Clocks and Blades

У Бакуго Кацуки намечался обычный день. Он распланировал себе целые сутки: проснуться в пять утра, позавтракать в блаженной тишине пустой гостиной, выйти наружу потренироваться и заодно насладиться первыми лучами солнца, вернуться в шесть, проигнорировать парочку придурков, которые что-то там лепечут про свои «ранние» подъёмы, свалить прямиком в душ. Затем пойти на учёбу, быть лучшим, и к концу дня в очередной раз прояснить, что он затмит всех в этом долбанном классе — хотя не, в этой школе. Конечно, никогда не случалось как он хотел. Всегда находился кто-то, кто делал всё, что в его силах, чтобы проебать все планы Кацуки и уничтожить его хорошее настроение к херам: Половинчатый пытался посоревноваться с ним и отбить половину побед с такой кислой рожей, словно ему было пофиг. Очкарик, этот надоедливый мажор, вопил о каждой мелочи, которая ему не нравилась: начиная от одежды Кацуки, заканчивая его долбанной походкой. Но какая ему нахер разница, а?! Киришима и остальная часть его «отряда» преследовали Кацуки как щенки на невидимом поводке, и хотя большую часть времени он искренне наслаждался их компанией, периодически ему хотелось их подорвать нахуй (хотя вреда причинять он не собирался). Или Урарака — эта несносная, гиперактивная, помешанная на Деку дурында — решила лезть в его дела и пытаться завести разговор по душам о том, как надо вести себя с Деку — с Деку, надоедливым нытиком, не-так-давно-беспричудным, занудным куском… Нет. Этот день будет другим. Этот день будет принадлежать Бакуго Кацуки. И начиналось всё очень даже терпимо. На первом уроке Полночь-сенсей раздавала им задания, которые они посдавали неделю назад, остановилась перед партой Кацуки, подметив, что его работа — пример того, что она ожидала от них, студентов второго года обучения. Она похвалила Кацуки перед всеми за качественную аргументацию, благодаря которой он получил высший балл среди 2-А и 2-Б классов. Затем, днём во время полевой практики с Тринадцатым-сенсеем и Айзавой-сенсеем, пока все сломя голову неслись искать злодея, Кацуки заколебался. Он получил дофига уроков от двух своих учителей, выслушивая бесконечные лекции про поспешные решения преследовать злодеев, в то время, как фальшивые горожане прикидывались ранеными. Потребовалась вся его сила воли, чтобы с завистью отвернуться от широких улиц полигона бета и пойти бродить по узким переулкам и площадкам около входа в здания. Он едва не рассмеялся, когда обнаружил не один, а десятки чёрных манекенов, валяющихся повсюду с белыми бирками «ГРАЖДАНСКИЙ» вокруг шеи. Стоило это добро вытащить наружу и сложить в кучу все двадцать четыре штуки, раздался громкий вопль, который разнёсся по всему полигону — сразу же последовали взрывы в зданиях, в которых Кацуки только что побывал. Он хотел броситься к источнику шума, зная, что тот исходит от разыскиваемого злодея, но в голове всплыл разочарованный взгляд Айзавы-сенсея, мол, опять цивилов на произвол судьбы кинул, и пришлось тащить найденных манекенов куда-нибудь в безопасную зону, матерясь сквозь зубы. Раздражение росло с каждым новым найденным на улице манекеном — таскать-то приходилось по одному. И только Кацуки подумал, что наконец-то закончил, здания за ним рухнули, подняв здоровенное облако пыли, от которого нехер делать, чтобы задохнуться. Прозвучал оглушающий гудок — задание подошло к концу. Проклиная всё на свете, Кацуки вернулся на место встречи, держа руки в карманах своего геройского костюма, осознавая, что продул. Он был слишком занят, чтобы искать херовы манекены, пока остальные тратили своё время на то, чтобы надрать зад ёбнутому злодею и… Он ошибся. Когда они вернулись, Айзава-сенсей был готов убить каждого одним только взглядом: как можно быть настолько тупыми, чтобы пойти прямо к злодею вместо того, чтобы обезопасить сначала район — он что, ничему их не научил? Никто не вынес урока с экзамена на временную лицензию в прошлом году? Со всех безумных ситуаций их первого курса? Достойны ли они вообще быть студентами академии? Достойны ли даже мечтать о том, чтобы стать героями? — Единственный, кто оценил ситуацию и дважды подумал до того, как ломануться куда-либо, был Бакуго, — припечатал сенсей. — Он один спас более тридцати человек из зданий, которые вы заставили злодея разрушить, зажав его в углу, и если бы Бакуго не было там, то все гражданские погибли бы. Если бы его эго было шаром, Кацуки бы уже улетел от гордости. Его ухмылка растянулась неестественно широко, пока Тринадцатый-сенсей объяснял этому стаду баранов, почему он оказался таким охуенным в этом задании, как он повзрослел для того, чтобы быть достойным стать отличным про-героем, и как остальным надо брать его в пример. Кацуки был в раю. Впервые за долгое время его не бесил даже визгливый голос Деку по пути в раздевалку. Тот болтал с Очкариком, пока они переодевались, о том, как много им ещё надо работать, чтобы стать про-героями. Когда начал нахваливать Кацуки, тот ощутил волны раздражения, расползающиеся по груди — он хорошо помнил, как силён был этот грёбанный задрот в их последней стычке во время практики. Как и в тот раз они были на полигоне бета, Кацуки, естественно, победил, но это было близко. Каждый раз, когда этот утырок ляпал что-то вроде «Вау, Каччан, это было круто!», Кацуки казалось, что тот над ним издевается, врёт в лицо, заставляет верить, что слабее, хотя на самом деле с каждым днём становился всё сильнее. Теперь они все возвращались к корпусам. Группа из двадцати студентов, болтая и громко смеясь, шли под тёплым майским солнцем. Кацуки вдохнул — пахло свежескошенной травой, цветами и летом. Слабая улыбка мелькнула на его губах: сегодня был охуенный день. Глянув на часы, а затем на свой «отряд», который шагал рядом с ним — громкие, дурные и несносные — он подумал, что возможно сегодня можно отложить вечернюю тренировку и немного с ними потусить. Сказав себе, что это пришлось бы сделать в любом случае, иначе эти лохи не отвалят от него весь вечер, и не дадут заниматься домашкой. Но если бы он был до конца честным с собой, чего он делать не собирался — он правда не хотел, чтобы этот идеальный день заканчивался. — Эй, Киришима, — позвал он, перебивая трёп Пикачу, — пошли на игровые автоматы, хочу надрать кому-нибудь зад. Тем более, у них какая-то новая игра, в которой я не на первом месте по рейтингу. — Мои уши не обманывают меня? — Липучка посмотрел на него с тупой улыбочкой, которая намертво приклеилась к его лицу. — Неужели единственный и неповторимый, потрясающий Король Взрывокилллер предложил нам повеселиться вместе с ним? Кацуки почувствовал, как его хорошее настроение катится к херам на той же скорости, как и хмурятся его брови. — Во-первых, я позвал Киришиму, а не вас, придурков, — зло выплюнул Кацуки. — И знаете что?! Забейте! Он почти развернулся, чтобы уйти в общагу, но он сам спровоцировал то, что до сих пор не поддавалось контролю — энтузиазм его друзей. — Не-не-не-не, погоди! — Киришима со смехом поймал его за плечи и потащил назад, к себе, удерживая друга мёртвой хваткой. — Пошли на автоматы! Вечность прошла, как мы в последний раз были там вместе, го веселиться! — Точняк! — херов Пикачу почти сиял от восторга. — Ты так занят подготовкой к спортивному фестивалю, что совсем забил на нас, дружище, надо наверстать упущенное! — Если у вас была хотя бы одна извилина, то вы бы тоже готовилась — фестиваль через три дня! — прорычал Кацуки и стряхнул с себя руки Киришимы, недовольно при этом морщась. На секунду он забыл о главном мероприятии их академии, и пусть он был более чем готов, он всё ещё чувствовал, что ему есть куда расти. Неадекваты их класса, которые постоянно полагались на удачу, конкретно так стали сильнее за последний год, то же касалось и Б-класса. Каким-то боком они все даже умудрились сдать экзамен на временную лицензию, и ни один не провалился, пока они — он сам и Половинчатый — два студента с самым высоким рейтингом, финалисты грёбанного спортивного фестиваля — облажались. За последние двенадцать месяцев он крайне заебался жрать пыль, оставаясь в шаге от победы. Он не собирался лажать в этот раз. Не снова. Но, конечно, как и всегда, когда он собирался забить хер, вмешался Киришима. — Мы тренируемся, — ответил, всё ещё скалясь. — Но, в отличие от тебя, мы знаем и как веселиться. — он пожал плечами с поддельно грустным вздохом. — Но да, если ты стремаешься, что Каминари тебя обыграет снова в «Зомби Апокалипсис — 3», то, думаю, ничего тут не поделаешь и… Где-то внутри головы Кацуки что-то щёлкнуло. Он был лучше Пикачу во всём — во всём! — так что подобное шутливое предположение тупого Киришимы, мол, этот недобитый покемон способен обойти его в чём-то — неважно в чём — приводило в бешенство. — Чё за хуйню ты только что сморозил?! — взорвался Кацуки, собирая пот в ладонях. — Тащите свои жопы на автоматы, я покажу, кто тут, блять, самый лучший! А когда я закончу с вами, то вы все, утырки грёбанные, будете стоять на коленях и молить вас прикончить, чтоб больше не мучиться! — Ого, какой запал! — подначивал Киришима, которому было абсолютно наплевать на ярость Кацуки. — Давайте соберём как можно больше призовых билетов! — продолжил Липучка, разминая руки так, словно перед дракой. Пикачу подпрыгнул и вскинул кулак в воздух. — На автоматы!  — Что? Вы на автоматы? Кацуки обернулся и столкнулся взглядами с Чёрноглазкой и Звуковой Сучкой, которые улыбались им и выглядели заинтересованными. Блять, только не это. — Ага, Бакуго хочет провести с нами время, прикинь? Он соскучился по своим друзьям, пока торчал в пещере, которую он называет своей комнатой, — ответил Пикачу, запуская пятерню в волосы, чтобы выглядеть круто. — Ах, ты кусок… Кацуки бросился на Каминари, каким-то образом решив, что ничего так не успокаивает, как въёбывать этому гаду взрывов в рожу до тех пор, пока тот не превратиться в беспомощного глюкнутого идиота. Кацуки услышал, как Киришима обратился к девчонкам. — Ашидо, Джиро! Пошли с нами? Будет весело! — Э? Я тоже хочу пойти, я тоже! — Кацуки был слишком занят, пока душил Пикачу в захвате, но он узнал противный девчачий голос Невидимки. — Оджиро-кун, идём на автоматы! — Ребята! Мы должны не забывать о домашнем задании, и о том, что должны готовиться к спортивному фестивалю! — Кацуки не расслышал конец тирады Очкарика, пока бил взрывом в рожу своей жертве, но он мог практически видеть, как у их старосты двигаются руки, словно он ебучий робот. — Кроме того, мы должны полностью соблюдать комендантский час, о котором договорились наши учителя и руководство академии! — Всё хорошо, Иида-кун! — отлично, теперь и Урарака припёрлась здесь раскидываться радугой. — Мы все усердно тренируемся и учимся, а ещё у нас есть несколько часов до комендантского часа. Наш 1-А так давно никуда вместе не выбирался — ой, то есть, нет, 2-А! — Я понял… Верно! Это может быть единственной возможностью для воссоединения перед фестивалем! — Очкарик всегда так реагировал, когда Урарака разговаривала с ним — словно открыл тайну Вселенной. — Ребята! Давайте пойдём на автоматы и отлично проведём время! Это ж с какой лёгкостью эта пухлая мелочь манипулирует окружающими? — Тебе надо расслабиться, Иида, — поддакнул Киришима, похлопывая того по плечу. — Вау, 2-А — время так быстро бежит! Кажется, что только вчера мы сдали вступительный экзамен, — воскликнул Деку — херов Деку. — Я знаю, скажи? Немного ностальгично, но только в самом лучшем значении этого слова! — эта Урарака — пусть горят в аду её круглая физиономия и бесконечный оптимизм. Когда он закончил с Пикачу, который выглядел как пережаренная улитка, брошенная на сковородке, Кацуки злобно обернулся к одноклассникам, которые полным составом дружно шагали к школьным воротам. — ЭЙ! — завопил он, плетясь следом, с неудовольствием замечая, что он идёт за ними, а не наоборот. — Я не приглашал никого из вас, недоумки, так что съебались! — Как грубо, — недовольно сказала Хвостатая прежде, чем отвернулась к рядом идущему парню. — Тодороки-сан, ты бывал на автоматах? — Ммм… Нет, никогда. Полагаю, для меня это впервые. Как и для тебя, Яойорозу, верно? — как всегда Половинчатый выглядел как ёбанное воплощение убожества. Словно скука и безысходность решили завести спиногрыза, а потом покрасили в клоунские красный и белый, чтоб не так уныло было. Хвостатая сцепила руки в замок, и её глаза засияли от восторга. — Да! Я не могу дождаться, когда смогу увидеть, как обычные люди проводят своё свободное время! — Эй! Яомомо, вот щас обидно было! Мы не отлича… хахах, Каминари, твоё лицо! — хохотала Звукачка, не в состоянии говорить дальше, глядя Пикачу с по-тупому счастливой рожей и оттопыренными большими пальцами. — Вэээээээ ~ — Бакуго, прекрати его так поджаривать, а то он таким навсегда останется! — ржал Липучка, утирая слёзы, пока весь класс смеялся с очередной перепалки друзей. Кацуки только хмыкнул, но промолчал. Его настроение немного улучшилось, и он оставил попытки отвадить от себя этих долбодятлов. Ну, бля, он всё ещё способен забить на них хер на автоматах. И по пути к автоматам. Да и вообще можно начать прямо сейчас. В два шага он догнал Киришиму, Липучку и Чёрноглазку, прислушиваясь к их болтовне о последнем баттле парней на долбанном танцевальном автомате, и как Чёрноглазка собирается разнести тех в пух и прах — и эти два придурка тут же приняли вызов. Охуеть. Теперь придётся смотреть на них, пока они напляшутся. Да ну нахуй. Кацуки огляделся, прикидывая, кого он мог бы уделать на другой аркаде, пока остальные его друзья будут баттловать. Его взгляд зацепился за Урараку, которая о чём-то весело трещала с Лягушкой. Она всегда прикидывалась паинькой, дружила со всеми, но Кацуки знал, что за этими круглыми щеками скрывается ещё та зверюга. Он видел по телевизору, как мощно она приложила Восстановителя к асфальту — злодея, к которому никто не должен приближаться, потому что он может расщепить любого к хуям. Он помнил, какой решительной она была, когда просила его «вести себя по-человечески с Деку», хотя Кацуки угрожал подорвать её. И он не забыл её отчаянную попытку на спортивном фестивале угробить его с помощью метеоритного дождя всего год назад. И у неё тогда почти получилось. Решено. Он оторвётся на Урараке, пока его ёбнутые друзья пляшут. Какого хера, мелькнуло у него в голове, когда взгляд скользнул по Урараке ниже, прямо к юбке, подол которой так нещадно трепал ветер, угрожая поднять повыше в любой момент. Кацуки вздрогнул и резко отвернулся. В последнее время он часто залипал на девчонок, подмечая их бёдра, грудь, плечи и волосы. Каким-то чудом всё вместе ему казалось привлекательным и словно шептало постоянно на ухо неплохие такие идеи. И, чего уж, Урарака привлекала его внимание чаще остальных. Раздался крик. Затем ещё один. Всех, кто стояли рядом со школьными воротами, охватила паника, и они бросились врассыпную. Кацуки выдернуло из мыслей самым худшим образом. Перед ними медленно открывались врата портала. — Не может быть… Это Лига злодеев! — завопил Деку, пока остальные в ужасе ловили ртом воздух. Кацуки чувствовал, как сердце ухнуло вниз, кровь отошла от лица: внезапно его самый, мать его, ужасный кошмар разворачивался перед глазами. За ним вернулись. Вернулись, и теперь не только убьют и превратят в Ному, но и в процессе грохнут остальных, кто есть в школе. Кацуки сжал кулаки и стиснул зубы, холодный пот стекал по его спине, ярость закипала в голове — его обидки до этого даже рядом не валялись — затуманивала всё вокруг. Они хотят его? Только через его труп, блять. Он больше не даст слабину. — Бакуго? — Киришима потянулся к нему рукой, но прежде чем он успел коснуться его, Кацуки двинулся вперёд. — БАКУГО! Кацуки не мог сказать, кто именно орал его имя — слишком много людей. Наплевать. Он уничтожит этих ублюдков. Заставит заплатить за всё, что они с ним сделали — заковали в цепи, обращались, как с грёбанным злодеем, пытались лишить сознательности, чтоб уничтожить Всемогущего — за всё. Его ярость раскалялась, размывая всё вокруг. Руки были уже мокрыми от предвкушения. Он едва заметил, что врата портала были не тёмно-фиолетовыми, а ярко-синие, и когда оттуда вышвырнуло четырёх человек на землю, он даже не осознал, что они были в форме их академии. С помощью взрыва он взлетел так высоко, как только мог, забивая на вопли вокруг, а после, уже в падении, завертелся, как юла, и палил взрывами одновременно, походя на огромный взрывающийся смерч. — ЁБАННЫЕ УБЛЮДКИ! — заорал Кацуки, вкладывая всё свою силу во взрывы. — СДОХНИТЕ! За секунду до того, как он приземлился, он встретился взглядом с одним из тех, кого он собирался грохнуть. Это был парень его возраста, с каштановыми волосами, обрамлявшими лицо. Он смотрел на Кацуки в крайнем замешательстве. Потом до него дошло происходящее, и замешательство сменилось ужасом. Его алые глаза расширились, глядя в неверии. И только хриплый крик сорвался с его губ, эхом прокатившийся у школьных ворот, когда Кацуки обрушился на него со всей мощью. — ПАПА!