Луч света в темном царстве

      — Вот, располагайся, — сказал АА-2153, впуская ее в свое скромное жилище. — Извини за беспорядок. Последнее время совсем не остается сил чистоту наводить, — признался он.       — Ничего, — улыбалась U-1196. — Не страшно. Если хочешь, я помогу тебе прибраться.       — Нет ну что ты, я же не за этим тебя позвал, а… А-а… — эритроцит засмущался. Героическое воодушевление момента прошло, и теперь ему было ужасно неловко, ведь он, получается, пригласил нейтрофил-чан к себе, чтобы… заняться любовью. Так уж вышло. Ему самому не верилось, что он это сделал, но раз уж обещал...       — Да мне не трудно, — сказала она, тем не менее, устало глядя на хозяина дома.       — Давай сперва чаю попьем, — сообразил тот, чувствуя все нарастающую неловкость. — А может, ты хочешь душ принять? — спросил он, озадаченно глядя на темные разводы на ее щеке и запекшуюся кровь у нее на одежде. — Одежду можно постирать. К утру как раз высохнет… — эритроцит нервно сглотнул, это «к утру» прозвучало, как нерушимое подтверждение того, что нейтрофил-чан останется здесь на всю ночь.       U-1196 молча кивнула и направилась в крохотную ванную, приводить себя в порядок. АА-2153 хотел предложить потереть ей спинку, но подумал, не будет ли это слишком дерзко с его стороны. Хотя если учесть то, чем они собирались заниматься…       Думая о предстоящей близости, АА-2153 ужасно волновался. Чтобы чем-то занять себя, заварил свежий чай и достал имевшиеся в запасе сладости. Потом спохватился и вытащил из шкафа самое новое и лучшее полотенце, большое и мягкое. Смущаясь, протянул ей за дверь. Он честно пытался зажмуриться, но обнаженная, покрытая каплями воды, нейтрофил-чан была столь прекрасна, что невозможно было отвести взгляд.       — Ч-чай г-готов, — ляпнул он и неуклюже ретировался, вызывая у нее улыбку.       — Спасибо, — сказала она. — Уже иду.       U-1196 вышла, завернувшись в банное полотенце. Она устроилась в кухне поближе к плите и наблюдала за тем, как хозяин дома суетится, пытаясь найти ей чашку поприличнее: у одной не было ручки, другая была надколота… а на третьей красовалась пошлая шутка в подарок от приятелей.       — Может, тоже освежишься? — предложила она, отбирая у него посуду и сама наливая себе чай. — Я оставила горячей воды.       — Да, точно… — эритроцит рассеянно почесал в затылке, соображая, что девушке будет неприятно, если от него будет пахнуть потом. Тем более он весь день усердно вкалывал и ползал черт знает где. — Я быстро, — кивнул он. — Ты угощайся.       Пока его не было, U-1196 пила маленькими глотками чай, задумчиво грызла приторно-сладкий крендель и с тоскою глядела в окно. Там была кромешная темень. Ни единой частицы света не оставалось с наступлением темноты. U-1196 не знала, как и почему она наступает, ведь в их мире не было небесных светил, которые могли всходить и заходить. Просто организм спал и, видимо, вырабатывал в это время меньше энергии. Может и так, но перед U-1196 сейчас была только темень и пустота. Ей даже казалось, что та вот-вот вползет через окно и поглотит ее. На душе снова стало тоскливо. Стоило отвлечься от общения с милым и забавным эритроцитом, как безысходность вновь начала свое шествие. Мысли роились хаотично, болезненные воспоминания лезли наружу. Перед глазами встала наставница, которую она больше никогда не увидит. На глаза навернулись слезы.       Услышавший ее всхлипы эритроцит опрометью кинулся к ней, забыв на стиральной машине очки. По дороге он успешно потерял старенькое полотенце, которым были обернуты его бедра. Видя сей конфуз, U-1196 неожиданно улыбнулась. Ей показалось, что в комнате как будто посветлело. АА-2153 вновь суетился вокруг нее и пытался утешать, но внезапно увидел, в каком непристойном виде находится перед гостьей, в панике попытался прикрыть руками причинное место, но был остановлен ею.       — Иди сюда, — сказала она, усаживая его к себе на колени. Затем протянула ему чашку: — Вот, попей горячего, а дальше я сама тебя согрею, — пообещала она. Вышло как-то уж очень игриво, но ей было все равно, как это выглядит.       Пока эритроцит неловко приземлялся к ней на колени, она распахнула полотенце и прикрыла свободным краем и его. Тому пришлось плотнее прижаться к ней обнаженным телом, что заставляло его одновременно сгорать от стыда и таять от блаженства. Она же, напротив, была по какой-то причине совершенно спокойна и не испытывала особого смущения. С ним ей было тепло и уютно, и это казалось таким естественным и самим собой разумеющимся, что возникало чувство, что они уже не первый раз сидят в такой интимной обстановке.       U-1196 одной рукой придерживала эритроцита за талию, а другой ухватила крендель и стала кормить его с рук. Эритроцит, которому пришлось держаться, обхватив ее руками за шею, ощущал нежный шелк ее кожи и мягкость пышных грудей, чувствуя, как возбуждается. U-1196 же переложила сладкое в рот, чтобы удобнее было держать парня двумя руками, и с нетерпением ждала, когда он догрызет несчастный крендель до того, чтобы встретиться с нею губами. От таких сладких заигрываний бедный АА-2153 совсем потерял голову. Он упустил тот момент, когда кончился крендель и начались сладкие поцелуи. К тому моменту у них обоих не осталось сомнений, что они этого давно и сильно хотели.       У U-1196 пока не было мужчин, но это ее не пугало. Суровая жизнь, тяжелые тренировки и работа, полная насилия и убийств, не давали возможности оставаться невинной. А что касается пленочки, берегущей женское отверстие, так она порвала ее еще в ученические годы во время растяжки. В любом случае, она чувствовала с эритроцитом себя очень хорошо, и беспокоиться было не о чем. К тому же она догадывалась, что у парня уже имеется необходимый опыт, и тот не просто так лобызался с потаскушкой-гепатоциткой на улице, а кое-чем до этого занимался с той.       Видя, что АА-2153 все еще стесняется, она прямо спросила, не хочет ли он перебраться в кровать. Начало приятной ночи было уже положено, оставалось чуток подтолкнуть его к продолжению. Раз уж герой-любовник торжественно пообещал отдать ей всю любовь, на какую способен… Она даже шутя предложила отнести его в постельку на ручках. Смущенный и уже распаленный эритроцит сказал, что сам прекрасно дойдет и, вновь пытаясь прикрыться руками, вскочил с ее коленей и поспешил приготовить любовное ложе.       К сожалению, похвастаться тут было нечем: в его распоряжении имелась довольно узкая койка, рассчитанная на одного. Пространства для любовных маневров было, мягко говоря, маловато. АА-2153 запоздало подумал, что надо бы сменить постельное белье, но было не до этого: U-1196 подкралась к нему сзади и вновь начала ласкать, очень возбуждающе целуя и покусывая в шею. Она блуждала руками по его груди, словно изучая формы, и спускалась все ниже, пока не достигла цели. Ухваченный за самое дорогое эритроцит стонал и весьма соблазнительно ахал, и ей это доставляло удовольствие.       Мужской прибор у него был невелик, но U-1196 он казался миленьким. Более того, она бы и не хотела большего, с ужасом вспоминая, как огромные фаллосообразные тентакли гонококка рвали ее подруг на части. Она продолжала его гладить, заставляя эритроцита судорожно выдыхать. Орган налился еще сильнее и чуток увеличился в размерах. Решив, что теперь в самый раз, она уселась на кровать и потянула парня на себя, опрокидываясь на спину. АА-2153 оказался сверху нее и заворожено глядел на то, как блестят ее еще недавно потухшие от грусти глаза, и щупал ее прекрасные мягкие груди с торчащими от возбуждения сосками. Памятуя науку прекрасной гепатоцит, что научила его искусству любви и вернула любовь к жизни, склонился и нежно их целовал, прикасаясь к каждому соску губами, как к чему-то особенно драгоценному. А после втягивал губами, словно сосал материнскую грудь — блаженство, которое не дано испытать клетке, — и поднимался выше, чувствуя, как она вся трепещет, как изумительна тонкая кожа, как чувственна она у ключиц и на шее…       От всех этих безумных нежностей он едва успел перевести дух, U-1196 вцепилась пальцами в его взъерошенные волосы и жадно целовала в губы, разгоняя в нем кровь до предела. Да, он был на пределе, но медлил, не решаясь пойти дальше. U-1196 закинула ноги ему на спину, словно выполняла захват. Оказавшийся у нее в плену эритроцит ощущал, какая она горячая и влажная там, внизу. Пора была переходить к главному. Член у АА-2153 стоял уже так крепко, что ему не понадобилась помощь рук, чтобы попасть. U-1196 все же болезненно вскрикнула от первого проникновения, но быстро привыкла и стала искать более удобное положение. Вскоре она окончательно расслабилась под приятными ласками и сильнее увлажнилась, позволяя эритроциту не сдерживаться.       Тут уж он смог развернуться в полную силу. Тем более, что нейтрофил-чан была не такая как гепатоцит-сан, хрупкая и изящная, она была крепкая, сильная, но вместе с тем удивительно нежная и гибкая. Он торопливо вжимался в нее, а она неистово двигалась с ним в такт. Они оба отдались потоку нахлынувших на них чувств и не выдерживали их избытка. Они занимались любовью и плакали. Это были слезы радости и облегчения. Им казалось, что жар их страсти разгоняет наступающую тьму. Это была их маленькая, пусть и временная, победа над ней. Эритроцит же все еще невольно сравнивал этот нынешний опыт с прошлым. И, как и прежде, он чувствовал исцеляющую силу любви, очищающую их обоих от скверны этого унылого, больного мира, где день ото дня жить и работать становится все тяжелее.       Даже кончив, они не могли остановиться и долго еще друг друга ласкали, опасно перекатываясь на узкой койке и пропитывая потом простыни. U-1196 вцепилась мертвой хваткой в эритроцита, шепча в полузабытьи, что он нужен ей, а АА-2153 и рад был с ней не расставаться. Они так и отключились, оставшись совсем без сил, обвивая друг друга.

* * *

      Утро казалось и радостнее, и светлее, чем когда-либо. АА-2153 не хотел отпускать от себя U-1196.       — Не уходи, побудь еще со мною, — умолял он.       — Пора, — с огорчением сказала она, целуя его на прощание.       — Ну хоть еще немного, — он ухватил ее за руку, не желая мириться с такой несправедливостью. — Никто не знает, доживем ли мы хотя бы до конца сегодняшнего дня. Ну что решат каких-нибудь десять минут для нашей работы?       — А для нас что-нибудь решат? — с усмешкой переспросила она, обхватывая руками его шею.       — Это будут десять минут полного счастья, — серьезно ответил он. — Это как глоток свежего воздуха среди этой черноты.       — Ну тогда мне десяти минут не хватит, — уверенно заявила она, вскакивая на него верхом.       И они снова занялись любовью, со свежими силами, так, словно в последний раз. Ведь кто знает, возможно, так и есть.