От тёмного к светлому

      По пути к нему я всё так же истерила, благо беззвучно. Он меня тихо гладил по голове. Не знаю, каким образом, но это мне помогло ненадолго перевести дух и хоть немного успокоиться. Машина приехала по назначенному адресу. Он мягко от меня отстранился, открыл дверь и помог мне выйти из машины. Спустя десять минут я сидела у него в зале, завернувшись в плед, с кружкой горячего ромашкового чая и пачкой салфеток.       — Не знаю, что на меня нашло. Извини, пожалуйста, — захлёбывающимся от слёз голосом промямлила я. — Честно… — зарыдала пуще прежнего.       — Я понимаю. Всё понимаю. Не нужно ничего говорить, просто пей чай, — он сказал это так спокойно и ровно, что по моему телу пробежали табуны мурашек. — Подожди меня, я сейчас приду.       После этих слов он встал с пуфа, который находился напротив дивана, и ушёл куда-то в глубь квартиры. Я осталась наедине со своими мыслями. Как же так? Почему я не вспомнила его? Хотя первый вопрос, который должен был возникнуть, должен был звучать так: «Почему я его забыла?». Может, это из-за того, что часть мозга старается блокировать все плохие события? Почему? Ведь мы так крепко дружили, казалось, что наша дружба нерушима. А по итогу случилось, что она нерушима примерно настолько же, насколько нерушимым оказался Советский Союз в своё время. Грустно. Мои мысли развеяли громкие шаги, послышавшиеся неподалёку.       — Вот, смотри, — он сдул с какой-то толстой книжечки слой пыли. С по-детски сверкающими глазами он продолжил. — Это моё старое сокровище. Только никому не рассказывай, хорошо?       — Обещаю, никому не расскажу, — я улыбнулась, видя, насколько сильную детскую непосредственность, плескающуюся в глазах, он смог сохранить, даже будучи взрослым человеком.       — Я рад, что тебе стало немного лучше. Держи, — он передал книжечку мне в руки — думаю, эта вещь принадлежит тебе.       Я взяла книжечку с неподдельным интересом. Открыла и поняла, чего мне недоставало в воспоминаниях. Зеркального фотоаппарата, постоянно висевший у него на шее, и постоянных просьб:       — Ну же, улыбнись! Я хочу тебя запечатлеть в моём хронометраже!       — Егор, а Егор! А почему ты только меня фоткаешь? А другие? — с интересом спросила у него я.       — Успею, — он поправил очки и насупил лицо. — Так будешь?       — Ладно, давай, — я улыбнулась, — только быстро!       Я состроила довольное выражение лица и посмотрела на него, потом на раскрытую книжечку, которая оказалась фотоальбомом. И у меня назрел один вопрос:       — В этом альбоме только я?       — А что, если да? — он ухмыльнулся.       — Это очень стыдно, — последние слова я выдохнула в руки, которыми закрыла лицо от стыда.       — Успокойся. Там есть и я. И другие ребята, — произнёс он уверенно, но тут же тихо добавил. — Хоть и ты в основном…       — Ого, а кто-то был в меня влюблён, — я ехидно выпалила эту фразу, но тут же пожалела об этом. Егор приблизился своим лицом к моему, на опасное расстояние и выпалил:       — А что, если и сейчас влюблён?       — Э-э-э… — я не нашла, что ответить, лишь смогла отвернуться и дико покраснеть.       — Извини, я перегнул палку, — он отпрянул от меня.       После этого я стала рассматривать фото в альбоме. Я и не заметила, как уснула во время сего действа. Мне снились сны о том времени, когда люди были искренней, жизнь была веселее, и многие вещи были для меня сродни волшебству. Мне снилась золотая пора моей жизни: моё детство.