Clocks and Blades

В тот момент, когда они зашли в общую гостиную, стадо утырков во главе с Деку и Очкариком окружила Урараку с таким видом, будто тысячу лет её не видело. Кацуки отошёл в сторону за секунду до того, как его бы снесла эта орда по пути к цели, и отправился на кухню, где обнаружил — какая неожиданность — за столом пацана в очках, сидящего с сосредоточенным видом в окружении открытых книг. Тот поднял голову, заслышав возню, посмотрел поверх очков, как обычно делает его грёбанный старик. Когда пацан увидел Урараку, его лицо засияло, но стоило посмотреть на Кацуки, как сосредоточенность тут же вернулась в его взгляд. — Чё? — рявкнул Кацуки, слишком сильно швырнув сумку с формой на пол. — Опять помоями обольёшь или заставишь проебать моё время, а потом ей грёбанные пирожные понесёшь? — добавил он, ткнул в Урараку через плечо. Пацан растерянно вскинул бровь. — Чт… пирожные? — секунду спустя он понял, о чём речь, и нахмурился. — Может, кексы? Но ты ненавидишь кексы — ты всегда говоришь, что они позор выпечки. — Не в этом, блять, дело! — огрызнулся Кацуки. Он достал из кухонного шкафа огромную банку с клейкой рисовой мукой и с грохотом поставил её на рабочую поверхность возле раковины. — А ты хотел? — Да нихуя! Они и в половину не такие вкусные, я почти блеванул! — почти. Зависит от того, уточнять ли, в каком порядке он ел и блевал. — Как ты… Каким образом ты умудрился попробовать кекс? — пацан нахмурился так сильно, что даже сморщил нос. — Ну… Она меня вынудила сожрать! — Кацуки снова сердито ткнул пальцем в сторону миниатюрной шатенки, всё ещё окружённой до пиздеца громкими идиотами. Пацан посмотрел на Кацуки, потом на Урараку, потом опять на Кацуки, его лицо расслабилось, а на губах появилась застенчивая улыбка. — Вы помирились? — Не твоё дело. И почему ты не с другими засранцами? Дикобразом, например, с Чипом и Дейлом, — добавил он. Пацан склонил голову набок, прикусив кончик ручки. — А… хехехе, Чип и Дейл. Ну, близнецы не сильно парятся про домашку, которую нам задают, потому что уверены, что мы не задержимся надолго здесь, а Хана-чан хочет побыть со своей мамой и потусить вместе. Я лучше сделаю домашку сейчас, потому что позже я устану и уже не смогу сконцентрироваться. К тому же, если ЮЭй задают нам домашку в прошлом, то это значит, что ЮЭй в нашем времени знают, что мы продолжали учиться, и если нам скажут показать домашку, — он постучал ручкой по тетради, — то мне нужно быть готовым ко всему, — он поморщился. — Тем более, мне не нравится работать с ними — близнецы легко отвлекаются, а Хана-чан слишком громкая. Кацуки внимательно на него посмотрел, когда пацан уже опустил голову и продолжил выполнять домашнее задание, не обращая внимание на шум вокруг. Молодец. Кацуки щёлкнул языком и достал остальные ингредиенты: сахар, крахмал, пасту из красной фасоли и чил… — Ты опять схомячил чили? — Кацуки посмотрел на подозрительно полегчавшую тарелку с перцами и повернулся к пацану, сверкая глазами. Пацан смотрел на него широко распахнутыми глазами, и Кацуки буквально видел, как вращаются шестерёнки в голове у малого, когда тот решал стоит ли ему соврать или нет. — Я съел всего пару штук, — наконец признался тот тихо, смущённо улыбаясь. — Каччан! Нет. Нет, нет, нет. У него нет никаких сил ещё и с этим тупицей разбираться. Кацуки повернулся к Деку, за которым следом шли Очкарик, Лягушка и Чёрноглазка — последние двое крепко держали Урараку в объятьях — трое мелких пришельцев, его собственная компашка придурочных друзей, и, за каким-то хером, Половинчатый. Кацуки достал из ящика не такой уж и необходимый длинный острый нож и посмотрел на Деку, надеясь, что до того дойдёт, что у него нет времени на него. — Я занят. Хули надо? Деку посмотрел на нож и с трудом сглотнул, после чего проблеял: — Ну… ммм… Урарака сказала нам, что ты собирался приготовить для неё и Кенты моти. Кацуки впился взглядом в невинно улыбающуюся Урараку. — Она так сказала? — рыкнул он. — Что ж, кажись, я передумал. — Что? — пацан посмотрел на него с таким ужасом, будто Кацуки только что предал его. — Нет, нет, нет, нет, нет! — Урарака оттолкнула руки девчонок и ломанулась к кухонному столу, чтобы плюхнуться рядом с пацаном. — Видишь, я уже сижу. Мы будем лапочками и не будем мешать… Обещание на мизинчиках! Правда, Кента-кун? Пацан покраснел и едва заметно стянул голову в плечи, после чего повернулся к Кацуки и активно закивал. Кацуки прищурил глаза, глядя на улыбку Урараки и умоляющее лицо пацана, пока его собственная злость пыталась сдержать порыв альтруизма. — Тц, — он повернулся к ним спиной и отложил нож к бобовой пасте. — Не путайтесь под ногами. — Но что насчёт нас, пап? — спросил Липучка с тупой улыбочкой. — Ну, давай, ты не можешь кинуть своих друзей вот так просто! — добавил Пикачу, закидывая свою руку Кацуки на плечо. — Мы все любим моти! — Отвали! — гаркнул Кацуки, стряхивая с себя чужую конечность. — О, погоди! Мы могли бы провести конкурс, как делали с кексами! — Чёрноглазка снова уселась на любимого конька. — Только вместо украшения глазурью мы можем что-то вырезать на поверхности моти! — Ага! Мы могли бы использовать материалы Сато, уверен, что у него есть всё, что нам нужно! — поддакнул Киришима, ударив кулаком о ладонь. — Сато… Эй, Киришима! — позвал Кацуки, внезапно вспомнив о том бесячем придурке. — Иди к этому чуваку с кексами и скажи, что я угроблю его своими моти! — Этого я ему не скажу, но, так и быть, с собой приведу! — ответил со счастливой рожей Киришима и унёсся к лестнице, преследуемый Чёрноглазкой, Пикачу и Липучкой. — Я схожу переодеться в домашнее, — оповестила Урарака, соскакивая со стула. — Сейчас вернусь. Кента-кун, попридержи для меня место! — пацан что-то пробормотал и зарылся носом обратно в свои книги. — Я с тобой, — Лягушка свалила следом с чем-то отдалённо напоминающим улыбку на своей физиономии, хотя как тут поймёшь вообще. — Мы, кажется, целую вечность не разговаривали. Две девчонки ушли, радостно переговариваясь. Очкарик с Половинчатым стояли чуть поодаль, разговаривая с Дикобразом и двумя ублюдками. Кацуки тупо кинули наедине с ёбанным Деку, который смотрел на него сияющими глазами. — Так здорово, что ты делаешь что-то для всех, Каччан! Давай постараемся для конкурса! Каким-то хером всё, что бы не сказал этот задрот, адски бесило. Будь я более внимательна к развитию своей причуды вместо того, чтобы мечтать о Деку-куне, то возможно… Какой-то новый вид ярости обжёг внутренности. Он всегда считал Урараку личной группой поддержки Деку, но теперь он осознавал, глядя на довольную рожу задрота, что здесь было что-то большее. И это что-то мешало ей развивать свою причуду, как это произошло с Кацуки. Этот ёбанный газон всегда прикидывался слабым, тупым, пока не начинались настоящие испытания, а потом уже ничего не имело значение — он бросался вперёд, оставляя друзей и врагов позади. И, похоже, что Урарака, какой бы сильной и крутой ни была, тоже попала в эти сети. Кацуки сжал кулаки. — Свали нахуй отсюда, Деку, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Я серьёзно, у тебя три секунды, чтобы съебаться. Деку не выглядел удивлённым или хотя бы растерянным. — Да, я… м… — он почесал затылок и неловко улыбнулся. — Пойду проверю, как там Урарака и вернусь попозже. — Ты ей нахуй не сдался, чтоб ещё ходить за ней по пятам! — раздражённо прорычал он. — Что это за фигня была? — Кацуки повернулся к источнику звука и увидел насупившееся лицо пацана. — Почему ты наезжаешь на дядю Деку? — Дяд… Почему бы тебе хотя бы раз не заняться своими делами, Румянец? — огрызнулся он пацану. — Дядя Деку… Вот щас серьёзно было?! Итак, этот урод украл Всемогущего, титул героя номер один и мою будущую семью за компанию? А дальше, догадываюсь, ты мне скажешь, что он ебёт вашу мамку каждые выходные? Знаешь что, хорошо, что ты сказал мне о нём, потому что теперь я могу удостовериться в том, что этот ебучий задрот и близко ко мне не подойдёт. Исчезнет из моей жизни, как только я выпущусь! Пускай со своей семьёй возится! Пацан посмотрел на него в недоумении и нахмурился, словно силился понять, что за ад у него в голове творится. — Пап, — он огляделся, убеждаясь, что никто не подслушивает, после чего облокотился о стол и тихо продолжил: — Пап. У дяди Деку нет семьи. Ни жены, ни детей, ничего. Его мать неожиданно умерла от рака незадолго до моего рождения, а потом ещё и Всемогущий умер, и… — Что? Всемогущий умер? — у Кацуки в шоке отвалилась челюсть. Пацан кусал губы, словно виня себя, что сказал слишком много. — Ну, он уже старый, в конце концов… и… Ну, дядя Деку то сходился, то расходился с главой компании поддержки Hatsume Creation, но… Как и Всемогущий, он решил, что не имеет права подвергать риску кого-то ещё — слишком опасно для близких. Сначала, когда родились мы с Михо, он пытался порвать с нами все связи, но ты и мама не позволили. Он всегда приходит на дни рождения, Рождество, Новый год и так далее, и одна из причин — ему больше некуда идти на праздники. Он редко берёт выходные, но если уже берёт, то проводит это время с нами у нас дома, потому что он не хочет оставаться один. И когда… когда… — неосознанно пацан сжал левую руку провёл большим пальцем по ладони, повторяя контур шрама. — Когда… кое-что… случилось, он… он был рядом с нами. Ты позвал его первым, потому что тебе нужно было, чтобы он… позаботился об этом… пока мама не пришла. И он до последнего оставался в Японии, пока мы нуждались в нём. Он отказался от высокооплачиваемой работы ради нас, только чтобы убедиться, что у меня… у нас всё хорошо, — пацан смерил Кацуки строгим взглядом. — Мы всё, что у него есть. Кацуки стиснул зубы, разрываясь от смеси негодования, что этот задрот так сильно влился в его будущую жизнь, и осознанием, чем тот пожертвовал, чтобы быть номером один. Тем, от чего сам Кацуки не смог отказаться? Деку оказался сильнее? — Тц. Херов задрот… — он отвернулся от малого, взял весы и пару чаш, чтобы взвесить ингредиенты. — Ну и что, мы типа лучшие друзья? — он вздрогнул при этой мысли. — Я не знаю… наверное? — мягко ответил пацан. — Ну, не лучшие друзья, но друзья в принципе? Хорошие друзья. Ты даже купил ему телефон, где были только наши номера, потому что задолбался общаться с его секретарём или автоответчиком каждый раз, когда мама просила тебя пригласить его к нам. — Да блять, кто эта женщина? — раздражённо выкрикнул Кацуки. Пацан почти не упоминал её, но тех пару раз хватило, чтобы понять, что она ещё та заноза в заднице. — Не, знаешь что? Я не хочу знать. Не надо оно мне, — Кацуки легко отбросил эту мысль. Он и так знал слишком много о своём будущем, куда больше, чем хотел бы. Ему не нужно было знать, кто умудрился приручить его и заставить предать свою детскую мечту ради семьи. — Я бы и так не сказал, — пробормотал пацан, склоняясь над книгами. Некоторое время они молча сидели в комфортной тишине, пока пацан послушно делал домашнее задание, а Кацуки готовил тесто для моти, которое он сейчас вытаскивал из пароварки, но затем одновременно посмотрели друг на друга с одинаковым раздражением на лице, когда их внезапно окружила громкая толпа надоедливых утырков. Киришима, Липучка и Чёрноглазка вернулись с Кексом, который остался позади, чтобы перекинуться парой слов с Очкариком, который явно был в курсе, почему у тех отняло двадцать минут, чтобы притащить сюда одного чувака и причиндалы для резки по торту. Эта ватага окружила Кацуки, разглядывая и восхищённо комментируя тесто в миске, которую он держал в руках. Сидя лицом к нему, пацан был окружён своими придурками: Дикобраз умоляла дать списать домашку, Ваниль смеялся с него, мол, зачем вообще делаешь, а Клубника критиковал все его решения. Пацан одними губами сказал: «Убей меня», и Кацуки подавил ухмылку. — Я хочу попробовать! — вопил Пикачу. — Я люблю тесто для моти! — О да, я тоже, даже если не готово! — добавил взбудораженный Киришима. — Давай, Бакуго, делись! Пикачу попытался дотянуться до миски, но Кацуки пнул его по бедру, удерживая Чёрноглазку подальше за счёт её лба. — Отъебались, нихера не готово ещё! Клянусь, если кто тронет тесто, то никто из вас даже тени моти не увидит! — Чтооо! Ты жесток, Бакуго!  — Да лааадно, просто дай мне хотя бы списать математику! — голос Дикобраза был такой громкий, что Кацуки мог расслышать его даже сквозь нытьё Киришимы. — Ты всё равно закончил, и ты знаешь, что у меня с математикой всё плохо!  — Я бы не списывал на твоём месте — половина использованных формул либо неуместны, либо бесполезны, либо совершенно неправильны, — прокомментировал Клубника, с презрением глядя на домашнее задание. — Если не согласен, то молчи, — прошипел пацан сквозь зубы, крепко сжимая свой сборник с упражнениями, чтобы малая Чёрноглазки не стырила. — Как ты будешь развиваться, если я не буду говорить, что всё, что ты делаешь — неправильно? — Просто дай мне посмотреть! Одним глазком, а? — Ты собираешься использовать пасту из красных бобов? — Оу, и чили добавишь? — Я не знаю, почему ты паришься с домашкой, которую нам тут дают. Мы даже не останемся в этой реальности. Ты такой задрот! — Но я ненавижу чили, у меня рот после них горит! Ты не мог бы добавить что-то другое, яблоки там или персики? — Персики — это хорошо. — Смотри, ты дашь мне посмотреть пять минут, а потом я верну тебе книжку, ладно? — Я вырежу божью коровку на своём моти. — Почему ты использовал эту формулу вместо того, чтобы решить уравнение сразу? Это глупо. — Ну, эй, просто дай нам пожевать немного теста. Я сейчас всех поубиваю. За три секунды произошло сразу несколько вещей. Во-первых, Кацуки отпустил лоб Чёрноглазки и поставил миску на стол, из-за чего эти придурки буквально набросились на угощение. Во-вторых, стоило его ладоням заискрить в преддверии взрыва, чтобы снести всех нахер, он заметил, что пацан жестом просит закрыть глаза, после чего сложил ладони друг на друга, касаясь подушечками пальцев запястья. Кацуки понял как раз вовремя, что от него хотят, и прикрыл глаза. И в-третьих, он увидел даже сквозь темноту закрытых век мощную вспышку света, за которой последовали вопли и удары. Когда он снова открыл глаза, то Липучка и Киришима валялись на полу, Чёрноглазка держалась за стол одной рукой, пока Пикачу моргал со скоростью света и выл. Перед ним на полу, свернувшись в калачик, лежали и громко стонали от боли Ваниль и Клубника, которые, похоже, отпрыгнули от пацана, но удержать равновесие не смогли. Дикобраз уперлась головой о столешницу, повторяя «ЗА ЧТООО?» снова и снова. Все они не могли отнять ладоней от глаз. Кацуки фыркнул и злобно улыбнулся пацану, испытывая странно удовольствие, когда малой отзеркалил его эмоцию. — Неплохо, паршивец, — похвалил он, протягивая кулак пацану, чьи щёки стали ещё круглее из-за счастливой улыбки, когда он коснулся кулака Кацуки своим. — Что здесь произошло? — Очкарик стоял у входа на кухню, держа руки на поясе и поставив ноги пошире, будто он надзиратель в тюрьме. За ним стояли сбитые с толку Урарака, Деку, Кекс, Хвостатая и Половинчатый. Последний смотрел на близнецов, будто те уже откинулись. — Кто… — начал он тихо, после чего поднял глаза на Кацуки, затем на пацана, который поёжился под его взглядом. — Бакуго-кун! Что это значит? — спросил Очкарик, и его очки сердито блеснули. — Заебали они меня, вот я их и порешал, — ответил Кацуки, скалясь. Он видел, что пацан косится на него, поэтому, когда он повернулся, чтобы взять миску с тестом, он взглядом предупредил, мол, смирись и не болтай. — В смысле, порешал? — спросил Кекс, делая несколько шагов вперёд и присаживаясь рядом с Липучкой. — Бакуго, ты больной ублюдок, — тихо проворчал Клубника. — Что ты с ними сделал? — Половинчатый присел на корточки перед Ванилью, и его рука в нерешительности замерла у того над макушкой. — Просто трюк со светом, с ними будет всё в порядке, — отмахнулся он, закатывая глаза. Киришима с громким рыком вскарабкался на стул, вторя «за чтооо» Дикобраза. — Ты с ума сошёл? — Половинчатый походил на бомбу замедленного действия, чей таймер только что начал обратный отчёт. Он подхватил Клубнику под мышки и помог ему встать, после чего проделал то же с другим близнецом. — Бакуго-кун, такое поведение абсолютно непростительно! Я очень разочарован. Наносить вред одноклассникам и ученикам помладше — о чём ты думал! Тебе должно быть стыдн… — Ребята! — голос Хвостатой перекрыл причитания Очкарика, щёлкнув кнутом. — Бакуго-сан давно всем известен своим грубым поведением, но он прилагает усилия и готовит моти, чтобы все мы могли насладиться последним вечером вместе перед фестивалем. Вместо того, чтобы кричать и сеять хаос, нам нужно попытаться ему помочь, а не мешать. Теперь все, кто хочет поучаствовать в конкурсе с моти, пожалуйста, присядьте в порядке очереди. Если стульев не хватает, то я принесу ещё. Бакуго-сан, если ты не против, то я приготовлю чай к твоим сладостям. Наступила пауза. Очкарик прочистил горло. — М… Я понял. Что ж… но это всё ещё непозволительно применять свою причуду вне официальных школьных тренировок. Пожалуйста, воздержись от подобного в будущем. Кацуки сощурил глаза, наблюдая за Хвостатой, которая пересекла кухню, задрав нос повыше. Она присела на колени возле Липучки. — Серо-сан, ты в порядке? — Нееет, — завопил он, всё ещё валяясь на полу. — Он ослепил меня! — Ясно, — ответила она сладким голосом, слишком сладким. — Возможно, будет лучше, если ты пойдёшь прямо в постель без сладкого. Ты уверен, что сможешь завтра соревноваться? — Нет, я в порядке! — он подскочил, быстро моргая, уперевшись руками о стол. — Э… это было… уфф… — Отлично. Пожалуйста, присаживайся, Серо-сан. — Кента-кун, ты не должен быть копией своего отца! — взвизнула Чёрноглазка, медленно усаживаясь рядом с Киришимой, пряча глаза от света у того на плече. Все поусаживались на стулья, и Хвостатая убедилась, что для всех хватает мест, даже Половинчатый поутих после её вмешательства, но продолжал следить за Кацуки, будто что-то его сейчас переломит. Урарака заняла место Дикобраза рядом с пацаном, попросив ту пересесть на одно сиденье дальше. — Кента-кун, нельзя позволять своему папе делать такие вещи, ты в курсе? — прохихикала она. — Попытайся урезонить его в следующий раз! Пацан встревоженно посмотрел на Кацуки, после чего красный повернулся к Урараке. — Я… ээ… да, но… ээ… ты знаешь, он такой упрямый, что даже если я скажу ему, он не будет меня слушать, поэтому… Кацуки злобно зыркнул на него. Оу, вот оно как? Он его прикрыл, а эта неблагодарная жопа его помоями за спиной поливает? Пацан бросил на него полный паники взгляд, словно говоря: «Ты сам сказал смириться с твоей версией». Хвостатая подошла к Кацуки. — Что ж, что Бакуго-сан собирается делать дальше? Тебе определённо необходимо большое количество ингредиентов, если ты хочешь испечь моти для всех, верно? — спросила она невинно, наполняя чайник и ставя его греться. Кацуки прищурился сильнее, пока его глаза не стали напоминать две щёлки. — Чё те надо? — огрызнулся он тихо, чтобы никто не услышал их разговора. — Я знаю, что я тебе не особо нужен, да и хер бы ты вступилась за меня, если бы ты не вбила себе что-то в башку. Валяй. Что там? Она нахмурилась и наклонилась вперёд. — Я хочу научиться делать моти. Так что ты можешь поучить меня или я могу позаботиться, чтобы ты имел дело с Иидой-саном и Тодороки-саном. Что выберешь, Бакуго-сан? Кацуки смотрел на неё с открытым ртом. Да что за херь творится с девчонками из класса? Одна — готова драться на смерть, другая — шантажирует его. Дальше что? Лягушка его лапать начнёт? — Ладно, — прошипел он, подталкивая к ней ингредиенты. — Взвесь. Она создала ручку и блокнот, затем записала строго то количество, которое дал ей Кацуки. Он повернулся обратно к утыркам, подвинул Пикачу, отчего тот вздрогнул, и теперь на столе можно было поставить поднос и разложить пергамент, который Кацуки посыпал крахмалом. Следом туда отправилось тесто для моти. — Понятно, крахмал нужен для того, чтобы тесто не прилипало, — задумчиво подметила Хвостатая, перемешивая сахар, клейкую рисовую муку с водой. — Умно. Кацуки закатил глаза. Он достал скалку, основательно посыпал её мукой и принялся тщательно раскатывать тесто. — Бакуго, ты мелкий… — прорычала Дикобраз. Видимо, она звала пацана по фамилии, когда он выводил её из себя, или когда боялась за него, как два с половиной дня назад. Она всё ещё прижимала ладони к глазам, но стоило ей убрать руки как её взгляд показался странно кроваво-красным, делая её похожей на демона. — Ты не мог просто сказать нам заткнуться, как нормальный человек? — Тц, если тебя так задело, тогда, полагаю, твои родители ещё слабее, чем я думал, — самодовольно усмехнулся пацан. Она прожгла его взглядом, её золотистые радужки наполнились холодной яростью. Дикобраз прищурила глаза, явно раздумывая, что бы такое пообиднее ответить. В конце концов, она облокотилась на стол и мягко ответила: — Твои предки занимались сексом, чтобы зачать тебя, — улыбка пацана тут же рассеялась. — Ни один раз, ни два, а огромное количество раз, пока они уже были не в состоянии продолжать. Подумай об этом в следующий раз, когда посмотришь на свою мамочку. Очкарик задохнулся в негодовании, Урарака и Чёрноглазка захихикали, Киришима, Кекс, Липучка и Чип с Дейлом заржали. Пацан в ужасе уставился на подругу. — Как ты можешь говорить такие вещи?! — взвизгнул он, держась за голову двумя руками, после чего активно замотал ею. — Уууу… не, не, не, я не хочу себе это представлять. — Эй, Кента-кун, скажи нам, а кто твоя мама? — попросил Деку с улыбкой, пока Кацуки нёс поднос в холодильник. — Как долго поднос должен оставаться в холодильнике? — спросила Хвостатая с блокнотом и ручкой в руках. — Пожалуйста, не говори о моей маме сейчас, — взвыл пацан, зарывшись лицом в сложенные на столе руки. — Это тебе за то, что посмел говорить так о моих родителях, — резко припечатала Дикобраз. — Всё хорошо, Кента-кун, всё хорошо, — прохихикала Урарака, поглаживая его по голове, отчего пацан тут же напрягся. — Пятнадцать минут, — она нацарапала цифру на бумаге, после чего отправила миску в пароварку. — Не, не, надо накрыть полотенцем или ещё чем-то… — Иначе конденсат попадёт на тесто! — перебила его Хвостатая, ударяя кулаком по раскрытой ладони. — Как умно с твоей стороны, Бакуго-сан! — Кацуки скривился. — Эй, дай хоть предложение закончить, — вместо ответа замстароста закрыла пароварку и установила на их кухонном таймере промежуток в пятнадцать минут. — А что если мы попробуем угадать, кто она? — предложил Пикачу, всё ещё потирая глаза. — Не должно же это быть так сложно. — Ага, давайте просто соберём все черты вместе, которых здесь нет у Бакуго, — добавил Киришима, махая пацану, чтобы показать, что имелось ввиду под «здесь». — И… что мы видим? — спросила Чёрноглазка низким голосом, будто она главный герой тв-шоу про полицейских. — Ммм… ну, он ниже, чем Бакуго, например, — начал Липучка, прищурившись, рассматривая пацана, который так и не поднял головы от рук, зато его уши загорелись красным. — И волосы у него каштановые. — А ещё нос симпатичнее! — подметила Чёрноглазка, касаясь своего собственного. — Чё ты хочешь этим сказать, Чёрноглазка? — прорычал Кацуки, дробя чили на мелкие кусочки на рабочей повехности кухни, но всё ещё готовый заискрить в любой момент и напомнить, чего они избежали раньше. Он положил бобовую пасту в отдельную миску и добавил кусочки чили, перемешал их кончиками пальцев. — Я Ашидо! А-ши-до! Запомни уже имена своих друзей, чтоб тебя! — надулась она, упёршись руками в бока. — И щёки тоже, — удивлённо добавила Лягушка. — У него розовые круглые щёчки, как у Очако-чан! — А что если это Урарака? — выдал внезапно Пикачу, хлопнув в ладоши. Все повернулись к Урараке, которая всё ещё гладила колючие волосы пацана. Она уставилась в ответ, удивлённая их молчаливыми взглядами. Затем моргнула. — Э? Смех внезапно наполнил комнату, заставив Чипа с Дейлом подпрыгнуть, а Кацуки нахмуриться. — Ну, да, конечно, будто Урарака вообще могла выбрать Бакуго! — верещал Липучка, держась за бока, словно это, блять, самая смешная шутка за всю его жизнь. — Каминари-кун, не говори так! — шутливо наругала его Чёрноглазка. — Бедняжка Очако-чан, это было бы ужасно! — Какого хуя?! — завопил Кацуки, швыряя в неё полотенце. — Да любая была бы рада быть моей женой, понятно тебе, идиотина! — Ну, это правда, ведь Бакуго-кун так хорош в готовке, — заметила Лягушка, касаясь пальцем подбородка. — В этом плане он должен быть довольно надёжным, ква. — Пиздец, да так и есть! — Никто не позволит Урараке быть рядом с этим парнем, — засмеялся Киришима, указывая на Кацуки большим пальцем. — Я уже вижу череду постов в интернете о том, насколько абьюзивные отношения могут быть между ними, если они сойдутся. — Представь, если бы у них и правда были бы общие дети! — Липучка уже рыдал от смеха на пару с Пикачу. У Кацуки заканчивалось терпение. — Просто… просто представьте… какими бы чудикам они были бы! Запрокинув голову, Ваниль захохотал, пока Клубника и Дикобраз давились смехом. — Да, Бакуго, представь, — сказал Ваниль, хлопнув пацана по спине. — Представь, насколько бы они странными были! Разве это не ужасная комбинация? А? Как думаешь? Пацан поднял горящее лицо с рук и холодно посмотрел на белобрысого ублюдка. — Ах ты… — Захлопнули ебальники, пока я вас всех не поубивал! — заорал Кацуки. — Я получу любую девчонку, если захочу, зарубите себе на носу! — Да, но не Урараку, — заверил Пикачу, и выглядел он на тысячу процентов уверенным в своих словах. — Я готов поспорить на… знаете что? Пускай все присутствующие, включая детишек из будущего, будут моими свидетелями: если ты женишься на Урараке, то я назову первенца в честь Бакуго, независимо от пола ребёнка. — С какой стати мне хотеть, чтобы моё имя ассоциировалось с твоей личинкой? — огрызнулся Кацуки, пока остальные так и покатились со смеху. Пока все смеялись, Дикобраз зыркнула на Пикачу. — Зачем тебе испытывать судьбу и спорить на имя своего первенца ради такой глупости? — Позволь дяде Каминари дать тебе подсказку: спорить нужно тогда, когда ты уверен, что твоя догадка — единственно правильная, — он подмигнул ей, отчего та громко рассмеялась. — Спасибо большое за такой совет, я запомню его на всю жизнь. — Кстати, Кента-кун, я как раз хотела спросить у тебя, — начала Урарака, нервно посмеиваясь. Она убрала руку от головы пацана, на что он нахмурился и надулся. — Ты, кажется, много обо мне знаешь и… я хотела узнать… есть ли… и у меня семья? Пацан посмотрел на неё с нечитаемым выражением лица, после чего перевёл взгляд на свою левую ладонь. — Да. — Оу, — она улыбнулась уже не так натянуто. — А дети у меня есть? — Да. — Это отлично, Очако-чан! Ты крутая и героиня, и мама! — Чёрноглазка лучезарно улыбнулась Урараке, и та ответила такой же улыбкой. — А они хорошие? — Нормальные, думаю, — пацан пожал плечами. — А сколько у меня их? — А сколько ты хочешь? — он склонил голову набок, не отводя глаз от левой ладони. Поднял правую руку и провёл большим пальцем невидимую линию по ладони. — Я… я не знаю, — она хихикнула, краснея. — Одного, наверное? Или, лучше двоих, иначе быть единственным ребёнком в семье может быть одиноко. — Ясно, — пробормотал он с едва заметной улыбкой на губах. — А… я замужем? Или как Мина-чан? — Замужем. — А он хороший? — Да, думаю, он довольно классный, — пацан пожал плечами, улыбаясь. — Он водит мотоцикл. — Вау, круто! — впечатлился Киришима. Кацуки раздражённо щёлкнул языком и глянул на таймер: осталось три минуты и восемнадцать секунд. Любой дурак может научиться кататься на мотоцикле, чему тут восхищаться. — Мотоциклы опасны, и занимают третьем место среди причин аварий на дорогах, не забывай об этом, Урарака-кун! — неожиданно, но Кацуки был рад, что в кои-то веки Очкарик встал на его сторону. — Как его зовут? — спросила Чёрноглазка с энтузиазмом. — Дальше, — вклинился Клубника. Чёрноглазка, Липучка, Пикачу и Киришима сихронно выдали: «Ну, блииин!», застигнув врасплох Кацуки и Хвостатую, но не Половинчатого. В эту же секунду сработал кухонный таймер. — Вытащи тесто из пароварки и делаешь то же, что и я до этого, — сказал Кацуки Хвостатой, не сразу заметив, что она уже в процессе. Работать с ней куда приятней, чем он ожидал, он заметил, что они оба заняты каждый своей работой. Ей не нужно было повторять инструкии или показывать заново как что-то делать, и пока она поблизости, то утырки не приближались. Когда она поставила собственный поднос в холодильник, она внимательно наблюдала за ним, как он вырезает из теста круги и укладывает их между слоями пищевой плёнки. — Мы хотя бы знаем его? — настаивал Деку, слишком усердствая, пытаясь разузнать больше о личной жизни Урараки. — Дальше. — Ты не прикольный, Хиро-кун! — пожаловалась Чёрноглазка. Клубника поморщился. — Почему ты продолжаешь звать меня Хиро-куном? — пробормотал он, явно раздражённый такой фамильярностью. Дикобраз покосилась на него, Чёрноглазка же фыркнула. — Ты предпочитаешь Тодо-чан? — ласково спросила она, отчего Половинчатого передёрнуло. — Знаешь, Хиро-кун звучит неплохо. — Да, я тоже так подумала. Но давайте вернёмся к главному: кто муж Урараки? Прежде, чем кто-то успел сказать хотя бы слово, пацан поднял голову со своих рук и сказал: — Почему ты так настойчиво спрашиваешь о других? Почему никто не спрашивает, кто её отец? — он указал на Дикобраз подбородком, и девчонка смерила его убийственным взглядом. — О, да, и правда, твои родители не женаты, верно? — спросил Липучка, чуть склонив голову набок. Она закатила глаза. — Это не играет никакой роли, — ответила она сухо. — И я не скажу, кто мой отец, — она широко улыбнулась и добавила: — Думаю, я просто позволю вам хорошенько поломать голову. Кацуки перевёл на неё взгляд и уставился на её острые клыки, дурацкую зубастую улыбку и сверхсчастливое поведение в целом. Надо быть полнейшим идиотом, чтобы не сложить два и два. Таким же тупым, как и её папаша. Он всё ещё не мог понять, разозлило его или задело то, что Киришима не сказал ему лично, что они с Чёрноглазкой мутят. Они с ней оба придурки, но должны же они были понимать, насколько тонкие стены, и какие они громкие иногда. Не то чтобы он слышал что-то напряжное, но хихиканье Чёрноглазки сложно было игнорировать, особенно, если после этого следовали указания, куда она хочет, чтобы Киришима положил руки. С чего вдруг, по их мнению, Кацуки завёл привычку включать музыку, как только заходил в комнату, да ещё и так громко? — В любом случае я хочу поговорить о фестивале, — добавила она невинно, укладывая локоть на стол и упираясь подбородком в ладонь. Ну, эта хотя бы поумнее своих предков — может, она унаследовала от них уникальные нейроны, и теперь у неё их целых два. — Ух, не говори об этом, я уже нервничаю, — дёрнулась Чёрноглазка — тц, слабачка. — Вы собираетесь смотреть с трибун? — спросил Половинчатый, открыв рот впервые с момента инцидента со световым шоу пацана. Ваниль надулся, Клубника же проворчал: — Нет, нам не разрешено быть на стадионе во время фестиваля. Мы останемся в общежитии и будем смотреть по телевизору, как остальные неудачники. — Что? Но… почему? — Деку выглядел шокированным — было бы смешно, если бы ему пришлось остаться в общаге, чтобы посмотреть прямую трансляцию, когда Кацуки победит. — Наверное, всё ещё переживают, что мы можем оказаться злодеями, — проворчал пацан, глядя на руку Урараки на столе. — Но сказали, что мы сможем присоединиться сразу после церемонии награждения. Бессмысленно, но ладно. — Не могу поверить, что вот так проведу свой первый спортивный фествиаль! — проныл Ваниль, зачёсывая волосы назад. — Фигово, чувак, — посочувствовал Пикачу. — Хотя мне интересно, что будет в этом году, как думаете? Три испытания? С этого момента Кацуки слушать перестал. Он не испытывал никакого интереса к теории утырков, поэтому он сосредоточился на том, чтобы закончить сладости с Хвостатой. С какого-то хера, стоило ему отвернуться, несколько свежеприготовленных моти исчезали, и он был готов перевернуть ёбанный стол, пока не осознал, что херова Урарака отправила их в полёт один за другим, вызывая смех у пацана. — На, — Кацуки с грохотом поставил тарелку с двумя большими моти перед Кексом, который постепенно переставал понимать, зачем он вообще здесь. — Съешь, — приказал он. Прищурившись, Кацуки наблюдал, как гигантский чувак напрягся и даже слегка вспотел, пока аккуратно кусал угощение под внимательные взгляды со всего стола. Он уставился в неверии на моти в своей руке и повернулся к Кацуки с широко распахнутыми глазами. — Это очень вкусно! Хер его знает, каким образом, но эти три слова спровоцировали настоящий переполох. В одно мгновение утырки налетели на поднос и уничтожили все моти, почти тут же начиная хвататься за горло и кашлять, пока Кацуки хохотал до слёз. — Слабаки, — фыркнул он, скалясь. — А что по конкурсу или что там у вас? Только пацан счастливо жевал угощение, ласково похлопывая по спине хрипящую Урараку. Они выпили тонну воды и теперь сидели в голодном ожидании подноса Хвостатой, чтобы заняться своим дебильным конкурсом, но Кацуки уже устал и хотел лечь как можно раньше сегодня. К тому же, надо было ещё кое-что сделать, что вертелось в голове ещё с самого начала этого ёбнутого дня. Помыв всю кухонную утварь, которую он использовал, он разложил всё по местам и пошёл на выход. — Пап, ты куда? — Всё ещё тебя не касается, — ответил Кацуки, не поворачиваясь. Он почти дошёл до лестницы, когда услышал торопливые шаги за спиной. — Пап, подожди! Он вздохнул, засунул руки в карманы и развернулся к пацану, который всё ещё был в очках. — Что ещё? — спросил он раздражённо. — Ты получил свои острые моти, с тобой сюсюкается твоя дражайшая Урарака и вот-вот будет херов конкурс. Чё тебе ещё надо, старик? Пацан нахмурился, явно задетый его словами, и засунул руки в карманы, повторяя за Кацуки. — Я просто хотел пожелать тебе удачи завтра, вот и всё. Кацуки щёлкнул языком. — Мне не нужна удача. Я пахал как проклятый, чтобы рассчитывать на что-то рандомное и нестабильное, как удача — можешь пожелать остальным, им уж точно понадобится, — Кацуки ожидал, что после его ответа пацан нахмурится ещё сильнее, молча свалит, возможно даже со слезами на глазах. Но он никак не ожидал, что тот хихикнет и почешет затылок. — Конечно, другого ответа можно было и не ждать. Что ж, ладно, — и ушёл. --- Вернувшись в благословенную тишину своей комнаты, Кацуки сел на кровать и вытащил телефон, пролистывая до невозможности короткий список контактов. У него не было лишних номеров — родители, близкая семья, контакты академии, несколько номеров из агентства Топ Джинса, врач и парочка одноклассников. Пикачу и Чёрноглазка нагло добавили все девятнадцать номеров, но Кацуки удалил больше половины и оставил только тех, кто его не бесил, и тех, кто однозначно вынесет ему мозг, если бы он удалил: Пикачу, Чёрноглазка, Липучка и Киришима были во второй категории естественно — они слали ему так много сообщений, что он удивлялся, что они ещё и обижались, что он их все не читает. Остальные номера принадлежали: Хвостатой и Очкарику — на случай, если вдруг ему понадобятся старосты; Половинчатому и Деку — держи своих единственных четверых друзей близко, а долбоёбов, которых ты собираешься грохнуть — ещё ближе; Звукачке и Урараке. Он быстро набрал нужный номер и нажал на зелёную кнопку вызова. Биииии… Биииии… Биии… — Ого, какая честь, Бакуго Кацуки вспомнил, что у него есть мать. Кацуки закатил глаза, уже злой и раздражённый. — Почему бы тебе просто не сказать привет, как нормальная мать? — рыкнул он. — А что ж ты не звонишь почаще, как нормальный сын? — Мне не нужно звонить тебе каждый блядский день, старая карга. — Да ладно? А как насчёт того, засранец, что перед воротами твоей школы вынырнул твой мелкий из будущего? Обычно он огрызался, накидывая ещё пару словесных атак, но когда он открыл рот сейчас, то обнаружил, что не может выдавить ни звука. — Кацуки? — он вздохнул и потёр переносицу, прикрыв глаза. — Кацуки! — вдруг грозно завопила его мать, отчего он подпрыгнул.  — Бля, да тут я! — гаркнул он в ответ, поднимаясь на ноги. — Ну, тогда отвечай, когда мать вопросы тебе задаёт, чтоб тебя! — А что я сейчас делаю?!  — Это ты мне скажи! Какого хера ты замолчал? Что происходит? Что-то случилось? — Нет, ничего не случилось, знаешь, каждую неделю кто-то из будушего приваливает! — сказал он с сарказмом. — И ты ничего не можешь с этим поделать? Ты мягче стал или что? — Ну, извини, я не думал, что будет так сложно, когда за мной постоянно ходит малой, который зовёт меня папой без перерыва, и выглядит он при этом точной копией моего старика! — на том конце трубке повисло молчание. — Так похож? — в её голосе слышалась улыбка. Его мать была подозрительно довольна. — Ага, будто… будто под копирку! У него даже очки, мам! — Отправь мне фото. — Ну, он сейчас не возле меня как бы. — Тогда пойди найди его и пришли мне это херово фото! Зачем мы вообще телефон покупали, если ты даже толком не используешь его? — Не вы купили, а дед! — Ага, а теперь догадайся, кто его попросил об этом и кто может прийти и отобрать прямо во время фестиваля? Кацуки расправил плечи. Да уж, эта точно может. — Ты, блять, не посмеешь… — Сделай. Грёбанное. Фото. — Блять, хорошо, сделаю! — И прекрати материться нахуй, ты мелкий ублюдок! А… да, это Кацуки… да, он в порядке, он собирается отправить нам фотографию мальчика сейчас… знаешь, ну, того мальчика, который из будущего, мы смотрели пресс-конференцию в прошлый раз… да я гребу, хорошо ли он ест… — Просто дай ему ёбанную трубку уже! — Я СКАЗАЛА ТЕБЕ НЕ МАТЕРИТЬСЯ, БЛЯТЬ… держи, любовь моя, аккуратно, а то он тут в настроении, не шарю, что его там за жопу укусило в этот раз… Кацуки закатил глаза, рыкнув себе под нос. Ладони у него вспотели, и ему было необходимо выпустить взрыв, чтобы и попустило за компанию. — Кацуки? — ЧТО? — Привет, сын, как ты? Он несколько раз вздохнул, чтобы успокоиться от предыдущего разговора. — Я… — ещё один глубокий вдох. — Я… я… — просто продолжай дышать. — Кацуки? — Я не знаю, ладно?! — завопил он. — Я не знаю! Я… я… — Мы можем чем-нибудь помочь? — голос его отца сейчас был слишком ласковым. Кацуки надо было бы злиться, кричать и вопить, пока голос не охрипнет. Ему надо… надо… — Я не знаю, пап… Не знаю, и даже, блять, думать об этом не могу, потому что завтра спортивный фестиваль, и я не могу снова проебаться, не могу! — Ты чего, Кацуки, ты же победил в прошлом году. И мы очень гордились тобой, мы… — Половинчатый ублюдок позволил мне победить! И когда я попытался встряхнуть его и заставить сражаться, меня вырубили, а потом заковали на ёбанном пьедистале! Что это за победа? А? — Ты слишком строг к себе. — Нет, так и должно быть — не давать себе спуску! Ты не понимаешь — в реальности ни один злодей не откажется использовать свою причуду на мне или решит отступить! И я должен быть готов к этому, готов к завтра, но я… я… — Ты снова себя накручиваешь. Тот мальчик… Ты думаешь о нём, нет? Говорят, ты атаковал четверых детей, когда они прибыли через портал. Был ли шанс, что ты его атаковал? Кацуки молчал, продолжая стоять посреди комнаты. Как и всегда, его отец ткнул туда, где болело больше всего, и мысль, которую он так долго гнал на задворки сознания, вылезла на первый план. — Я не думал ни секунды и… они не были грёбанными злодеями, просто дети! Единственным злодеем оказался я! Нет мне опра… — Прекрати. Он остановился посреди предложения, забыв закрыть рот. Отец не кричал, его тон даже не был резким. Его голос был мягким и тёплым, полным любви, и это убивало Кацуки изнутри. — Послушай меня, Кацуки. Ты не злодей. В тебе нет ни грамма зла, потому что мы с твоей мамой сделали тебя совершенным. Нет ничего, что бы ты не смог преодолеть, потому что у тебя дух настоящего героя, который никогда не сдаётся и старается изо всех сил. На тебя могут надеть намордник и заковать в цепи, но это не изменит того, кто ты, и как мы гордимся тобой. Кацуки почти видел, как отец лучезарно улыбается в трубку. Он сел обратно на кровать и стиснул зубы. — Не надо быть таким пиздецки слащавым, — сумел рыкнуть он сквозь комок в горле. — Это что, блять, было? Кто сказал, что он не герой? Ану, дай эту фигню назад… — голос его матери, который доносился издалека, резко врезал ему по ушам. — Эй, Кацуки, если кто-то на тебя гонит, то скажи мне, и я с ними немного пообщаюсь… и если ты посмеешь слушать других, то, клянусь, повешу тебя на потолке в нашем подвале за твоё очко! — Что хуевы угрозы?! — гаркнул он, снова вскакивая на ноги. Пусть он никогда не скажет ей это в лицо, но он почувствовал облегчение быть способным снова кричать. — Где моя грёбанная фотка?! — Ты свалила пять минут назад, как я… — КАЦУКИ, ПШЁЛ И СДЕЛАЛ ГРЁБАННУЮ ФОТКУ, ПОКА Я НЕ ПРИШЛА И НЕ ПОДЖАРИЛА ТВОЮ ЖОПУ! — БЛЯ, ИДУ Я! Кацуки почти вынес дверь, когда выходил из комнаты, и потопал вниз по лестнице, громко поклиная всё на свете. Он даже не дошёл до стола, когда утырки повернулись к нему, с удивлением наблюдая за его поведением. Они уже занимались моти, и как он заметил, Хвостатая наклепала ещё. — Старик! — крикнул он, отчего пацан подскочил и повернулся к нему, поправляя очки на носу. Кацуки поднял свой телефон, сфоткал и отправил фото. Он собирался свалить, когда очень громкий голос раздался из динамиков его телефона. — Эй, Кацуки! Включи фэйстайм! — У него громкая связь? — услышал он вопрос Хвостатой. — Эм… Я так не думаю, — хихикнул Киришима. — С хера ли я буду это делать?! — заповил Кацуки на телефон. — ПРОСТО СДЕЛАЙ, ЧТОБ ТЕ… — ЛАДНО! Он нажал на кнопку с такой силой, что мог продавить стекло, затем швырнул телефон в пацана, который едва успел поймать его, окружённый толпой ошарашенных утырков. Пацан развернул телефон вертикально, нахмурился, а уже через секунду засиял как рождественская ёлка. — Бабушка! Дедушка! — Здравствуй, молодой человек. — Аввв, Масару, посмотри на него, какой красивый! Он выглядит точно, как ты… посмотри на его волосы… и очки… И ПОСМОТРИ НА ЭТИ ЩЁЧКИ, МАСАРУ! Это было самое унизительное, что доводилось переживать Кацуки в жизни. Пацан захихикал, и его лицо округлилось как никогда раньше. — Вы выглядите такими молодыми! За исключением тебя, бабуль, ты такая же красивая, как и всегда. — Это мой малыш! ТЫ СЛЫШАЛ ЭТО, КАЦУКИ?! — Да завали уже, старая карга! — огрызнулся он, игнорируя охеревшие лица и отвалившиеся челюсти вокруг.  — Как дела, Кента-кун? Тебе нравится прошлое? — Это что, блять, за вопрос?! — Заткнись, Кацуки! — Откуда вы знаете моё имя? И просто… просто Кента… вам можно… — Мы смотрели пресс-конференцию в прошлый раз. У тебя отличное имя, Кента. — Да, оно… оно пишется через иероглифы «здоровье» и «большой»! И… эмм… да… — Какая у тебя причуда? — Я… я создаю звёзды! Я потею водородом и… ну, это немного сложновато… — Водород? Разве он не легковоспламеняемый? — О, так ты тоже можешь взрывать, как и наш Кацуки, когда твоя причуда на пике? — Если я рядом с источником тепла или огня, то да. — Это так здорово, Кента! — Ты настоящий Бакуго, не так ли, наш красивый дьяволёнок? — Может, нам попробовать проведать его? В конце концов, мы не знаем, как долго он сможет здесь оставаться, и если мы это не сделаем, то нам придётся ждать, пока Кацуки не найдёт его мать. Пацан покраснел от счастья, в то время как Кацуки был красным от смущения. — Дай сюда! — Кацуки вырвал телефон из рук пацана, который не сопротивлялся и только крикнул напоследок: «Пока, бабушка! Пока, дедушка!». — Кацуки! КАЦУКИ, ВЕРНИ ЕМУ ЁБАННЫЙ ТЕЛЕФОН! — Нет, блять! Я всё равно сейчас повешу трубку! Не пытайся мне перезванивать! И только посмей завтра появиться! — Спокойной ночи, сын, спи крепко. — Кацуки, ты труп! — Ты получила ёбанную фотку, отъебись от меня уже! — Тебе лучше не отвлекаться и победить завтра! — Как будто я собирался проигрывать! — Да, чёрт возьми! Теперь вали спать, и лучше пораньше! — БЛЯ, ДА ЗНАЮ Я! — НУ, ТОГДА ВАЛИ! — ИДУ! — И СПОКОЙНОЙ НОЧИ, ЗАСРАНЕЦ! — ДА ПОХУЙ УЖЕ, СПОКОЙНОЙ НОЧИ, СТАРАЯ КАРГА! Кацуки повесил трубку. Он тяжело дышал, сердито глядя на телефон, который сжимал с такой силой, что был в шаге от того, чтобы пустить по нему трещины или взорвать. Когда он понял, что стоит в полнейшей тишине, он огляделся и увидел, что все вокруг стола замерли и пялялись на него круглыми глазами, за исключением пацана, который довольно работал над своим моти, радостно болтая ногами. — Это многое объясняет, — просто заметил Липучка. — Пошёл нахуй! — огрызнулся Кацуки. Он развернулся на пятках и пошёл обратно к себе, не замечая, как сильно поднялось его настроение и насколько легче стало на душе. Ни один кошмар не потревожил его в ту ночь.