Империя превыше всего

С момента пламенной речи комполка прошла ровно неделя. Как и было обещано, неделю их несколько жалели. Взвод Тацуми с максимальной четкостью выполнял все уставные требования по заправлению кроватей, надеванию брони и прочих мелких солдатских будничных обязанностей. Хотя не все в полку выполняли поначалу их так же четко и грамотно, были даже случаи наказания в виде порки. Тацуми даже получил благодарность от ротного за "Четкость в выполнении воинского долга в качестве новобранца", как выразился он. Комбат не обманул, через неделю после того построения Тацуми получил бумаги о повышении и красную ленточку на плечо - чтобы, стало быть, выделяться на фоне своих подчинённых. Начались тренировки марша и боевых построений, навыки обращения с оружием и взаимодействия в отделении. Комбат сказал, что "крепость" они буду разучивать потом, надо сначала научиться ходить, как выразился он, загадочно хмыкнув. Вбивая сапоги в землю, взмахивая мечом и прикрываясь щитом, чистя доспехи и командуя отделением, Тацуми старался научиться всему, сразу и максимально быстро, чтобы вновь выделиться перед начальством. Оно, кстати говоря, крайне высоко оценило стремление молодого бойца. И хотя некоторые в его взводе и из других отделений за глаза уже прозвали его "офицерской подстилкой", ему было все равно на этих субъектов, ведь его цель, как ему казалось, оправдывает все.       По лагерю ходили слухи, что полк собираются развернуть в дивизию. Будут присланы, по слухам, от трех до пяти рот сверх тех новобранцев, что уже на подъезде к лагерю. По какой-то ведомой только им причине, новобранцы задержались и комполка уже приказал сформировать измененную программу, дабы они смогли быстрее влиться к остальным. В общем, 23 пехотный полк "Глас Императора" станет 23 пехотной дивизией "Глас Императора" и сможет с усиленной яростью и упорством сокрушать своих врагов. К чему были такие изменения никто не знал, но все только радовались. Больше мечей и щитов в части - больше шансов что меч сразит врага, что собирался наносить по тебе удар, а щит защитит от неожиданно возникшего откуда-то врага. А пока Тацуми до автоматизма доводил навыки, нужные для бойца Империи: взмах-укрыться-взмах-укрыться-взмах. День за днем, начали идти недели. Весь взвод как один человек выполнял нехитрые пока пасы мечами и короткими копьями, которые неплохо подходили для сражении в "крепости". Что это такое, Тацуми уже имел честь видеть - ветераны полка решили показать принципы построения. Четыре роты создали стальную коробку, ощетинились оружием и закрылись щитами. Выглядело это грозно: специально созданные для этого щиты в виде прямоугольников в человеческий рост закрывали тело бойца и прикрывали его соседа, щиты нависали над головами так, что вражеские стрелы не страшны, и лишь поблескивающие в глубине построения глаза бойцов видны отчетливо. Сражаться с этим было просто безумием, если учитывать тот факт, что "крепость" прикрывалась стрелками, а при чрезвычайной ситуации на помощь должен был подойти кавалерийский эскадрон закованных в сталь рыцарей, готовых втоптать копытами всех и вся. А между тем, по лагерю расползались и вопросы о том, куда делись новобранцы, что уже должны были быть в полку. Офицеры лишь мрачно отмахивались, а особо напористых сажали в гауптвахту или приказывали выпороть, чтобы другим неповадно было. Франц, их комбат, пока к такому не прибегал, но с каждым днем становился все мрачнее и мрачнее. "Леса в округе огромные и древние, животных хищных там хоть ушами жуй, но выжрать почти две тысячи человек да так, чтобы к полку не пришел ни один из выживших? Бред какой-то" - так заставлял себя думать Тацуми, работая и заставляя работать своих ребят вдвое усерднее, лишь бы в голову не лезли жуткие мысли. Еще через неделю к городку вышла пешая колонна, сопровождаемая кавалерией и повозками - пополнение, прибывшее для развертывания полка в дивизию. Весть об этом дошла до полка во время тренировки. Тацуми, который в это время спаринговался с Саввом, услышав весть, остановился и жестом приказал сделать Савву тоже самое, и, чуть отдышавшись, спросил: - Это все конечно славно, но где же, черт возьми, новобранцы? Уже который день ждем, а их все нет да нет. Да и Франц все мрачнеет, того гляди, дождь из него пойдет. - Да, что-то совсем неладное. Ребята из второго отделения говорили мне, что слышали, мол, скоро будет поисковая экспедиция. Комполка хотел дождаться новых рот чтобы расспросить и, если надо, вместе с ними прочесать местность. Все-таки леса тут совсем-совсем не маленькие и в две тысячи лиц это делать невкусно и грустно было бы. - Поговорив еще немного на эту тему, друзья вернулись к спаррингу, в котором, кстати говоря, выиграл Тацуми, проведя отличный блок удара и выбив меч из рук своего оппонента, приставил меч к его горлу, мол, сдавайся. - Хорошо-хорошо, ты выиграл, опять. Из тебя выйдет отличный мечник, Тацуми. - Спасибо Сав, я знаю. - Тацуми тепло улыбнулся и подал другу меч. - Ты тоже неплох, очень неплох. Тебе я могу доверить спину. Время тренировки закончилось, сейчас должен быть обед. Пошли? - Пошли, друже, дай только шмотки забрать.       Уже во время обеда до Тацуми дошла весть, что прибывших людей оказалось намного больше, чем ожидалось. Его взводный, Суан, подсевший к его отделению за стол, мрачно сказал: - Мы ожидали пять рот. Ну шесть максимум. А тут чуть ли не целый полк с тремя батальонами прикрытия. Что же это за дела творятся то? - Товарищ лейтенант, а сколько то прибыло точно людей? Или еще неизвестно? - Я насчитал четырнадцать рот пехоты и три батальона кавалерии. Сейчас их временный комполка пошел к нашему для воссоединения двух полков в единое целое. Да и на вопросы нашего комполка... комдива, точнее, он поотвечает. Они ведь прошли там, где должна была пройти колонна с рекрутами, а пришли только они.        Доев и попрощавшись с офицером, Тацуми направился обратно на плац, где, прозанимавшись до вечера с отделением, наконец почувствовал, что грядет Нечто. Нечто, что изменит жизнь дивизии. Нечто, от чего сломаются судьбы сотен его товарищей. Нечто, что станет своеобразным "экзаменом" от Судьбы. Если ты его прошел, значит ты молодец и достоин жить дальше. Если нет - значит нет. Вечером, в свободное время, отводившееся всем бойцам для личных нужд, Тацуми прохаживался по городу, что стоял около тренировочного городка, в котором находилась его дивизия. Тихие мощенные улочки были уютными, несмотря на свою узкость, дома были ухоженными и приятными на вид. Сколько бы он не гулял по городу, он не встретил ни одного бедняка или калеку, который выклянчивал бы деньги. Жители встречали имперских солдат если не с улыбками на лицах, то хотя бы не бросали камни в спину патрулям. Под тихий лязг доспехов, которые снимаются только на ночь, Тацуми задумался о своей деревне. "Как там они? Все ли хорошо?" - и прочие подобные подобные мысли занимали его голову и он, в край забывшись, повернул куда-то в темную подворотню и, пройдя еще несколько шагов, вдруг отчетливо услышал знакомый металлический запах крови. Мигом собрав мысли в порядок, Тацуми осмотрелся: по прямой подворотня была пуста, но в ней было несколько поворотов. Достав меч, Тацуми обрадовался, что оставил щит в лагере. Да, он крепкий и надежный, как сталь, но в узком коридоре с ним особо не повоюешь. Молодой воин Империи стал проходить дальше, заглядывая в каждый поворот, готовясь дать отпор любой местной преступной шпане. "Только появитесь, твари, я вас всех вырежу. Этот город слишком чист, чтобы вы пятнали его своим существованием!". С такими мыслями Тацуми был готов, как ему казалось, ко всему, но заглянув в очередной поворот, все мысли из его головы выветрились, а мочевой пузырь чуть было не опорожнился без желания хозяина. В воздухе, между стенами, висело тело. Это была девушка, если судить по волосам и единственной оставшейся груди. На месте той груди, на одной стороне с которой должны было быть сердце, зияла дыра. Само тело держалось в воздухе за продетую во множестве мест кожу на колючей проволоке. Голова так же фиксировалась специальным образом: не висела, а смотрела на того, кто увидит этот "шедевр". Веки были широко открыты за счет ниток - они были просто привязаны к коже бровей. Рот был растянут в широчайшую из виденных раньше им улыбок, а от краев рта к стенам уходили нити уже знакомой проволоки. Руки были широко расставлены, словно девушка перед смертью хотела улететь подобно птице, ноги были сомкнуты вместе и плотно обвязаны той же чертовой проволокой. Картину дополняли участки тела, на который не было кожи и участки, на которых на коже виднелись странного вида символы. Перед тем как упасть без чувств, Тацуми успел подумать: "Сектанты? Надо предупредить весь город!". На пошатывающихся ногах Тацуми направился обратно. На полпути оцепенение с сознания спало и парня согнуло пополам в приступе тошноты. Несколько минут он изрыгал на землю потоки полупереваренной пищи, и, когда блевать стало просто нечем, он наконец собрался с силами и вышел из жуткого ответвления от дороги.       По счастливой случайности, мимо проходили стражники. Увидев бледного как смерть Тацуми, они направились к нему и стали расспрашивать по поводу его внешнего вида и того, что его напугало. Что-то промямлив про жуткое место в подворотне. Несколько человек направились туда, пока остальные остались с Тацуми, решая, что делать с ним. Через несколько минут их ушедшие товарищи вернулись и были мрачнее тучи. Один из них, видимо, старший, мрачно сказал: - Видимо, Культ Греха вернулся. Черти... - после этого многозначительного слова последовала столь длинная и витиеватая тирада, состоящая из отборных матов, из которой можно было вычленить всю ненависть этого уже немолодого человека к "грешникам".

Для Тацуми намечаются великие перемены, и только само небо знает, выстоит ли он.