***
Узумаки Наруто рывком поднялся с кровати, отчаянно пытаясь отдышаться в течение долгой минуты, прежде чем его колотящееся сердце наконец успокоилось и тяжелое дыхание утихло. Чунин встал с мокрой от пота кровати и направился в ванную, чтобы вымыть лицо и привести в порядок свои мысли. Первые лучи рассвета достигли маленького окна ванной комнаты, отражаясь от маленького зеркала перед ним. Парень смотрел на свое отражение затуманенным взором, когда мысли вернулись к битве в стране Рек у границ Суны, практически рядом с тем местом, где Гаара погиб в первый раз. Наруто покачал головой, прогоняя последние остатки кошмара и воспоминаний. Десять минут спустя он устроился на крыше их дома, наблюдая, как восходящее солнце разгоняет ледяной холод ночной пустыни, наслаждаясь первыми теплыми лучами на его коже. Его глаза были устремлены на горизонт, за гигантские стены вокруг деревни. Стены, которые не продержались долго против разрушения и неестественной силы десятихвостого. В конце концов они, вместе со зданиями, улицами и бесчисленным количеством шиноби и гражданских лиц, стали одним целым с бесконечным песком пустыни вокруг Сунагакуре-но-Сато в самом сердце страны Ветра. — Я верну свой долг, Гаара. Поверь мне! Я тебе отплачу! — слабый рокот Курамы не достиг его сознания. Наруто просто погрузился в свои мысли и долгие часы оставался неподвижным, наблюдая за горизонтом, восходящим солнцем и медленно пробуждающейся деревней под его ногами в полной тишине.***
В кабинете воцарилась неловкая пауза, стоическое и суровое лицо Йондайме Казекаге нарушалось лишь легким подергиванием его темных глаз. — А зачем мне давать личную аудиенцию шиноби Конохи? — протянул Раса. Минато встал рядом с Наруто, чтобы поддержать его и показать, что он будет рядом, если Узумаки понадобится помощь. Быстрый взгляд через плечо ослабил беспокойство чунина, когда тот посмотрел в уверенные и решительные глаза своего брата. — Господин Казекаге, я прошу у вас личной аудиенции, чтобы обсудить очень деликатный вопрос. Кроме Хокаге-сама, здесь никто не должен присутствовать, — темны глаза предводителя снова задергались и наполнились раздражением. Он скрестил руки на груди, очевидно, пытаясь избежать разговора. — Ты можешь свободно говорить в присутствии моей охраны. Если только этот деликатный вопрос не касается вас самих. — Эта информация касается вас, господин Казекаге. Суровая маска исчезла в одно мгновение, открыв удивление, гнев, раздражение и любопытство предводителя, прежде чем суровость вновь появилась на его лице через мгновении. — Что ты можешь такого знать о предводителе Суны, что нельзя обсуждать в присутствии моих шиноби? — При всем моем уважении, господин Казекаге, не поймите меня неправильно. Я хочу защитить будущее вашего ребенка, а не вашу репутацию, с помощью конфиденциальности. Предводитель оглядел двух блондинов перед собой — уверенного в себе молодого человека и Хокаге Конохи, который молча ждал на заднем плане, но все еще был готов вмешаться. Мысли Расы двигались с безумной скоростью в голове в течение долгой, тихой минуты, прежде чем прервал ее. — Да будет так. Я буду великодушен, — Наруто отвесил глубокий поклон и достал из сумки маленькую бумажную бирку, отмеченную печатью секретности. — Если вы позволите мне, Казекаге-сама, — Наруто указал на печать, — не то чтобы я не доверял печатям секретности в этом кабинете, но я хотел бы использовать свои собственные, чтобы быть в безопасности, — предводитель кивнул, и Узумаки немедленно направил какую-то чакру в маленький листок бумаги, активируя печать. Их изображение стало туманным снаружи, в то время как их голоса были немедленно заблокированы внутри барьера. Мальчишка взглянул на своего предводителя, и тот легким кивком дал ему знак продолжать. — Мы знаем про однохвостого и его джинчурики. Темные глаза Каге опасно сверкнули, и его мышцы напряглись. — И как же ты собрал такую информацию? Наруто покачал головой. — Наши методы не имеют никакого отношения к вам, Казекаге-сама. Все, что имеет значение — тот факт, что Суна обладает силой Биджу. — Как и все остальные нации, включая Коноху. Я не отдам тебе однохвостого, что бы ты за него ни предлагал. Наруто сузил свои лазурные глаза. — Мы здесь не для этого. И помните, мы говорим о человеке, ребенке, а не о каком-то товаре на рынке, — Наруто выдохнул, чтобы успокоить растущий гнев, прежде чем продолжить. — Печать очень слабая, — лидер Песка нахмурился, оглядывая молодого человека с головы до ног, прежде чем его взгляд переместился на все еще молчащего Хокаге. — Печать достаточно прочная. Её сделал мой лучший мастер печати. Наруто провел пальцами по своим светлым локонам и разочарованно застонал. «Достаточно сильная, вот же осел.» — Без обид Казекаге-сама, но тот, кто сделал печать, одним словом, отстой. Глаза Минато заметно дернулись от этого дерзкого и невежливого заявления, как и глаза другого лидера, чей гнев начал расти после удара по его гордости. — Как ты смеешь критиковать мой народ? Ты сами не знаешь, о чем говоришь! Ты даже не можешь доказать свою точку зрения. — Скажи своему мастеру печати, что природные элементы на меридиане неуравновешенны. Это главная причина, которая позволяет Шукаку влиять на сознание сосуда. Он или она поймет, когда речь идет о настоящем хранителе печатей. Печать очень слабая. Она может сломаться в любой момент, и это позволит Шукаку повлиять на ребенка, возможно, даже толкнуть его в безумие. Однохвостый имеет очень злую… личность. Его кровожадность несомненно повлияет на ребенка в будущем. Я предлагаю вам нашу помощь, чтобы исправить дизайн — бесплатно, — лидер Песка прищурился и еще раз пробежал темными зрачками по людям, стоявшим перед ним, его мысли лихорадочно метались. — Йондайме Хокаге — мастер печати. Мы можем исправить дизайн и спасти жизнь и здравомыслие вашего ребенка, — недоверчивое фырканье вырвалось изо рта собранного Каге, — Если я соглашусь на это, то, по сути, передам вам джинчурики Суны вместе с рисунком печати и, следовательно, ключом к получению однохвостого зверя. Его ценность слишком велика для деревни, чтобы идти на такой риск, — Наруто почувствовал, как его глаза дернулись, когда гнев поднялся в груди, заставляя его мышцы заметно напрячься, когда ярость начала переполнять его. Узумаки бессознательно сжал руки в кулаки, и в глубине души почувствовал небольшую боль, когда ногти впились в мягкую плоть его ладоней. — Ты говоришь о своем собственном ребенке, даттебайо! Будущее вашего собственного ребенка находится в ваших руках, а вы говорите о ценностях? Вы вождь этой деревни, да, но вы также и отец этого ребенка! Мы здесь, чтобы построить сильный союз, чтобы помочь вам, но вы бы отказались от этой возможности, потому что вы думаете, что ваша тайная печать весит больше, чем жизнь и здравомыслие вашего собственного ребенка? Печать не просто слаба; она угрожает также и жизни Каруры, потому что она выщелачивает чакру из ее собственной системы. Это может быть смертельно опасно во время родов… для них обоих! — Казекаге замер, а его глаза опасно сузились, — Если вы цените свою деревню, свой народ, то вы должны ценить своего ребенка, потому что он один из них. Вы не можете так легко пренебречь жизнью. Предложение открыто на неопределенный срок, но у нас заканчивается время. Подумайте хорошенько, что вы могли бы сделать для деревни и для своей собственной совести. Не делайте того, о чем потом пожалеете. Наруто развернулся и вышел из кабинета, сопровождаемый ошеломленным Хокаге, и печать секретности была снята, как только Узумаки пересек ее. Его грудь тяжело вздымалась и опадала; он чувствовал, как бьется пульс на висках, когда гнев начал затуманивать его разум, но он сдержал красную ярость, кипящую в его венах, от взрыва последней унции контроля. «Как он мог…как он мог быть таким упрямым?! Рискуя своей женой, собственным ребенком, ради деревенской тайны, которая даже не является тайной?!» «Успокойся, или мы сами себя выдадим. Ты уже на грани утечки моей чакры.» Наруто внезапно остановился посреди просторной площади и глубоко вздохнул, с минимальным успехом подавив свой гнев. Он почувствовал на своей спине пронзительный взгляд и не удивился, увидев узкие глаза Казекаге в окне, когда тот оглянулся через плечо. Наруто не отвел своего пылающего голубого взгляда, даже когда почувствовал успокаивающую ладонь на своем плече, и наконец Каге отступил назад, разрывая их связь. — Ты хорошо справился, Тороку. Хотя твоя дипломатия нуждается в некоторой работе… большая её часть. Но ты успешно доказал свою точку зрения, и я думаю… он тебя услышал, — Наруто наконец отвел взгляд от пустого окна и устало вздохнул. — Я думаю, что испортил сегодняшний график. — Не то чтобы я был разочарован этим, — Хокаге пожал плечами и ухмыльнулся, и мальчик, наконец, позволил своим напряженным мышцам расслабиться, когда его гнев и разочарование медленно исчезли. — Пойдем. Я думаю, будет лучше, если мы вернемся в наши апартаменты. Но сначала давай возьмем что-нибудь поесть. Наруто ответил с широкой ухмылкой, когда его желудок выдал его с громким урчанием. Два светловолосых шиноби покинули площадь, сопровождаемые дюжиной подозрительных и нервных взглядов из разных углов и теней.***
Короткий стук в деревянную дверь нарушил сон Наруто после не очень легкого обеда. Не открывая глаз, он заметил человека, стоявшего перед дверью. Баки. Еще один короткий стук эхом отозвался в комнате, и Узумаки, наконец, поднялся с удобного дивана и двинулся к нетерпеливому шиноби. — Прошу прощения за беспокойство, но господин Казекаге хотел бы видеть вас немедленно, — Наруто понимающе кивнул, закрыл дверь и обменялся взглядом с Минато, который наконец высунул голову из своей спальни, где он заперся час назад, чтобы сделать то, что он делал. — Это было довольно быстро… — чунин кивнул и нервно вздохнул, — Пошли отсюда. Десять минут спустя два светловолосых шиноби стояли перед длинным деревянным столом, младший явно нервничал и был нетерпелив, в то время как старший имел стоическое выражение на своем прекрасном лице. Единственной вещью, которая помогла нервам Узумаки, была знакомая маленькая фигура, стоящая на заднем плане, подозрительно глядя на них. Старуха лет шестидесяти, одетая в серое платье с бледно-фиолетовыми волосами — Чие, одна из почетных сестер, которая не так давно отдала свою жизнь за его друга в прошлом. Или будущем, в зависимости от того, с какой стороны рассматривать вопрос. Та же самая женщина, которая заперла Шукаку в Гааре, и та же самая женщина, которая плохо спроектировала печать, толкнув мальчишку в безумие во времена детства песчаника. Спасительница Гаары и причина его бремени в одно и то же время. Наруто уставился на спину Йондайме Казекаге, который смотрел в окно, наблюдая за суетливыми людьми Суны, пребывая в блаженном неведении относительно решения, которое могло решить не только судьбу ребенка, но и их самих. Лидер пробежал через короткую череду ручных печатей, и все источники чакры за пределами комнаты исчезли. — Я сделаю все ради Сунагакурэ-но Сато… я готов пожертвовать всем ради этой деревни, и моя семья очень хорошо это знает… — Наруто напрягся и сжал руки в кулаки, когда снова почувствовал, как в его голове медленно закипает гнев, — Деревня нуждается во власти однохвостого, — Казекаге наконец повернулся и обвел своими темными глазами трех человек в комнате, — Но я также готов сделать все, чтобы защитить своих детей, — суровое выражение исчезло с его лица на короткое мгновение, открыв человека, который глубоко заботился о своей семье и своей деревне, прежде чем выражение лица Расы снова стало жестким в хорошо известной строгой маске. Но этого было достаточно, чтобы Наруто наконец-то расслабился и позволил себе облегченно вздохнуть. — Я принимаю ваше предложение. Чие поможет вам во время этого процесса. Казекаге слегка кивнул в сторону подростка и Хокаге и, не сказав ни слова, вышел из комнаты, оставив трех человек наедине. Тяжкий груз исчез с плеч Наруто, его конечности онемели от огромного облегчения и счастья. Занятый своей собственной радостью, он не замечал пронзительного взгляда старухи в углу. Минато прочистил горло, чтобы привлечь его внимание, прежде чем Наруто начал прыгать по всей комнате, возвращая мальчика к реальности. Хокаге медленно встал перед Чие и слегка, но вежливо кивнул в сторону старухи. — Чие-сан. Мы хотели бы начать как можно скорее. Старуха кивнула и жестом пригласила двух шиноби следовать за ней в комнату на первом этаже. Она все еще не произнесла ни слова, единственным намеком на эмоции были ее прищуренные глаза и пронзительный взгляд, когда она откатила огромный свиток на длинном деревянном столе. — Это изображение печати Гаары, — Наруто присвистнул при виде этого рисунка, но только через минуту молчаливого наблюдения на их с Минато лицах появилось озабоченное выражение. — Обаа-тян. Это очень… хм…созидательный, надо признать, — глаза Чие заметно дрогнули от такого дерзкого почтительного обращения. Минато долго смотрел на печать, прежде чем тоже повернуться к пожилой женщине. — А копия есть? Глаза женщины угрожающе сузились. Как будто говоря: «тебе не разрешается выносить это из комнаты». Минато кивнул, но Наруто не смог сдержать фырканья. — Обаа-тян, мы не станем красть эту небрежную конструкцию. Она того не стоит. Но нам понадобится соответствующее оборудование. Кисти, чернила, немного бумаги для работы но… а так — продолжай. Ты знаешь. И все такое прочее, — Хокаге закатил глаза и перевел взгляд обратно на свиток, чтобы продолжить изучение. После долгого пристального взгляда на подростка, Чие сделала небольшой взмах рукой. АНБУ Песка немедленно появился рядом с ней и ушел после того, как она рассказала ему об их требованиях. Небольшая группа оставалась в молчании в течение долгого получаса, пока каждый из них изучал каждый аспект сложной печати. Наруто казалось, что его голова взорвется через двадцать минут от огромного количества информации на тонкой бумаге. Эффекты, последействия и эффективность каждого отдельного символа, кандзи, завиток и линия, тонкий баланс между двумя сторонами меридиана, взаимодействие между каждым элементом. Он мог сравнить ее сложность только со своей собственной теперь, когда он мог видеть мелкие детали, кроме ошибок, которые позволили Шукаку говорить с Гаарой больше, чем это было необходимо. Эро-сеннин ранее заявил, что его планы были шаткими и что это было потрясающе, что он еще ничего не взорвал. Он был уверен в своих знаниях и опыте, но, увидев эту печать, разбил ее на мелкие кусочки, когда понял, как много недостает в отношении мелких деталей фуидзюцу. Единственными полями, в которых он был абсолютно уверен, были барьеры, которые он использовал, чтобы скрыть себя и всех своих товарищей и дать им защиту во время войны, а также в своей собственной печати, которую он знал как свои пять пальцев. Он взглянул на отца и с облегчением заметил, что голубые глаза Хокаге перебегают от символа к символу, иногда Йондайме кивал самому себе, иногда хмурясь или бормоча себе под нос, в то время как его бумага медленно начала заполняться заметками. Минато Намикадзе был настоящим мастером печати с большими знаниями. Сам Наруто не был теоретиком, и хотя его знания о фууиндзюцу все еще были очень развиты, они были в основном…хаотичными. Без настоящего учителя Наруто учился в основном по старым свиткам и простой практике, а также у других людей. Ошибка… Это было тяжело и болезненно, буквально. Взрывающаяся печать прямо у тебя перед носом — это та ещё боль в заднице. Учиться на своих предыдущих неудачах было на тот момент его методом. Он получил помощь только в самом главном, благодаря маме и папе, а иногда она приходила и от Какаши-сенсея. Сознание Наруто медленно поплыло прочь от комнаты, к одному из его воспоминаний, где все началось.***
Наруто склонился над огромным свитком, изучая сложный черный узор на приблизительно столетнем документе. На его лице появилось хмурое выражение, когда он перевел взгляд с символов на спецификатор. Печать, которая могла бы захватить сотни людей за один раз, запечатав их души навсегда, независимо от их силы. Половина рисунка была потеряна за эти годы, чернила выцвели, и большой кусок бумаги отсутствовал в левом углу, забирая с собой кусок рисунка. Узумаки опустил голову на стол, разглядывая рисунок в нескольких миллиметрах от своего лица. «Если бы я мог это сделать…если бы я…» — слабый вздох слетел с его мягких губ, а древняя бумага зашуршала от резкого ветра на грубом столе, наполняя нос парня своим странным запахом. Он услышал тихий голос за своей спиной, но ему не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто это был. — Что ты здесь делаешь, Сай? — Это моя линия поведения. Уже почти полночь. Тебе надо отдохнуть, Наруто. Узумаки пренебрежительно махнул рукой, а бывший Анбу подошел к нему и посмотрел на стол. Разговор все еще казался странным. Сай все еще подсознательно беспокоился о том, как сформулирует свои предложения, и его голосу все еще не хватало интонации. Иногда он все еще чувствовал себя мертвым. — Что ты там делаешь? — Да так, ничего. Просто размышляю. Наруто пожал плечами и выпрямился. О чем я только думаю? У меня даже нет для этого ловкости… я даже не знаю, как правильно держать кисть и… — Наруто долго молчал, потом его глаза расширились, он вскочил со своего места и схватил другого подростка за плечи. — Сай! Ты должен научить меня каллиграфии! Всегда стоический и бесчувственный экс-Корень Анбу удивленно поднял бровь. — Я рад, что ты интересуешься искусством, но не думаю, что сейчас подходящее время для этого. — Не будь смешон. Я не хочу рисовать цветы и птичек или что-то в этом роде. Мне это нужно для фууинюцу. Сай убрал руки Наруто со своих плеч. — Ты не способен этому научиться. Фууиндзюцу требует терпения, точности и уравновешенности. У тебя всего этого не хватает. Ты неуклюж, терпелив и вспыльчив. Полная противоположность требованиям. Не говоря уже о твоем низком интеллекте. — В его словах снова не хватало большей части эмоций. — Дело не в том, могу я или не могу, а в том, что я должен этому научиться, даттебайо. Сай медленно покачал головой. — У тебя нет настоящего учителя. У тебя просто нет времени. На простое совершенствование каллиграфии уходят годы. — Время — это не объект… Сколько времени это займет? — Я учился этому в течение трех лет, по меньшей мере по два часа в день. — Три года… по два часа в день. Я могу сделать такое количество тренировок за два дня или меньше, если я заставляю себя. — Наруто это невозможно, нет никакого способа тебе… — Сай! Я освоил три других элемента за несколько недель, что требует десятилетий обучения для кого-то еще. Я могу это сделать. Я должен это сделать. Бывший член Корня долго смотрел на Наруто, не сводя бесстрастных глаз с решительных голубых глаз, и в конце концов он испустил сокрушенный вздох. — Я определенно об этом пожалею… — Наруто хитро ухмыльнулся. — Сай наконец-то действительно казался раздраженным. Через день каждый уголок горы Мьебоку был заполнен клонами Узумаки, хмурыми, шипящими, скулящими над свитками, бумагами или мягким песком с палкой, их руки и одежда были испачканы черными чернилами, но их одинаковые голубые глаза были полны решимости и упрямства, в то время как они копировали кандзи бесчисленное количество раз.***
Наруто моргнул, когда почувствовал мягкую руку отца на своем плече. Оглядевшись, он понял, что Чие в комнате больше нет. — А когда Обаа-тян ушла? — Минато поднял бровь, глядя на чувствующего гения. — Всего пять минут назад. Все ли в порядке, Тороку? Ты выглядишь…встревоженным. Узумаки потер глаза и откинулся на спинку стула. — Я в порядке. Просто — я никогда не пойму, как кто-то мог сделать это, не заботясь о последствиях, глядя на людей и биджу как на простые инструменты и оружие, — Минато долго смотрел на брата. — Ты много знаешь о биджу и джинчурики. — Я знаю, даттебайо. «Будь осторожен…» — Наруто лишь пренебрежительно махнул мысленной рукой в сторону Курамы. — Человеческие жертвоприношения… баланс между странами… Чушь. Все это сводится к власти. Сила, которая может разрушить жизнь того, кто даже не просил об этом. Биджу — не безмозглые монстры. Они также хотят мира и свободы. Но шиноби используют их и джинчурики как простые инструменты. Это неправильно во многих отношениях… я надеюсь, что однажды они поймут друг друга. Биджу, джинчурики и каждый шиноби, — Минато смотрел своими голубыми глазами на мальчика, стоявшего перед ним. Он никогда не думал об этих вещах таким образом. Но для Биджу и его джинчурики понять друг друга было бы равносильно тому, как люди Ива и Конохи приготовят совместный хороший ужин. — Я понимаю твою точку зрения и чувствую то же самое. Использование ребенка для создания джинчуурики немыслимо для меня. Я бы никогда не сделал этого по своей воле. Саркастическое фырканье слетело с губ Наруто. — Ты сделаешь это без малейших колебаний. — Я бы не стал, — Наруто почувствовал, как его глаз дернулся от раздражения, но это длилось недолго. Он уже пережил это. — Возможно, ты столкнешься с чем-то, что не даст тебе другого выбора. Если это время придет, ты сделаете это без колебаний. Ты такой же, как Казекаге, в большей степени, чем ты думаешь. Если бы это было ради Конохи, ты бы с улыбкой на лице отказался от своей жизни. — Я перейду эту черту, если дойду до нее. Но сейчас я бы никогда так не поступил, — Наруто смотрел на то, как раздражение и небольшой гнев Минато исчезают из его горящими голубых глаз, и заменяются неестественным количеством спокойствия. Узумаки отвел пронзительный взгляд, и на его тонком лице появилась мягкая улыбка. — Если придет такое время… тебе не придется делать этот выбор. Ты получишь семью, чтобы заботиться. Я не дам тебе умереть, даттебайо! — Минато молчал в течение долгой неловкой минуты, тщательно пережевывая слова и не сводя глаз с фигуры своего брата. Намикадзе очень хорошо знал, что только что предложил ему брат. Своя жизнь. Чтобы запечатать Биджу, жертва, скорее всего, будет необходима. Особенно для более сильных, которым требовалась сложная печать. Кьюби, например. Полная тишина воцарилась вокруг этой темы, прежде чем Наруто сказал что-то еще, о чем потом пожалеет, опустошив свой разум и свою больную душу, и сосредоточился на их задаче: починить печать и спасти рассудок Гаары. Сосредоточившись на печати, Узумаки не обращал внимания на пронзительные голубые глаза, которые смотрели на него с благоговением, гордостью и беспокойством. Часы проходили с небольшими аргументами и бесчисленными идеями на полдюжины грубых набросков и заметок, пока день, наконец, не прошел, забирая с собой бодрость чунина. Усталость и недосып медленно овладели его измученным умом. Он уснул в своем кресле, положив голову на скрещенные руки на столе. В комнате воцарилась тишина. Только приглушенные звуки шуршащей бумаги и мягкого шелеста кисти время от времени нарушали его покой. Чие вернулась через час, с подозрением наблюдая за работой двух блондинов. В конце концов ей пришлось признать, что мальчишка был прав. Печать давала слишком много пространства для Шукаку, чтобы тот смог постепенно влиять на сосуд. Ее темные глаза скользнули к спящему подростку, прислушиваясь к его тихому храпу, умиротворенному и почти детскому выражению лица, легкому подергиванию век, когда его разум погружался в сон. Ни один шиноби не будет спать так глубоко на вражеской территории, и неважно, кто его спутник. Хокаге или нет. К счастью для уснувшего Наруто, слабое бормотание, слетевшее с его мягких губ, было неразличимо. Ее взгляд скользнул по столь же явно усталому Хокаге, который работал над последними деталями новой конструкции, способной без особых проблем слиться со старой печатью. Чие разочаровалась в Казекаге, может быть, даже рассердилась, но больше всего смутилась. Она не могла понять всей этой ситуации. Старуха не могла понять ни решения Казекаге, ни решения Хокаге. — Но почему же? — Ее голос надломился от возраста и пронзил тишину, как нож. Минато закончил последний мазок кистью и вопросительно поднял бровь, глядя на нее снизу вверх. — Зачем ты это делаешь? — Чие продолжала: — Починка печати ничего тебе не даст. У вас нет никаких разумных причин делать это ради нас, — Хокаге тепло улыбнулся и посмотрел на спящего подростка на столе. — Приобретение сильного союзника достаточно рационально, как вы думаете, Чие-сан? — Старуха прищурила глаза. — Альянс ничего не значит. Все это — пустое обещание на листе бумаги. На войне Коноха будет действовать только ради себя, как и раньше. — Верно, что союзы не имели большого значения во время прошлой войны; но мир меняется, деревни меняются, лидеры меняются. Иногда вы должны позволить переменам произойти, чтобы увидеть новый мир, — у Чие задергался глаз. — Отдавать оружие в руки своего бывшего врага неразумно, и этого недостаточно для заключения союза. Откуда вы знаете, что можете нам доверять? — Минато долго молчал, и его глаза снова обратились к мирно спящему брату. — Не стоит недооценивать мои действия, Чие-сан. Я не доверяю вам, и Казекаге не доверяет мне. Вот почему вы здесь наблюдаете за нами в первую очередь, не так ли? Но я действительно доверяю своему брату. Я доверяю его мечтам и его целям. Вот почему я это делаю, — старуха ничего не ответила, и на ее лице отразилось только замешательство. Минато устало вздохнул, прежде чем раздвинуть мягкие губы, чтобы продолжить свое объяснение. — Я не планировал поднимать этот вопрос. Это ваше личное дело, а не Конохи, но… Тороку заботится о будущем этого ребенка, и он убедил меня сделать это. Этот мальчик там обладает огромной силой, и однажды он может принести большие перемены в мир шиноби. Минато больше ничего не сказал, просто вернулся к своей работе, чтобы закончить последние детали, в то время как Чие перевела взгляд на спящего молодого человека, и она также оставалась в молчании до конца дня, зарывшись в свой собственный разум вместе со своими мыслями.***
— Казекаге-сама. Двое из Конохи закончили работу над проектом. Мы готовимся изменить печать в начале дня, — предводитель Суны кивнул, но не отвернулся от больших окон своего кабинета. Он просто стоял, сложив руки за спиной, и смотрел на пустые улицы своей спящей деревни. Чие медленно подошла к своему предводителю и, не говоря ни слова, присоединилась к нему. Долгое время никто не проронил ни слова, чтобы нарушить молчание, пока старуха наконец не открыла свой морщинистый рот. — Суна сама может решить свои проблемы. Почему ты позволяешь Конохе вмешиваться в наши внутренние дела? — Каге стоял молча, его глаза были сосредоточены на матери и ее маленьком ребенке на улице, прежде чем он, наконец, ответил. — Здесь ведь так спокойно, правда? Чие подняла бровь, но все же кивнула. — Да, это так. — Я и дальше намерен так поступать. Любой ценой. — Им нельзя доверять. Каге молчал еще одну долгую минуту, погруженный в свои мысли, прежде чем наконец открыл рот, чтобы ответить. — Я не доверяю им… — Его веки сомкнулись вокруг темных глаз, отягощенных его собственными мыслями, затерянными в его голове. — Но этот мальчик, он заставил меня задуматься о себе. Темные и старые глаза дернулись. «Этот мальчик. Опять этот мальчишка.» — Несколько месяцев назад Джирайя рассказал мне кое-что об этом мальчике, когда Хокаге впервые послал его сюда, чтобы отвлечь меня во время переговоров, — Каге не открывал глаз, когда его мысли вернулись на два месяца назад. — Он тот, кем мы с тобой были когда-то, до того, как затерялись в мире шиноби. Он все еще носит и дарит доброжелательность любому, не задумываясь о том, кому он ее дал. Теперь я знаю, что он имел в виду в то время, — наконец Каге повернулся к маленькой и старой женщине-впервые с тех пор, как она вошла в кабинет. — Наложи печать как можно скорее, Чие- сан. Старуха кивнула, понимая, что ее Каге закончил их разговор и принял окончательное решение. Она вышла из комнаты без дальнейших комментариев, но ее мысли все еще не успокоились.***
Наруто пробежал глазами по чернильно-черному узору, растекшемуся по комнате подобно паутине. Было только несколько слов, которые могли бы описать эту огромную и сложную печать. Она начиналась от центра потолка, проходила по стенам, по полу и снова соединялась на помосте, расположенном под отправной точкой. Вместе с Минато и Чие они провели три часа, раскрашивая печать и ни минуты не отдыхая. Слабый запах крови Казекаге, смешанный с чернилами, заполнил его чувствительный нос, и Узумаки не смог удержаться от гримасы. Он услышал в коридоре тихие шаги, и в дверях показался Казекаге, держа под руку не очень спокойную жену. Наруто послал ободряющую теплую улыбку в сторону Каруры и шагнул вперед, чтобы помочь ей ориентироваться, не наступая ни на один из узоров. — Все будет хорошо, Карура-сан. Я обещаю, — Женщина ответила только слабой улыбкой. — Пожалуйста, снимите верхнюю одежду, — Наруто почувствовал, как небольшое количество убийственного намерения медленно начало наполнять комнату со стороны Казекаге, но женщина через секунду нерешительно повиновалась, открыв свой круглый животик и мягкую кожу. Светловолосый подросток передал одежду Казекаге, старательно избегая его взгляда, затем поднял женщину и осторожно положил ее на помост, стараясь не испортить узор внизу. — Пожалуйста, не двигайтесь. Карура кивнула глазами, и Минато с Чие наконец тоже появились в дверях. Подросток присел на корточки за кисточкой и оставшимися чернилами, чтобы закончить печать. Точные черные штрихи появились на коже женщины, на ее руках, ногах, извиваясь по направлению к ее круглому животу, где они сконцентрировались в небольшой кружащийся узор вокруг ее пупка. Наруто еще раз пробежал глазами по узору, ища любые ошибки, любые неуместные или шаткие штрихи, и удовлетворенно кивнул, когда ничего не нашел. Он пристально посмотрел своими лазурно-голубыми глазами на Каруру. Ее лицо было спокойно, но Наруто видел страх и беспокойство в ее глазах. Он послал еще одну ободряющую улыбку, но страх не исчез. Он оглянулся через плечо и заметил, что суровое выражение исчезло с лица Казекаге; в его темных глазах отразилась та же тревога, что и у жены. — Казекаге-сама. Не могли бы вы подойти сюда, пожалуйста? — предводитель прищурился, но в конце концов кивнул и осторожно двинулся к центру, где его жена лежала почти голая, избегая узора. Его всегда застывшие глаза расширились, когда мальчик просто потянулся к его руке, но его растущий гнев немедленно исчез, когда он осторожно положил ее под ладонь жены. — Вы здесь как муж и как отец. Ты можешь так себя вести, — на лице Минато появилась мягкая улыбка, и он тоже вышел на середину комнаты, повернувшись лицом к брату. — Ты готов, Тороку? — Наруто взглянул на Казекаге, который тоже одобрительно кивнул, а затем медленно наклонился ближе к лежащей перед ними женщине. — Карура-сан. Это может быть неприятно, но, пожалуйста, потерпите и не двигайтесь, — Женщина нерешительно кивнула глазами, но тут же встретилась взглядом с мужем, который ответил ей мягкой, заботливой улыбкой. Наруто в последний раз кивнул и повернулся к Минато. Идентичные синие глаза закрываются после одного последнего осмотра конструкции. Они долго молчали, а потом оба принялись делать по невероятно длинной цепочке ручных печатей, точно повторяя движения друг друга, как будто смотрели в зеркало. Дойдя до последнего знака, они застыли в движении, и узор вокруг них на секунду вспыхнул желтым светом. Затем свечение сразу же исчезло, оставив первоначальный черный цвет чернил. Печать внезапно вздрогнула и начала извиваться в животе Каруры, внутри ее утробы, по направлению к маленькой жизни под ее колотящимся сердцем. Два светловолосых шиноби оставались замороженными, только выражение их лиц менялось во время интенсивной концентрации, в то время как печать медленно и покорно двигалась, чтобы перезаписать старую. В комнате не было слышно ничего, кроме шороха, с которым двигалась печать, и все более затрудненного дыхания двух мастеров печати. Их тела и умы начали уставать от совместных усилий, в то время как их чакра втягивалась в печать без перерыва. Через полчаса явных усилий остатки узора внезапно перестали двигаться, и по нему пробежала дрожь. Болезненное шипение вырвалось из сжатых губ Каруры, и Наруто смутно ощутил, как напряглись мышцы Казекаге и их с женой руки сжались так, что суставы побелели. Наруто крепко зажмурился и стиснул зубы, как и Минато, когда они сосредоточили все больше и больше чакры в печать. Левый глаз Наруто внезапно дернулся, и его лицо начало отражать раздражение вместе с концентрацией. — Черт… тупой Тануки, — Наруто бессознательно выдавил эти слова сквозь зубы, когда его разум наполнился криком и шипением Шукаку. — Просто стой смирно, ты, стервозный идиот, — он чувствовал его жажду крови, его борьбу против новой печати, свою последнюю отчаянную попытку освободиться, атакуя маленькие швы и отверстия, оставленные между новой и старой печатями, прежде чем они полностью слились вместе. Минато с трудом удержался, чтобы не взглянуть на брата и не нарушить его сосредоточенность. — Я не позволю… тебе… морочить ему голову, даттебайо! — два блондина вдавливали все больше и больше чакры в печать, и дрожь медленно затихала, печать продолжала медленно приближаться к животу Каруры. Облегченный вздох слетел с губ женщины, когда напряжение исчезло. Два шиноби Конохи повторили это действие, не подозревая о внезапных взглядах Казекаге в их сторону. Печать, наконец, дернулась в последний раз, прежде чем ускорить свое движение, когда последние кандзи и символ исчезли со стен и кожи Каруры, в ее животе. Минато медленно отступил назад, прислонился к стене для поддержки и вытер пот со лба, в то время как Наруто просто упал на землю, наконец позволив своему усталому телу отдышаться и отдохнуть. Тихий смешок, который медленно перерос в удовлетворенный смех, слетел с губ Узумаки, когда адреналин покинул его тело и мышцы начали дрожать от напряжения. — Это было близко, — Минато кивнул и отступил к помосту, пока Казекаге осторожно помогал жене сесть. — Карура-Сан. Вы, должно быть, устали. Пожалуйста, отдохните, — мягко сказал ей Минато. Женщина только кивнула со слабой улыбкой на лице, прежде чем почти сразу же закрыть глаза и погрузиться в бессознательное состояние. Казекаге напрягся и обнял жену, чтобы поддержать ее, его глаза были полны беспокойства и страха. Минато послала небольшую ободряющую улыбку в сторону лидера. — С ней все в порядке. Просто спит. Запечатывание прошло успешно, — Каге кивнул, поднял свою тихо дышащую жену на руки, завернул ее в одежду и начал выходить из комнаты. Он обернулся на пороге и отвесил глубокий поклон двум усталым блондинам. — Спасибо, — после этого он просто ушел, вместе с Чие, оставив Наруто и Минато одних в теперь уже пустой комнате. Намикадзе протянул руку брату, который с благодарностью принял помощь и выпрямился. Йондайме долго смотрел на подростка с любопытством. — Ты действительно слышал Шукаку, — Чунин фыркнул и поморщился. — Даже я не могу богохульствовать так искусно, как этот проклятый Тануки, — Минато тихо хихикнул и схватил брата за плечо. — Пошли. Я думаю, мы заслужили долгий сон, — на лице Наруто появилась широкая улыбка, и внезапно вся усталость покинула его тело, когда осознание этого сильно ударило его по голове, — Я это сделал. Мы это сделали, — Конечности Узумаки онемели от облегчения, и огромная тяжесть исчезла с его плеч. Он чувствовал непреодолимое желание метаться по комнате, кричать, вопить и хохотать как сумасшедший, и только присутствие Минато удерживало его от этого. Удовлетворенная улыбка не сходила с лица паренька, когда они добрались до своего жилища, где два шиноби просто рухнули на кровать для вполне заслуженного отдыха.***
Четыре фигуры стояли в огромном проходе, вырезанном в желтоватой скале. Пустыня все еще была прохладной после ледяной ночи, но ранние лучи восходящего солнца, уже начавшие ласкать землю, скоро прогреют дюны и золотое море до почти невыносимого уровня. Однако ранние лучи приносили только приятное тепло четырем людям. После запечатывания переговоры пошли в другом направлении. Настроение было более светлым, и соглашения заключались с увеличенной скоростью. Дискуссии были успешными, и все указывало на плодотворный союз между Конохой и Суной. Вскоре торговцы заполнят маршрут между двумя деревнями, чтобы обменять товары в соответствии с договоренностью, надеясь создать больше миссий для обеих деревень ниндзя. Оба лидера также согласились с тем, что Коноха примет назначение от дайме Ветра только вместе с Суной, и наоборот. Темные глаза Казекаге сцепились с лазурными, прежде чем перейти к другой паре, идентичной первой. Четыре фигуры молча ждали друг друга, собирая свои мысли для последнего прощания, прежде чем дуэт покинет землю Ветра. Внезапно на лице Казекаге появилась легкая улыбка, отразившаяся на тонком лице его жены, чьи руки покоились на ее круглом животе. — Хокаге-сама. Желаю вам счастливого пути. Минато изобразил подобие улыбки и слегка поклонился в ответ, а Наруто сделал тот же самый жест Каруре. — Благодарю Вас, господин Казекаге. Я думаю, что нам пора уходить, — вождь кивнул, и на лице чунина появилась широкая улыбка. — В следующий раз, когда мы встретимся, Карура-сан, я надеюсь, что ты будешь носить на руках здорового рыжеволосого мальчика, — женщина тепло улыбнулась ему. — Мы еще не знаем его пол. Небольшой смешок слетел с губ Наруто. — О, поверьте мне. Он будет мальчиком с потенциалом превзойти вас, Казекаге-сама. Предводитель прищурился, но в конце концов легкая, почти невидимая полуулыбка появилась на его лице, стирая суровое выражение. — Это долг молодого поколения, — Минато улыбнулся и кивнул в знак согласия. Внезапно с его губ сорвалось тихое ворчание, когда его светловолосый спутник хлопнул его по спине, выдавив из легких немного воздуха и заработав сердитый взгляд от своего Хокаге. — Я уверен, что он будет хорошим другом для Минато, сможет устроить вечеринку с ночевкой или что-то еще, когда станет старше, — названный шиноби сузил глаза, и вернул пощечину на затылок Наруто. — Нам действительно пора уходить, — Минато отвесил очень маленький вежливый поклон, И хотя Наруто со скулящим звуком потирал затылок, он все равно выдавил из себя маленький жалкий поклон. Две фигуры покинули проход, чтобы войти в бесконечное море песка. Казекаге склонил голову набок, наблюдая за двумя белокурыми мужчинами на расстоянии, которые, очевидно, толкали друг друга, пока чуунин не побежал, чтобы избежать удара от Хокаге. Ветер унес их голоса прочь, но громкий смех все еще долетал до лидера Суны, заставляя лицо Каге расплыться в улыбке. Вождь медленно покачал головой и повернулся, чтобы вместе со своей тихо посмеивающейся женой вернуться в центр деревни.***
Два светловолосых шиноби достигли границ страны Огня за два дня. Вид бесконечного зеленого леса согрел Наруто с головы до ног. Неважно, насколько ему нравились ночи в пустыне; видеть зелень после долгой недели в Суне было просто бесценно. Белокурый подросток закинул руки за голову, пока они шли по узкой тропинке в глубине леса. — Хорошо наконец-то оказаться дома. Хокаге усмехнулся и кивнул. — Чувствуешь тоску по дому после всего лишь одной недели отсутствия? Наруто лишь пожал плечами в ответ, и они продолжили свой молчаливый путь вниз по тропинке. — Хей, Минато. Предложение о комнате в особняке Хокаге ещё действительно? Намикадзе послал ему теплую улыбку. — Конечно. Я так понимаю, твой ответ — да? — Наруто кивнул, и на их лицах появилась широкая улыбка. Они шли рядом друг с другом, Узумаки с закрытыми глазами, используя свои чувства, чтобы идти по тропинке, не подозревал об удивленном взгляде на лице своего спутника, когда тот наблюдал за ним. — Я тут подумал… — Наруто открыл один глаз и с любопытством посмотрел на Минато краешком глаза, — Не мог бы ты мне чем-нибудь помочь? — чунин поднял бровь и, наконец, повернул голову к Минато. — Смотря по обстоятельствам… но приятно слышать, как всемогущий Хокаге просит о скромной помощи чунина, — дерзкая усмешка появилась на его лице, заставив Минато закатить глаза. — Не торопи меня… я не могу поручить тебе ничего другого, кроме миссий класса Д до конца года… Яростное фырканье вырвалось из его рта в ответ на угрозу, но оно сменилось дрожью, которая пробежала по его спине при мысли о садоводстве, няньках и беготне за потерянными кошками. — Ты не посмеешь. — А ты попробуй. Наруто прищурился, глядя на бесстрастное лицо Хокаге в течение долгой минуты, взвешивая, насколько серьезна его угроза. — У тебя действительно все перепуталось в голове. Хокаге хихикнул в ответ и остановился на тропинке. — Так ты мне поможешь? — Я даже не знаю, смогу ли, так что просто скажи это, — на лице Хокаге появилась широкая улыбка. — Ты действительно хорош в элементарных манипуляциях, и кроме меня ты единственный человек с ветром, кому я достаточно доверяю… поэтому. Минато просто поднял руку и раскрыл ладонь, и почти сразу же между его пальцами появился вращающийся лазурно-голубой шар чакры. Волосы на затылке Наруто мгновенно встали дыбом, когда его чувства наполнились мощной чакрой, кружащейся с безумной скоростью внутри идеального шара. Наруто потребовалось все его самообладание, чтобы удержаться от того, чтобы сказать что-нибудь глупое и убедиться, что мышцы на его лице оставались стойкими. Он уже знал, чего хочет от него отец, и в глубине души ему казалось, что ему снова двенадцать лет, он подпрыгивал от возбуждения, кричал и ухмылялся, как маньяк. Узумаки заставил себя внешне оставаться спокойным и склонил голову набок, с любопытством разглядывая столь знакомую и дорогую технику. Узумаки заставила мускулы на его лице двигаться и отражать смущение, в то время как он оглянулся на своего отца с вопросительным взглядом. — Неплохо. Минато приподнял бровь и не смог скрыть разочарования на своем лице. — Неплохо? И это все, что ты можешь сказать? Это моя гордость и радость, вместе с Хирайшином, и все, что ты можешь сказать — неплохо?! — Минато плечи опустились в знак поражения, позволяя синему шару исчезнуть. Наруто наконец собрался с силами и сразу же начал отступать. — Я не имел в виду «неплохой» в плохом смысле, я имею в виду неплохой, как у потрясных парней. Я знаю, как трудно создать что-то подобное, — Минато поднял бровь, глядя на своего брата, отчаянно пытавшегося спасти ситуацию, и в конце концов смешок вырвался наружу, и он просто пренебрежительно махнул рукой. — Хорошо, я должен признать, что это не так сложно, как некоторые из твоих методов, но это все еще чертовски мощно, — Наруто кивнул, соглашаясь. Несмотря на то, что он выучил и развил десятки новых и мощных дзюцу, основой его сильнейших по-прежнему был расенган. Ни одно дзюцу, кроме расенгана, не было достаточно сильным, чтобы прорвать оборону Мадары. — Что это была за техника? — с любопытством спросил Наруто. — Это был «расенган». Он все еще не завершен. Всякий раз, когда я пытаюсь добавить элемент ветра, он просто ломается, — Наруто кивнул и постучал себя по подбородку, чтобы показать, что он обдумывает решение, что он на самом деле уже знал. — Так… Ты поможешь мне решить эту маленькую проблему? Наруто долго молчал, а в голове у него проносились разные мысли. «А что, если я просто покажу ему? А что, если я позволю ему закончить технику? Он не сможет бросить его, как я могу без режима мудреца. Сможет ли он использовать его без ущерба для себя? Может быть, с Хирайшинами его можно было бы использовать безопасным способом, — Наруто медленно покачал головой, чтобы очистить мысли от сотен тревожных вопросов. — У меня есть время принять решение.» Широкая улыбка появилась в его сознании, когда он понял, что получит возможность использовать расенган в будущем, не раскрывая себя, не говоря уже об оставшихся в его арсенале дзюцу, которые были разработаны непосредственно из него. — Пока еще не знаю. Может быть, я смогу помочь, — на лице Минато появилась широкая улыбка. — Сделка. Когда мы вернемся домой, я научу тебя Расенгану. — А почему не во время нашего путешествия? — Минато усмехнулся в ответ. — Единственный, кто знает эту технику, кроме меня, это Джирайя-сенсей, и ему потребовалось больше двух месяцев, чтобы выучить его. Я знаю, что ты в некотором смысле гений, но это сложная техника, — лисья усмешка появилась на лице Наруто, уже прикидывая возможности. — У меня есть уверенность в себе. Я узнаю это еще до того, как мы доберемся до ворот Конохи. — Тороку… на это потребуется не меньше двух дней. Нет никакого способа, которым ты сможешь изучить его быстрее. — Хочешь поспорить? — Хокаге приподнял бровь, когда на лице Наруто появилось хитрое выражение, но в ответ Минато получил лишь еще одну лисью ухмылку, которая заставила Намикадзе нахмуриться. В конце концов, он просто отмахнулся от своих сомнений, его ум уже искал приз, который он собирался выиграть, даже пальцем о палец не ударив. На его лице тоже появилась широкая улыбка, и он поднял руку в сторону чунина. «Хитрый маленький сопляк. Ты хитер, словно лис.» — У меня хороший учитель, — Довольное фырканье эхом отозвалось в его сознании вместе с хихиканьем Курамы. — Сделка. Если ты не сможешь изучить его до того, как мы достигнем ворот, ты сделаешь любой ремонт, покраску и переместишь каждый предмет мебели в новый дом. Один, — ухмылка только стала шире на лице Наруто, почти достигая обоих его ушей. В голове у него мелькнула мысль о том, что его маленькая шутка будет просто идеальна для отца. — Сделка. И я буду надеяться, что ты сделаешь это без чьей-либо помощи или дзюцу. Было бы несправедливо, если бы ты просто использовали Хираишин для перемещения всего, в то время как я должен буду тащить все через всю деревню с моими клонами. О, и создание для этого миссий ранга D для этого не приемлемо. Ты будешь делать это голыми руками и с твоим красивым лицом, — Минато кивнул, его уверенность никогда не покидала его, в то время как Наруто хихикал в голове, как маньяк, вместе с Курамой, уже представляя, как Минато будет бегать с коробками и мебелью по улицам Конохи, покрытым краской с головы до ног. — Итак, когда мы начнем? — Чуунин щебетал в ухе Минато певучим голосом, а Минато постукивал себя по подбородку, собираясь с мыслями. — Через час мы доберемся до маленькой деревушки. Мне нужно забрать кое-какие инструменты для твоего обучения, — Наруто кивнул, и оба блондина направились к своей цели, чтобы наверняка купить несколько воздушных шаров и резиновых мячей.***
Минато Намикадзе почувствовал, что постепенно теряет уверенность в себе, наблюдая, как его младший брат лопнул второй шар, наполненный водой, с дерзкой усмешкой на лице только после часа практики. Хокаге с трудом удержался, чтобы не разинуть рот и не сглотнуть комок в горле при мысли, что ему, возможно, придется в одиночку тащить все это через центр деревни. Он медленно покачал головой, чтобы избавиться от образа своего позорного столба. Маленькая надежда поднялась в его груди. «Следующие этапы будут намного сложнее. Нет абсолютно никакой возможности, что он преуспеет с ними.» «Эй, Сопляк! Замедлиться.» «А ты знаешь, как трудно сделать что-то плохо, когда знаешь, как это сделать правильно? Мне трудно специально все портить» — фырканье эхом отозвалось у в голове Наруто. «Это просто невероятно. Обычно у тебя есть природный талант все портить.» «Эй! Когда я в последний раз что-то портил?! — его единственным ответом было полное молчание. — Ладно, не отвечай на этот вопрос. Но это все равно тяжело.» «Тогда постарайся еще больше! Используй свой упрямый мозг, » — Наруто мысленно закатил глаза, а Минато протянул ему еще один мяч, на этот раз из твердой резины, и объяснил следующий шаг, точно так же, как когда-то Джирайя, когда они искали Цунаде, чтобы попросить ее стать Годайме Хокаге после смерти Сарутоби. Наруто вздохнул, когда его мысли обратились к змеиному-саннину. Он мог быть где угодно, спокойно проводя свои эксперименты, и кто знает, сколько людей уже погибло от его рук с тех пор, как он вернулся в прошлое. «Я должен найти его и просто надрать ему задницу.» «Отличный план, если не считать одной маленькой проблемы, — Наруто мысленно сузил глаза, вспоминая то, о чем говорил лис. — Не вмешивайтесь, пока это не станет совершенно необходимо. Это была наша сделка. Сконцентрируйся скорее на мяче в вашей руке, потому что он вот-вот лопнет,» — Наруто бессознательно устало вздохнул. «Я не могу позволить ему снова прятаться в тени. Эй! А что, если я дам несколько советов Минато? Или старику? " «А как ты объяснишь свои знания?» — Наруто мысленно пожал плечами. " Даже не знаю. Ты у нас мозг. Придумай что-нибудь.» «Я рад, что ты наконец признаешь это.» — Наруто бессознательно закатил глаза в раздражении. К счастью, Минато сосредоточил свои глаза и чувства на маленьком резиновом мячике в руке Наруто, не подозревая о маленьком движении и его молчаливом разговоре. «А что, если я просто проберусь в офис и оставлю сообщение? " «А если они тебя поймают?» «Я с шести лет верчу АНБУ вокруг пальца. Они меня не поймают.» «Как ты думаешь, они сделают что-нибудь с анонимным письмом, в котором говорится, что один из их величайших шиноби и героев деревни тайно убивает людей? » — Наруто мысленно нахмурился. " Ты попал в точку. Если я только открою хотя бы одно из тех мест, где он делает свои… дела, я могу привести их туда. Я мог бы сказать, что почувствовал, что происходит или что-то еще в подобном роде.» «Наруто, если ты будешь слишком сильно вмешиваться, то не узнаешь, что произойдет.» «Мы уже говорили об этом ни один раз. Я не могу просто сидеть и ждать.» «И все же ты до сих пор не понимаешь, в каком опасном положении находишься!» «Я ПРЕКРАСНО ПОНИМАЮ, В КАКОМ ПОЛОЖЕНИИ НАХОЖУСЬ! — Внезапный удар прервал их спор, и чуунин, широко раскрыв глаза, уставился на свои руки. — Вот дерьмо.» «Ну да. Дерьмо — подходящее слово… идиот.» «Дерьмо.» Наруто повернул голову на голос и увидел изумленного Минато, который смотрел на него широко раскрытыми глазами, недоверие было написано на его лице. Наруто мысленно пожал плечами и послал лисью ухмылку в сторону Хокаге, который напоминал рыбу на суше, хватающую ртом воздух. Минато боролся между чувством огромной гордости из-за того, что его брат был проклятым гением, и беспокойством, что был шанс, что он может проиграть это пари. — Итак, я хочу, чтобы моя комната была оранжевой, — Минато перевел взгляд с пустой руки брата на его голубые глаза и недоверчиво поднял бровь. — Оранжевой? — Да. Оранжевой. — У тебя что-то не в порядке с головой. И ты будешь тем, кто покрасит твою комнату в оранжевый цвет, а не я, — Хокаге медленно покачал головой, заставляя свой голос звучать увереннее, чем он себя чувствовал. Образ самого себя, покрытого оранжевой краской, уже начал формироваться в его сознании, заставляя морщиться его лицо.***
Хокаге из Конохагакурэ-но-Сато вошел в деревенские ворота с мертвым выражением на лице, его голова упала на грудь в знак поражения, а глаза широко раскрылись, непрерывно бормоча свое недоверие. С другой стороны, его молодой белокурый спутник вошел в ворота, небрежно улыбаясь от уха до уха. Дуэт прошел мимо двух любопытных охранников чунинов. Один из них начал было открывать рот, но тут же закрыл его, когда Хокаге бросил на него острый взгляд, обещавший боль и страдания в виде по меньшей мере месяца длительных миссий ранга «D», ранжированных миссий, если он осмелится спросить что-нибудь. Оказавшись в центре деревни, Минато наконец собрался с духом и с серьезным лицом повернулся к своему спутнику. — Мы встретимся завтра. Мне нужно поговорить с Сарутоби, прежде чем я вернусь домой, — Наруто кивнул, все еще широко улыбаясь. В его сознании уже сформировалось некоторое возбуждение. Ему также было любопытно, что он найдет дома. Или, точнее, то, что его клон обнаружил, пока они были вне города. Он чувствовал, что печать на двери все еще была нетронута, а клон не рассеялся, что означало, что он оставался незамеченным и невозмутимым. Чунин направился к своей квартире и вошел в нее после десяти минут молчаливой ходьбы, всю дорогу тщательно сдерживая себя от того, чтобы не броситься бежать через Коноху в своем возбуждении. Сердце Наруто колотилось все быстрее и быстрее от возбуждения, когда он бросил свою сумку на пол и схватился за ручку двери в ванную, практически готовый разорвать дверь. Узумаки сразу же почувствовал внезапный всплеск чакры в своей голове, когда защитная печать исчезла, и небольшое количество его собственной чакры, оставшейся внутри печати, вернулось к нему. Прежде чем войти в ванную, Наруто сделал долгий успокаивающий вдох. Его глаза тут же остановились на углу комнаты. Удовлетворенная улыбка появилась на его лице, когда только пустой угол посмотрел на него. Он отсутствовал дольше, чем предполагал вначале, поэтому надеялся, что чакры, которую он закачал внутрь печати, хватит до его возвращения. Его опытные руки пробежали через короткую цепочку печатей, и барьеры исчезли из угла, открыв очень усталого светловолосого подростка, уже вышедшего из режима мудрости, чтобы избежать обнаружения, так как барьеры были сняты. Клон громко зевнул и медленно выпрямился, явно пытаясь подразнить настоящего Наруто, чье любопытство достигло невыносимого уровня. — Ну и что? Клон слегка улыбнулся и медленно покачал головой. — Извините, босс. Это почти так же, как если бы они просто исчезли с лица земли… я нашел каждого проклятого шиноби в стране Огня и большинство шиноби в других элементарных странах, кроме Мадары и Обито… Наруто разочарованно вздохнул и провел рукой по своим золотистым локонам. Клон ободряюще сжал его плечо, а затем исчез, оставив после себя лишь небольшое облачко, заполненное последними остатками его уже угасающей чакры. Наруто направился в свою спальню, добравшись до кровати с мягкими белыми подушками как раз вовремя, когда усталость от его клонов, наконец, вернулась к оригиналу в полной мере. В следующую секунду чунин со стоном рухнул на кровать. Воспоминания его клона с силой продолжали всплывать картинка за картинкой. Нахмуренные брови появились под его закрытыми веками, когда появились воспоминания, точно определяющие чакровые сигнатуры некогда (или будущих, в зависимости от того, с какой стороны это рассматривать) членов Акацуки. Но она сменилась мягкой улыбкой, когда он нашел все еще живого Яхико, вероятно, встревоженного Забузу, восторженного Би-убийцу и даже почти невидимую чакру маленького Хаку. Наруто, окончательно ошеломленный усталостью, погрузился в сон без сновидений.