Проклятие Луны

Снова наступил рассвет. Краем глаза впившись в розовеющее небо и легкий туман, Гокудера потянулся к пачке сигарет на столе. Открытая, мятая упаковка. И лишь одна, последняя сигарета внутри. Скурить за ночь всю пачку? Ранее это казалось просто самоубийством, ведь даже после трех сигарет за два часа начинало крутить живот и тошнить. Но отчего-то в эту ночь единственное, что беспокоило его было – удушливое чувство апатии и отчаяния. Хорошо, что он не на базе Вонголы, иначе бы снова кто-то начал надоедливые нравоучения, увидев забитую окурками пепельницу. «Тебе больно, но нельзя же гробить себя», - снова и снова он прокручивал в памяти голос Ямамото и почти смеялся. Вот бы ему тогда ответить, вот бы показать, что с ним стало на самом деле. Пара пачек не убьет его. А если убьет, то так тому и быть. Главное, чтобы похоронили рядом с остальными. Главное, чтобы встретить друзей по-настоящему, а не в галлюцинациях от недосыпа. Может он и не спит по этой причине? Чтобы снова услышать их. Сколько прошло дней с его первого запоя в этих стенах удушливо серой квартиры? Неделя? Две? Сколько осталось пачек сигарет с тех пяти блоков? Только бы не уснуть. Только бы не оказаться в сладком кошмаре собственного подсознания. Психика человека поистине удивительна. И в этой самой удивительности жестока. Ты варишь крепкий кофе и осторожно разливаешь его по чашкам, а на затворках уже звучит голос. «Только пять утра, а уже кофе? Сердце пожалей, Гокудера-кун. И мне тоже сделай», - это Савада снова спустился на кухню в такую рань, ведь планы не ждут. Ты завязываешь галстук перед зеркалом спальни, а за спиной вновь раздается голос. «Хаято, я понимаю, что дресс-код мафии, но этот галстук бесит», - это Элизабет со своими революциями. Столько усилий тратить каждую секунду жизни, чтобы не слышать их в своей голове. Нельзя думать, нельзя вспоминать, нельзя отдаваться горю. Впереди война, месть и кровь. Совсем нет времени на скорбь. Но разве это объяснить собственному подсознанию? Только закрыв глаза на миг и утопая во снах, ты становишься уязвивым, как младенец. Перед твоими глазами вырастает то, что больше никогда не случится. В своих снах Гокудера Хаято вновь выходит из своего старого дома в Намимори, зевает и ждет. С хлопком двери, раздающимся так громко в затылке, он встречает живое, юное и улыбчивое лицо своей подруги, что бежит навстречу и по дороге пытается завязать волосы на затылке. Снова сушила волосы утром феном, отчего они торчат в стороны и не укладываются. Они медленно идут по дороге, обсуждая новый альбом любимой группы и жалуясь, что не смогут попасть на концерт. Элизабет морщится под солнцем и обещает организовать совместную поездку всех ребят на концерт. Через улицу их встречает такой же свежий и бодрый Ямамото, он улыбается и шутит про их пунктуальность, а на перекресте снова опаздывает Тсуна. Гокудера Хаято просыпает с мокрыми щеками и несколько минут смотрит в полоток. - Точно. Они же умерли, - шепчет он, просыпаясь окончательно и едва ли не начиная кричать. Снова больно, как в тот день. И перед глазами мертвые белые лица, что выворачивает наизнанку. Он бежит в ванную, падает перед унитазом и блюет желудочным соком. Горло саднит, а желудок едва ли не прилипает к ребрам. Но белые напудренные лица друзей не исчезают перед глазами. В итоге, Гокудера перестает спать, отдаваясь планам мести и рисункам по ночам. Он зачитывает до дыр документы, курит и матерится. На себя, на Вонголу, на Тсуну и Лиззи. На того же Ямамото, что звонит и интересуется, жив ли друг. И от этого лишь хуже. Он мечтает, чтобы на экране высветился номер Тсуны или Лиззи, каждый раз слыша вибрацию. «Это лишь Ямамото или Сасагава», - успокаивает он себя и проклинает парней. Гокудера докуривает последнюю сигарету, тушит в пепельнице, затягивает галстук, одевает пиджак и выходит из кабинета. Нужно возвращаться. Война не окончена. Ночью он вновь вернется в квартиру, достанет новую пачку и закурит, сражаясь с самим собой и проигрывая.