упёрлась им Малфою в бок и попыталась подобраться к цели. Он хрюкнул от боли и рывком сел, одновременно выворачиваясь и пытаясь опрокинуть противницу. Но она приподнялась, схватила его запястье и дёрнула вниз. Его локоть согнулся, и Гермиона тут же вцепилась в кулак, оказавшийся рядом с её плечом. — Это… мило… Грейнджер, — крутя рукой, он не давал ей вытащить цепочку. — Мило? Да я… тебя… укушу, — она откинулась назад, стараясь подтянуть его кулак к своей груди и зафиксировать. Ей никак не удавалось разогнуть пальцы, пока Малфой так вертелся. Он попытался скинуть Гермиону: приподнявшись, уложил её на лопатки, но она тут же стиснула его коленями, не давая себя стряхнуть. Откинувшись, она потянула его на себя. Рот Малфоя приоткрылся — он тяжело выдохнул ей в щёку. Его ладонь выпустила плечо, скользнула по коже и, прижимая, резко опустилась Гермионе на бедро. Он попытался отвести вторую руку, но Гермиона не дала этого сделать; опустив голову, он выдохнул ей в плечо. Она и ногтя не сумела просунуть под его пальцы, как Малфой вдруг разжал кулак. Ослабив хватку, Гермиона удивлённо уставилась на белокурые пряди и малфоевское ухо. Цепочка упала ей на грудь; как только Гермиона расслабила конечности, Малфой тут же поднялся. Стремительно развернувшись, он подобрал фонарь. Гермиона схватила украшение и посмотрела Малфою в спину. — Мал… — Оставь у себя. Его голос прозвучал несколько глухо, и тонкие волоски Гермионы встали дыбом. Она раскраснелась и запыхалась; сердце билось удивительно быстро. Малфой уже скрылся в глубине пещеры, и Гермиона, вскочив на ноги, нагнала его в несколько торопливых шагов. Тяжело вздохнув, она уставилась на его затылок; внутри копошилось какое-то странное чувство, но времени для анализа не было. Малфой остановился, подался назад, и Гермиона замерла на середине шага. Переглянувшись, они всмотрелись в темноту; в уши хлынули грохот и шум. Гермиона сразу же узнала этот рёв, и перед глазами вспыхнул образ реки и каменной стены. Она резко развернулась и бросилась к выходу, но не успела сделать и пяти шагов, как почувствовала брызги. Малфой нагнал её; у Гермионы оставалась лишь секунда, чтобы сделать вдох, а затем на неё обрушилась волна. Она упала ничком, но о землю так и не ударилась — её закружил бешеный водоворот. Гермиона вертелась, выискивая хоть какую-нибудь поверхность, но даже камни не сумела разглядеть, пока об них не ударилась. Боль пронзила всё тело; Гермиона на мгновение сжалась, а в воде перед лицом расплылось красное облако. Поток больше не толкал её — различив в камнях проход, она устремилась туда, где была расселина. Гермиона заметила испуганное лицо Малфоя, и её собственный страх удвоился — трещина оказалась заполнена водой. Работая ногами, она всплыла к потолку пещеры. Только там оставалась воздушная камера, где можно было высунуться из воды, но уровень всё повышался. Гермиона успела сделать два вдоха, как рядом вынырнул Малфой; чтобы дышать, им обоим пришлось запрокидывать головы. — Камни не сдвинуть, — выпалил он настолько быстро, что она не сразу поняла сказанное. Они старались держаться над водой — её нос уже вжимался в потолок, — но успели сделать лишь ещё по два глотка воздуха, когда пещеру затопило полностью. На последнем вдохе Гермиона втянула не столько кислород, сколько воду, но переживать об этом сейчас было не с руки. Она развернулась, оттолкнулась от потолка и нырнула в сторону недавнего выхода. Гермиона попыталась просунуть пальцы между камнями, раздвинуть их, раскачивая и толкая, но они не поддавались. С каждой секундой кислорода в лёгких оставалось всё меньше, а любое движение вынуждало расходовать его всё больше. Гермиона развернулась и поплыла обратно, вдоль стен и потолка, выискивая выход, который могла проглядеть. Чем глубже она погружалась, тем темнее становилась вода, и тем сильнее сжимались лёгкие. Ей приходилось бороться с инстинктивным желанием сделать вдох и постоянно напоминать себе, что это не поможет. Гермиона видела луч фонаря, мечущийся в глубине пещеры, и пусть разделившись у них с Малфоем оставалось больше шансов найти выход, она мало что могла разглядеть. Она ощупывала камни, царапая пальцы и ладони об острые выступы. В пещеру проникал слабый отблеск света, но перед глазами расползалась чёрная паутина, сливающаяся по краям. Жжение внутри стало сильным, а тело — вялым и медлительным. Каждое движение отнимало много сил, и ей приходилось заставлять себя сосредоточиться. Ей нужно было найти выход, способ дышать. Если... Гермиона посмотрела на сумку, вспомнив о длинной карте, лежащей на дне. Она не знала, выдержит ли материал, но можно было попытаться просунуть карту в трещину между камнями там, где они протиснулись. Если она пропихнет её достаточно далеко и обхватит рулон губами… План был отчаянным, но только эта идея пришла в затуманенный мозг. Перед глазами всё расплывалось, конечности двигались слишком медленно, вопреки пониманию того, что шевелиться надо скорее, скорее. Ей казалось, будто она оказалась во сне — в одном их тех кошмаров, в которых ты должен куда-то добраться, но вынужден передвигаться очень неспешно. Они постоянно снились ей перед войной и во время боевых действий. Гарри всегда в них умирал. Вдруг её дёрнули назад; мутный взгляд выхватил лицо Малфоя — он куда-то оттаскивал её. Махнув рукой, он выпустил Гермиону и поплыл в указанном направлении. Одно только выражение его лица и решительные движения заставляли послушаться. Гермиона собрала все оставшиеся силы и поплыла как можно быстрее, надеясь вот-вот увидеть выход, который обнаружил Малфой. Очертания предметов то расплывались, то вновь становились чёткими; в груди билась какая-то дрожь, словно это трепыхалось сердце; она могла в любую секунду потерять сознание и хлебнуть воды. Малфой дёрнул Гермиону вверх и вперёд, и она почувствовала, как в пальцах хрустнул какой-то маленький предмет. «Цепочка, — отстранённо подумала она, стараясь моргнуть и прийти в себя. — Не дыши, не дыш...» Она тонула; толчок ногой и взмах рукой были слабыми попытками удержаться рядом с Малфоем. Он был обязан поторопиться; ей хотелось кричать — того последнего глотка воздуха не хватало, а она горела желанием противостоять планам судьбы похоронить её здесь. Вдруг она почувствовала, как рука Малфой обхватывает её талию и заставляет куда-то двигаться. Борясь с желанием сделать вдох, она вцепилась в его футболку и прикрыла веки. Он резко толкнул её вверх, она ударилась обо что-то головой и погрузилась в черноту. Гермиона не знала, сколько она находилась без сознания — секунду, минуту, — но открыв глаза, осознала темноту и наличие кислорода. Она сделала вдох, три; голова по-прежнему кружилась, а на языке ощущался солёный привкус. В подбородок впились пальцы Малфоя, придерживающие голову так, чтобы Гермиона могла дышать. Она снова втянула в лёгкие воздух, и пальцы предупреждающе сжались — рука потянула её вниз, под воду. Коснувшись её грудью, Малфой толкнулся вверх, всплыл и втянул в лёгкие воздух. Гермиона жаждала большего: это было не просто желание, а неистовое стремление выжить. Зрение прояснилось не до конца, голова по-прежнему кружилась, а грудь горела. Её оттащили от грани, но ещё недостаточно далеко. Пальцы Малфоя скользнули по её горлу; Гермиона откинула голову назад и увидела… дверь? Деревянный квадрат, на углу которого висела сломанная серебряная цепочка. Малфой нырнул, снова схватил Гермиону за челюсть и подтолкнул к деревянным доскам. «Половицы», — догадалась она. Гермиона дышала сквозь щели в настиле. Она кашляла, пёрхала, но дышала, дышала. Тело отчаянно нуждалось в этом, и, вытягиваясь, она вцепилась Малфою в плечи. Она подняла руку и толкнула доски ладонью, но те лишь скрипнули. Нужно было что-то ещё… один из ножей. Она могла бы просунуть лезвие в щель, положить его на доску и надавить на рукоятку. Либо нож сломается, либо деревяшка треснет, но эти половицы просто обязаны поддаться. Рука на талии напряглась, и Гермиона задержала дыхание: Малфой потянул её под воду, а сам толкнулся вверх. Он выпустил её и принялся стучать по дереву. Гермиона моргнула — кровь постепенно насыщалась кислородом, и глаза теперь могли сфокусироваться — и потянула за кинжал, висящий у Малфоя на поясе. Он тут же опустил руку и, наклонившись, посмотрел на Гермиону так, словно та собиралась его заколоть. Гермиона протянула ему клинок и взмахнула рукой, не уверенная, что Малфой её понял. Но он уже всплыл и теперь пытался просунуть лезвие между досок. Толкнувшись ногами, Гермиона последовала за ним, упёрлась руками в доску и почувствовала, как та поддаётся. Деревяшка упала в воду между ними — Малфой просунул в отверстие ладони и ухватился за вторую. С усилием раскачав половицу, он отбросил её в сторону. Гермиона отпихнула доску подальше и уставилась на воду. Она почти не сомневалась, что уровень… падал. Теперь они с Малфоем дышали, не запрокидывая голову. Он швырнул в воду третью доску, посмотрел сначала на Гермиону, а потом на образовавшийся проём. Оба они резко, шумно и мелко дышали. — Малфой, я не ветка. Ещё одну как минимум, — прохрипела она. Малфой окинул Гермиону таким взглядом, словно, готовясь к этому моменту, ей ещё недели назад стоило перестать есть. Потянувшись, Гермиона сама вцепилась в доску и тут же почувствовала, как к спине прижался Малфой — он ухватился за половицу по обе стороны от неё. Приподнявшись, Гермиона резко дёрнула доску, и та легко поддалась. Она даже не успела отбросить деревяшку, как Малфой обхватил её за бедра и подтолкнул. Гермиона стиснула половицу, подтянулась и, вывернувшись из хватки, пролезла сквозь отверстие вместе с сумкой. Легла грудью на твёрдую поверхность, впилась в неё пальцами, оттолкнулась руками и полностью вытащила своё промокшее, кажущееся неподъёмным тело. Она не сразу сумела подняться на ноги — истощение было полным. Малфой, что-то бормоча о кислоте и горении заживо, принялся за следующую доску. Гермиона прыгнула на половицу и, когда та поддалась, едва сохранила равновесие. Она снова прыгнула и на этот раз чуть не провалилась — кроссовки оказались в воде. Гермиона больно ударилась бедром, но Малфой успел поймать её за колени и подпихнул обратно. Малфой сумел уцепиться за край доски, но вода опустилась настолько, что ему пришлось повиснуть на руках, держась одними пальцами. Он пытался подтянуться, но соскальзывал. Гермиона бросилась на колени, наклонилась и схватила его дрожащую руку. Пытаясь помочь ему выбраться, она старалась с ним на равных. Глядя ей прямо в глаза, Малфой приоткрыл рот, но вдруг перевёл взгляд ей за плечо. Сердце подпрыгнуло: повернув голову, она увидела чью-то руку и почувствовала толчок в бок. Не выпуская Малфоя, она взглянула некому мужчине в лицо и собралась уже отпихнуть незнакомца, но тот склонился над проёмом. Он схватил Малфоя за вторую руку, и Гермиона резко выдохнула; ещё одна пара рук стиснула малфоевское предплечье чуть пониже её собственной ладони. Гермиона подняла глаза — какой-то парень кивнул ей, прося подвинуться, и она, подавшись назад, вскочила на ноги. Отступив на шаг, она напряженно замерла, высматривая любой намёк на то, что придётся защищаться. Но мужчины не бросили Малфоя, а тянули вверх — светлая макушка уже показалась под полом. Они тащили Малфоя до тех пор, пока его колени не коснулись пола, затем выпустили, оставив на светлой коже белые пятна, и он тут же встал. Гермиона посмотрела на мужчин, на тяжело дышащего Малфоя, и вдруг заметила сбоку какое-то движение. Там стояла женщина, и хотя в её волосах виднелась проседь, выглядела она ровесницей мамы Гермионы. Женщина нервничала, заламывала руки, на лбу у неё выступила испарина. Гермиона мельком оглядела комнату: полки с припасами, составленные в углу коробки, покрытые пылью старый диван и комод у дальней стены. Видимо, они оказались в доме этих людей. Гермиона снова перевела взгляд на Малфоя — он протягивал цепочку старшему мужчине. Тот вглядывался в украшение в течение нескольких напряженных секунд, потом, кивнув, взял его. Гермиона очень замерзла, она не знала, куда они попали, что эти люди думают по поводу их появления. Измученный мозг только сейчас начал осмысливать произошедшее. Малфой спас ей жизнь. У неё кончился кислород, она вырубилась. Если бы он не подтащил её к двери, не вытолкнул к воздуху… Она была на самом краю и ничего не могла с этим поделать, а он ей помог. Возможно, только лишь потому, что Гермиона ему ещё понадобится для заварушки со шрамами, и тем не менее этот поступок кое-что для неё значил. Какими бы ни были мотивы Малфоя и сколько бы раз это ни случалось, подобное по-прежнему шокировало её. Гермиона по-прежнему была ему благодарна. — Прошу прощения за пол, — начала Гермиона и, дрожа, пристально посмотрела на Малфоя. Тот поймал её взгляд; женщина что-то произнесла по-итальянски и начала подниматься по ступеням. — Affamato? — спросил старший мужчина. Малфой покосился на их сумки, потому снова встретился глазами с Гермионой. — Si. Мужчины повели их к лестнице. Младший, казалось, колебался, а его отец — так предположила Гермиона — был сбит с толку. Гермиона сомневалась, что им стоило следовать за этими людьми, как бы безобидно те ни выглядели. Но они вытащили Малфоя и не ругались по поводу испорченного пола. Гермиона поймала Малфоя за запястье, пока они поднимались по ступеням. Он повернулся. — Они спросили… — Спасибо, — перебила она. Он всматривался в неё пару мгновений, и она сообразила, что так и не выпустила его руку. — Я не уверен, кто ведёт… — Я же говорила, мне ничья не нужна. Спасибо. Казалось, ему было неуютно. Малфой смотрел на неё, уперев язык в щёку. Затем он обернулся на замерших наверху мужчин. — Давай так больше не делать. Гермиона улыбнулась. — Договорились. 18:11 Маловероятно, что из пещеры они вознеслись сквозь дыру в райских половицах, но такую возможность Гермиона со счетов не сбрасывала. Душ — горячий душ — и тёплое полотенце служили достаточным основанием для подобных мыслей. Свою лепту вносила чистая одежда без пятен и дыр, даже несмотря на то, как странно было надевать чужую, чуть великоватую вещь и то, как активно на этом настаивала хозяйка — Гермиона даже забеспокоилась, как бы женщина не обиделась. Гермиона никогда не носила… платьев с цветочным принтом, но оно было всяко лучше её собственного наряда зомби. К тому же им дали мази и бинты для порезов и повреждений. Но больше всего эту гипотезу подпитывал запах еды, доносящийся с кухни. От ароматов живот Гермионы вытворял разные странные и смущающие трюки, а во рту непрерывно скапливалась слюна. Приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы семейство не решило, что они с Малфоем и есть те самые дикари из джунглей, которых они обсуждали. Плохо только, что она продолжала ёрзать на мягком диване и пялиться на твёрдый, гладкий пол под голыми ногами, словно никогда не видела и не испытывала ничего подобного. Малфой, кажется, немного… нервничал. Хозяйке потребовалось гораздо больше времени, чтобы убедить его надеть выданную одежду, и Гермиона решила, что Малфой согласился, скорее, из-за нежелания напяливать после душа грязные вещи, чем по причине настойчивости женщины. Когда Гермиона в платье появилась в гостиной, он вскинул бровь, одёргивая штанину одолженных брюк. И пусть он ответил недовольным взглядом на комментарий, что голубая футболка придаёт ему утонченности, Гермиона подумала, что он выглядит… Ну, голубой шёл ему, вот и всё. Брюки были коротковаты, но едва ли это имело большое значение. Вряд ли Малфой сидел как на иголках только из-за одежды, ощущения комфорта или того, что они наслаждались гостеприимством незнакомцев после того, как чуть не погибли под половицами их дома. Гермиона почти не сомневалась, что причина дискомфорта крылась в том, что эти люди — однозначно и без всяких сомнений — были магглами. Попав на остров, Малфой наверняка разговаривал с кем-нибудь из жителей; может, он общался с магглами и раньше, но сейчас ситуация была иной. Он сидел в их доме и вёл с ними беседу. При этом поглядывал на дверь чаще, чем на их лица. Гермиона бы над ним посмеялась, не испытывай она сама некое неудобство — разумеется, по совершенно другой причине. Гермиона бы чувствовала себя лучше, имей она возможность обсудить книги, события или теории. А здесь она даже языка не знала. За обоих отдувался Малфой, который, как оказалось, бегло говорил по-итальянски. Гермиона не представляла, почему он не рассказал ей об этом раньше, но он вообще мало чем делился, если только она не выцарапывала из него информацию. Когтями, злостью и настойчивостью. Она не сомневалась, что у Малфоя в жизни имелись две цели — заполучить растение первым и доконать её в процессе. — Грейнджер. Она оторвала взгляд от его лодыжек и коротких брюк, подняла глаза и, вдруг почувствовав смущение, огладила ладонями платье. — Т… — Их дочь погибла в пещере, — Малфой кивнул в сторону хозяина, молча сидящего в кресле. Гермиона украдкой посмотрела на мужчину широко раскрытыми глазами. — Наводнение. — Она… То есть они не создают впечатления… Только если они не как я или... они... казались. Кажется, Малфой понял смысл этого бессвязного лопотания. — Не думаю, что они на нас похожи. Когда они переехали десятилетие назад, люк там уже был. Их дочь спускалась туда с самого детства. Они обнаружили её с каким-то человеком — но так и не узнали, кто это такой. Ей было семнадцать, и они решили, что это мог быть её кавалер. Они оба погибли во время наводнения, которое до сегодняшнего дня случалось лишь однажды. — С тех самых пор, как они здесь поселились. — Да. — Это ужасно, — пробормотала Гермиона, уставившись в пол. — Как думаешь, у них осталось что-то, что могло быть у того человека? — О, погоди, я сейчас уточню, не ограбили ли они могилу, пока горевали о своей погибшей дочери. Гермиона бросила на него резкий взгляд и натянула платье на колени. — Ты мог бы поинтересоваться невзначай. Спросить, не обнаружили ли они зацепок, объясняющих причину наводнения. Не попадалось ли им что-нибудь, что помогло бы идентифицировать того мужчину. — Вряд ли у него в кармане лежало растение… — Но там могло быть что-то важное. Очередной кусочек решения этой головоломки. — Хорошо. Малфой продолжал смотреть на неё, поэтому, опустив взгляд и повернувшись в сторону хозяина, она широко распахнула глаза и подняла брови. Давай уже, вперёд. Проблема заключалась в том, что такая гримаса была вполне универсальной, и мужчина заинтересованно выпрямился. Малфой посмотрел в пустоту, затем улыбнулся, что-то сказал хозяину, и тот рассмеялся. Гермиона взглядом пообещала Малфою страшную месть. 19:39 Гермиона объелась. Вообще-то, она, видимо, объелась ещё полтарелки и бокал вина назад. Как же здорово, что платье сидело свободно. На лице у неё блуждала дурацкая улыбка, но в этот момент, несмотря ни на что, ей было по-настоящему хорошо. Гермиона утолила голод и жажду; ей было тепло, чисто, комфортно — от выпитого вина и усталости она чувствовала себя немного глупо и испытывала лёгкое головокружение. Всё было бы просто волшебно, держи она в руке Флоралис — или работающую палочку, но надежду на это пришлось пока оставить. — Что она говорит? — поинтересовалась Гермиона, наклонившись к Малфою — тот качал головой, глядя на сидящую напротив женщину. — Ничего. — Похоже, она предлагает нам переночевать. Склонив голову, хозяйка сложила руки под щекой и улыбнулась Гермионе. — И мы этого делать не будем. Закусив губу, Гермиона посмотрела на Малфоя. — Я слишком устала, чтобы сегодня долго ходить. Знаю, всё это странно, но уж гораздо лучше, чем беспокоиться… — Грейнджер, мы не будем здесь ночевать. — Только потому, что тебе некомфортно с магглами… — Мне не неком… — Я сплю здесь, — Гермиона пожала плечами, и на лбу у Малфоя вздулась вена. — Они милые люди, и если нам не надо переживать, что кто-то или что-то на нас набросит… — Они милые люди, потому что подсознательно стараются помочь своему ребёнку, пережившему наводнение, от которого они его не уберегли. Ты… — Что? О, ты просто… — …И воспользоваться… — Почему тебе так неуютно рядом с магглами? Они же не выхватят палочку, чтобы проклясть тебя… — Мне не… — Да, ты… — Просто… — Почему... — Они странные, — рявкнул он. Они старались говорить тихо, и слова Малфоя прозвучали резким шёпотом. — Что? — рассмеялась Гермиона. — Они странные. Они ничего не знают о том, откуда мы взялись, у них есть все эти… эти грёбаные приборы. И да! Да, у меня имеются некоторые проблемы с… — Только потому, что тебе… обидно обладать одной лишь волшебн… — Мне не обидно, я… — Относись к этому, как к новой культуре. Здесь есть чему поучиться… — Грейнджер, у остальных нет твоей жажды знаний, — прошипел он. — Я бы лучше разузнал о брачных ритуалах гриффиндорцев, чем… Гермиона прищурилась, затем улыбнулась и кивнула семейству, следящему за ними с весельем и любопытством. — Мы переночуем здесь. 20:02 — Возможно, нам не стоит здесь ночевать. Малфой оглянулся на взволнованную Гермиону, окинул взглядом две кровати, разделённые лишь маленьким столиком, и ухмыльнулся. Гермиона не сомневалась, что если бы обувь и одежда высохли, Малфой бы ушёл сразу после ужина, — он наверняка продолжал обдумывать этот вариант, пока не услышал этих слов. — Ну здесь же не одна кровать. И если ты не будешь пытаться воспользоваться ситуацией, пока я сплю, думаю… — Не хочу причинять себе такую психологическую травму. Так что полагаю, всё будет в порядке. — Просто борись с искушением. Похоже, у самого Малфоя имелись с этим некоторые проблемы — он поддался соблазну остаться, лишь только коснулся матраса. Они уже несколько месяцев спали рядом, но наличие кровати заставило Гермиону колебаться. Для неё не составляло большой проблемы спать в нескольких метрах от Малфоя, лежа на земле. Ночлег на кровати — двух или одной — на расстоянии вытянутой руки от Малфоя казался чем-то совершенно иным. Гермиона даже подумывала оттащить кровать на другой конец комнаты, но эта идея была слишком ребяческой. Она была в состоянии переночевать с ним в одной комнате. Она же взрослая. А кровати раздельные. Она уже делала это. Гермиона очень быстро тряхнула головой, пытаясь выкинуть из головы образ — точнее, воспоминание. Фантомное дыхание Малфоя на щеке. Его разомкнутые губы, ладонь на бедре, прижимающая к земле. Гермиона взглянула на него краем глаза — устраиваясь на второй кровати, он скользнул под одеяло — и заставила себя вспомнить о его костлявых ногах, чтобы вытеснить предыдущее видение. Малфой озадаченно посмотрел на лампу на прикроватном столике, являющуюся единственным источником света в комнате, протянул руку и дёрнул за цепочку. Юркнув в кровать под мягкое одеяло и утонув в матрасе, Гермиона застонала. Она уже несколько месяцев не спала ни на чем мягком и мечтала об этом каждый раз, устраиваясь на ночлег. Люди воспринимали комфорт как должное, но она так делать не будет — теперь-то уж точно. — Грейнджер, чем ты там занимаешься? — похоже, Малфой сдерживал смех. — Судя по звукам, искушению ты не слишком сопрот… С пылающим лицом Гермиона бросила в него одну из подушек. — Ну почему ты так… — О, это мне нравится больше, чем угрожающие жизни предметы, за которые ты обычно хватаешься. Кстати, благодарю. — Верни, — прорычала она, приподнимаясь на локтях. Она смотрела в его сторону, и глаза постепенно привыкали к льющемуся из окна лунному свету. — Не думаю, что мне следует это делать, — голос Малфоя звучал сонно и самодовольно; откинув одеяло, Гермиона двинулась к его кровати. — И где же твоё чопорное возмущение? Пытаешься избавиться от невыносимой девственности? Думаю… — Если я всё еще девственница... — Гермиона потянула подушку из рук Малфоя. — Всё ещё. Интересный выбор… — Я вряд ли собираюсь отдаться тебе! — она упёрлась ногами и подалась назад, но наволочка выскользнула из хватки. — Да, — протянул Малфой, и Гермиона ясно расслышала веселье. — Твой дар. Видишь, ты меня уже преследуешь… — Отдай подушку. Подушка, или я ткну тебя в глаз. — …Это не слишком хорошая прелюдия. Разумеется, ты читала кое-какие истории… — Я буду выщипывать волосы у тебя на ногах, один за… — ...Диаграммы, инструкции по эксплуатации? — ...Дантисты. Я знаю, как вырывать зубы. — Чёрт, Грейнджер, да что за книги ты читала? Приблизившись, она схватилась за подушку в руках у Малфоя, но как только тот стиснул её покрепче, выдернула другую у него из-под головы. Уловив на его лице проблеск удивления, она врезала ему подушкой и тут же отдернула её, не дав схватить. — Не-не-не, — пропела она и отпрыгнула назад, едва Малфой вскочил и резко выбросил руку вперёд. — Прямо в глаз. Она замерла, на случай если он ещё что-нибудь выкинет, а затем с самодовольным видом вернулась в кровать. Малфой не сводил с неё свирепого взгляда. — Сучка. — Прошу прощения, ты хочешь получить по лицу ещё одной подушкой? — Только попробуй. — Ну если ты наст… — Грейнджер, только выползи из этой кровати… Ты что творишь? — Стараюсь выглядеть испуганной твоими жалкими угрозами. — У тебя нелепый вид. — Как раз подходит, разве нет? 25 июля; 4:13 — Грейнджер, — раздался шёпот у самого уха, и кто-то потряс её за плечо. Гермиона открыла один глаз — второй решил за ночь склеиться. Она подняла руку протереть его и поморгала, глядя на тёмную футболку, отодвинувшуюся от кровати. Она пребывала в одном из тех ужасных состояний, когда ты просыпаешься и понятия не имеешь, где именно находишься. Иногда так бывает, когда ты лежишь в собственной кровати, но видишь всё совсем иначе, и по какой-то причине считаешь потолок чем-то инородным. С Гермионой такое случалось нечасто, но сейчас она проснулась совершенно потерянной. — Пошевеливайся, — она запрокинула голову, чтобы взглянуть на Малфоя, но на неё упала куча одежды. — Что это? — пещера, дом, кровать и... Малфой, верно. — Это называется одежда. Тот факт, что ты носила это… — Ты её нашёл? — посмотрев на кучу, она принюхалась к аромату мыла и выпрямилась. — Висела снаружи на каком-то шнуре. Твой мозг уже начал понимать, что надо шевелиться? Тот факт, что Малфой стянул с верёвки её одежду — трусы и лифчик — оказался достаточным, чтобы Гермиона очухалась. Она поднесла ворох к груди и обвиняюще воззрилась на Малфоя. Спешил он или нет, мог бы просто сказать ей, где взять вещи, вместо того, чтобы трогать и смотреть на них. — Что ещё? Можно подумать, Гермиона весь день его в чем-то обвиняла, и теперь он не мог понять, что за повод появился на этот раз. — Ничего. Потому что в этом действительно не было ничего особенного. Она сама складывала нижнее бельё Гарри и Рона. Это же просто предмет одежды — но всё равно странно, что Драко Малфой трогал её бельё. Он бросил на неё сердитый вопросительный взгляд, затем опустил глаза на одежду. — Не то, чтобы я подрач… — О боже, Малфой. Можешь… — пробормотала она; кончики ушей запылали. — Ш-ш! — зашипел он, переводя взгляд на дверь. — Заткнись и одевайся. Я буду снаружи. — К чему такая спешка? — она было решила, что они поднялись, чтобы как обычно тронуться в путь как можно раньше — и обогнать тех, кто мог тоже разыскивать растение. Но Малфой слишком спешил и не хотел шуметь. — Не забудь сумку, — пробормотал он по дороге к двери. — Погоди! Нам надо оставить записку или нечто подобное. — Что? — Записку со словами благодарности. А ты даже не заправил свою кровать. Малфой запрокинул голову и возвёл глаза к потолку. — Ты не можешь творить это на полном серьезе, — прошептал он. Скорее всего, он обращался к судьбе, а не к Гермионе. — Я очень серьёзна. Я не знаю итальянского. — Ладно, напишу эту грёбаную записку. Но заправлять постель не буду. Она проследила взглядом за тем, как он вышел из комнаты — оба они хмурились. Кто-то явно был неблагодарным. Можно подумать, записка и заправленная кровать — большая сложность. Эта семья помогла им, и лишь то, что они магглы, не означало, что они не заслуживают уважения и благодарности. Они здесь не для того, чтобы ему прислуживать. С трудом заставляя работать непослушные конечности, Гермиона переоделась и заправила обе кровати. Порывшись в сумке, она убедилась, что ничего важного не пропало. Она потеряла лежавшие сверху запасы провизии и никак не могла найти ручку, чтобы оставить смайлик или что-то в таком роде — остальное имущество было на месте. Гермиона сложила платье, оставила его на кровати, натянула непросохшие кроссовки и вышла из дома. Малфой стиснул челюсть и, едва взглянув в её сторону, развернулся и потряс фонарем, чтобы включить его. Водонепроницаемые вещи являлись водонепроницаемыми лишь постольку поскольку, так что Гермиона удивилась, что он вообще работал. Сердито покосившись на белобрысый затылок, она пошла следом за Малфоем вниз по холму, к лежащей у подножья деревне.