Нити во тьме

Оно лежало у подножья холма – обветшалое, сразу настораживающее своей тишиной – оно напоминало труп огромного животного. Брошенные поселения – это всегда признак беды. Могильная тишина, скрупулёзно нажитые вещи, оставленные как есть, без всякого присмотра, и тёмные провалы на месте окон – верные приметы, что с этим местом что-то не так. «Оно проклято, вне всякого сомнения», – по спине Уильяма Фолиана пробежал знакомый мерзкий холодок дурного предчувствия. «Ладно, нужно всего-то сделать несколько фото и поджечь – это быстро». Фолиан осторожно прошёл сквозь скрипящие ворота и остановился как вкопанный. Прямо посреди руин, беззаботно озираясь, стояла миловидная девчушка в городском платье. Миниатюрная, хрупкая, в чистой одежде и с причёсанными волосами – она смотрелась тут совершенно инородно… Пугающе неправильно. В висках Фолиана застучало от тревоги. Обычному человеку здесь точно делать нечего. Может, она из Нового Дня? Но тогда почему так неподобающе одета? Порченая? Сосуд зла? Он слышал, что сосудами зла чаще всего бывают именно такие наивные девочки: повышенная эмоциональность и внушаемость делает их лёгкой добычей для бесплотных духов и потусторонних сил. Если это так – то дело худо. – Кто ты? – окликнул он её, готовый в любой момент дать дёру. Она обернулась. Вид у неё был явно растерянный, настороженный. Кажется, она тоже была настроена броситься бежать при первой опасности. «Правильно», – одобрил про себя Уильям. Девушка замялась. Она побледнела, смотрела на него и шевелила губами, но он не слышал ни звука. – Что ты тут делаешь? Она нервно сглотнула. – Я искала, где переночевать… но эта деревня, кажется, заброшена. «Ох, да ладно?! Неужели ты раньше не заметила? Хотя бы по тому, что ни от одного из домов не идёт дыма, не слышно ни людей, ни домашний скот чтоб мычал-блеял, даже собачьего лая – и того нет!» – Уильям с трудом сдержался, чтобы не сказать этого вслух. Если он будет ругаться, то точно её спугнёт. – Но когда увидела, что тут никого нет, почему ты вошла за ворота? Неужели ты не знаешь, что нет ничего хуже брошенных домов? – Я из Хангбада, у нас… просто говорили, что за стеной опасно. «Из Города. Всё ясно», – он смотрел на неё уже с явным сочувствием. Почти что смертница. Горожанин, вырвавшийся наружу, почти беспомощен вне привычных стен. Умрёт ли, станет проклятым или сосудом зла – неважно, но случится это, скорее всего, в первые же несколько дней. В Городах предпочитают не учить выживанию во внешнем мире, а просто внушать, что за стенами человека ждёт верная смерть (что, впрочем, не так далеко от действительности), а уж Хангбад и вовсе прославился своей изолированностью. Попасть туда человеку извне, даже непорченому, практически невозможно. Интересно, как ей выбраться-то удалось? Насколько он знал, обычный человек не сможет просто так пройти через ворота, да и изгнания в Хангбаде не практикуют: еретиков и преступников чаще всего сразу казнят. Юрхаль, в котором жил Фолиан, держался куда как более простых нравов. Представления о внешнем мире там худо-бедно прививались, и то: Фолиана это не уберегло. Поняв, что угрозы нет, Фолиан продолжил осматривать брошенное поселение. Девушка какое-то время потопталась в нерешительности, но в конце концов пошла следом. Она боязливо держалась от него в нескольких шагах, напоминая увязавшуюся за человеком любопытную кошку. Фолиану приходилось периодически оглядываться, чтобы проверить, как она – и это сильно отвлекало. Здесь надо быть настороже, а теперь приходится ещё и следить за неловкой горожанкой. «И что теперь с этой дурочкой делать? В Хангбад её точно обратно не возьмут… Разве что отвести в какой-нибудь город полояльнее», – размышлял Фолиан. – Как тебя зовут? – наконец решил разорвать неловкую тишину он. – Э-Элисон, – пробормотала она, – а тебя? – Уильям Фолиан, – он хотел улыбнуться, но как-то не вышло: беспокойство и нависшая тишина стояли в горле комом, да ещё на него оценивающе уставились широкие круглые глаза. Он убрал с лица недоведённую гримасу, стараясь не думать, как это смотрелось со стороны, и поспешно отвернулся. – Ладно, пошли, ты же не собираешься всерьёз здесь ночевать? «Эх, и зачем мне такие хлопоты? Но пропадёт же… Ладно, сначала надо в любом случае сделать то, зачем я пришёл». Фолиан расчехлил фотоаппарат и сделал несколько панорамных снимков. Теперь уже Элисон смотрела на него как на ненормального. – Так… мы идём? – спросила она. – Тебе даже не было интересно, а что я-то тут забыл? – фыркнул Фолиан. Элисон робко посмотрела на него с вопрошающим взглядом. – Это место надо сжечь. Оно опасное. Но мне заплатят, только если я принесу доказательства, что деревня была – и только потом сгорела, – бодро сказал Фолиан. Элисон, наверное, и не догадалась, насколько эта работа сидит у него в печёнках. Ходишь по болотам, ищешь заброшенные строения, фотографируешь и сжигаешь. И молишься, чтобы то, что вынудило уйти хозяев домов, не поужинало и тобой тоже. Опасная и неблагодарная работа. Но что поделать, если другую не дают. Ему вообще повезло, что в Новом Дне к его беде отнеслись с пониманием. Порченых принято сразу убивать, а его оставили – и даже дали работу. Просто невиданная щедрость! – А… это что такое? Фолиан опустил фотоаппарат и нехотя повернулся к новой знакомой. Тогда-то он и заметил, о чём она. Элисон стояла у перекошенного крыльца одного из домов. – Не трогай! Из подвала дома, пробив доски, вытянулись побеги какого-то непонятного растения. Белые бесцветные стебли с красными прожилками едва заметно пульсировали; на листьях, как капельки крови, проступал какой-то красный сок. Элисон смотрела на них как завороженная. Фолиану пришлось грубо оттолкнуть её, чтобы привести в чувство. Он понятия не имел, что это за непонятная дрянь проросла тут в подполах, но чутьё подсказывало, что проблема именно в ней, а с некоторых пор он стал доверять своей интуиции. – Оно сосёт кровь? – предположила Элисон, прячась за спину Фолиана. Стоило ей выйти из своего необъяснимого транса, как к ней вернулось чувство самосохранения. – Не знаю и знать не хочу, – Фолиан достал из кармана коробок спичек и попытался зажечь. «Проклятье! Отсырели», – прошипел он, тщетно чиркая спичкой по фосфорной боковине. Никак не зажигается, а Элисон ещё мешается и говорит ему что-то под руку, не до этого сейчас! – Да вот, возьми же наконец! – пихнула она ему в руки совершенно сухой спичечный коробок. И Фолиан неловко улыбнулся. * * * – Какая красота!– не сдержалась Элисон, наблюдая за огненным цветком, распустившимся у подножья холма, и поймала на себе подозрительный взгляд своего нового знакомого. Что ж, в мире, где все подозревают в окружающих одержимость и маниакальные идеи, следует осторожнее выбирать выражения. Но что поделать, если огненное зарево и правда чертовски красиво? – Надеюсь, ты сбежала из Хангбада не из-за того, что тобой заинтересовалась инквизиция? – Ты хочешь намекнуть, что я одержимая? Или порченая? – возмутилась Элисон. Назвать так кого-то Хангбаде считалось страшным оскорблением. Нужно было очень презирать этого человека… или иметь для своего подозрения очень веские причины. – Я не намекаю, я спрашиваю, – холодно ответил Фолиан, щурясь, но не зло, а скорее слепо. Похоже, он был довольно близорук, но очки почему-то не носил. – Нет, – гордо ответила Элисон и отвернулась. Похоже, на самом деле этот чудак не пытался её задеть, а спрашивал на полном серьёзе, а это ещё обиднее. Даже в глазах защипало, но никак нельзя показывать слабость перед малознакомым человеком! И всё же… неужели она ведёт себя так странно, раз могли возникнуть такие подозрения?.. Всё это Элисон успела подумать перед тем, как новый знакомый сказал: – Мне кажется, будет честно, если ты будешь знать: я порченый. Это шутка? Слишком глупо для шутки… Нет, он, кажется, серьёзно. Элисон резко вскочила на ноги и попятилась. Сердце в груди бешено заколотилось. Как странно, ей всегда казалось, что люди, тронутые злом, должны резко отличаться от обыкновенных! А тут… мужчина средних лет совершенно заурядного вида! И взгляд не безумный – скорее просто немного усталый. «Ничего не понимаю». – Ты не похож на порченого, – наконец смущённо пробормотала она. Фолиан грустно рассмеялся. – Просто ты пока ещё мало чего знаешь, – снисходительно проговорил он, – но не волнуйся: я не буйный, и это не заразно. Но в приличном обществе, я думаю, тебе лучше со мной не появляться: репутация целее будет. Элисон села обратно. В конце концов, остаться одной в этом месте ей казалось куда страшнее, чем в обществе этого странного порченого. По крайней мере, он честный. Ей было безумно интересно, в чём же именно заключается его проклятье, но она так и не решилась спросить. Наверное, для него это болезненная тема. Фолиан достал фотоаппарат, сделал её несколько снимков, после чего они ушли, оставив позади себя пепелище. Им пришлось спуститься с холма и вновь пойти по болоту. Это Элисон совсем не нравилось: сыро, гадко, противно пахнет затхлой водой, да ещё, стоит сделать неверный шаг – и окажешься в губительной топи. Она и так один раз чуть не увязла, ещё до того, как добралась до брошенной деревни, чудом выбралась. Бррр. – Это всё из-за того странного растения? Это оно заставило местных жителей бежать прочь? – спросила Элисон вслух. Слишком уж бурно отреагировал Фолиан, стоило ему увидеть стебель. – Не знаю. Какой разочаровывающий ответ. Элисон вздохнула. Её раздражало, что с некоторых пор её стали окружать одни сплошные тайны. Хоть бы на одну появилась разгадка! – Учись прислушиваться к себе. Вся эта дрянь – чужая в нашем мире, поэтому она вызывает чувство иррационального страха. Если что-то вызывает страх, но ты не понимаешь, почему, не трогай это. Ещё лучше – беги. Следи за животными, они это ещё лучше улавливают. Если в доме, в котором ты хочешь остановиться, живут мыши, – это, как ни странно, хороший знак! – А если это, кхм, неправильные мыши? – осторожно уточнила Элисон. – Допустим, я любых боюсь – смогу ли я отличить свой обычный страх от этого, потустороннего? Мышей Элисон не боялась, но вот змей и пауков… если следовать логике Фолиана, они все должны быть проявлением зла. Но она же прекрасно знает, что это не так! – Хм… уточни у того, кто их не боится. Прислушивайся к мнению других людей. – А если эти люди уже одержимы злом? Фолиан остановился на мгновение, обдумывая вопрос. – Тогда ты крепко попала. Бред! После таких советов чувствуешь себя только хуже! Кроме того… ну вот, например, он утверждает, что нужно верить своему чутью. Но ведь она даже не смогла отличить порченого от обычного человека! Она всё это время пыталась найти в Фолиане хоть что-то нетипичное и не могла. Нормальная связная речь, обыкновенная походка, клыков нет (она приглядывалась). Страха он в ней вызывал не больше, чем любой другой незнакомец! – И в тоже время бойся мучительной тяги. Если тебя тянет в странное место или делать что-то ненормальное – ну, допустим, человечины захотелось – не делай этого! Скорее всего, твой разум поймала на крючок чужая воля. – Но… как же «прислушиваться к себе»? – удивилась Элисон. Сейчас Фолиан явно себе же противоречил. – В некотором смысле тут это тоже работает. Тебе говорят что-то не делать, ты сам не понимаешь, зачем тебе это нужно, тебе страшно – но всё равно тянет. И… наверное, нужно обладать огромной силой воли, чтобы разорвать этот порочный круг и не сделать ошибки, – Фолиан тяжело вздохнул. – Зря ты сбежала из Хангбада. «Всё ясно. Он думает, что я слишком слаба для внешнего мира. Небось считает Хангбад утопическим местом, парником для комнатных растений». Но что сказать, Элисон так и не нашлась. На первом же сухом холме было решено устроить привал. – У тебя есть, что постелить? Спальный мешок? – спросил Фолиан, собирая костёр. Элисон поджала губы и отвела глаза. Он что, думал, она просто так искала себе хоть какое-нибудь жилище? Элисон чувствовала себя бестолковой курицей. Ну что поделать, если она не то чтобы планировала сбегать? – Забирай, себе я настелю веток, – метнул он ей какое-то покрывало. Элисон его развернула. Кажется, из овечьей шерсти. Мягкое. Как неловко-то… и чего он её так опекает? И неприятно, что она остаётся перед ним в таком долгу. – Зачем ты мне помогаешь? – Мне было бы неприятно жить с осознанием, что где-то там, на болотах, умерла наивная маленькая горожанка, для которой я ничего не сделал. Малодушие не многим лучше убийства. Элисон надулась. «Много он о себе думает! И ничего бы я не умерла! Хотя…» А что бы она сделала, не встреть она Фолиана? Наверное, обошла бы всю деревню в надежде найти хоть кого-нибудь. И не нашла бы. Тогда, наверное, подыскала дом поприличнее и устроилась бы в нём. И, возможно, не проснулась. Она представила, как белые побеги с красными прожилками опутывают её спящее тело, как вползают под кожу и начинают пульсировать, наливаясь кровью. По спине пробежались неприятные мурашки. Нет, наверное, Фолиан прав. Она бы умерла. Как же больно осознавать, что она жива только благодаря стечению обстоятельств и доброте странствующего незнакомца! Ведь это не её должны спасать: она сама должна спасти своего непутёвого братца! «Жив ли он?» – промелькнуло в голове, и ей стало невыносимо тоскливо. Может, она опоздала и ищет того, кто уже давно мёртв? Нет, сомневаться нельзя. Поздно. Право на колебания у неё было до тех пор, пока она не покинула Хангбад, сейчас его уже нет. Как и дороги назад. Все эти мысли напрочь отбивали сон, тем более что она не привыкла спать в походных условиях. Фолиан уснул почти сразу, как лёг на подстилку из веток, а Элисон лежала, смотрела в звёздное небо и слушала ночную песню. То есть, как таковой песни не было, но Элисон казалось, что кваканье лягушек, стрёкот цикад, пение козодоя, далёкое уханье сов и треск костра сливаются в одну удивительно гармоничную мелодию. «Красиво», – подумала она. Наверное, она и правда безумно легкомысленная, если ни о чём другом и не думает, засыпая во внешнем мире, вдали от человеческого жилья. Точнее, не засыпая. Элисон поворочалась и села. Она почувствовала укол зависти при взгляде на Фолиана, который уснул без задних ног, стоило ему принять горизонтальное положение. «Он – порченый», – вернулась она к старой мысли. Такой пугающей. Она невольно стала вспоминать, что вообще о них знает. В основном ей на ум шли страшилки, которыми пугали друг друга дети. Ночь, они все вместе в комнате одного из ребят, сидят под кроватью, завешенной простынёй, а в руках рассказчика фонарь. «И колдун поставил ему клеймо на лоб. Дьявольский знак! С тех пор он стал меченным злом и выполнял все его приказы!» Элисон обернулась на спящего Фолиана. Как назло, чёлку носит! «И было в квартире старика всегда холодно, и сам он был холодный, как неживой, и глаза у него были пустые», – а… кажется, в этой истории речь вообще шла о живом мертвеце, зачем она её вспомнила? «Хватит страдать фигнёй, завтра тебя ждёт долгий день», – пригрозила она самой себе, но любопытство не спешило утихнуть. Хотелось проверить, не холодный ли Фолиан и нет ли под чёлкой клейма. Детские россказни – это просто детские россказни, но они всё, чем она могла располагать! «А если он проснётся?» – одёрнула она себя. Сказать, что хотела убить муху? Нет, убивать муху, севшую на человека, с которым ты, считай, не знаком, – это слишком фамильярно. «Как, впрочем, и вообще его трогать, глупая курица». «Совру, что хотела его разбудить и меня что-то пугает там, внизу холма. Он сам говорил прислушиваться к себе, не должен сильно разозлиться». Элисон подкралась и села на колени рядом со спящим Фолианом. Задержала дыхание и аккуратно сдвинула чёлку. Высокий, лишённый каких-либо меток лоб. Рогов тоже нет. И кожа не холодней, чем у любого другого человека. Ничего интересного. Ей стало как-то стыдно за своё неуёмное любопытство. «Повезло ещё, что не проснулся!» Она уже собиралась встать и вернуться в постель, но заметила, как неровно дышит Фолиан. И вдруг он тревожно заворочался во сне и стал чего-то бормотать. Элисон прислушалась. Кажется, он просил кого-то уйти, бормотал, что не хочет его видеть. «Кошмары», – посочувствовала Элисон. Судя по всему, он видел во сне кого-то, кого очень сильно боялся. Может, именно с этим связано проклятье? Фолиан вдруг закричал и сел с широко распахнутыми глазами. Элисон вскочила и смущённо попятилась. Фолиан зашипел и провёл ладонью по лицу, видимо, сбрасывая с себя остатки сна. – Что?! – спросил он зло. Проснулся он явно в самом отвратительном расположении духа. Элисон неловко пролепетала что-то несвязанное, почти бегом вернулась к своему покрывалу и торопливо укуталась. Фолиан сидел, закрыв лицо руками. «И часто с ним такое?» – подумала она про себя. – Я тебя разбудил, да? – когда его отпустило, он, похоже, почувствовал себя виноватым. – Нет, – честно призналась Элисон, – мне не спалось, а потом… тебе снились кошмары? – Да. Повисла неловкая пауза. – Иногда снятся, не каждую ночь, – добавил он, – извини, если напугал. «Однажды мне хватит смелости спросить его напрямую», – размышляла уже спустя какое-то время Элисон, глядя в звёздное небо. Казалось, что прошёл не день, а как минимум неделя. «Однажды… это я, конечно, загнула. Мы, наверное, разойдёмся в первом же населённом пункте». И Элисон уснула, стараясь не думать, что ждёт её впереди.