Империя превыше всего

Их окружали. Имперские войска, марширующие вперед, подверглись неожиданной атаке со всех сторон. Со спины, с боков и в лоб их атаковали сотни и тысячи разгоряченных фанатиков. Те, визжа и выкрикивая проклятья, ломились вперед, разбиваясь о стальную стену гвардии. Получив ощутимый урон, они отступали лишь затем, чтобы с удвоенной яростью вернуться и попытаться еще раз. Волна за волной, атакуя не щадя себя, они смогли разбить построение имперцев на несколько анклавов, сражающихся отдельно друг от друга в полном окружении. Тацуми, находясь в передних рядах самого крупного из них, сражался бок о бок со своим комбатом Францем и полковником Танном, показывая чудеса стойкости и превозмогания. Левая рука, сжимающая щит, превратилась в сгусток боли и усталости. Складывалось ощущение, что туда вместо крови залили кипящий свинец и тот, раскидывая огненный веер брызг, раскалялся все сильнее с каждым принятым ударом. Щит, еще сегодня утром блестевший от новизны, покрылся десятками шрамов, придающими грозному предмету защиты еще более устрашающий вид, и был покрыт почти сплошным слоем крови. Меч, которым Тацуми наносил, наверное, тысячный удар, покрылся зазубринами и сколами. Доспехи потихоньку переставали защищать тело из-за банального отсутствия защитного слоя металла на некоторых участках. Стрелки, забирающиеся на самые верхушки деревьев чтобы хоть как-то поддержать товарищей, падали один за одним, сраженные редкими, но от этого не менее смертоносными выстрелами предателей. Стальная хватка смерти неумолимо сжималась на шее лояльных Империи войск и был недалек тот момент, когда на место очередного павшего гвардейца или обычного солдата будет некому стать. Один за одним, очаги сопротивления будут уничтожены превосходящими их в отчаянии и численности еретиками, и тогда неизвестно что и когда выбьет их из леса. Складывалось ощущение, что соотношение войск тысяча к одному в пользу врага.       Удар-блок-удар-блок-удар-блок-удар. Нехитрая комбинация, которая засела в голове и мышцах, складывалась в смертельный танец, который Тацуми плясал уже неизвестно сколько. Удар-блок-удар-блок. Болит рука. Удар-блок-удар-блок-удар. На место павшего врага ломятся сразу трое, мешая друг другу. Меч в глазницу среднему, щитом оттолкнуть двоих оставшихся. Ошеломленные ударом щита враги не успели скоординироваться, и один, запутавшись в корнях, падает под ноги другому. Заваливаясь на бок, враг, взмахивая оружием, задевает оппонента Франца, и тот, моментально поняв ситуацию, убивает обоих. Несколько секунд передышки, выдавшиеся для обоих, стали манной небесной. Секунды растягивались в десятки раз, рядом слышались стоны раненых и умирающих, ноги скользили в смеси крови, внутренностей и грязи. Внезапно в голову Тацуми пришла банальная мысль: если все так и продолжиться, если они не перейдут в контратаку или не уйдут, им конец. Он уже собирался поворачиваться в сторону Франца и предложить ему этот выбор, как боковое зрение заметило моментально приближающийся объект. Тацуми, повинуясь рефлексам, закрылся щитом, однако сильнейший удар молота отшвырнул его вглубь строя солдат. Здоровая детина ворвался за ним, собираясь добить молодого солдата. Рванувшихся было за ним сектантов остановили Франц и Танн, резко сомкнул щиты и отбросив атакующих, предоставляя шанс Тацуми показать на что он способен. Однако против свежего и пышущего жаром здоровяка стоял изможденный, невысокий юноша в изодранных доспехах.       Начавшаяся дуэль, казалось бы, скоро должна была закончиться. Буквально через одно-два мгновения. Однако нечто древнее, словно заложенное в гены, пробуждалось в юном воине. Усталость потихоньку сходила на нет, руки, еще мгновение назад отваливающиеся от усталости, вновь твердо сжимают оружие. В его душе словно рокочет в своей разрушительной ярости вулкан, готовый вот-вот извергнуть на жалких людишек поток магмы. Время будто замедлилось для всего мира, кроме Тацуми. Вот здоровяк медленно поднимает молот, чтобы раздавить букашку в железном панцире... - Проснись! Голос внутри головы Тацуми оглушал своим рокотом. Время все так же медленно текло вперед, однако Тацуми понимал все происходящее в нормальном его состоянии. - Я ждал тебя, великий! Ошеломлению молодого бойца не было предела, когда тот понял, кто, а точнее что говорило с ним. Богато украшенный золотом, молот в руках врага словно светился внутренним светом. Дракон, сжимающий в пасти его боевую часть, не шевеля пастью говорил прямо в его голове, а глаза его пылали первобытной яростью. - Убей слабого и возьми меня в руки, повелитель. Я - твое оружие. Даже до окончания этой фразы Тацуми уже знал, что делать. Резкий уход вниз и вбок, клинком ударить по задней стороне левого колена, дождаться, пока тяжелая детина рухнет на него и снести одним взмахом голову. Фонтан крови ударил из перерубленной шеи, и Тацуми испытал невиданное доселе наслаждение. Бойцы, что находились внутри оборонного круга, с благоговением смотрели на молодого воина. Однако дальнейшие его действия повергли их в шок.        Откинув старое оружие, Тацуми нагнулся и без особых усилий поднял молот. Стоило только его рукам схватить его, как в голову поплыли призрачные видения. Высокие воины в зеленых доспехах из стали, местами накрытой чешуйчатой кожей какого-то ящера. В их руках громыхает оружие, невиданное до этого. А во главе войска стоит великий воин и наставник, отец и полководец. В руках его находится этот самый молот, только несколько больший, словно, соответствуя физиологии хозяина, мог меняться. Битвы, невиданные ранее, где тысячи бойцов в зеленых доспехах сражались с ужасными тварями. Последнее видение, однако, несколько отличалось от них. Там, окруженные похожими на них воинами они, они гибли. Гиб его легион, гибли его братья и сыны. Гибли от рук собственных братьев. Гибли преданные, но не сломленные.       Последнее видение разожгло пламя ненависти в груди Тацуми. Вулкан, что был готов извергнуть лаву, заревел на полную мощность. Засветившись каким-то потусторонним светом и привлекая к себе внимание, Тацуми, сам того не желая, облачился в виденный им в видении доспех. Зеленая броня как влитая села на тело юноши, а на груди его был изображен символ дракона, увенчанного крыльями орла. Плащ из чешуйчатой кожи, развеваясь на легком ветру, блестел на солнце. Перчатки сжимали молот, что был готов запеть свою смертельную балладу. Шлем, богато инкрустированный, походил на голову дракона. Франц, увидев метаморфозы, происходящие с его подчиненным, лишь ошеломленно выдохнул.       Почувствовав невиданную силу в себе, Тацуми, словно не замечая прикованных к нему взглядов, понесся на врага. Пробежав по телу поверженного врага и вдавив тяжелыми ботинками его в землю, он, словно гимнаст, высоко подпрыгнул и приземлился прямо среди врагов. Взмах молота расшвырял еретиков перед имперскими солдатами. Вознеся молот вверх над головой, Тацуми, почувствовав зов сердца, крикнул сквозь усилительные элементы шлема слова, никогда им ранее не слышимые: - В пламя битвы! На наковальню войны! - и Тацуми первый сорвался в атаку, проносясь сквозь порядки врагов.       Потрясенные имперцы, не сразу поняв что происходит, некоторое время лишь молча наблюдали за сильно увеличившейся фигурой воина. Первыми в себя пришли, почти одновременно, его комбат Франц и полковник Танн. Они, на секунду переглянувшись, ринулись вперед, стараясь поспеть за прошедшим довольно далеко вперед бойцом. Один за другим, имперцы отходили от шока и побежали за офицерами, и, меньше чем через десяток секунд, все окруженные бойцы ринулись в отчаянную атаку. Вновь зазвенела сталь и закричали умирающие. Однако теперь все было наоборот. Теперь, деморализованные неожиданным поворотом в виде такой яростной контратаки окруженных и почти сломленных имперцев, те пытались отступить. Однако им этого никто не дал сделать.       Тацуми, проходя сквозь людей как раскаленный нож сквозь масло, добрался до соседних окруженных солдат империи. Отбивая редкие теперь удары своим молотом, он расшвыривал врагов как котят. Пробив путь для атаки бойцам, он повел их на прорыв к последнему, третьему и меньшему из анклавов имперских солдат. Те, показав великую храбрость, с его помощью прорвались сквозь многократно превосходящих их врагов, и, присоединившись к фигуре в зеленом доспехе, догоняли отступающих. Уже через пять минут последних беглецов собственноручно добивал Тацуми, кроша их головы ударами закованной в перчатку руки и молотом, густо обагренным кровью врагов. - Неужели это... Тейгу?..