Луна и Солнце

— Худший поход на свете. Зуко с содроганием замер, когда тихий и на удивление обиженный голос достиг его слуха. Не похоже, чтобы это ворчание предназначалось для его ушей, и если бы у него была хоть капля здравого смысла, он бы продолжил идти и притворился, что так же глух к её бормотанию, как всегда был глух к заверениям дяди, что смысл жизни в хорошем чае. Духи не дадут соврать, он уже устал выслушивать о горестях двенадцатилетней девочки и тех — без преувеличения — многочисленных случаях, когда она сбегала из дома, потому что родители не любили её настолько, чтобы позволить ей кидаться в людей огромными камнями. Особенно с учётом того, что надо было волноваться о вещах поважнее, вроде тех, что Комета Созина почти прилетела, а Аанг пропал. Но, увы, Зуко не был глухим (по правде говоря, у него был невероятно чуткий слух), и никакое притворство не могло заглушить тяжесть на сердце или болезненный укол вины, от которого внутри всё сжималось. Кох бы всё это побрал. И с каких пор он стал таким мягким? О, точно. С тех пор, как присоединился к маленькой банде Аватара и открыл для себя обескураживающую силу пары серо-зелёных глаз и больного, но любящего хука справа. — Слушай, Тоф, — начал он куда более добрым голосом, поворачиваясь к слепой девочке. Тоф скрестила руки на груди и сердито уставилась примерно в его сторону. — Что? — огрызнулась она. — Мне казалось, ты сказал, что нам следует сосредоточиться на поисках Аанга. Он почесал затылок: — Это да, но… — Вот и давай искать Аанга! Зуко, нахмурившись, наблюдал, как она метнулась вперёд, каждым шагом вызывая вокруг себя песчаную бурю. Он знал, что следует просто оставить её в покое — что она была бы вполне счастлива оставить эту тему, хотя бы для того, чтобы не уязвлять свою гордость, — но она была обижена и расстроена, и, как ни печально, он также знал, что это из-за него. Надоедливый голос, подозрительно похожий на голос дяди, сообщил ему об этом в перерывах между пословицами, которые — Зуко был уверен — он не смог бы понять, даже проведи он остаток своей жизни, утопая в чайных листьях и пытаясь разгадать священные тайны пай шо. Поэтому, даже зная, что рискует жизнью и конечностями за то лишь, что посмел утешить острую на язык покорительницу земли, Зуко протянул руку и положил её девочке на плечо. — Тоф, — сказал он осторожно. Тоф сердито скривила губы: — Следи за руками, Солнышко. Ты в одном шаге от того, чтобы получить булыжником по лицу. Зуко предусмотрительно убрал руку с её плеча. — Послушай, Тоф. Я знаю, что ты расстроена, но… — Расстроена? — Она громко и весьма натужно засмеялась. — Я не расстроена. С чего это мне быть расстроенной? На его лице появилась улыбка: — То есть песчаная буря, которую ты там устроила, была просто демонстрацией твоего безудержного веселья? — Именно! Она попыталась уйти вперёд снова, но Зуко с лёгкостью обогнал её и преградил дорогу. — Прочь, — приказала она, топнув по песку со зловещей решимостью. Зуко не сдвинулся с места. Вместо этого он опустился на колени и взял девочку за плечи. — Мне жаль, Тоф, — просто сказал он. — Мне не следовало прерывать тебя. С мгновение она просто стояла, уставившись невидящими глазами перед собой. Затем её губы задрожали и она издала тихий звук, подозрительно похожий на шмыганье носом, прежде чем отвернуться, роняя чёлку на лицо. Колющее, тревожное чувство в животе усилилось, и он крепче сжал ее плечи. Духи, неужели она плачет? — О, блин, — обеспокоенно пробормотал он. — Прости. Я не хотел довести тебя до сл… — Да не плачу я! — воскликнула она, вырываясь из его рук. — Просто песок в глаз попал! Зуко мудро решил не опровергать это утверждение. Её левая нога выглядела очень дёрганой, словно могла в любую секунду запустить в него булыжник. Или просто кучу песка. — Ладно, — медленно проговорил он, примирительно поднимая руки и выпрямляясь; может, она и не могла видеть выражение его лица, но по крайней мере могла разобрать его позу. — Это хорошо. Тоф всё ещё смотрела в другую сторону. — Я просто… — ещё одно шмыганье, поспешно замаскированное, — … я просто думала, что ты поймёшь, ну знаешь, про родителей. — Ещё шмыганье. — И все остальные уже ходили с тобой в судьбоносные походы, и я… — Её голос неожиданно стал хриплым. — В общем, держу пари, ты бы не сказал, что следует сосредоточиться на поисках Аанга, если бы с тобой была Катара. Сердце Зуко пропустило удар. — Что? — сказал он быстро. Слишком быстро. — При чём тут Катара? — Ой, да ладно, Солнышко. Я, может, и слепая, но не тупая. Его щёки горели, а здоровая часть лица покрылась розовыми пятнами: — Понятия не имею, о чём ты. — Конечно, — сухо сказала она. — А Сокка у нас влюблён в Аппу. Зуко долго сверлил её взглядом, а потом вздохнул и схватился за переносицу: — Не собираюсь я с тобой говорить об этом. — Почему нет? — Она наклонилась вперёд и ткнула его пальцем в грудь. — Боишься сболтнуть что-нибудь? — Нечего тут сбалтывать. На её губах заиграла озорная ухмылка: — А сердце твоё считает иначе. Зуко хлопнул себя ладонью по лбу. Только не сейчас. — Давай продолжим поиски Аанга, — коротко сказал он и двинулся вперёд. — А ну стой! Он остановился и, стиснув зубы, повернулся у ней: — Что ещё? — Ты всё ещё должен передо мной извиниться. — Я уже извинился. Она подняла подбородок: — Ну а я хочу услышать это снова. Ты испортил мой поход. Зуко прищурился. — Ладно, — буркнул он. — Прости. Она подняла руку: — Не так. Извинись как положено. Его челюсть напряглась, но затем он опустился в традиционный почтительный поклон Народа Огня. — Я очень сожалею о своей грубости, Тоф. Надеюсь, ты простишь меня. — Не дожидаясь её ответа, он выпрямился. — Ну что, мы снова друзья? Тоф притихла и затем, прежде чем он успел среагировать, молниеносно ударила его по руке. — Оу-у, — простонал он, потирая ушибленную конечность. Покорительница земли улыбнулась во все зубы: — Теперь мы снова друзья.