Минус на минус

— А у них насыщенная светская жизнь... Айренга висел, уцепившись за строительные леса, на высоте в три своих роста и задумчиво обозревал окрестности. Улицы почти опустели, лишь сердце города — ярмарочная площадь — светилось и пульсировало огнями в вечерних сумерках. Прохладный воздух пах разогретым деревом, дымом и жарящимся мясом, отчего у нава заурчало в животе. Но до ужина было еще далеко. Айренга только что помог спуститься брату Винтерусу, а вернее, передал его с рук на руки Фельге, и теперь ему предстояло слезать самому. Эрлиец было подумал, что нав сделает это, как все разумные существа, но сильно ошибся. — А ну-ка, поберегись, почтенный брат! Раскачавшись, Айренга прыгнул вперед, перекувырнулся в воздухе и как ни в чем не бывало встал на ноги. Старый лекарь осторожно вдохнул и выдохнул — в груди снова закололо. Он до сих пор не привык к таким вещам, хоть и знал, что темному ничего не будет. — Говорят, однажды прогресс победит, и у врачей закончатся пациенты, — он вытер лоб тыльной стороной ладони. — Но этого не случится никогда, ибо любой прогресс бессилен перед сумасбродством. Айренга склонил голову, всем своим видом выражая глубокую скорбь. Глаза его смеялись из-под отросшей челки. — Но раз мир все равно обречен, — вмешался Фельга, — вернемся к нашим суетным делам. Этот генетический материал не привел нас, куда надо. — По-твоему я его подделал? — лекарь сдвинул брови. — Подстриг ларнайскую борзую и выдал ее шерсть за асурские волосы? Так только шасы делают и иномирным гостям продают. Ты меня с ними не перепутал? Фельга покачал головой. — Нет, почтенный брат, не перепутал. Я думаю, наш друг мог перестраховаться. Он не стал тебя убивать, но не забыл, как ты спасаешь все, что движется. Возможно, он навел сильный морок или использовал какой-нибудь скрывающий аркан. — И теперь мы будем находить всякую мелочь, вроде капелек крови или волос, пока он не осуществит свой план, — Айренга закатил глаза. — Или пока нам не повезет. — Но что они здесь-то делали? — лекарь беспомощно огляделся. Он все еще надеялся понять клиническую картину, но от него ускользал то один, то другой кусочек мозаики. — Это тоже какой-то обряд? Фельга как раз сканировал пространство. — Непохоже, — отозвался он, когда закончил.— Но и на Вейгу это непохоже. Он всегда умел заметать следы и не стал бы разбрасываться генетическим материалом светлой. — Всегда? — эрлиец поднял бровь. — Так ты давно его знал? — Почти всю жизнь. А Айренгу мы спасли, когда были в составе одной группы. Он был одной ногой в той самой Лаборатории, которая теперь под Куполом. Чуть-чуть бы задержались — его бы туда отправили. — Ладно, не будем об этом, — Айренга махнул рукой и повернул голову, чтобы лекарь не видел его лица. Жест вышел нарочитым и внезапно почти детским. Как будто ребенок хотел защититься от чего-то ужасного, а потом застеснялся старших. Да ведь он совсем молодой, запоздало понял эрлиец. Навы выглядят, как хотят, но это все равно не спрячешь. Сколько же ему было, когда началась война? Только стал гаркой — и сразу в мясорубку? И выжил-то по чистой случайности! Прямо как Линэль. Он хотел подобрать слова поддержки, но вовремя вспомнил, с кем имеет дело. Выражать сочувствие наву — все равно, что по канату идти. Одно неверное слово, интонация, взгляд, — и все, ты уже оскорбил и унизил жалостью. Сцену, конечно, никто не закатит, но примут к сведению и обращаться будут соответственно, а этого сейчас, ой, как не надо! А значит, сделай вид, что не придал значения. Как на приеме: осмотрел, почитал карточку, выписал лечение и «следующий!» — Наш следующий пункт назначения... — Местная Обитель. Брат Винтерус еще раз окинул взглядом недостроенный четырехэтажный дом, уже совсем черный на фоне темнеющего неба. Кто-то с этой верхотуры все-таки сверзился... — Что ж, логично, — произнес он почти одновременно с Фельгой, а тот открыл портал. Приемный покой встретил гомоном, звоном склянок и почему-то запахом паленых перьев. Врачей обступила большая шасская семья и яростно требовала спасти кому-то жизнь, но по самому низкому тарифу. Эрлиец тихо вздохнул. — Что, почтенный брат, знакомая история? — усмехнулся Айренга. Старый лекарь только рукой махнул. В начале практики подобные пациенты выводили его из себя, но потом он привык и находил радость в том, что это не его родня. Навы легко раздвинули толпу локтями и сумели узнать у дежурного врача, что маленьких шасских девочек сегодня приходило штук шесть, но к вечеру все они были вверены заботам любящих семей. Вернее, все, кроме одной, которая вместе с шасским мальчиком приволокла переломанного филианца. Тот все хотел посмотреть красивый вид и в итоге упал с какой-то стройки, так что теперь его лечить и лечить. Хороший пациент, с деньгами, но не в меру общительный. Целый день говорит без умолку: задает вопросы, рассказывает какие-то байки про драку с чудовищем, и даже тихий час ему не писан. Его соседи по палате уже отпросились домой, а ведь это клиентура... — Кто-то даже не заплатил! — вмешалась сухонькая медсестра. — А один шас потребовал компенсацию за моральный ущерб! Вассалы быстро уяснили, что навы способны решить все проблемы, и пользовались этим при каждом удобном случае. Они бы и еще о чем-нибудь вспомнили, но Фельга поднял руку, призывая к молчанию. — Мы разберемся, — сказал он, выдержав короткую паузу, и пошел в сторону нужной палаты. Филианец, и правда, остался один. Он лежал головой к окну, но был еще не в силах выглянуть наружу, а потому весь день складывал из салфеток крохотных драконов. Когда навы и эрлиец вошли в палату, на одеяле разместилась уже целая кавалерия. Причем вражеская, поскольку салфетки были белыми. Увидев гостей, филианец расплылся в улыбке и тут же начал сбивчиво рассказывать о ночных приключениях. Он забегал вперед, путал слова, всплескивал руками, но наконец добрался до момента, когда «темный нав» бросился спасать детей, а те потом вернулись одни. — А что, навы бывают светлыми? — не удержался от подкола Айренга, но его никто не услышал. — И тут оно ка-а-ак зарычит: ррррр! Филианец подавился слюной и закашлялся, навы переглянулись. — Где ты говоришь, это было? Вон в тех развалинах? — Фельга кивнул на окно. Оно выходило как раз на запад и, будь здание повыше, темные смогли бы различить серый остов разрушенного города. И высокий курган рядом с ним. — Что там может рычать? — тихо спросил брат Винтерус. — Там? — Айренга тоже покосился на окно. — Все, что угодно. Повисло неприятное молчание. Даже иномирный гость притих, почувствовав серьезность момента, и сосредоточенно грыз ноготь. Младший нав хотел было уже открыть портал, но Фельга покачал головой. — Нет, — сказал он и провел рукой по глазам, как будто отгоняя наваждение. — Такого не может быть. Будь Купол поврежден, на ярмарке пировали бы другие гости. Нет, это какое-то животное. Устроило там логово и поджидает беспечных путников. — По-твоему, оно сожрало Вейгу? — эрлиец чувствовал странную смесь ужаса и облегчения. — Все может быть, но я бы на это не поставил. Нав поднялся со скрипнувшей кровати и кивнул филианцу. — Спасибо тебе, гость из иных миров, ты нам очень помог. Скорейшего выздоровления и новых, уже приятных, впечатлений. На том и распрощались. — Ты не спросил его, что было потом, — заметил брат Винтерус, когда все трое уже шли по коридору Обители. Навы как будто бы не торопились, но поспеть за ними было тяжело, и в боку вскоре закололо. Надо бы остановиться и перевести дух, но нельзя, не до этого. Не за тем его темные с собой взяли, чтоб жалобы слушать. Они и не слушали. — Что было потом, ясно и так, — бросил на ходу Фельга. — Из всех троих магией владеет он один, а значит, он портал и построил, на глазок. А затем просто не удержался на строительных лесах и упал. Вот и вся история. Гораздо важнее сейчас другое — найти девчонку до того, как спадет маскировка. — И раньше Вейги, — добавил Айренга. — И раньше Вейги. — А вы уверены, что он будет ее искать? — поинтересовался брат Винтерус. — Ведь раньше он как-то планировал... провести этот обряд. — Раньше он добывал светлую энергию из артефактов, — объяснил Фельга, — но с кладоискательством у него явно не заладилось. Да и к чему оно, если совсем рядом бегает такой экземпляр? Нет, он от нее не откажется, как и от своей затеи. — Вы уверены в этом? — эрлиец говорил тихо, хотя госпиталь остался позади, и они уже шли по темнеющей улице. — Я уверен, — Фельга наклонил голову. — Бывают случаи, когда нав не может ослушаться своего князя. — То есть... — брат Винтерус ненадолго замолчал, подбирая слова. Навская верность — материя очень тонкая, как и отношение к жалости. Как и вообще все, что связано с их богатым, но очень уж темным внутренним миром. — То есть бывают случаи, когда нав может это сделать? — Теоретически. — Ну вот, скажем, ты решил напасть на нас, — вступил в разговор Айренга. — Понятно, чем все закончится, но ты можешь это сделать. А нав, к которому применен особый аркан, не сможет ослушаться князя. — Даже если князь заставит его прыгнуть в пропасть? — Или поцеловать светлого. Не сможет и все. И снова наступила тишина. Брат Винтерус просто не знал, как реагировать. Способность темных отбрасывать природный индивидуализм во имя общего дела давно уже стала легендой, но эрлиец и представить не мог, что за всем этим стоит. Как хочешь, так и отвечай на подобные откровения. Но Фельга ответил сам. — Догадываюсь, о чем ты подумал, почтенный брат, но нет, мы не марионетки. Этот аркан зовется Словом князя, а ныненшний владыка Нави отказался от его использования. — А предыдущий? — Использовал его реже, чем мог бы. — Но чаще, чем многим бы хотелось, — заметил Айренга. — Не каждый командир готов потерять восемь арнатов за ночь. Ярга делал их сговорчивее. Он гениальный стратег, но никогда не считался с потерями. — Я думал, у вас с ними мало кто считался, — осторожно произнес брат Винтерус. — Да, но у всего есть предел. Все-таки мы пришли сюда жить, а не умирать, а гениальные планы Ярги часто граничили с безумием. — Но его прощали, пока он побеждал? — Его прощали, пока он не заявил, что побеждал один, с нашей помощью. Лекарь кивнул. Эту историю ему уже рассказали, и она все еще его вымораживала. Безумный нав — это одно, безумный князь Нави — совсем другое. — А Вейга был из тех, кто поддержал его? — В том-то и дело, что нет, — уши Фельги начали заостряться. — Вот только теперь он об этом не помнит. Когда нав под действием Слова, ему гораздо проще что-то внушить, и Ярга этим воспользовался. Он мог и просто приказать, но решил перестраховаться. Когда жертва покорна, вероятность успеха в разы выше, так что Вейга всецело предан своему заурду, а мы для него — мятежники. — Но вы все еще его не убили, — напомнил брат Винтерус. — Хотя вас двое, а он один. Он настолько искусный воин или вы хотели взять его живым? — Мы надеялись, — тихо произнес Айренга. — Модификаций Слова было несколько, и не все из них полностью подавляют волю. Не все и вызывают необратимые последствия. Тут ведь как: чем сильнее ломаешь — тем сильнее ломается. Полностью покорный раб будет смотреть в рот, но ему уже не доверишь ничего действительно серьезного. Мозги не те. А Вейга что-то совсем не поглупел, и это обнадеживает... В какой-то степени. Кроме того, он и не совсем обычный нав. Вернее, на нем опробовали не совсем обычную разработку. Светлые принимали его за своего, но и он сам... В общем, могли быть побочные эффекты. — Какие? — Разные. Этого никто точно не знает, даже сам мастер Таванга. За основу взяли трофейную технологию, а изучать последствия детально было некогда. — И вы надеялись, что это как-то вам поможет? — Мы надеялись, что эффект внушения начнет спадать раньше, чем бывает даже при «щадящей» версии Слова. Вейга не отказался бы от исполнения приказа, но мы смогли бы поговорить. Первый раз в жизни понадеялись на чудо. — И? — Ты сам увидел, что это бесполезно. Брат Винтерус покачал головой. — Если существо разумно, то нет. Так говорит мой многолетний опыт. — Скорее, сентиментальность, — Айренга невесело усмехнулся. — Но сумасшедший темный — это не котенок и даже не маленькая асурская девочка. Да и опыт у тебя... как у младшего. Эрлиец оглядел его с головы до ног. Юный нав напоминал того самого котенка-подростка: шипит, кусается, как большой и страшный зверь, а голосок-то еще тоненький и хвост морковкой. — В год, когда я стал врачом, Спящий вряд ли видел про тебя сны. Большой вопрос, кого из нас считать младшим. Айренга хотел было достойно ответить, но Фельга снова запустил поиск по генокоду. Откликов опять вышло несколько, но один из них был как будто ярче и указывал на место неподалеку. — Таверна, — прикинул старший нав. — Один из постоялых дворов через две улицы отсюда. Отклик недавний и довольно сильный. Пойдем пешком, чтобы не спугнуть. И они пошли. Город понравился лекарю с первого взгляда. Живя практически по соседству, он отчего-то никогда здесь не был. Впрочем, это неудивительно, ведь в новом поселении сразу же строилась эрлийская Обитель, а значит, в услугах сельского врача не было никакой нужды. У самого же брата Винтеруса работы стало немногим меньше, и времени на экскурсии не хватало. И вот он шел по темным узким улочкам и чувствовал себя почти счастливым. Этот город — грязный, несуразный и толком еще не достроенный — жил одним настоящим. Основанный вскоре после войны, не знал хозяев, кроме Нави и тех младших, что пожелали стать ее вассалами, а потому не считал чужаков чужаками. Не встречал их мертвыми остовами домов, не скалился выбитыми окнами, не пах гарью, кровью и еще чем-то неуловимым, чему не дашь названия, но никогда не забудешь. Про себя брат Винтерус решил, что так пахнет отчаяние. А может, это и не запах вовсе? Скорее ощущение, отголосок чужих чувств, навсегда поселившийся в этих стенах, и ни изгнать его, ни забыть. Должно быть, навы разрушали старые дома еще и поэтому, а не только из-за своей непонятной ненависти... Ход мыслей прервали совершенно неожиданно. Какой-то мелкий пушистый зверек выскочил из темного зева переулка и стремглав понесся по улице. За ним гналась стайка мальчишек, возрастом постарше Линэли. Шасы это были или кто другой, брат Винтерус разглядеть не успел, но при взгляде на «главаря» — долговязого подростка с поводком в руке — оба нава едва заметно улыбнулись. — Быстрей, он уходит! Дети споро перемахнули через канаву и бросились следом за беглецом по пыльной дороге. Старый лекарь не успел вовремя отойти в сторону, и его неминуемо сбили бы с ног, не окажись рядом темных. Впрочем, он был не в обиде. К нему редко приходили в хорошем расположении духа, и он уже почти успел забыть, как выглядят нормальные детские забавы. — Никогда не думал, что доживу, — произнес Фельга, глядя на оседающую пыль. — Все казалось, эта война будет идти вечно, и скорее я сдохну, чем она закончится. — А уж мне-то как казалось... — кивнул Айренга и не стал развивать мысль. Брат Винтерус не полез с расспросами. Сам он умел говорить много и долго, но едва речь заходила о войне, любое сказанное слово звучало плоско и неуместно, отражая действительность не лучше мутной воды. Наверное, следующим поколениям будет проще. У них останется только победа, а все, что невозможно передать словами, спрячется за сухим и безликим текстом хроник. Ну и Спящий с ним, лишь бы не пробовало выбраться обратно, как навский сумасшедший князь... С этими мыслями он и дошел до постоялого двора. Трактир внизу постепенно заполнялся посетителями, а вот в жилых комнатах на втором этаже светилось только одно окно. — Сейчас или едят, или фейерверков ждут, — кивнув трактирщику, Фельга толкнул дверь на лестницу, — мало кто по домам сидит. А значит, сперва наверх и пойдем. Узкий коридор пах разогретым деревом и недавно мытым полом, который немилосердно скрипел под каждым шагом брата Винтеруса. Навы же шли почти бесшумно, будто ползли, как змеи, или вовсе парили в воздухе. Как так может идти живое существо, старый лекарь не понимал, да и не думал об этом. Все его внимание занимала желтая полоска света под одной из дверей и приглушенные голоса, доносившиеся из комнаты. Впрочем, слушал он их недолго: быстро просканировав помещение, Фельга взялся за ручку и просто дернул дверь на себя. Хлипкий замок не выдержал, и в другой раз старый эрлиец восхитился бы силой темных, но сейчас ему было не до того. Прямо посреди комнаты стояла большая прочная клетка, усиленная магической защитой, а внутри сидела, сжавшись в комочек, Линэль. Без маскировки и с еще не зажившим порезом на руке она напоминала тех пленных, которых доводилось латать брату Винтерусу. Только теперь на месте навов были двое шасов — самая обычная семейная пара, совершенно внезапно нашедшая клад. Нет, сокровищницу, фонтан из золота, бесхозный магический Источник... Их покрасневшие лица и блестящие азартом глаза говорили о том, что оба уже представили, сколько можно выручить за самую настоящую асуру. На новенькой клетке алел бумажный ярлычок, привязанный к металлическим прутьям золотистой тесьмой. «Лучший дом для вашего любимца!» — гласила надпись, выполненная такими же золотистыми иероглифами, а рядом улыбалась нарисованная тварь, каких старый лекарь в жизни не видал. — Да, Спящий умеет пошутить, — Айренга присвистнул. — Асура в клетке для экзотических животных — определенно изящное решение. Пусть там и сидит. — Вы обещали ее не мучить, — напомнил брат Винтерус. — Ее никто и не мучает. И если ей не отшибло память, она это оценит. Линэль вжалась в прутья. Она глядела на навов абсолютно белыми глазами и как будто даже не дышала. Шасы тоже замерли на полуслове. Страх на их лицах мешался с отчаянной решимостью добиться своего. Еще бы, такой товар ускользает! Спокоен был лишь маленький мальчик, мирно спящий на кровати отнюдь не обычным сном. Но вот молчание было прервано... — Это мы ее нашли! — дородная шаса поставила руки в бока. — И нам полагается награда! — Полагалась бы, — Фельга не изменился в лице и говорил, как будто о ценах на мясо, — если бы вы построили портал к воротам Уратайской Цитадели. Эта асура слишком мала, она еще не владеет магией, и ей хватило бы обычной веревки. Не понять этого невозможно, но вы потратились на дорогую клетку. Зачем? Хотели показать ее кому-нибудь? Нажиться еще сильнее? А чем это закончится, вам известно? — Мы просто хотели... — в один голос загомонили шасы, но брат Винтерус уже не слушал. Подойдя к клетке, он опустился на корточки и осторожно протянул руку сквозь прутья. Ладонь Линэли была холодной и влажной, а пальцы крепко вцепились в запястье. Она хотела что-то сказать, но то ли боялась, то ли голос сел. — Не бойся, слышишь, ничего не бойся, — эрлиец гладил ее по руке. — Тебя не тронут, не отвезут в Уратай... Он нес всякую успокоительную чепуху, а у самого гора с плеч свалилась. Линэль наконец-то нашлась. Испуганная и сидящая в клетке, но живая и почти не раненая. Жить ей осталось всего ничего, но все хотя бы случится быстро. Она не будет мучиться, и безумного князя никто не выпустит... Он говорил и говорил, но из-за всех этих переживаний и последовавшего за ними облегчения старый лекарь вскоре почувствовал непреодолимое желание уединиться. Спустившись во внутренний двор и откликнувшись на зов природы, он сел на лавочку, чтобы немного, совсем чуть-чуть подышать свежим воздухом. По ясному небу плыли быстрые рваные облака, и в прорехах между ними перемигивались звезды. Ветер донес гомон толпы, собравшейся смотреть на фейерверки, и вездесущий запах жареного мяса со специями. На душе было тепло и почти спокойно. Почти, потому что там, наверху все еще сидела в клетке Линэль, которую он так и не сможет спасти от смерти. Впрочем, так ли уж это плохо, если сравнить с жизнью, которую она могла бы вести? Без семьи, без родной энергии, в вечном страхе перед подвалами Цитадели и Площадью Глашатаев... Такого врагу не пожелаешь, а она и так достаточно натерпелась. Нужно было возвращаться, но брат Винтерус так и сидел на лавочке, прикрыв глаза, и убеждал, убеждал себя... Возможно, именно от этих мыслей у старого эрлийца разболелось сердце. Или голова. Впервые в жизни он не смог поставить себе диагноз, потому что все произошло очень быстро. На ярмарочной площади начали запускать фейерверки, и один из них почему-то разорвался у него в голове. А потом наступила темнота.