***
Красное вино мерно обмывает края бокала, когда девушка, чуть качнув сосудом, приподнимает его на уровне своих светло-голубых глаз, смотря поверх напитка на вид за окном. Прекрасная Венеция перед ней прямо как на ладони — и в переносном, и в прямом смысле. Закинув ногу на ногу и откинувшись поудобнее в излюбленном кресле, Лукреция отпивает вино. Оно на языке горчит — прямо как вкус власти, что полностью принадлежит ей. Редко нынче выдаются свободные деньки с тех пор, как отец ушёл в отставку, ибо не мог продолжать дело, а нерадивый брат далеко и надолго творить беспредел, а не руководить группировкой. Никто не ожидал, что обязанности дона свалятся на отнюдь не хрупкие плечи Лукреции, которая превзошла все ожидания. Строгая, уверенная в себе — настоящая дочь своего сурового отца, — девушка с гордостью приняла возложенные на неё поручения и не посрамила честь своего рода, позволяя фамилии Фиданцати и дальше внушать страх одним своим звучанием. Уединение портит негромкий, но уверенный стук в дверь в её кабинет. — Войдите, — нехотя отзывается Лукреция, осознавая, что не вправе откладывать вопросы по поводу её криминальной семьи в угоду собственным прихотям. Раз потребовалось её вмешательство, то случилось явно что-то серьёзное. — Донна Лукреция, простите, что прерываю вас, однако требуется ваше вмешательство, — почтительно проговаривает консильери, самый доверяемый человек Фиданцати во всей группировки, потому Лукреция ставит бокал на стол, разворачиваясь к нему, внимательно слушая, — возле дома уже несколько минут ошивается странный человек, чьи намерения мы не можем определить. Что прикажете с ним делать? В итоге консильери проводит она до комнаты видео наблюдения, в которой её указывают на камеру, что транслирует происходящее перед забором вокруг дома. Там действительно оказывается странный парень — на вид крепкий и глупый. На лицо так точно. Он выглядит очень растерянным и потрёпанным, так ещё и в руках какие-то коробки. Действительно странный человек.***
Бокуто в растерянности оглядывает высоченный забор, окружающий на вид дорогущий дом. Где тут звонок — вообще без понятия. Всё, что Котаро остаётся, это склоняться вокруг, пытаясь понять, как дать знать хозяевам, что он привёз заказ. Но что-то ему подсказывает, что он приехал немного не по адресу. Вряд ли люди, которые могут позволить себе отгрохать такой домище, стали бы заказывать пиццу в не самой престижной пиццерии. Пока он слонялся возле забора с озадаченным видом, ворота резко открылись. Сначала Бокуто почувствовал облегчение, а следом ужаснулся, когда к нему на встречу вышел амбал, во всём черном и с суровым лицом. Появились стойкие ассоциации с мафиозником — ему бы только им и быть. — Пройдёмте, — строгим голосом произнёс вышедший на английском, и Котаро, пораскинув, решил всё же зайти. Если он не привезёт заказ и вернётся обратно без денег, то босс его за это пустит на колбасу для пиццы пепперони. Дом оказался ещё брутальнее, чем Котаро разглядел за забором. Зато появилась одна теория насчёт происходящего: он приехал на костюмированную вечеринку, — в стиле мафиози, судя по всему, — а эту махину попросту сняли у каких-то мажоров. Теперь стало не так страшно. Котаро совсем расслабился, когда его завели в кабинет с суровой девушкой, которая явно решила для вечеринки вырядиться в босса. А рядом с ней парень, более хлипкий, чем амбал за спиной, но всё равно достаточно грозный. Вышло круто и очень реалистично, Бокуто даже захотелось принять участие в их веселье, но, увы, работа… … работа, судя по всему, подождёт. Потому что амбал резким движением заставляет его сесть на бархатный диванчик прямо перед местным донной и консильери. — Что ты пытаешься разузнать и на какой клан ты работаешь? — Лукреция наклоняется вперёд, грозно нависая над опешившим Бокуто, который лишь боязливо сглотнул. Какая-то у них слишком реалистичная пати. И где остальные гости? — Я привёз пиццу, — Котаро кивает на уже помятую коробку в своих руках, — сицилийскую, как вы и заказывали. — Мы ничего не заказывали, — удивляется уже Фиданцати, выпрямившись и заинтересованно наклонив голову на бок. Котаро поспешил достать клочок бумаги, на котором он нацарапал адрес, и вручить его донне. Та, кое-как разобрав корявый почерк, выдала: — это вообще в другом конце города. А пицца с луком? — Без лука, — машинально отвечает Бокуто, залипнув над размышлениями о том, что теперь его точно пустят на колбасу. Как он мог уехать совсем в другую сторону и не заметить этого?! — Расплатись, Оливер, — небрежно бросила Лукреция, прежде чем забрать из рук Котаро коробку и открыть её. Консильери послушно достал бумажник и отдал пару крупных купюр ещё более шокированному Бокуто. — Можешь идти, Пауло. Амбал послушно покинул комнату. От этого даже дышать легче стало и Котаро немного повеселел. А потом обратно впал в уныние от осознания, что он полностью провалился как доставщик пиццы. Господи, ну почему ему не сиделось в Японии?! — Как так вышло, что японец работает доставщиком пиццы в Италии? — спрашивает Лукреция и откусывает кусочек пиццы, прежде чем консильери успевает предупредить, что это может быть опасно. Бокуто посмотрел на неё очень жалобно и тоскливо — так, что суровое, мафиозное сердечко дрогнуло в жалости и желании помочь. Даже собственный нерадивый брат не мог вызвать в ней такие эмоции, потому она, вместе с пиццой пересела на диван к Котаро, поделилась с ним и позволила ему выговориться. И Котаро с радостью выговорился, поделившись с итальянкой и любовью к Венеции, и желанием вернуться в родной, хороший Токио, и порыдал о том, как подло у него стащили все деньги. Рассказывал он очень громко, красочно и долго, иногда переходя на японский, ибо его словарного запаса английского не хватало на все красочные эпитеты. — Как, ты говоришь, выглядел тот парень? — уточняет Лукреция, когда Котаро заканчивает в третий раз жаловаться на своих приятных знакомых, которые его так подставили. Консильери тем временем, вместе с кусочком пиццы, удобно устроился в кресле донны, внимательно слушая внезапного гостя. — Блондин такой, — Бокуто чувственно хлюпнул носом, — со светло-светло голубыми глазами, прям как у тебя. И татуха дракона, в виде которого у тебя каффы. — Всё будет хорошо, Котаро, — заверяет его Лукреция, — мы тебе поможем. — А вы кто вообще, ребята? — решает спросить Бокуто, вмиг подобрев от того, что такая милая девушка выслушала его и обещает помочь. Жизнь его вообще ничему не учит. — Мафиози, — серьёзно отвечает Фиданцати. — Ну, это я уже понял, — засмеялся Котаро. Уж больно они весёлые, даже в такой момент продолжают строить из себя мафиозников. Донна и консильери недоуменно переглянулись. В итоге его отпускают с миром, — даже подбросили до работы, какие же они всё-таки классные ребята! — а хозяину он наплёл, что заказ успешно доставлен, мысленно молясь, чтобы тот парень не позвонил в пиццерию снова. А на следующее утро его будит звонок в дверь. Бокуто нехотя поплелся к двери, не понимая, кого могло занести к нему в такую рань, так ещё и в выходной день. Однако, как только он увидел гостей, все вопросы сразу же отпали. На пороге стоял тот самый милый итальянец, обокравший его, а рядом с ним вчерашняя Лукреция с костюмированной вечеринки. А ещё они на лицо как чертовы близнецы, лишь заметная разница в возрасте выдаёт их. Так. Что за дела. Бокуто вообще ничего не понимает. — Эннио, — строго окликнула Фиданцати послушно стоящего рядом парня. Тот, неловко почесав затылок, протягивает Бокуто телефон и приличную сумму денег. Недоумённо моргнув, парень принял всё это. Наблюдая за тем, как мафиозник уходит, ни слова не сказав суровой Фиданцати, словно всё так и должно быть, Бокуто глухо спрашивает: — Кто, ты, черт возьми, такая? — Я же говорила, — Лукреция пожимает плечами, — мафиози. И сестра Эннио. Да ну нахер эту Венецию!