Tabula Rasa
[Tabula rasa — латинское крылатое выражение, которое обозначает, что человек рождается без врождённого или встроенного умственного содержания, то есть чистым. Аналог фразы "с чистого листа"] Tabula Rasa. Таковы условия. Выйти из Азкабана, отработать год в ее бесполезном благотворительном фонде для домашних эльфов и делать вид, будто они ни разу не встречались. Довольно странные требования, но все лучше, чем протирать штаны в Азкабане еще год. Ему предоставили возможность начать жизнь заново. Звучит многообещающе. Он чуть ли не закатывает глаза, соглашаясь с условиями освобождения: — Да я буду счастлив притвориться, что не знал ее раньше. — Условия будут закреплены магически. Нарушите их — и будете обязаны вернуться в Азкабан и отбыть дополнительный год вашего заключения, — говорит адвокат с жучьим лицом. Драко бросает взгляд на мать, которая сидит рядом как на иголках и ободряюще кивает ему. — Ясно. Я связан магическим обязательством вести себя так, словно мы не знакомы. Какой подарок. Где расписаться? Он не имеет ни малейшего понятия, зачем этот пункт вообще включили в соглашение. Три недели на работе — и он не видел ее ни разу. В первый рабочий день его квартируют в тесной подвальной комнатушке. Заваливают разными заданиями и в итоге поручают писать благодарственные письма. Ничего более. Очевидно, безупречный почерк — единственный полезный навык, которым он обладает. Сначала Драко думает, что отделался легко. Он чуть задержится по пути на работу, уйдет с нее чуть раньше, с помощью магии в считанные минуты заполнит пару десятков писем."Многоуважаемый мистер Жополиз!
Выражаю огромнейшую благодарность за ваше щедрое пожертвование в размере 500 галеонов. Я приятно поражена, что вы не нашли иного, более стоящего применения вашим деньгам. Заверяю, что ваша покорная слуга направит их на улучшение условий жизни наделенных разумом выродков, именуемых домашними эльфами. Искренне ваша, с любовью и поклоном, обожаемая всей Магической Британией зубастая мымра, Гермиона Грейнджер"
Но нет. Все не так просто. У Грейнджер составлены детальные требования к содержанию всех благодарственных писем, несмотря на то, что она вовсе не собирается сочинять их собственноручно. Он обязан просмотреть публикации в газетах и подробнейший личный календарь Грейнджер, чтобы в письме сослаться на их последнюю встречу с благотворителем. Затем расспросить о детях и внуках, называя их по именам, обсудить внутренние процессы фонда, а также рассказать забавные случаи из жизни маленьких грустных эльфов, которые будут спасены на пожертвование. В течение нескольких недель он поддерживает полноценную переписку с волшебниками-фриками всех мастей, с кентавром, двумя вампирами и лесным троллем (последнее — его предположение). Переписку, которую он ведет от лица Грейнджер, не видя ту уже много лет. Предполагается, что она просматривает все его письма, прежде чем подписать и отправить, но Драко считает это чушью. Идут недели, а она не снисходит даже появиться на его этаже. Он раздираем возмущением и одновременно восхищением тому, как ей удается так ловко лавировать между всеми задачами и людьми. Бедняжка Гермиона, холеная и взлелеянная всем Волшебным миром от мала до велика, располагает целой оравой помощников, выполняющих всю работу, с которой она якобы управляется благодаря дотошной самоотдаче. Похоже, она и в офисе своем не особо часто появляется. А даже если и появляется, то и носа не высовывает дальше четвертого этажа. У Грейнджер имеется личная помощница размером с гору по имени Шарлотта. Она слово женская версия Крэбба и Гойла в одном. Драко убежден, что минимум четверть ее генов — от тролля. Каждый раз, когда она передает ему заметки Грейнджер, Шарлотта посылает ему такой взгляд, что становится очевидно: она бы с радостью переломала ему позвоночник в нескольких местах, если бы Грейнджер когда-нибудь дала бы ей на то добро. Драко на все закрывает глаза и выполняет порученные задачи. Нужно просто перетерпеть этот год, и он свободен. Когда над ним не будет довлеть вероятность возвращения в Азкабан, вот тогда-то он, возможно, и продемонстрирует общественности, что Грейнджер со своей хваленой благотворительностью просто ничтожная лгунья. И вот, спустя два месяца, он наконец-то сталкивается с Грейнджер. Она идет куда-то со своей неизменной помощницей, пока он пытается продышаться в коридоре от духоты каморки, в которую его поместили. Грейнджер замечает его еще с противоположного конца коридора и без какого-либо колебания мчится наперерез. — Доброго дня! Я прошу меня простить: вы работаете у нас уже больше месяца, а я все никак не могу заглянуть познакомиться, — она одаривает его сияющей улыбкой, пожимает руку и с энтузиазмом трясет той. Ее помощница, издавая оглушительный грохот, бежит за ней. — Я вот уже несколько недель восхищаюсь вашим почерком. Меня зовут Гермиона Грейнджер, а вы, предполагаю, Драко Малфой. Я так рада, что вы присоединились к нашему коллективу. Драко смотрит на нее в полном недоумении. "С чистого листа". Каждый в этом проклятом фонде знает о его прошлом, хотя все они и делают вид, что это не так. Он слышит громкие рассуждения на тему того, какие именно люди становятся Пожирателями Смерти. Из головы администратора постоянно вылетает его имя, и поэтому Драко каждое утро заново проходит процесс регистрации, будто какой-то ненароком заглянувший посетитель. Грейнджер же не выделывается, она и понятия не имеет, кто он такой. Она улыбается ему, но в ее глазах не мелькает и толика узнавания. Он придумывал вариации их якобы "знакомства" множество раз, но подобное ни разу не приходило ему в голову. — Грейнджер, — повторяет он за ней. Шарлотта уже в десяти футах от них, от ее шагов сыплется побелка, а глаза мечут громы и молнии. — Был... рад познакомиться? — Мисс Грейнджер, вы опаздываете на обсуждение финансовой отчетности с мистером Гибблингом, — выпаливает Шарлотта, тут же находя предлог увести Грейнджер. — Правда? — Ладонь Грейнджер выскальзывает из его. Ей будто становится стыдно, и она хмурится: — Я совсем позабыла... — Это моя вина, мэм. — Помощница непреклонна. Она отталкивает Драко и поясняет: — У меня вылетело из головы, что он послал записку сегодняшним утром. Уверена, это отнимет у вас всего несколько минут. Грейнджер оборачивается, пока Шарлотта чуть ли не силком уводит ее прочь. Она останавливается и делает к нему пару шагов. — Здорово, что мы познакомились, Драко. В эту субботу я устраиваю небольшие посиделки с парочкой друзей у меня на квартире. Возможно, ты захочешь к нам присоединиться? Это меньшее, чем я могу загладить свою грубость. — Я... — Драко переводит взгляд с полного надежды лица Грейнджер на предостерегающее лицо Шарлотты за ее спиной. Помощница качает головой. — Вряд ли у меня получится. — Что ж, уверена, мы еще увидимся. Совершенно сбитый с толку Драко наблюдает, как Шарлотта отбуксовывает Грейнджер к противоположному концу коридора. Похоже, если кто-то и понимает, что происходит, то не слишком уж спешит рассказывать. А Драко связан обязательством подыгрывать, невзирая на то, насколько нелепым кажется ему этот фарс. Его мать, очевидно, в курсе дел, но предпочитает хранить молчание. "Ты больше не в Азкабане, дорогой. Это главное. Остальное не имеет значения". Он хотел бы так же легко отбросить это, но попросту не может. Почему Грейнджер его забыла? Складывается впечатление, что именно его и только его последовательно исключили из всех ее воспоминаний, и он не имеет ни малейшего представления, по какой такой причине. Грейнджер помнит его мать. И по-прежнему активно участвует в послевоенном восстановлении Британии и время от времени толкает речи на тему Битвы за Хогвартс и прочего. Она не из тех, кто стал бы экспериментировать с собственной памятью. И даже если бы это пришло ей в голову, Драко не понимает, почему она решила забыть его. И если уж она решила забыть его, он тем более не понимает, по какой причине ее странная помесь сотрудников и друзей допустила, чтобы он получил эту работу. Это кажется странно личным, и он не может выбросить происходящее из головы. Что еще она не помнит? В промежутках между ведением корреспонденции от ее лица он начинает изучать газеты и старые календари, пытаясь отыскать момент, когда Грейнджер забыла о его существовании. Похоже, это произошло спустя примерно шесть месяцев его заключения в Азкабан. Именно с этого момента ее личный календарь становится расписан по минутам, а публичные выступления перестают быть случайными и спутанными. Он начинает слоняться по коридорам в надежде увидеть ее. Ее помощница всегда рядом, прожигает Драко глазами, словно прекрасно понимает, чего он добивается, и тут же выдумывает встречи и мероприятия, чтобы увести Грейнджер. Проходят еще два месяца, а они едва успевают обменяться парой-тройкой слов. Он дописывает иронически сердечное письмо вампиру из Румынии в тот момент, когда дверь его офиса приоткрывается и Грейнджер прокрадывается внутрь. Драко наблюдает, как она плюхается на стул напротив и облегченно выдыхает. Он переводит взгляд на дверь, ожидая, что Шарлотта ворвется внутрь, словно взбесившийся взрывопотам. Грейнджер ловит его взгляд. — Не переживай. Я отослала Лотту с поручением, так что у нас есть минимум пятнадцать минут до того, как она вычислит, где я. Взгляд Драко возвращается к Грейнджер. Он понятия не имеет, чего ожидать. Эта Грейнджер, сидящая перед ним, до странного жизнерадостна, словно ее резкой защитной реакции никогда и не существовало. Она по-прежнему выглядит ужасно, будто так и не научилась пользоваться зельем для укладки волос, она все еще нелепа и одержима спасением домашних эльфов и всех остальных обездоленных. Но он не может избавиться от ощущения, что напротив него — совершенно другой человек. Возможно, ему попросту не выпадало случая увидеть ее без обрамления привычными колкостями. Грейнджер переминается на стуле. — Она очень печется обо мне, я... У меня частенько что-то вылетает из головы. Драко только кивает, не совсем понимая, как кого-то, кто ведет учет фактически каждой минуты каждого дня, как Грейнджер, можно обвинять в том, что у него "что-то вылетает из головы". Она оглядывает его офис. — Почему, скажи на милость, они тебя сюда засунули? Эта комната похожа на кладовку. Драко удерживается от того, чтобы согласно кивнуть. Его офис в буквальном смысле кладовая и самая дальняя комната от ее офиса. Он замерил это однажды, просто чтобы лишний раз убедиться. — Я не привиредлив, — лжет он. — Здесь комфортнее, чем в Азкабане. Ее губы сжимаются в тонкую нитку. — Сомнительный комплимент. Я позабочусь, чтобы тебя перевели наверх. Уверена, мы располагаем нормальными свободными офисами. С широкими окнами и растениями! Кстати, мой друг, Невилл — он просто бог растений. Как только тебя переведут наверх, я принесу тебе парочку. Она проводит в его офисе еще какое-то время, расспрашивая, нравится ли ему работа и хорошо ли с ним обращаются "коллеги". Драко лавирует меж ее вопросов. Наконец она поднимается и посылает ему задумчивый взгляд. На следующий день, когда он в сотый раз заполняет карточку посетителя на стойке регистрации, Драко сталкивается с разъяренной Шарлоттой. — Мисс Грейнджер выразила пожелание, чтобы ваш офис был перемещен на четвертый этаж, — говорит она с лицом, кислым, как лимон. Новый офис Драко в нескольких метрах от офиса Грейнджер. С панорамным видом в целую стену. Она неутомима: без конца заглядывает к нему, приностя растения и вязаные шапочки для чайников, а "Лотте" все труднее удерживаться от желания задушить его. Грейнджер проскальзывает в его офис всякий раз, как Лотта уезжает по делам. Что случается подозрительно часто. Драко убежден: она понимает, что вокруг нее творятся странности, он видит это в ее лукавом взгляде. Она замечает бесконечные попытки всех своих сотрудников оградить ее от общения с ним из необъяснимой "заботы" и потому ищет встречи с двойным упорством. Сначала Драко старается игнорировать ее, но в конце концов она — его руководитель. Предполагается, что он обязан поговорить с ней каждый раз, как она заглядывает к нему. Они обсуждают письма, которые он составляет от ее имени. Грейнджер разглядывает колени и несколько раз расправляет юбку. — Вы, наверное, считаете странным, что я не пишу им сама. — Она смотрит на него исподлобья. — Вовсе нет. — И снова ложь. — Уверен, это обычная практика во всех больших благотворительных фондах. Я рад, что мой почерк пригождается. — Раньше я писала им, — начинает она с сомнением в голосе. — Но... — она слегка качает головой, — моя память... Вот почему я постоянно заношу все в календарь: чтобы можно было отследить. Ее лицо заметно напряжено, неуемная пылкость исчезла. — Вы очень занятой человек, — отвечает он, разглядывая ее внимательно. Грейнджер кивает и хмурится. — Кажется... Раньше удержать детали в памяти было проще. Теперь же, если никто не напоминает мне, иногда, — она опускает взгляд, — я теряюсь. — Скорее всего, дело просто в высокой нагрузке. — Возможно. Его аргумент ее не убедил. Он замечает все симптомы применения мощного и длительного Обливиэйта. Блуждающий ум. Со временем Драко осознает, что тотальная забывчивость — теперь ее постоянная черта. Шарлотта действительно выдумывает некоторые мероприятия, чтобы отвлечь Гермиону от Драко, но множество ее напоминаний относятся к реальным встречам, о которых та забывает по пути. Пару раз Драко натыкается на Грейнджер в коридоре, одиноко разглядывающую двери: она пытается определить, за которой из них находится ее офис. Она по-прежнему умна. Она обладает выдающимся умом и способностями, но она походит на птицу с подрезанными крыльями. Очевидно, что ее стихия — небо, но кто-то парализовал ее. Наблюдать за этим больно, и еще больнее оттого, что она все прекрасно понимает сама. Похоже, все провалы в памяти связаны с Драко, и он никак не может взять в толк почему. Если бы кто-то злонамеренный и задался целью стереть что-то из ее памяти, вряд ли воспоминания о школьном враге обладали какой-то ценностью. Обливиэйт защищает себя. Не позволяет разуму допустить идею чужого вмешательства или осознать, что воспоминания неполны. Всякий раз, когда их разговор касается темы общего прошлого, ее внимание неожиданно, но упорно переключается на другое. Несмотря на то, что она не допускает и мысли о возможном знакомстве с Драко в прошлом, ее, похоже, необъяснимо тянет к нему. Как будто она инстинктивно ощущает, что он — недостающий кусочек пазла. Как-то раз Грейнджер делится с ним идеей собственного зелья — гениальной практически. Только она напрочь забыла об особенностях приготовления ключевого ингредиента. Она понимает, что что-то упустила, и прерывается на середине рассказа. Смотрит напряженно и смущенно одновременно. — Забудь. Наверное... Может, все сойдется, если я... например, запишу последовательность. Она отводит взгляд, и ее щеки покрываются румянцем. — Слизь жала Муховертки нужно кипятить без крышки в течение шести часов, — говорит он. — В противном случае оно приведет к эффекту левитации. Она смотрит на него мгновение, а затем расплывается в улыбке. — Точно! Сначала шесть часов прокипятить. И только потом оставить под полной луной и собрать златоцветник, — она облегченно выдыхает и прижимает ладонь к голове. — Вот что я упускала. А я уж было думала... Спасибо, Драко, я думала... что, видимо, опять все напутала. Все тело Драко словно согревается ее энтузиазмом, а в животе возникает странное ощущение, похожее на щекотание пузырей. Он избегает ее взгляда. — После Азкабана я не варил много зелий, но остальное звучало правильно. Если когда-нибудь захочешь отправить свою идею в вестник зельевара, я с удовольствием вычитаю твой текст перед публикацией. Если пожелаешь. Ее глаза сияют и словно пронзают его. — Это было бы очень кстати! Моих друзей зельеварение никогда особо не интересовало. Я так счастлива, что мы с тобой общаемся. Она выходит из его офиса практически вприпрыжку. Грейнджер все больше и больше времени проводит в его офисе, а он — что ж, он не особенно против. Ее компания во много раз приятнее, чем дементоры, повторяет он себе. Она все больше и больше интересуется им, а он не знает, как сдержать поток вопросов, который не имеет конца. Она хочет знать, чем он займется, когда его контракт с фондом закончится, и Драко ловит себя на попытках придумать для ответа что-то более достойное, чем "бесцельно слоняться по фамильному поместью". Ему ведь не запрещено дружить с ней. Условия контракта предписывают, чтобы он просто не указывал на предшествующее знакомство. Они могут быть друзьями, повторяет он себе, когда она приносит обеды в его офис, чтобы поесть вместе. Даже хорошими друзьями, рассуждает он, когда однажды она приглашает его к себе на ужин. В контракте никак не прописано, что они не могут быть более чем друзьями. Он уверен. Он проверил и перепроверил. Гермиона сидит на подлокотнике его рабочего стула. Их лица постепенно сближаются, и он чувствует ее неровное дыхание на своих губах. У нее такие красивые глаза. Волосы девушки падают вперед, когда его нос касается ее. Он проводит кончиками пальцев по ее щеке. Она улыбается. Не только губами — и глазами тоже — и опускает голову ближе... Их губы почти соприкасаются, и в тот же миг распахивается дверь и разъяренная Шарлотта врывается в кабинет. — Мисс Грейнджер нужно срочно присутствовать на совете директоров, — говорит она, конвоируя Гермиону из кабинета. Едва Драко успевает усмирить колотящееся сердце, Шарлотта возвращается, полыхая от ярости. Она хватает его за мантию и вручную выпроваживает за двери здания, в котором располагается фонд. — Ты болен и ужасно заразен. С постели не поднимаешься. Чтоб ноги твоей здесь не было по меньшей мере месяц! — восклицает она, высверливая в нем дырки взглядом. — Держись от нее подальше, ублюдочный Пожиратель Смерти. Драко угрюмо возвращается домой. Его мать гостит у кузена во Франции, и он не находит ничего умнее, чем солгать о приступе беспробудного пьянства. Попытка заставить его отлеживаться дома приводит ровно к тому, на что Драко и рассчитывал. Шарлотта может пестовать свою одержимую верность Гермионе сколько заблагорассудится, но она явно не задумывалась о том, к чему приведет его изоляция в страшной болезни. Ровно через три дня Гермиона ступает из фамильного камина в Малфой Мэноре. Драко приходится метнуться сквозь все поместье и нырнуть в постель прежде, чем она появляется на пороге комнаты с сумкой, набитой разными зельями и супом. Она хлопочет над ним некоторое время, он же — разыгрывает человека, снедаемого недугом. В конце концов она усаживается рядом, такая милая и смущенная, и начинает рассказывать обо всех новостях фонда, накопившихся за время его отсутствия. Драко ловит себя на странном беспокойстве. С ней что-то не так. Ее взгляд начинает кружить по сторонам, речь становится сбивчивой и сумбурной. Дрогнувшей рукой она касается сначала горла, потом виска. Ее голова дергается. В тот же момент Драко все понимает. Ответ на вопрос, почему она не помнит его. Грейнджер прерывает рассказ на полуслове, ее взгляд нервно скользит от одного предмета мебели к другому. — Драко... я...была... была здесь раньше? Драко мгновенно поднимается на постели и тянется к ней, стараясь говорить убедительно: — Гермиона. Гермиона, взгляни на меня. Сосредоточься на мне. Ты рассказывала об эльфах, которые приходили к тебе вчера. Не оглядывайся, думай об эльфах. Слушай, мне уже лучше, давай вернемся в офис. Кажется, она его больше не слышит. Она поднимает взгляд и замечает люстру, свисающую с потолка. Из ее груди вырывается сдавленный стон, и девушка падает со стула. Драко пытается ее схватить, но она подпрыгивает и отскакивает от него. Ее голова начинает дергаться неконтролируемо. — Нет! Мы не... Мы не делали этого! Ее голос срывается. Ее лицо заливает бледность, она смотрит прямо ему в глаза. Ее голос превращается в хриплый, умоляющий шепот, вызывающий воспоминания, которые Драко пытался похоронить в глубине своего разума. — Пожалуйста, Малфой... Малфой... Прошу тебя... Она мотает головой. — Мы не делали этого! Мы нашли его... Она начинает кричать изо всех своих сил. Ее боль сливается в один бесконечный вопль, который вибрирует и словно разрезает воздух на части. Драко не понимает, что предпринять. Гермиона кричит и кричит, до тех пор, пока все ее тело не сковывает судорогами. Ее голос срывается, и она падает. Драко едва успевает подхватить ее. Его трясет от паники и ярости, в то время как он перемещает ее через камин в больницу Святого Мунго. Он едва не ударяет Поттера, когда они с Уизли врываются в палату Януса Тупия*. Драко в шаге от того, чтобы убить их обоих. — То есть ты попросту не посчитал нужным объяснить, что она не помнит меня именно потому, что вы стерли вообще все воспоминания о Малфой Мэноре? Они выдворяют его из палаты, не размениваясь на комментарии, и оставляют ждать снаружи. Первым появляется Поттер. Спустя час. — Она... она будет в порядке, — он прочищает горло. — Целители разума смогут запечатать воспоминания снова. Драко все еще трясет от ярости. Он смотрит Поттеру прямо в глаза. — Почему никто не снизошел рассказать мне причину? Какого лешего ты вообще сунулся что-то исправлять в ее разуме? Ты вообще в курсе, во что ты ее превратил? Лицо Поттера темнеет. — Во что я ее превратил? Какая, по-твоему, могла быть нужда запечатать ее воспоминания? Тебе никогда не приходило в голову, что могут наступить последствия, если сообщить твоей выжившей из ума тетушке, что Гермиона — маглорожденная? — Поттер едва сдерживает гнев: — Если хочешь найти виновника происходящему — иди загляни в чертово зеркало. Драко смотрит на Поттера в полнейшем ужасе. — По-твоему, люди могут так просто пережить пытки? После войны целители Мунго обнаружили, что круциатус вызывает целый спектр необратимых повреждений головного мозга, прежде чем люди сходят с ума. Твоя тетя не запытала Гермиону до безумия — но и того хватило. Поначалу мы думали, что она оправилась. Первые пару месяцев казалось, что все в порядке. Но потом... начались проблемы. Когда она обратилась в Мунго, целители обнаружили, что круциатус просто спалил дотла некоторые части ее мозга. Так... видимо, так это заклинание и работает. Поттер снимает очки и протирает их углом рубашки, отказываясь смотреть на Драко. — Единственный способ остановить этот процесс — ограничить пораженные области магией с помощью забвения. Так мы и поступили. Никто специально не удалял тебя из ее памяти. То, что тебя там больше не оказалось, означает только, что для нее ты был такой же частью происходящего, как и Беллатриса. Драко все смотрит на Поттера и не может разобрать, какие эмоции он испытывает. Их много — целый водоворот. Больше эмоций, чем, по его мнению, он вообще мог испытывать. Больше, чем он когда-либо хотел испытывать. Наконец он заставляет себя спросить: — Почему... Почему ты позволил ей нанять меня? Лицо Поттера ожесточается. — Стараниями твоей матушки. Условием твоего освобождения стала необходимость найти работу. Неудивительно, что никто не горел желанием нанимать тебя, — он усмехается и опускает взгляд, продолжая в ироничном тоне: — Но Нарцисса пошла бы на все ради блага сына. Она узнала, что Гермиона тебя забыла, и наплела ей слезливую историю о ее несчастном сыне, который по малолетству принял Темную метку, а теперь гниет в Азкабане, потому что никто не даст ему шанс. Поттер посылает ему взгляд, полный горечи. — Гермиона никогда не могла отказать сирым и убогим, — он пусто усмехается. — А мы не смогли убедить ее, не подвергая разум опасности, что не нужно соваться к тебе. Мы решили, что если тебе и твоей матери заткнут рот магически, а Гермиона будет держаться подальше, все обойдется. Но, разумеется, она заметила, как ты одинок и решила взять тебя под свое крылышко. Поттер медленно выдыхает. — Держись от нее подальше, Малфой, — его голос слегка дрожит. — Целители говорят, что ты и поместье — ее главные триггеры. Если ты будешь ошиваться рядом, у нее неизбежно случится рецидив. И каждый раз, когда им приходится обновлять Обливиэйт, с потерей воспоминаний уходит и часть ее разума. Если в тебе осталась хоть капля приличий, держись от нее подальше. Драко заставляет себя кивнуть, прежде чем развернуться и уйти. Как только он добирается до дома, он связывается по каминной сети со своей матерью и кричит на нее, пока ему не отказывает голос. Он пакует чемодан и снимает дешевую комнату в Косом Переулке. Она воняет, снизу, из бара, постоянно доносится шум, но не крик. Люстры отсутствуют. Он возвращается на "работу" спустя месяц, и ему сообщают, что его переместили обратно, в подвал. Он даже не моргает. Он возобновляет переписку с растущим числом жертвователей из списка Гермионы. Больше он ее не видит. Шарлотта перестает доставлять ему сообщения лично, выражая этим свое полнейшее презрение. Она ни на миг не оставляет Гермиону. Драко остается проработать в фонде еще два месяца. Он заводит календарь и зачеркивает каждый прошедший день. Спустя две недели он возвращается с обеденного перерыва и замечает облако густых волос Гермионы в противоположном конце коридора. Он быстро ныряет в ближайший чулан и выжидает, пока не убеждается, что она ушла. Он чуть не врезается в нее на выходе. Ее глаза загораются, а дыхание немного сбивается, будто от бега. Шарлотта с грохотом настигает их. Гермиона лучезарно смотрит на него и протягивает ладонь. — Доброго дня! Я прошу меня простить: вы работаете у нас уже несколько месяцев, а я все никак не загляну познакомиться. Меня зовут Гермиона Грейнджер, а вы, предполагаю, Драко Малфой. Я так рада, что вы присоединились к нашему коллективу. Драко смотрит на нее сверху вниз. В ее глазах нет и тени узнавания. Она улыбается. Его горло сжимается, словно под хваткой невидимой руки. Еще чуть-чуть, и его сердце проломит ребра. Второй год в Азкабане был бы гораздо менее болезненным, чем вот это. Он ухмыляется в ответ протянутой ладони: — Я только что вымыл руки. Не хочется запачкать их о грязь, подобную вам. Не обессудьте. *Палата Януса Тупия — одна из палат больницы святого Мунго, предназначенная для паллиативной помощи пациентам, которые пострадали от необратимых проклятий или неверно наложенных заклинаний. Алиса и Френк Лонгботтомы, Златопуст Локонс лежат именно там.