Nissa la Bella

      Поставить арбалет на землю, упереться в него ногой, натянуть тугую тетиву и зарядить в него болт, чтобы выстрелить по поганым провансальцам. Совсем простой порядок действий, хотя и усилий прилагалось немало, но если Генуя, научившая его стрелять и собственно подарившая арбалет, уже весьма умело обращалась с этим оружием, да и Пиза тоже отчаянно старался ей противостоять, то Ницце самому оплошать уж точно было нельзя. Особенно когда первая сражалась вместе с ним на правах наёмницы. Ну, а второй… оказался на стороне Прованса, но до этого города так и не доплыл.       В те далёкие времена понятие «детство» даже среди простых смертных не несло в себе настолько разительных отличий со «взрослостью», какие выстроил в нём прогресс спустя столетия. Воплощение в принципе не имело права не повзрослеть, даже веками оставаясь в слабом теле ребёнка — да и девушки туда же.       — Сколько их там ещё?! — выкрикнула Генуя, не отвлекаясь от перезарядки своего арбалета.       — Нас больше! — Ницца даже примерно не представлял, сколько человек привёл с собой Прованс, но был уверен в собственном народе, с которым сражался бок о бок.       Сейчас они оба были не старше лет двенадцати, если переводить на человеческий возраст, а от природы силой не отличались — скорее ловкостью или чем-нибудь ещё, но приходилось держаться, даже когда руки совсем уставали. Правда, осознание того, что в свободную республику заявились какие-то графы, дабы положить ей конец, не давало рукам уставать. Парнишка со светлыми волосами до плеч временами прикрывал темноволосую девчонку в мужском одеянии, а та периодически оттаскивала его в сторону, чтобы не мешались высокие по сравнению с ними взрослые и чтобы не мешаться им же. Припасы нещадно кончались, но и провансальское войско редело не медленнее того.       — Болты есть?! — наконец послышалось от подруги.       Та уже готова была отступать, тем более что ниссары справлялись и без неё, а она стала бы лишь помехой на поле боя. Но Ницца сосредоточённо взвёл оружие в воздух, отчаянно вспоминая все её советы, как нужно стрелять правильно и точно.       — Последний!       Глаза цеплялись за красные с золотым заморские барселонские полосы, что были то ли насильно, то ли добровольно приняты Провансом как свои. Привёл армию в эти места лично граф Раймон Беренгер, второй или третий — не было разницы, но именно он возжелал лишить республику независимости, а потому был главным врагом. Тем более что, в отличие от воплощений, простые смертные вполне себе легко, как ни странно, умирают.       Болт пролетел в его сторону — и вот уже граф пал на землю.       — А теперь пошли отсюда, — едва Ницца опустил оружие, Генуя схватила его за руку и потащила куда подальше, — ты мне ещё денег за арбалет должен!       ***       — Ой, да кому ты это рассказываешь, всё не так было!       Спустя четыре десятка лет, после множества конфликтов между морскими республиками и восстаний против Прованса, Ницца вновь оказался с Генуей, а Пиза вдруг решил с ней наконец-то помириться. Именно по этому поводу они и собрались в её доме за тремя бутылками вина, купленными каждым из них лично для себя — иначе бы не договорились ни о выборе, ни о равной оплате.       — Не лезь, я не дослушал!       На замечание хозяйки дома тут же возмутился её гость, ещё недавно бывший врагом. Пиза заводился слишком уж быстро, особенно в присутствии Генуи, да и та, пусть и сама по себе была более уравновешенной, всегда готова показать, кто из них двоих главнее, так что на всякий случай Ницца поднялся со своего места за общим столом и встал между ними обоими, примирительно выставляя ладони, — хотя они и были максимально далеко друг от друга.       — Вы забыли, зачем вы здесь собрались, голубки? — невинно хохотнул он.       — Ты его видел? — усмехнулась Генуя и сама встала со стула, оставив полуопустошённую бутылку вина в покое. — Этот пустоголовый постоянно забывает, что такое «перемирие»! А ты, — теперь она говорила Пизе, — хочешь послушать — слушай меня…       И, подойдя к Ницце, она негрубо, но настойчиво усадила его обратно и положила руки на плечи — теперь пришло её время делиться историями. В те времена, которые, наверное, можно назвать «детством», происходящее как будто воспринималось проще и понятнее. Никто из них не задумывался, что с ними будет дальше, главное — у тебя есть твой народ и твои друзья, с которыми ты иногда и воюешь, но это всего лишь мелочи и вы снова окажетесь за одним столом и будете сплетничать о том, что происходит и что уже произошло. Но оставалось совсем немного для очередного — теперь окончательного захвата Ниццы Провансом, а там и до жестокой победы Генуи над Пизой, а после — и её собственного подчинения сначала Милан, а потом Франции, и всё окончательно перевернулось с ног на голову.