Ну... здравствуй?

Мир шиноби прост. Предугадать кто за чем стоит довольно просто. Мир шиноби предсказуем. Годы мира складываются в неизбежность войны. Впрочем... это даже интересно. *** Ручка скользит по бумаге оставляя за собой ровные строки иероглифов. Итачи пишет быстро, но отстраненно. Какаши, тенью замерший за его спиной, наблюдает за ним и думает о том же, что и Итачи. Сухой расклад текущей войны до безобразия прост, а итоги предсказуемы. У Сэкиё практически не осталось сильных участников. Большая часть группировки мертва, а та, что осталась — больше пародия на группировку. У Конохи имеется сильный клан Учиха, с десяток сильнейших шиноби, каждый из которых способен противостоять преступникам S-ранга, а Хокаге... быстрейший шиноби в мире, чья сила за эти годы только возросла. У Конохи в союзниках Амэ, где у Нагато Узумаки риннеган и Ангелы. Война выиграна заранее, но если вглядываться — белых пятен на карте великое множество. Действительно ли Тоби — Мадара, и если да, то каким образом жив и как его умертвить обратно? Зачем собирать всех биджу в одно? Какую цель преследует Фугаку Учиха и зачем он притворялся Фугаку Тецуро? Какаши, если честно, не хочет об этом думать, но нить размышлений ведет его дальше. Он слишком крепко завязался с семьей Учиха, чтобы игнорировать то, что с ними происходит, а как показала практика с ними связано все, что ведет к глобальным событиям жизни Конохи. — Готово, — Итачи передает Призыву документы для Асумы, быстро собирается и они выскальзывают в ночную темноту, где к ним присоединяется Норико, до того следившая, чтобы их никто не подслушал. *** Минато крутит на пальце кунай, и вместе с ним в голове мелькают мысли, вертятся воспоминания. Восемь лет назад он упустил из вида очень важную деталь. Восемь лет назад он был слишком неосторожен и поплатился за это собственным счастьем. Сарутоби Хирузен с самого начала карьеры Хокаге зарекомендовал себя, как умный и благородный правитель. И, к сожалению, даже зная, что этот светлый облик не более, чем мишура, все равно все продолжали обманываться, подспудно веря в его благодетель. Минато тоже верил, подсознательно. Сарутоби Хирузен был гением своего клана. Герой войны. Сын Сарутоби Саске — самого хитрого шиноби в истории. Хитрого и могущественного. И тут бы впору задуматься, ведь среди ровесников Хирузена нет никого столь же знаменитого, как он. И тут бы понять, почему Данзо действовал столь нагло, столь... открыто. Минато знал, что они были приятелями, но верил в их вражду. Большая ошибка. Самым желаемым ставленником Хирузена на пост Йондайме был Джирайя, поэтому выборы Минато прошли успешно. Ведь затащить Джирайю на пост Хокаге оказалось невозможным, а Минато был его учеником и всегда уважал Хирузена. После вступления на пост... Минато во многом разочаровался. Скрытые течения Конохи оказались запутаннее, политика — более жестокой чем война, а самый добрый человек с каждым днем открывался с новых сторон. Коноха нуждалась в защите: ослабленная после войны, разобраные кланы, потерявшие своих глав, гражданские, оставшиеся без работы. Вдовы, сироты, инвалиды. Поэтому Минато закрывал глаза на Данзо, тот помогал, пусть и своеобразно. Поэтому Минато не отслеживал действия Сарутоби. Где и когда он перешел Сандайме дорогу? Когда женился на джинчурики? Так их и так сводили все кому не лень. Или когда ограничил старейшин? Когда переделал бюджет, урезав клановых? Минато не помнит, не знает и не задумывался. Да и смысла сейчас об этом думать нет. Ухудшилось все, когда они скооперировались с Фугаку: Коноха начала стремительно меняться, не внешне, а внутренне. Она перегруприровалась, стала отделяться от клановых устоев, и зависимость от дайме стала ослабевать. Высокие должности начали заниматься бесклановыми. Политика Минато и Фугаку... была слишком независима. Влиять на Минато через Кушину оказалось бесполезным — Узумаки банально была сильнее их всех вместе взятых и категорически не поддавалась на манипуляции. И Минато, зная это, ослеп. Не заметил, как хладнокровно Хирузен обмотал вокруг его шеи удавку. Удивился, когда Хирузен и в самом деле решился ее затянуть. Кинул кость в виде разоблаченного Данзо. Показал собственную слабость при разоблачении Шино. Дернул за ниточки, привлекая Джирайю и приняв покаянный вид. И Минато отступил. Не стал дожимать, оставил старика в покое, решив, что Хирузен слишком стар и... благороден. А все это время плелась интрига. Где потом одним стремительным броском Хирузен отомстил. Почти добился своего. Если бы не Фугаку. И Минато повелся: сделал Наруто джинчурики. Если бы не Учиха, то Хирузен получил бы сироту-джинчурики с кровью Узумаки и талантом Намикадзе. Но не вышло... Минато понимает, что слишком затянул с местью. Первые пару лет он был слишком занят деревней и собственным горем, только на четвером году расследовав это дело со всем тщанием. А потом... потом наблюдать за беспомощностью Хирузена было слишком радостно. Эта старая обезьяна слабела с каждым годом все больше, а Минато слишком давил на его окружение, не давая сделать даже лишний шаг. Минато был зол и мстил по-детскому глупо и слишком открыто. Ему было достаточно чужой беспомощности, этой бессильной ярости и отчаянья. Упустил момент, когда Сарутоби, доведенный до крайности, заключил союз с Сэкиё. Минато слышит, как отодвигается дверь в комнату, как тихо шелестят чужие одежды. Намикадзе перехватывает кунай, замирает. Вошедший не торопится включать свет, шоркающими шагами идет вглубь комнаты, тяжело вздыхает. Микото вернулась в деревню без его помощи. Крюк через Амэ стоил Минато разговора с ней начистоту. Он сильнее сжал кунай. За время его отсутствия Джирайя свинтил из Конохи. За время его отсутствия все люди, поставленные охранять Саске и Наруто были отосланы из Конохи. Если бы Призыв не сказал, что Микото вернулась в Коноху, то он направился бы от Амэ к Орочимару, и потерял бы время — самое дорогое, что у него было. Ками-сама, как же он оказывается читаем. И то, что он попросит Микото подставиться, и то, что это будет на него давить и он сорвется за ней, чтобы не дать ей этого сделать. Стремительный бросок, Минато четким, привычным движением перерезает чужое горло. Обмякшее тело, придерживаемое Минато, бесшумно оседает на пол. А он сам Хирайшином переносится на улицу, и оттуда, незамеченным, покидает Коноху. Теперь ему надо в Суну. Если узел нельзя распутать, то его надо рубить. Хватит. Наигрались. *** Жизнь для Гаары Собаку-но безрадостна и это мягко сказано. Открывая глаза он с ненавистью смотрит на палящее солнце. Закрывая глаза с ненавистью ежится от холода пустыни. Внутри бесперерывно клокочет само воплощение злобы и ярости, и каждый день для него — баланс между желанием всех убить и подсознательным пониманием, что его самого убьют прежде. Злобная мысль шепчет о том, что ему надо больше тренироваться, чтобы стать сильнее, чтобы его не смогли убить. И тогда... тогда можно будет насытиться кровью. Причинить ту боль, которую причинили ему. Гаара смотрит в мутную бирюзу глаз Темари и думает, что эта останется жить. Переводит взгляд на Канкуро и думает, что убьет его на глазах у отца. Темари будет заботиться только о нем. Гаара игнорирует присутствие Пакуры, наслаждаясь запахом ее силы. Гаара скалится в ответ на бессмысленный шум, который вылетает изо рта отца. А внутри в радостном предвкушении крови ворочается демон. Гаара загребает тонкими, изломанными пальцами песок, сыпет его на землю. Полдень, когда никого нет на улице и даже постовые попрятались по норам. Наблюдательные пункты... ересь. Гаара проводит рукой по стене, шероховатости сдирают кожу, но крови все нет и нет. Пакура таскается за ним следом и изнывает от жары. Гаара поднимает голову и смотрит на небо. Ни облака, ни ветра. Сам воздух застыл в этой противной, противной синеве. Гаара смотрит на небо, а небо смотрит на Гаару. — Выхо-ди, — тихо шепчет, прикрывая глаза. Небо молчит и он взрывается, широким ударом деля ближайший дом на попола. Безумный крик разъяренного мальчишки переплетается с чужим, скрипучим смехом. — Так-так, — пыль развеевается, меж обломков идет невысокий, но статный мужчина. Краснота волос отдающая светлым, раскосые глаза и снисходительная улыбка, замершая на неестественно красивом лице. Слова льются, рот не шевелится. Черный плащ в пол, подвеска в виде луны. — Собаку-но Гаара, — спокойный, снисходительный, царственный. Он вызывает тошноту. — Акасуна-но Сасори, — фыркает Гаара. Не узнать легенду Суны — он не настолько глуп. Бой завязывается стремительно. Гаара пытается, потому что знает, что если чуть-чуть расшатать печать, совсем чуть-чуть дать демону волю — он победит. Он станет сильнее. Шиноби вокруг становится слишком много: среди них и жители Суны, и чужие. Чужих он узнает сразу: истощенные, изломанные. Суна сильная, Суна процветающая, ее шиноби крепки, но обратились зубами вовнутрь. Злые. Надо убить всех. Меж шиноби — марионетки. Мертвецов среди живых больше и это раздражает. Сасори кружит по болю битвы, движения точны, выверены, изящны. Он стремится разорвать расстояние, умело уходит от его атак неимоверно раздражая. Гаара почти дотягивается, песок жадно лижет чужие лодыжки, когда шея внезапно покрывается плотным щитом. Гаара скашивает взгляд: марионетка с сенбонами. Рычит. Чужой взгляд полон презрения. Сасори вскидывает руку и... не успевает. Его сносит точечный удар, по земле рассыпаются крупицы золота. Сасори отлетает, ударяется о стену, однако совершенно не выглядит пораженным и не выказывает признаков боли. В бой вмешивается Казекаге. Гаара рычит от злости, потому что отец забирает у него его добычу. Демон внутри рвется и он с удовольствием отпускает вожжи. Они могут испытывать друг друга в одиночестве и по ночам, но в сражении... «Убей» — скалится он. «Убью» — радостно откликается он. По рукам струится песок. Гаара делает то, чему его учили. Он идет убивать. И, представьте себе, даже врага деревни. *** — Сарутоби Хирузен мертв. Микото смотрит в чужие глаза, радостные от столь внезапной новости. Старейшины удовлетворены. Микото растеряна. Кому хватило сил и наглости убить Сандайме в его же доме? На ум приходит только Минато, но разве стал бы он нарушать собственное слово? Микото берет себя в руки. Не сейчас. Сейчас на ее плечах клан и сыновья. Не сейчас, потому что клан Учиха должен показать себя в этой ситуации достойно. — Что ж, отправьте людей к Сарутоби. Они уже повесили ленты? *** Фугаку смотрит на сражение и думает. Нервно постукивает пальцами по колену. С непривычным-привычным хладнокровием наблюдая за ними. Мысленно рисует картину, раскладывая ее на составляющие. Со стороны Конохи он ждет Минато, Джирайю и Сарутоби Хирузена. Со стороны Сэкиё он ждет Данзо и мальчика в маске, на остальных ему откровенно все равно. В Суне его интересуют Раса, Гаара и Сасори. Но Хирузен не выползет с Конохи, а Сасори слишком силен, чтобы Данзо и Тоби показали себя. Раса недооценивает его, боится рисковать деревней и готов пожертвовать биджу — он не сражается в полную силу. Он не прислушался к письму. Орочимару стоит, скрестив руки. Улыбается. От Суны не останется ничего, если все приглашенные прибудут на свои места. Он наблюдает ее последние часы и от этого захватывающе-тревожно. Сасори слишком силен: встреча с Фугаку восемь лет назад его изменила. Сейчас нет марионетки более совершенной и более убийственной, чем он сам. Идеал, вершина его собственного искусства. Он не отказался от марионеток, в которых можно спрятаться. Но перестал скрываться за ними. Сасори — лидер. Тот, кто мог бы стать Казекаге, но увы, выбрал не тот путь. Сасори — возмездие для Расы за Араши. Сасори — смертельный яд и единственное лекарство для Суны. Фугаку сжимает кулаки, когда Раса отбрасывает сына. Мальчик ударяется головой, изломанной куклой оставаясь лежать. Как бы не убил... как бы не убил... Но вмешиваться нельзя. Сасори и Раса на равных, но перевес в пользу первого медленно и верно становится сильнее. Раса бережет деревню. Раса ослаб. А потом нити Сасори лопаются, его марионетки с грохотом падают на землю. Не все, но многие. На поле боя новое лицо. Йондайме Хокаге. Единица с которой Сасори не справится ни при каком желании. И тот, ради кого Шимура уж точно выползет из своей норы. Сражение идет по всей Суне: мятежников много, отряды АНБУ раскиданы и дезориентированы. Суна горит. Она пала. Орочимару смотрит на Фугаку и удивляется той боли в его глазах, с которой он смотрит на деревню. После вмешательства Минато наконец происходит то, чего он так долго ждал. Появляется Дейдара. Появляется мальчик в маске. — Возьми Данзо на себя, — говорит Фугаку, поднимаясь. — Уверен, тебе есть за что сводить с ним счеты. Все, кому был брошен вызов его приняли. Осознанно или нет, но здесь и сейчас, сегодня все должно закончиться.