(не) её герой

Посреди переполненного и душного бара Малфой целует Гермиону на глазах у всех (и его несостоявшейся подружки). Малфой смотрит на нее со странной надеждой, а Гермиона не понимает, почему ей так паршиво. Это — просто Малфоевская надежда в глазах с примесью чего-то там, но Грейнджер настолько вымотана после очередного бесконечного рабочего дня, что делает мысленную пометку на завтра — разобраться со всеми тараканами Драко Малфоя. Она отвечает на поцелуй, не до конца осознавая — зачем это делает, но расслабляется и запускает пальцы в волосы парня на затылке. Его помысли её не трогают, но и продолжать этот цирк долго она не намерена. — Ты — не герой моего романа, Малфой, — шепчет Гермиона ему на ухо и на прощание с силой дергает за волосы сзади, предупреждая, чтобы больше без выкрутасов. Настолько ошалевшим выглядит Драко Малфой, настолько же вымотанной чувствует себя Грейнджер, но пометки с завтрашнего задания всё же не снимает. Она просто хотела выпить огневиски после очень долгой (какязаебалась) рабочей суеты и никак не предполагала, что Малфой будет решать свои проблемы за её счет. Выпивку придется отложить. Гермиона вылетает из бара пулей, но останавливается за углом, прижимаясь к холодной кирпичной кладке. Её пробирает мелкая дрожь, и она набирает полные легкие воздуха, с шумом выдыхая. Это всё усталость, нервы последних дней, ведь они закрыли дело серийного убийцы. Было много чашек кофе и мало сна. Гермиона полгода не могла нормально спать, борясь с кошмарами, которые приходили каждый раз, как только ей удавалось выкроить время на сон. Тело не отдыхало, оно деревенело, а Грейнджер просыпалась в холодном поту, не чувствуя ни рук, ни ног. И всё это напряжение нужно было куда-то девать, избавиться от него, выпустить из себя. — И что это было, Грейнджер? — Малфой остановился напротив, выпуская сигаретный дым в сторону девушки. Гермиона и не рассчитывала на извинения, в глазах парня не было и толики сожаления. Для него это было нормальным, в его системе принципов. — Хотела спросить у тебя… — Гермиона потянулась, плечи ужасно болели после двухчасового совещания у главы Аврората. — других вариантов просто не нашлось? (Подходящих под случай? Или как?) Малфоевская ухмылка уже не трогала, как и всё происходящее. — Выглядишь уставшей, — обычная констатация факта, но это Грейнджер не просто тронуло, это снесло вентель. Напряжение долгого времени выходило с криком, как вода из дырявой бочки. Она колотила парня по рукам, груди, по всему чему только смогла достать. Боевая груша по имени Драко Малфой. — Уставшей?! — прорычала Гермиона. — Ты совсем больной ублюдок! — и возобновила свои атаки, лупя со всей силы, глотая злые слезы. Серия убийств девочек-маглов, двенадцать жертв за полгода. Пойманный Пожиратель смерти, совсем слетевший с катушек. И если бы не ухмыляющийся Малфой напротив, она бы стала тринадцатой. Уже давно не девочка Гермиона Грейнджер могла бы быть сейчас мертвой, и никто не сказал бы, что смерть ей к лицу. Темные заклинания живого места не оставляли. Но она жива, она дышит. Анализирует, копается в себе, пытается вернуться к нормальной жизни, без посттравматического стресса. Малфой ошарашивает, когда просто сгребает в объятия, чтобы только прекратить истерику. Гермиона быстрее оказывается на лопатках, чем сама предполагала. Выдержки в ней ненамного больше, чем у парня, но старший аврор Драко Малфой справляется лучше со своими эмоциями. Гермиона на лопатках, в прямом и переносном смыслах. Но самоанализ она проведет завтра, а сегодня хочется только тепла. Обычного человеческого тепла. А он снова целует — впивается в шершавые губы настойчиво, требовательно. Оттягивает голову Гермионы назад, дергая за волосы, прикусывает шею, отрезвляя. И Грейнджер перестает брыкаться, худые руки повисают вдоль тела. Нужно просто несколько секунд, чтобы придти в себя, вдохнуть и наполнить легкие воздухом. И ответить на поцелуй, вернуть укус, услышать шипение парня от того, что она прикусила губу, но отчаянно вцепиться в его плечи и буквально вжаться в него. Она так замерзла, что ей просто нужно чувствовать тепло. Драко Малфой не сопротивляется, целует (пьет по каплям) Гермиону, пробует на вкус каждый стон. Она так нуждается в ком-то, что просто сходит с ума, проникая руками под свитер. Замирает всего на секунду, чтобы продолжить исследовать горячую кожу, чтобы очертить ребра, провести кончиками пальцев по выступающим позвонкам и понять — это то, что нужно. Это несостоявшийся алкоголь, это — заглушка, то, что поможет. Мысль не оглушает, не бьет набатом в ушах. Гермиона только отдается полностью эмоциям, ведь напряжение уходит, становится легче и свободнее. И черт, как же это приятно, когда кто-то так же опьянен близостью. — Нужно аппарировать, — он отрывается от Гермионы ненадолго, но она уже чувствует, что замерзает — нужно вернуть тепло под кончики пальцев, снова собрать и запечатать в заледеневших руках. Грейнджер кивает, а в следующую минуту её отрывает от асфальта, крутит, но не отпускает — опора рядом, руки Малфоя, как ориентир, держат. «Забери всё это, пожалуйста…» Но на самом деле только сбивчивое дыхание и губы Малфоя. Гермионе кажется, что они повсюду — на губах, шее, груди, плечах… Ей так сложно удерживаться, не теряться во всем этом спасительном тепле и ласке. Она — изголодавшаяся, она готова пить и собирать всё тепло, что ей отдает Малфой, даже не подозревая, что за помешанная сейчас перед ним. Ей нужно больше, намного, чувствовать тело, обжигаться. Он должен быть на ней, он обязан быть в ней. Грейнджер — полоумная и совсем дурная. Поехавшая, но сейчас нужен был только контакт кожи, целующие губы, ласкающие руки. Больше ничего. Она кайфовала от этого, сходила с ума и цеплялась за Малфоя, будто он последнее, что осталось в её жизни. А ведь пару лет назад казалось, что до Малфоя просто не добраться. До него было, как с любой многоэтажки вниз — быстро, но смертельно опасно. А сейчас он казался роднее и ближе любого, потому что видел и понимал — она совершенно одна в этом аду. И Гермиону несет, куда-то запредельно далеко, но сил сопротивляться нет, как и желания. Гермиона Грейнджер всегда была ранней. Но если раньше вторая половина кровати была пустой и холодной, то сегодня всё определенно было по-другому. Она чувствовала руку Малфоя, по-свойски закинутую на неё, и блаженное тепло, в которое хотелось окунаться раз за разом. А был ли ей нужен именно Малфой? Или она бы переспала с любым другим, кто бы вчера подвернулся? Гребанный самоанализ настиг с самого пробуждения. Всё по расписанию, как она и обещала себе вчерашним вечером. Но любой не подошел, её сторонились, за эти полгода Гермиона разучилась дружить и нормально общаться. Рядом было кофе и Малфой. И если с первое можно было достать в любом кафе, даже в любое время суток, то второй оставался рядом по долгу службы. Но с ним она бывала даже чаще, чем у себя дома. А теперь Грейнджер в чужой постели, а рядом спит Малфой. Гермиона улыбнулась и убрала руку парня. Нужно отвечать за свои поступки, и это было непреложной истиной для неё, но забранное вчера тепло приятно грело изнутри.