Паладин и его одержимость

      Мы собрались вокруг алтаря. Мы — это я, Нашер, священники, Касавир (как мой исполняющий обязанности) , Фенвик (удерживаемый за руку Касавиром), Дестер ( с перекошенной физией, одно удовольствие смотреть), а ещë — Рысь, Даэлан и почему-то — Томми Подвисельник. И если мои парни герои дня, спасшие весь город, то Томми здесь был вообще не причëм. Стоял, бедняжечка, с лапки на лапку переминался, чувствовал себя не в своей тарелке...       Рысь ходил гооордый, ручкался со всеми, даже с Нашером (и тот не возражал, что интересно). Со мной он тоже поручкался, я ему сказала спасибо и произнесла нечто столь пафосное, что Лана в моей голове хрюкнула, как порося.       На лице любимого была дикая смесь чувств, которую Лана без затей окрестила когнитивным диссонансом и экзистенциальным кризисом в одном флаконе. Бедненький, тебя сегодня ждëт не одно потрясение...       И только я видела, как полурослик подобрался вплотную к алтарю, на котором уже загорались свечи и сияли магические лучи. И как появились в зале несколько теней в доспехах, а Касавир возложил правую руку на рукоять меча.       Я и сама внутренне подобралась. И если бы не проклятая роль, давно бы вытащила мечи из ножен. Атмосфера накалялась...       Речь Нашера. Такая пафосная, что зубы ломит. Это он умеет — создавать впечатление. Но я-то знаю: его внутренне колотит не меньше, чем меня.       Воздетые руки священников, исходящее от них сияние, лучи, сошедшиеся на огромной колбе с жидкостью. Эта жидкость вдруг начинает пузыриться, меняет цвет, из неë вырывается столб света... Опадает...       Крохотная лапка в толстой перчатке тут же хватает эту колбу и заменяет другой, аналогичной. Но это вижу только я, да ещë, может, Касавир. Рысь находится с другой стороны. В подменной колбе какая-то подкрашенная жидкость слоями: янтарный, белый, тëмно-бурый. В настоящей почти то же самое, только белый наверху. Остальные видят только вспышки света и слышат торжественное пение.       Пение замолкает. Ритуал завершëн.       Я восклицаю: — У нас есть лекарство!       Дестер, который не заметил манипуляций Томми, тут же злорадно ржëт: — Нет, это у нас есть лекарство!       И из портала, возникшего прямо над алтарëм появляются...       Они почти неотличимы от священников, но излучают Зло. И быть бы резне, но...       Паладины Тюра не зря притворялись тенями. Культистов ждëт смерть. И я кидаюсь на помощь соратникам, поскольку всë ещë остаюсь паладином Тюра. Только Касавир стоит, придерживая за руку Фенвика, но отодвинув его за спину, а его меч уже готов разить тех, кто проскочит к нему. А Рысь и Даэлан уже вовсю участвуют в свалке. И варвар, кстати, защищает Нашера. И где-то за их спинами вертится воришка Томми.       А где Дестер? Нигде. Нырнул в портал. С подменной колбой. Настоящая — у нас. Бой окончен.       Томми вытащил из-за пазухи колбу, и я сказала: — Это настоящее лекарство. Дестер унëс фальшивку. Да простит нам Тюр этот маленький обман...       Нашер приподнял одну бровь, похмыкал и ответил: — Ложь во спасение? А вы, леди, интриганка! — С волками жить, по-волчьи выть, — поморщилась я. — Мы раскрыли заговор в самый последний момент, пришлось пойти на риск. Одно не пойму: как в наш тесный круг проник культист, и его никто не раскрыл? Допустим, у меня до определëнного момента и мысли не было, что человек, который раздаëт благословения страждущим, может быть чëрным магом. Но почему он был обласкан вами? — Он предложил помощь, — произнëс правитель. — Эта чума вообще странная. Она появилась сразу в нескольких местах, в том числе и в Храме. Когда один из юных послушников заболел, всё были, мягко говоря, удивлены: ведь вера, теоретически, должна защищать... В Храме, к слову, болели только такие, только что принятые на службу. Более опытные священники, паладины и монахи оставались здоровыми. И остался нетронутым квартал Чëрного Озера, он, в отличие от остальных, не отличается религиозным рвением, зато религий в нëм несчитанное количество, в каждом доме по алтарю. Но со временем, думаю, чума добралась бы и до него. — Да, именно эти странности заставили меня уйти в самоволку, как говорят в армии. Я заметила их не сразу, но... — Помолчав, я вытащила пергамент. На нëм были записаны слова молитв Тюру и Хельму. Тех молитв, что использовались Дестером и Фенвиком. — Здесь в каждой молитве подменено слово. Одно. Слово-подменыш звучит похоже, но обозначает прямо противоположное. Молитва Тюру лишена силы, молитва Хельму превратилась в проклятие. Это сделал Дестер. — А как твой жених позволил провернуть такое? — цепко глянул на меня его благородие. — Получается, он зря сбивал ноги и попусту сотрясал воздух, а человек, которого он боготворил, проклинал вместо того, чтобы благословлять...       Я постаралась сохранить каменное лицо. Не должен Нашер видеть, как мне больно. И как разрывают меня на части желание спасти Фенвика, несмотря ни на что, и желание прибить его. Это слишком личное. — Фенвика я отправлю исправлять ошибку. Не знаю, на сколько хватит лекарства, но именно он и будет лечить больных — тех, кого ещë можно спасти. Пойдëт он, разумеется, не один, за ним присмотрят. — Ошибку ли? — ухватился за слово Нашер, и я поняла: дело плохо. — До всего этого он был почти безупречен, квалифицирован. Но тут проявил столь вопиющую некомпетентность... Я верю, что ты веришь, что он невиновен. Но ты слишком молода, и тобой движут чувства. И если тебя я смогу спасти, то Фенвика вряд ли. Впрочем, ты мелькнула в нескольких районах города и сделала всë, чтобы сохранить свою репутацию. Я даже оставлю тебя в Девятке, но город тебе на время придëтся покинуть. С Фенвиком же разбирайся сама*. Сумеешь найти для него выход и не погубить репутацию вторично — я буду только рад. В противном случае — увы...       В этом весь Нашер. Впервые я подумала, без всякого пиетета, что произошедшее оставит пятно и на его репутации, и он сделает всë, чтобы отгрести проблемы от своей благородной задницы. Даже если для этого Фенвик должен умереть, а я — уйти в изгнание...       И, разумеется, я не озвучила эту мысль. Слишком горькой она была, да и лучше бы никому от этого не стало. Вместо этого я сказала: — Мы с парнями сходим, поймаем эту мразь. Портал ещë держится. Помогите нам запастись зельями и найдите оружие посильнее для Даэлана...       Проводив взглядом Касавира, который обещал присмотреть за Фенвиком в мое отсутствие, я глубоко-глубоко вздохнула и вознесла молитву богу Справедливости. Отклик от него прошёл, но очень слабый, вроде похлопывания по плечу. Мол, сочувствую, но выкручивайся сама. Это было обидно, но... справедливо.       Зато проявилась Лана.       <<Это был бог?>> — спросила она. — <<По-моему, он на тебя обиделся>>.       <<Обида здесь не совсем точное определение, но похоже, что да. Где-то я сильно напортачила, но где? И в чëм?>>       <<А ты часто к нему обращалась, когда это... завела себе Фенвика? Не по делу, а просто поговорить, спасибо сказать>>...       <<Думаешь, дело именно в этом?>>       <<Только предполагаю. Может, и не в этом. Он же бог, и таких, как ты, у него много. Наверное, он хочет, чтобы ты подумала и сама нашла ошибку. Воспитательный момент, так сказать>>.       Воспитательный момент... Я так и не смогла найти в себе силы поговорить с любимым. Его невольное предательство лежало между нами большой чëрной морской тварью. А если бы смогла? О чëм был бы разговор? Он пал бы на колени, и я бы его простила? А потом он опять наступил на те же грабли?       <<Может и так... Лана, сейчас я суну голову в... В общем, там будет страшно. Возможно, страшнее, чем в городе во время чумы>>.       <<Ничего, выдержу. Вон твои ребята идут. У тебя всë на месте? >>       Я дождалась парней, мы проверили оружие, лекарства, заклинания... и прыгнули в портал.       Мы выпали в удивительно мирном месте — на какой-то ферме, вызвав бескрайнее удивление фермера. Тот явно ждал от нас чего-то нехорошего, и я потратила уйму времени, чтобы убедить его в наших добрых намерениях. Кто надул ему в уши, загадкой не было...       От фермы до монастыря хельмитов было совсем недалеко, но контраст оказался разительным. Весь двор оказался завален телами, а между ними бродила нежить, монахи (если монахи)... Ещë и непонятно откуда взявшееся красноватое освещение создавало атмосферу жути. Примерно как та туча, что нависла над Невервинтером. Так я и знала, что с ней что-то не то... — Идëм в обход, ребята, — вздохнула я. — Слабоумие и отвага не наш метод. Где-то должен быть подземный ход...       Мы, все трое — нормальные герои, и потому выиграли. То, что встретилось нам в подвалах, ни в какое сравнение не шло с увиденным во дворе.       Зато Маленький Джонни с лихвой возместил нам ... В общем, поначалу, когда пацанёнок лет десяти пристал к нам, предлагая купить оружие за деньги, мы впали в состояние шока.       <<Арибет... а он точно пацан, а не нечисть какая?>> — встревожилась Лана. — <<Ну не может ребёнок выжить в таком аду!>>       Я просканировала его и сказала: — Это действительно ребёнок, и он действительно продаёт оружие. Напи... эээ... своровал где-то и продаёт. Вот как он жив при этом, не ясно. — Как-как... каком кверху! — шмыгнул носом мальчишка. — Родителей убили эти... А я хитрый — прятаться умею. Вот натаскал всякого и продаю. Купите, а! Мне правда деньги нужны. Уеду к тётке. Если эти не поймают. — Минуточку, а какие <<эти>>? — профессорским тоном вопросил Рысь и даже несуществующие очки на носу поправил. Пацан посмотрел на него, почесал маковку и ответил: — Культяпки! Ой, то есть тьфу, культисты. Каким-то Древним поклоняются. Хороводы водят вокруг алтаря, звёзды на полу рисуют. В общем, колдуны чёрные. А настоящих хельмитов тут нет уже давно. Они их убили. Папу с мамой тоже — они хельмитами были. Ну, купите оружие! Ты же тюранка, тебе нужен меч! И колдун без посоха бегает, это неправильно. А у варвара топор вот-вот от рукоятки отвалится!       <<Джонни родился — цыган застрелился>>, — прокомментировала Лана.       Оружие я всё же купила, один из моих клинков действительно жаждал встречи с кузнецом. И мантию Рысю. А топор Даэлану менять не стали — он был не хуже того, что продавал малыш. А заодно выяснила, что цыган — это такая смесь полурослика и тифлинга, хотя как такое может быть, ума не приложу...       Пообещав мальцу вытащить его, мы двинулись дальше.       Мимо недовызванного демона в пентаграмме. (Тут моя паладинская суть взбунтовалась, я погрозила любопытному Рысю пальцем и шёпотом пообещала... прислать мага, чтобы вернул демона обратно в ад. Демон сделал козью морду, но согласился и на это.)       Через пустой зал, где я нашла некую тетрадь. (Это оказался компромат на Фенвика, и я поняла, что с самого начала мой любимый был обречён на заклание. Но для чего?)**       И — в ритуальный зал. Раньше там проводили службу Хельму, но сейчас там находился кто угодно, только не служители Хельма!       И красноватое освещение ниоткуда там стало почти невыносимым.       А единственным живым человеком в этом зале был — Дестер, чтоб ему ежа живьём проглотить...       Дальше всë по проверенной схеме. Я вызываю нежить на себя, Даэлан набегает сбоку, Рысь поддерживает огнëм, потом накрывает крупным огнешаром стоящего в одном из углов пентаграммы мертвеца, оттуда перестают лезть скелеты, мы добиваем остальных и принимаемся за Дестера...       Десять или пятнадцать минут спустя: картина маслом. По всему залу лежат мертвецы в различных степенях разложения и повреждëнности. Мы сами — раненые, обожжëнные, еле живые, себя я со стороны не вижу, но наверняка — краше в гроб кладут. Спешно накладываю на всех руки, чтобы хоть как-то продержаться до... И Дестер. Ворочается на полу, встать не может, ему прилетело даэлановым топором по спине, обухом, но позвоночник явно перебило. Общий вид у него тоже... гмм... Был бы другом — я бы плакала от жалости, а так даже некое злорадство в душе ворочается, недостойное паладина.       Мы смотрим на него сверху вниз, он что-то пытается колдануть, но не может — поистощился, бедняга. — Ну, кайся, паук на верëвочке, — максимально возможно ледяным тоном произношу я, невольно копируя Касавира.        Никогда не думала, что смеющийся человек может вызывать такую жалость. Но когда Дестер засмеялся, я окончательно поняла, насколько он плох, и пожалела его. — Ха-кха, вы так ничего и не поняли, — прохрипел он. — Ваш ср... ный город построен там, где ему не место! Древние так сказали! И мы сотрëм его с лица земли! А вы, долбаные святоши, помогли мне в этом. Всего пара слов, и молитвы имеют прямо противоположный эффект! Они не лечат, а убивают! Скоро вы все подохнете от чумы, кроме тех, кто знает истину, потому что лекарство у меня! — Вообще-то подыхаешь сейчас ты, — подал голос Рысь. Он сейчас, как никогда похож на своего лесного тëзку: готовность к удару и глаза убийцы. Была бы его воля, припечатал бы эту мерзость одним файерболом. — А твои знающие либо уже подохли, либо их скоро прибьют, — добавил Даэлан, суровый и тëмный, как скала... или камень, готовый обрушиться на злодея с этой скалы. — К тому же ты похитил фальшивку, — ласково, как больному, сказала я. — Мы потеряли многих, но тех, кого можно спасти, уже спасают. Город выстоял, хотя и потерял многих. Чего я не могу сказать о тебе. — Ты тоже кое-кого потеряла, леди, — прошипел он. — Меня доставят на справедливый суд... Ха-кха! И он будет справедливым, да. Я потяну за собой всех сообщников, в том числе и этого глупца, которого ты зовëшь женихом! Ну надо же, святоши решили создать семью! А как же целибат и прочие атрибуты? Теперь ты будешь совсем святой, и никто тебя не будет отвлекать! — Справедливый суд, говоришь? Будет тебе справедливый суд, прямо сейчас, — мертвецки спокойным тоном произнесла я. В груди будто ржавый гвоздь проворачивали. — Только что ты выдал две вещи. Ты ничего не знаешь о тех, кому служишь. А бил ты не только по Невервинтеру, но и по мне. Что мешает мне содрать с тебя кожу прямо на месте? Имею право. — Какая ты умная! — опять захохотал-закашлял этот полутруп и завозился на полу. — Ты очень сильна. Даже мой Господин восхищëн твоей силой и умением находить выход из любой ситуации. Но не теперь, нет. Даже на твою железную волю нашлась трещина. Любовь правит миром, кха-ха! Такая сила должна быть на нашей стороне! — Господин? — с глуповатым видом деревенского парнишки вопросил Рысь — А не Госпожа? И не Господа? А может, и нет никакого Господина? Может, вот он, главный злыдень? Давайте ему отрежем руки-ноги! — Господин! Только его я знаю! И я не главный в этой цепочке! Есть те, кому мешает Невервинтер, его сила! Они бы с радостью захватили его земли! — опять прохрипел Дестер. — А теперь ведите меня к Нашеру, я всë скажу! Всë, что знаю! И получу по справедливости! — По справедливости... — повторила я. — Да, по справедливости. Прости мне этот поступок, Тюр Справедливый...       И я полоснула злодея по горлу остриëм меча. Парни отвернулись, чтобы их не забрызгало кровью, при этом глаза у Рыся округлились, как у совëнка.       Я тут же присела рядом и прочитала заклятие исцеления, намерено возложив руки не на рану, а рядом. — Все целители учат анатомию, — объяснила ребятам. — Паладины тоже, потому что прикладывать руки надо не куда попало, а в нужное место. Так что не удивляйтесь, други, если я в бою буду хватать вас за жо... ягодицы. Иногда ранят и в неприличные места. Сейчас я частично вылечила этого... но говорить он больше не сможет. Голосовые связки повреждены, и чтобы восстановить их, понадобится время. Естественно, его ему не дадут. И, в принципе, достаточно того, что мы знаем о некоем Господине, о тех, кому мешает Невервинтер, о Древних, которые жаждут реванша. И есть ещë живые культисты, тусующиеся во дворе. Они тоже могут рассказать о Древних. А мне кажется, корни культа следует искать на севере. В Лускане. Но это только я так думаю, можно проверить и несколько других направлений... — Ты это... из-за Фенвика? — с опозданием спросил Рысь. — Да. Из-за него. Пусть мой бог на меня разгневается и оставит, но я не хочу видеть Фенвика в петле. И буду искать источники зла вместе с вами, даже рискуя жизнью. Но вначале попытаюсь спасти...       Я замолчала, поникла головой. В зале медленно гасло алое свечение. А во дворе кипел бой.       Надеюсь, паладины оставят в живых хоть одного культиста, раз я <<обезвредила>> Дестера.       Чья-то длань ободряюще легла мне на плечо. Я оглянулась. Ребята деловито вязали Дестера и дотянуться до меня не могли.       Значит, мой бог не покинул меня? Но почему он молчит?       Я не буду рассказывать о том, как умер Дестер. Костры на площади горели два дня. И вопли казнимых культистов пробивались даже сквозь толстые стены храма Бога Справедливости.       И о том, как мы прятали Фенвика, тоже не расскажу. Для меня всë это было как в тумане. Он смотрел на меня глазами брошенного щенка, а я внутренне умирала: сердце разрывалось от любви и жалости, но простить и принять его не было моральных сил. И я так и не смогла заговорить с ним. А тем временем некоторые люди на площади орали: <<Где этот предатель? Вздëрнуть его!>> — просто потому, что Фенвик дружил с Дестером...       И если бы меня не поддерживали мои парни, Лана и Касавир, я бы сама влезла в петлю. Потому что все вдруг начали меня жалеть, особенно бабы, и от этого почему-то становилось только хуже.       Поэтому приказ о моëм назначении (а по сути изгнании) в Порт Ласт я восприняла даже с облегчением...