Sunny Skies Ahead

Всё дело в том, что ничего не работает. У Реборна нет такого хорошего контроля пламени, чтобы сохранять то внутри коробочки, которую сделал Верде. Виды пламени просто не хотят сотрудничать отдельно. Пламя Солнца излучается постоянно. Даже во сне, как бы Реборн не сдерживал его, любые растения рядом с постелью укрепляют корни, разбивая горшки, и разрастаются, причудливо изгибаясь. Чтобы добраться до киллера, цветущие лианы могут проползти даже через окно. Если Реборн в парке садится на скамейку, к нему незаметно разворачиваются все ближайшие листья, а брюнет чувствует на себе пристальные взгляды. Иногда они что-то шепчут. Иногда Реборн прислушивается. Небесное пламя гораздо плотнее, как Гроза или Ураган, а солнечное — газообразный Туман или Дождь. Реборн должен сосредоточиться и направить только один элемент, но ничего не выходит — он хочет погрузиться внутрь, проложить туннель между двумя ранними связями и укрепить то, что кажется петлей. Реборн не знает, почему люди празднуют появление связи так, будто это какой-то священный момент, потому что он до сих пор чувствует себя довольно кошмарно. Скалл ближе всего к достижению полной связи, и киллер чувствует себя неловко. Может быть, он делает всё неправильно. Хорошо, он точно делает всё неправильно. Небеса всегда говорят о том, что не могут быть целыми, что они ощущают недостающие части и чувствуют себя пустыми, пока не найдут Хранителей. Реборн — прекрасен и счастлив, спасибо, никаких недостающих фрагментом у него нет. А это значит, что Скалл и Верде втиснулись в те места, куда уж точно не следовало. (Находясь рядом с Верде, у Реборна от крошечных статических ударов немного чешется пятка.) Реборн — где-то в самых дальних уголках собственного разума — понимает, что канал пламени, который соединяет Небо с Хранителем, будет означать, что небесное пламя будет течь с постоянной скоростью — и именно поэтому, если по ту сторону связи никого нет, Небеса начинают чувствовать себя пустыми. Их пламя просто растворяется в окружении. Таким образом, обретение связи создаёт это чувство целостности. Они больше не теряют своё пламя впустую, вместо этого чувствуя, как оно движется в их Хранителях. У него никогда раньше не было такой проблемы, потому что его небесное пламя не могло выйти через заклинившую дверцу. Но теперь, когда она была изогнута и открыта в некоторых местах, Реборн начинает ощущать это странное чувство… пустоты. Киллер говорит логической части своего мозга заткнуться, потому что ему не нужно, чтобы с ним здесь спорил собственный разум. Реборну не нужны Хранители, чтобы жить счастливой и полноценной жизнью. Но у него всё ещё есть проблема. У киллера почти нулевой контроль над собственным Небом, и он не может тренировать эту часть пламени, потому что в момент, когда брюнет ослабляет хватку, она течёт в связи, затопляя и укрепляя их. Но, не дай бог, чтобы хоть одна искра попала в окружение. Концентрация Неба в воздухе — это техника, которую люди в просторечии называют «небесным притяжением». Это хороший способ избежать слова «капкан». В момент, когда кто-то даже отдалённо похожий на пламенника вступит в распускаемую Небом невидимую ауру пламени, то будет цепляться за потенциального Хранителя и не отпускать, пока не найдет кого-то получше. Находясь рядом с пламенем человека каждую минуту каждого дня в течение любого времени, которое потребуется, чтобы найти нового кандидата, могут происходить странные вещи. На базовом уровне всё это придаст ощущение близкого знакомства с Небом. Затем — комфорт и близость. После, когда атрибут будет привязан слишком долго, он действительно погружается; тепло пламени пробирает уже до костей. Наступает чрезмерная опека. Любовь. Одержимость. Небеса, не имеющие Семьи, те, у кого нет информации и защиты, которые часто несёт этот тип пламени, не терпят происходящее долго. Обычно потенциальных Хранителей убивают, когда бедное Небо находит кого-то лучше. Потеря атрибутом любящего тепла заставляет чувствовать себя всё холоднее и тусклее. Реборна часто нанимали, чтобы убить обезумевших потенциалов, что — говорит в его голове тихий голос — может быть одной из причин, по которой он не хочет даже прикасаться к своему небесному пламени. Не то чтобы киллер нуждался в большом числе оправданий. Достаточно показать на Фонга, чтобы продемонстрировать, насколько ужасно быть Небом. И поэтому брюнет не может контролировать собственное пламя и влить то в куб Верде, как не может и тренироваться в контроле над ним, потому что ослабленная хватка немедленно укрепит связь. Реборн обдумывает свой следующий шаг, когда его рвёт кровью в унитаз. — Реборн, — тихо произносит Скалл с порога ванной. Киллер вздрагивает от неожиданности, выплёвывает полный рот крови и захлопывает крышку унитаза, прежде чем небрежно облокотиться на неё локотем, как будто ему невероятно удобно сидеть на холодной плитке своей ванной комнаты. — Скалл, ничего такого. Думаю, ммм, я съел что-то не то… — Реборн бегает глазами по комнате. — Или тот мудак ударил сильнее, чем показалось, и мне нужно некоторое время, чтобы отойти. Нижняя губа Скалла начинает дрожать, а глаза кажутся мокрыми от намечающихся слёз. — Ты болен? — Тоже мне, нашел больного, — говорит киллер, задумываясь на мгновение. А затем хмурясь. — Что ты делаешь в моём доме? Скалл бросается вперёд и падает на колени рядом с Реборном, крепко обнимая. — Чем я могу помочь? Всё будет хорошо, мы пройдем через всё это, пройдем шаг за шагом… — Ты что, взломал дверь? — недоверчиво спрашивает черноволосый. — Тоже мне, нашёл взломщика, — бормочет Скалл в ключицу Реборна. — У меня есть ключ. — И я, конечно же, не давал его тебе. Каскадёр отстраняется ровно настолько, чтобы встретиться взглядом с киллером. — Чем ты болен? Это что, какая-то шпионская штука? Тебя отравил кто-то из мафии? Реборн медленно моргает. — Знаешь, Скалл, я бы любил тебя гораздо больше, если бы ты не был таким фриком. Фиолетововолосый показывает «джазовые ладошки», разводя их в стороны. — Но жизнь была бы намного скучнее. Реборн почти говорит: «Я убиваю людей, ты правда думаешь, что мне скучно живется?» — но вместо этого продолжает. — Отдай мне ключ. — У меня есть запасной, так что это не будет иметь большого смысла, — признаёт Скалл. — Но если это заставит тебя чувствовать себя лучше… — Делай что хочешь, — обречённо вздыхает Реборн. Он поднимает крышку унитаза, чтобы сплюнуть ещё немного крови. — Ох, — Скалл медленно вытягивает руку. — Крови очень много. Детка, у тебя сильно кружится голова? Реборн хлопком закрывает крышку. — Ладно, — произносит каскадёр. Он садится поудобнее и выводит успокаивающие круги на спине брюнета. — Если ты не хочешь говорить, то и не надо. Реборн горбится, упершись локтем в колени и закрыв лицо руками. После долгой паузы он делает прерывистый вдох. — Когда я умру… — Ты не умрёшь, — непреклонно говорит Скалл. — Меня рвёт кровью, — глухо смеётся Реборн. — Может быть, они хотя бы посмертно наградят меня величайшим титулом в мире. — Мы сможем это исправить, — настаивает фиолетововолосый. — Ты знаешь, из-за чего это происходит? — Будет быстрее перечислить вещи, которые идут в моей жизни прекрасно, — усмехается Реборн. — На прошлой неделе я купил несколько новых пар кожаных туфель, это было здорово. Скалл выглядит так, будто вот-вот заплачет. — Ничего страшного, — вздыхает киллер и медленно встаёт. — Всё в порядке, Скалл. Просто забудь об этом. — Ну пожалуйста? — просит Скалл, глядя на него снизу вверх. — Может, я и не смогу помочь, но знаю, что это точно приведёт мысли в порядок. Выговорись, разъясни всё вслух, и, возможно, это поможет тебе хотя бы немного. Реборн спускает воду в туалете. — Сейчас я собираюсь почистить зубы, и, для начала, мы больше никогда не будем разговаривать в моей ванной. Каскадёр всё ещё болтается рядом. Его руки чуть вытянуты, готовясь ловить, будто Реборн в любой момент может рухнуть от потери крови. Они всё же перемещаются на диван. Скалл бегает вокруг, притаскивая воду и закуски в попытке пополнить уровень крови киллера. Реборн лениво жуёт протеиновый батончик, время от времени отламывая кусочек и скармливая его Скаллу, который занял своё место, положив голову на колени черноволосого и, кажется, последние несколько минут даже не двигаясь. Реборн никогда не хотел заводить пса, но это оказывается довольно приятным. Киллер заканчивает есть. Некоторое время они сидят в тишине, пока Скалл не начинает всхлипывать. — Я знаю, что ты не плачешь, — сурово говорит Реборн. — Твоей актёрской игрой меня не одурачить. Скалл переворачивается, чтобы зарыться лицом в живот брюнета, тихо скуля. — Если твой грим потечёт и ты испачкаешь мой костюм… — угрожающе начинает Реборн. Скалл разражается драматичными рыданиями. — Чёрт возьми, прекрасно! — Реборн оттолкивает от себя каскадёра, сбрасывая на пол. — Моё пламя загоняет меня в проблемы, и хоть решение есть, я не могу им воспользоваться, потому что не могу даже начать тренировать свой контроль. А ещё. Он неопределённо взмахивает рукой в воздухе. — Моё пламя ведёт себя ненормально. Скалл заползает обратно на диван и внимательно слушает, пока Реборн должным образом объясняет проблему с пламенем и коробочкой учёного, но опускает ненужные моменты о том, почему всё это произошло. (Его достоинство и так ранено более чем достаточно.) — Может… — Скалл колеблется. — Может, эта коробочка работает неправильно? — Верде слишком хорош, — отрицает Реборн. — Ему понравился этот вызов, это можно было прочесть в его взгляде невооружённым глазом. Он не сделал бы изобретение испорченным специально и слишком хорош, чтобы совершить ошибку. Каскадёр прикусывает губу; зубы стукают по, как предполагает Реборн, серебряному пирсингу. — Я бы не стал тебя удерживать. Ты ведь знаешь это, да? Я бы не стал… я бы не стал мешать тебе делать то, что ты любишь. Я бы помог тебе. — Я не свяжусь с тобой, — твердо говорит Реборн. — …слишком большая нагрузка, ты не протянешь долго. Моё пламя должно быть разделено между шестью людьми. — Я смогу это выдержать! — протестует Скалл. — Ты всегда говоришь, что я слишком силён для своего абсолютно кошмарного контроля. Реборн долгое время молчит. — Возможно. Возможно, мне стоит спросить Верде. Двое могли бы разделить всё. Скалл оживляется. — Значит, после этого тебе станет лучше? — В теории — да. Скалл протягивает руку. — Давай. Киллер моргает. — Прямо сейчас? — А когда ты хочешь это сделать? — М-мг, — он чуть не заикается, поражённый тем, как быстро всё происходит. Это своего рода важное событие, а не то, что можно просто так взять и сделать. Но разве Реборна когда-нибудь можно было назвать нерешительным? — Ладно. Теперь всё будет хорошо.