Виконтесса де Бражелон, или Воспитанница Атоса

Все оказалось вовсе не так занимательно. Но Беатрис не собиралась сдаваться – она научится, непременно! Правда, после первого урока у нее болело все тело, а научилась она… ну только правильно стоять, наверное. Но господин лейтенант ее хвалил, говорил, что у нее и вправду отлично получается! И что впоследствии она непременно будет отличным фехтовальщиком, а поначалу всегда все болит и хочется отдыхать. При этом, однако, молодой человек поглядывал на нее лукаво, так что Беат поняла – проверяет. Нет-нет, она так просто не сдастся! Значит, это лишь первое время плохо, потом все пройдет? Она потерпит! Потому, несмотря на усталость и боль во всем теле, Беа поднималась в спальню в самом приподнятом расположении духа. Явившаяся ее будить мадмуазель Люсиль обнаружила свою подопечную уже умывшейся и пытающейся самостоятельно одеться. Оставалось только позвать горничную – вдвоем они закончили туалет юной виконтессы. Главное – не проговориться! И не показать свою усталость, вдруг господин опекун поймет, что дело тут не в их обратном пути. Беатрис появилась в столовой с самым невозмутимым выражением лица, хотя губы так и растягивались в улыбку. Кажется, господин д’Артаньян ей подмигнул… так что ненадолго девочка просто расцвела от радости, но тут же заставила себя принять строгий вид, чтобы никто ни о чем не догадался. - Вы готовы к занятиям? – обратился к ней господин граф за завтраком. – Полагаю, теперь мы можем полноценно начать. Девочка даже на мгновение растерялась, пытаясь сообразить о каких занятиях идет речь, голова была забита исключительно фехтованием. Но тут же покивала – да, от всех прочих уроков ей никуда не деться. И все же после завтрака у нее было немного времени. И Беат, чувствуя себя хозяйкой замка, отправилась показывать окрестности мадмуазель Люсиль. Господин граф и господин лейтенант сопровождали их, но больше были заняты беседой друг с другом, девочка только порой слышала обрывки их разговора, из которого ей самым занимательным показались странные имена, Портос и Арамис, до того уже как-то упоминавшиеся господином опекуном, когда они были в Париже. Зато дворец и парк ее новой гувернантке понравились, мадмуазель отметила безупречный вкус ее матушки и отца. И Беа гордо вскинула головку. - Я тоже… так хочу, - тихо призналась она после небольшой паузы. – Чтобы эти окрестности… всегда такие были. - Вы справитесь! – поддержала ее Люсиль. – Ведь вы храните эти места еще и в своем сердце. Беат призадумалась, пытаясь осознать слова гувернантки. Вероятно, настолько крепко задумалась, что возвращалась к этому даже занимаясь английским с господином опекуном. - Вы невнимательны! – довольно резко окликнул он. – Что с вами происходит? У вас есть объяснение? - Простите… Беатрис глубоко вздохнула и… разом выложила то, что ее так тревожило о дворце и парке, о словах гувернантке. - Мадмуазель де Венсан права, - спокойно кивнул граф. – Вы ведь помните, как выглядит сейчас дом ваших родителей? И сад помните? Вам достаточно просто всегда их хранить в памяти и поддерживать. Девочка довольно улыбнулась – да, такое решение ей нравилось. Как нравилось то, что господин опекун был готов, кажется, в этом ей помогать. Здесь всегда будет ее дом. И тут все всегда будет вот так, как заведено было ее батюшкой и матушкой. Это место навсегда останется таким! *** Уроки с господином графом были интересными. Он порой немного хмурился, если замечал, что она не понимает, но объяснял заново и иными словами, догадываясь: дело не в ее несообразительности, а в том, что она до таких объяснений еще не доросла, нужно упростить и сказать иначе. Беатрис же старалась слушать очень внимательно и все запоминать. Сама непонятно почему, но девочка чувствовала, что опекун словно бы проверяет ее – может ли она впоследствии стать полноценной хозяйкой тут или нет. И если на первых же уроках она покажет себя плохо… то не сможет. Может быть, уже совсем-совсем никогда-никогда. Это доверие может быть дано лишь раз. После обеда же наступило время уроков с мадмуазель Люсиль. И они были вовсе другие! Потому что гувернантка напомнила, что на занятия можно взять куклу! И воодушевленная Беатрис улетела за своей малышкой. Она не осмелилась переспросить, не говорила ли мадмуазель де Венсан об их уроках с господином графом, очень надеясь, что нет. Хотя так выходило, что у нее уже целых две тайны от опекуна… И одна-то может привести его в праведный гнев, а что будет, если он узнает про обе? Мадмуазель Люсиль говорила, что в этом нет ничего плохого. Но Беа не хотелось признаваться, что она еще недостаточно взрослая, чтобы перестать полностью играть в куклы. Она не могла бросить свою старую подружку. Беат готова была ради этого даже хранить еще один секрет от опекуна. Ну и надеяться, что он не решит навестить ее на одном из этих уроков, потому что тогда уже скрыть что-то не получится. К счастью, танцы господина графа не занимали, как и музыка. Вроде бы. Пока он не появлялся. Вечером же Беа ложилась спать, хваля свою «дочку» за успехи в учебе, как прежде ее саму хвалила мадмуазель де Венсан. И не догадывалась, что ее гувернантка исправно отправилась с докладом к графу де Ла Фер, честно признав, что урок был с куклой, но девочка не очень отвлекалась на игру, зато старалась, чтобы личным примером показать игрушке как надо двигаться. Постепенно, как считала Люсиль, ее воспитанница сама оставит куклу в своих покоях, а пока пусть это заменяет ей возможность играть. - Мне по-прежнему кажется странным ваше предложение, - выслушав ее, признал Атос, - однако же должен честно признать, что никогда не занимался воспитанием детей. Мои собственные наблюдения говорят о том, что мадмуазель и вправду нуждается пока в играх, хотя и не признает это. Поэтому пока я не буду мешать вашим занятиям в таком виде. Но вы же понимаете, сударыня?.. - Что в скором времени вы попросите воспитанницу вам сыграть? – чуть улыбнулась девушка. – Или пригласите ее на танец. Я не боюсь проверки, ваше сиятельство, и искренне верю, что вы будете довольны. - Я на это надеюсь. На самом деле Атос попросту даже не знал, как ему лучше поступить. Доверять новой гувернантке и ее методам совсем не хотелось, но никаких мыслей, как действовать и учить, он не имел. Его личные занятия с девочкой показали, что она и вправду еще не такая взрослая, как ему бы хотелось. Потому просто учить ее было невозможно. А как сделать обучение понятным для ребенка, бывший мушкетер не представлял. Запретив себе даже мысли о том, чтобы сбросить воспитание на кого-то, начиная от монастыря, заканчивая учителями, Атос воспринимал все так, что именно он отвечает за то, какой вырастет девочка. А вот как этого добиться, он и не представлял. Понимал, что один он точно не справится. Даже вот готов был немного довериться… женщине… Кто знает, может быть, часть ее идей не так и плохи? Но мадмуазель де Венсан была права – граф намеревался в самое ближайшее время проверить, какие плоды дает такое обучение. *** Все же Беатрис нравились ее нынешние занятия. И пока девочка хотела, чтобы все продолжалось именно так. Утром она вставала до рассвета, наскоро умывалась и бежала в фехтовальный зал. После этих упражнений руки и ноги по-прежнему уставали и немного болели, но Беат упрямо делала вид, что это не так и она может потерпеть. Днем она занималась с господином опекуном то иностранным языком, то верховой ездой, потом проводила некоторое время в играх и отдыхе, следом же шли уроки с мадмуазель Люсиль. Иногда ее приглашали опять на дела, которые разбирал владелец замка, и Беат неизменно сидела в уголочке, внимательно прислушиваясь и стараясь все запомнить и хоть немного понять. Вот только спустя несколько дней в Бражелон прибыли нанятые господином графом учителя. И теперь уже у Беатрис вовсе пропало все свободное время, все оно было занято исключительно уроками или делами по дому. А вот науки у мэтров были совсем не такими интересными, даже порой очень скучными. Как бы девочка ни старалась, а сил на них она никак-никак не могла отыскать, они будто бы сливались между собой. С восторгом подпрыгивая на постели рано-рано, она с прежними силами бежала фехтовать. И могла удерживать внимание, занимаясь с господином графом. А потом зевала во весь рот, рискуя уснуть прямо на уроке. И «просыпалась» только к урокам мадмуазель де Венсан. Долго так, конечно же, продолжаться не могло, тем более, что граф желал знать все подробности об обучении своей воспитанницы, требуя от учителей ежедневного доклада и выслушивая каждого. И, лично зная, что девочка проявляет все внимание к занятиям, Атос некоторое время никак не мог понять, отчего прибывшие мэтры ею не очень довольны, хоть и признают задатки к учебе. Поначалу граф предполагал, что они просто преувеличивают проблему, набивая себе цену, желая показать, что женщины слабо способны к урокам и только под их руководством дело может двигаться. В попытке разобраться в том, что же все-таки происходит, Атос однажды попросту появился на уроке математики. И уже сам был свидетелем тому, как мадмуазель де Бражелон пыталась, при виде него, собраться с мыслями и вести себя собранно и с достоинством. Очевидно, что какие-то несколько минут назад урок и вправду казался ей то ли скучным, то ли бесполезным. Первое желание – отчитать негодную девчонку на месте – граф каким-то чудом смог в себе подавить. После припомнился разговор с мадмуазель де Венсан. Возможно, ребенку и вправду пока слишком тяжело учиться? Со своей гувернанткой ей весело… ну, во всяком случае от той жалоб не поступало. Его самого девочка, кажется, побаивается. Иное дело мэтры – она не так их боится, и одновременно не может сдержать скуку. Что с этим делать, Атос не знал. Проще всего было бы всыпать ей розог – но этот метод даже мальчишкам не всегда добавляет внимательности. Можно ли поверить, что поможет с девочкой? Да и не был он уверен, что дело именно в этом. Во всем этом следовало сначала разобраться, а уже после выносить решение, за что и как наказывать воспитанницу. Так что он попросту ушел с занятия, вечером спокойно выслушал доклад, ничего не ответив на намеки и попытки спросить о том, что же он сам думает о поведении воспитанницы на уроках, затем извинился перед другом, сообщив, что сегодня не сможет ему составить традиционно компанию за бутылкой вина. Однако же обсудить это Атосу тоже было не с кем. Гувернантка воспитанницы для этого не годилась, граф лишь выслушал очередной и ее доклад тоже, уточнил, нет ли у нее нареканий к успехам виконтессы. Мадмуазель де Венсан была по-прежнему всем довольна. Может быть, лукавила… Но это было бы слишком самонадеянно с ее стороны, ведь проверить все это было просто. Что граф сегодня уже частично и сделал, попросив воспитанницу днем ему поиграть. Девочка определенно делала успехи в музицировании. Так что вряд ли гувернантка лукавила. Более вероятно все же, что Беатрис и вправду была внимательна на этих уроках. С мыслями о том, что же происходит, Атос и лег спать. *** Вероятно, эти мысли и волнения не давали графу спать спокойно эту ночь. Так что он лишь ненадолго забылся коротким сном. Под утро же он проснулся… от словно бы крадущихся шагов близ его спальни. Привычный доверять своим чувствам, даже едва проснувшись, Атос не стал гадать, почудилось ему или нет. Набросив халат, граф последовал к дверям, стараясь не шуметь, чтобы не спугнуть злоумышленника – неважно, что замыслившего. Хотя это мог быть и кто-то из слуг, опасавшихся разбудить… Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это не слуга. Знакомая фигура в конце коридора… только отчего он крадется? Первое объяснение – что д’Артаньян отыскал себе возлюбленную в поместье – граф отмел. Гасконец не очень-то скрывал свои отношения обычно. Да и поведение молодого человека указывало, что он опасался разбудить именно его, Атоса, потому что далее юноша двигался уже свободно. Да и кому, как не гасконцу, знать, что крадущиеся шаги привлекают больше внимания, чем обычная поступь? Заинтригованный всем этим, граф последовал за другом, невольно тоже стараясь не шуметь. Д’Артаньян тем временем спустился… в фехтовальный зал! Атос ненадолго замер, пытаясь отыскать хоть какую-то причину таиться. Если друг хотел попрактиковаться, то что в этом тайного? Напротив, он мог бы предложить, бывший мушкетер с удовольствием составил бы ему компанию. Тихие шаги наверху заставили графа отчего-то шарахнуться в сторону – более интуитивное действие, чем имеющее какую-то осознанную причину, потому как что может заставить прятаться в собственном замке? Но это невольное действие через мгновение помогло отыскать причину всех тайных действий друга – к дверям сейчас легко сбежала юная виконтесса де Бражелон. И вот она старалась вовсе не шуметь, что говорило ясно: девочка таится ото всех, догадываясь, что слуги донесут хозяину. Что ж… во всяком случае теперь все вставало на свои места. Ну, хотя бы частично – потому что мысли графа еще путались. Атос хотел было направиться следом за девочкой… и вновь передумал. У него нет возможности сейчас ее отчитать. Потому что в этом нарушении правила участвует не только она. Дьявольщина! Ну не отчитывать же ему д’Артаньяна при девочке! А ругать ее сейчас… означало лукавить, если не обрушиться и на гасконца тоже. Так что вместо всего этого Атос просто отправился к себе в спальню, пытаясь все же соединить все увиденное в единую картину. Итак, мадмуазель уговорила д’Артаньяна заниматься с ней фехтованием. Возмутительная наглость! Девица со шпагой! Да еще и творится все это у него под носом и после его прямого запрета! Граф подавил в себе возмущение. Зато это объясняет невнимательность девочки на дневных занятиях. Ее силы теперь уходят на эти уроки, внимания хватает на то, что внушает ей он… Ну, за исключением прямого требования не заниматься фехтованием… Черт побери! Мыслить спокойно получалось плохо. Он вновь и вновь думал об этом вопиющем пренебрежении правилами. Значит, вместо того, чтобы все силы тратить на постижение математики и иных наук, необходимых девушке из хорошей семьи, она втайне игралась в… мушкетера? Или кем она себя вообразила благодаря неосторожной фразе Тревиля? Гувернантка с ней играется – и поэтому нахалке нравятся эти уроки! Д’Артаньян ей тоже подыгрывает… Да, пожалуй, в первую очередь надо поговорить с другом. Лишь после этого можно будет наказать девчонку, выяснив досконально, как она смогла уговорить гасконца ее учить, и взяв слово более этим не заниматься. *** К завтраку Атос уже смог немного успокоиться и не приходил в гнев при одном воспоминании о выходке девочки. Так что за едой он даже с вежливой улыбкой поинтересовался у нее, как спалось. - П-прекрасно, - пробормотала та. Вот только на щеках появился румянец. Врет, маленькая дрянь! - Дорогой д’Артаньян, - обернулся Атос к другу, - я очень сожалею, что вчера дела мне не позволили уделить вам достаточно времени. И готов восполнить это сразу же после завтрака. Если вы, разумеется, не имеете других планов. Гасконец их не имел, так что вежливо подтвердил свою готовность провести хоть весь день с графом. - Вы можете объяснить мне причину ваших занятий? Атос оттягивать не стал, заговорил о деле, едва только они остались один на один, перейдя в его кабинет. - А… вы знаете… Д’Артаньян вздохнул, помолчал. Граф его не торопил, отчасти из интереса, позволяя другу самому себе ответить на этот вопрос, отчасти просто потому что сам полагал: ни одно из объяснений не будет достаточным для этих уроков. - Что ж, я догадывался, что вам это не понравится, - наконец заговорил гасконец. – Поэтому и взялся делать это тайно. Атос вновь промолчал, ожидая непосредственно ответа на свой вопрос, а не озвучивания всех этих очевидных уже вещей: да, он все скрыл, потому что знал, что граф будет против подобного действия. - Женщина и оружие – несовместимы, - вновь вздохнул д’Артаньян. – И, поверьте, поначалу я не собирался потакать этому маленькому капризу вашей воспитанницы. Я было лишь посмеялся… - Чем же она вас соблазнила? – скривился граф. - Боже, Атос! – тихо рассмеялся молодой человек. – Вы только послушайте себя! В чем вы подозреваете вашу воспитанницу? Да единственное, что она умеет сейчас, так это мило улыбаться! Граф медленно выдохнул. Да, пожалуй, прозвучало глупо, неуместно обвинять ребенка во взрослых грехах. Он же будто прямо сейчас видит в ней зачатки грехов, которые в нее покуда и некому было вложить. - Хорошо, - поправился он, - каким образом мадмуазель виконтесса смогла переубедить вас? Д’Артаньян словно бы разом помрачнел. - Это не ее вина, - покачал головой юноша. – Она лишь мельком бросила что-то о самозащите… - Ей не нужна защита! – отрезал граф. – Ее защита – это я. И вдруг столкнулся взглядом с другом. В глазах гасконца была боль, как в тот день, когда… - Мы не успели, Атос, - прошептал он. – Ни я, ни вы… Она так нуждалась во мне, я был ее защитой! А я не успел. Констанция Бонасье… Граф резко поднялся с кресла, отошел к окну, пряча собственные мысли и чувства, а также давая возможность это сделать другу. Черт возьми! Неужели это все же достойная причина? - Я понимаю, что вы думаете иначе, - продолжал д’Артаньян. – Но… если бы у нее была возможность хоть как-то защищаться… - Ее не закололи, - только и смог возразить Атос. - Да. Шпага ничто против яда… Гасконец немного помолчал, затем встряхнулся. - Однако тот, кто владеет оружием, привыкает видеть мир иначе. От коварства не защитит ничто. Но в наши дни шпага… позволит ей хотя бы отразить вражеский удар до того мига, когда ей сможете помочь вы. - Человек со шпагой видит мир иначе, в этом я согласен с вами, - покачал головой граф. – Неужели вы думаете, что я могу пожелать девочке, ныне почти моей дочери, видеть мир так, как вижу его я - тот, кому приходилось сражаться и терять близких? Неужели это подходящее воспитание для нее?! - Вы правы, Атос… но и не правы тоже, - осмелился возразить д’Артаньян. – Пожалуйста, выслушайте меня. А лучше… лучше проведите урок сами. - Сам?! – опешил тот. - Да. Потому что тогда вы поймете, что у Беатрис нет… нет понимания, что шпага несет смерть. - Какой смысл в уроках фехтования в этом случае? - И это мне говорите вы, Атос?! Вы лучше меня знаете, что научить можно любому владению шпагой. Достаточно будет, если вы обучите ее защищать себя. Во всем прочем же для девочки… это игра в рыцарей и короля. - Игра, - медленно повторил граф. - Именно! Наверное, если ей рассказать о том, как убивать, все изменится, - вздохнул гасконец. – Но сейчас она, как мне кажется, даже не хочет ничего слышать про смерти… вероятно… - Да, из-за потери отца. - Так вот именно сейчас и достаточно будет только немного поиграть с ней. Вы всегда сможете завершить эти уроки, когда посчитаете необходимым. - Например, немедленно. - Если вы считаете это необходимым, - повторил гасконец. Атос вновь встретился взглядом с другом. Д’Артаньян не отводил глаз, не лукавил, но одновременно и был уверен в своей правоте. Но женщина с оружием. Созданная для продолжения жизни – разве она может отнимать чужие? Ребенок... разве можно его учить убивать?!