Один за всех и все за одного.

Париж. На Францию тихо опускалась ночь. Мрачным одеялом она накрывала все близлежащие деревеньки, постепенно и неизбежно прогоняя солнечный свет, и, наконец-то, подобралась к каменной крепости, окружавшей королевский дворец. Высокие стены, сложенные из больших, грубо – отесанных, гранитных глыб, плотно подогнанных друг к другу так, что лезвие самого миниатюрного ножа между ними не протиснулось бы, да еще и окруженные широкой каймой рва, до краев наполненного водой из болотных траншей, отбрасывали гигантские тени, скрывая жилые дома от заходящих лучей. Наступившую тишину прорезал режущий скрип – стража поднимала мост. На улицах становилось пустынней и темней, люди торопились домой, запирая ставни и двери. Над городом раздался перезвон колоколов – чистый и успокаивающий - в замке объявлен комендантский час. Лишь маслянистые фонари, зажженные для патруля, разгоняли темноту, да тишину изредка нарушали шарканье и горловой смех. На дороге мелькнул человеческий силуэт, бесшумной тенью крадущийся к заднему двору замка. Черный плащ полностью скрывал находящегося под ним человека, делая его неузнаваемым и невидимым. Впереди раздался лязг доспехов, и он замер, прильнув к стенам. Секунда, и на том месте, где стоял непрошеный гость, прошествовали веселящиеся солдаты, даже не обратившие внимания на странную выпуклость стены. Человек, выждав пару мгновений, тронулся дальше. Еще минута и он стоит напротив маленькой, неприметной двери, по идее, ведущей в подземелья. Рядом с дверью застыл стражник, который при виде гостя тут же преградил путь, выставив перед собой алебарду. - Назовись! – Прорычал он. Откинутый капюшон и стражник, испуганно сглотнув и лепеча извинения, распахнул дверь. Капюшон занял покинутое место, а незнакомец продолжил свой путь. Дорога недлинна, но более чем омерзительна. Маленький проход, стены которого давно покрылись слоем зеленоватой слизи; бесконечные ступени, на которых разбросан всевозможный мусор – от шелухи и крысиных испражнений до костей; крошечные и насквозь прогнившие камеры, испускающие невозможную вонь, и люди… Десятки людей, брошенные на произвол и мечтающие просто умереть. Предатели, своевольцы и просто те, кто был не угоден тому или иному знатному лицу. Гость прибавил шаг, пытаясь как можно скорей миновать стоны боли и слезные мольбы о помощи. В конце коридора показался свет, а следом раздался душераздирающий крик, обрывающийся на захлебывающиеся хрипы. - Молчание дорого тебе обходится, малыш. – По подземелью прокатился ласковый, мужской голос. Гость снял плащ, обнажая миловидное личико с глазами цвета небесных фиалок, в обрамлении роскошных, черных волос и девичью фигурку, облаченную в черные, кожаные штаны, на поясе которых были закреплены стальные ножны, льняную, светло-красную рубашку, затянутую в тугой, кроваво-красный корсет и длинные сапожки на сплошной подошве. - Я прибыла, господин. – Пропела она, откидывая одеяние в сторону. – И у меня не очень хорошие новости. Из сумрака подвала вышел мужчина, облаченный в сизый камзол. На вид ему было чуть больше 35 лет, каштановые волосы средней длины, собранные в небрежный хвост, овальное лицо, будто навечно запечатлевшее надменное выражение. Карие глаза с хмурой усмешкой взирали на прибывшую, а тонкие губы растянулись в нехорошей улыбке. Весь его вид предвещал беду – скорую и жесткую. - Что же заставило тебя принести мне нехорошие новости, Миледи? Девушка не миг стушевалась, однако сразу же взяла себя в руки, понимая, что при этом человеке ни в коем случае нельзя показывать собственную слабость. Он как гончая – едва почуяв миг смятения, вцепится в глотку смертельной хваткой. - Простите, господин, но эта девчонка проворна, и поймать ее оказалось не так просто, как Вы рассчитывали. – Ухмыльнувшись, протянула Миледи, своевольно подчеркивая промах своего господина. – Мало того, что гвардейцы не смогли ее даже ранить, так она еще и спасла того мальчишку – сына Черной Руки. Мужчина замер, и улыбка сползла с его лица. - А как же сама мушкетерская особа? – Спросил он, не отводя глаз от брюнетки. – Вы привели ее? Девушка испуганно перевела взгляд, старательно избегая гипнотизирующих карих глаз, и пробормотала: - Нет, господин Айзен. – Мужчина нахмурился, и она поспешила отойти, выставляя перед собой руки в защитном жесте. – Она, не напрягаясь, убила троих гвардейцев, еще двоих ранила! Если бы мы не поспешили, возможно, никто из вашего отряда не уцелел бы! Шатен покачал головой, выказывая недовольство провалом столь гениального плана и злость на подопечную, виновную в этом. - Вы моя лучшая шпионка, Миледи Рукия, разве не мог мой лучший отряд доставить ее ко мне хотя бы в бессознательном состоянии? - Это было невозможно, господин. – Выдохнула девушка, радуясь тому, что в этот раз останется, кажется, безнаказанной. – На сей раз мы спасали свои жизни. Он медленно развернулся в сторону камеры и задумчиво потер подбородок. - Смерть такого ценного свидетеля мне не на руку, хуже того, она спутала все планы. – Пробормотал шатен. – Сломить волю короля и его семьи без сведений Черной Руки практически невозможно. Рукия сжалась. Она помнила, чем оборачивается недовольство ее господина, об этом говорили многочисленные шрамы на нежной, женской коже. Пусть она и была лучшей шпионкой кардинала – это не отнимало того, что за промахи полагалось наказание, которое зачастую приводило ее к целителям и лекарям. - Но как же мальчишка? – Тихо спросила девушка, выдерживая почтительное расстояние. Айзен повернулся к ней и усмехнулся. - Не думаю, что крысеныш знает что-либо. Однако стоит наказать его за гибель моих лучших гвардейцев. Рукия с готовностью кивнула. Похвала Айзена за поимку отпрыска Черной Руки загладит последний промах и, как надеялась девушка, спасет от наказания. - Найти его, господин? – Инициативно предложила она, с трудом контролируя волнение. - Нет, для тебя другое задание. – Шатен выудил из-за пазухи пергамент, поверх которого красовалась печать Кардинала, и протянул шпионке. – Отправишься к герцогу Ичимару и заставишь его обвинить короля в покушении. Способы на ваше усмотрение. Миледи взяла свиток и непонимающе моргнула. - Вы оставите мальчишку в живых? - Не обязательно бегать за ним. – Мужчина шагнул в камеру. - Девчонка практически в моей власти. А уж она обязательно пойдет на сделку. Тюрьма, освещенная лишь парой свечей, казалась призрачно-темной, лишь желтые блики гуляли по вошедшим. Там, на низкой кушетке, окруженной всевозможными орудиями пыток – от щипцов и ремней до различных ножей и других, заточенных и извращающих фантазию, предметов – на животе лежал юноша. Его спину пересекали кровавые, рваные раны и длинные, во всю длину, иссиня - фиолетовые рубцы от хлыста. Короткие, черные волосы в некоторых местах были вырваны «с мясом», видимо, в приступе гнева истязателей, на пальцах рук и ног недоставало ногтей, а правая рука была выгнута под неестественным углом. Мальчишка не двигался, бессознательно уткнувшись в свое лежбище. - Думаете, она вернется за ним? – Спросила девушка, проследовав за своим господином и аккуратно ступая в помещение. - Обязательно вернется, - рот шатена исказился в зловеще-спокойной улыбке, а в словах засквозил яд, - едва узнает, что он по-прежнему жив. И в этот момент, пленник зашевелился, издав полный боли и печали стон. На мужчину и девушку с бледного и осунувшегося лица взирали темно-зеленые глаза.

***

Равнина графства Фуа*. Южная окраина Франции. Тихая и спокойная равнина. Бесконечные зеленые поля. Легкий, теплый ветерок и неизменно припекающее солнце. Идеальные условия для проживающих в здешних местах людей. На тракте, сплошь окруженном огородами да пастбищами, слышался постоянный перестук копыт и скрежет деревянных возниц. Люди в этих местах были приветливы и миролюбивы, под стать тихой, южной окраине. Добродушные фермеры и землевладельцы, встречающие веселых купцов с тугими кошельками и полными телегами обменного товара, прибывших за свежей мукой, ароматными овощами и фруктами, парным молоком и нежнейшим мясом. Обычный, деревенский народец, зазывающий путешественников, нередко забредающих в столь красивые и мирные дали, подальше от войны, терзающей центральную Францию, оказывая безвозмездную помощь и теплое гостеприимство. Карин все это нравилось, пусть и было слишком непривычно. Обычно она наблюдала не слишком честных и приветливых горожан, которые спешили избавиться от нудящих под ухом постояльцев, но при этом успевая, как выражался ее отец, «срубить» побольше за мизерные услуги. Вот и сейчас она старалась успокоиться и улыбалась всем встречным, приветливо и тепло благодаря за очередное приглашение, да обещание мягкой постели и вкусного ужина, но неизменно проезжая мимо. Сказать по правде, девушка была и рада бросить все попытки добраться до Парижа в рекордно короткие сроки и остановиться у любого, кто согласиться просто дать ей поспать в безопасности. Где не придётся прятать под подушку кинжал и ежеминутно просыпаться от того или иного шороха. Брюнетка оглянулась. Недалеко от нее, буквально в паре шагов, на гнедом жеребце ехал беловолосый парнишка, которого, как она вспомнила позже, вроде звали Тоширо. За те два дня, что они вместе провели в пути, он не сказал ни слова, лишь изредка из его глаз цвета океанской бирюзы капали редкие слезы, окропляя мешковатую одежду. Карин и сама не понимала, как ей удалось уговорить его поехать вместе. Она перебрала различные просьбы и уговоры, прежде, чем растолкать несчастного парнишку, не сводящего не верящего взгляда с догорающего дома, но едва из девичьих уст вырвалось: «Тебе необходимо поехать со мной в Париж…», как блондин встал и послушно кивнул. И все. Ни слова, ни эмоции. Девушка понимала, он потерял отца, следом мать – мир этого странного мальчугана должен пребывать в мертвецком хаосе. Однако, она должна доставить его к своему отцу, если парнишка сын своих родителей, то от него зависит, победят они или… О таких последствиях бедный и вконец замученный мозг брюнетки думать отказывался. - Эй, Тоширо, ты не голоден? – Неуверенно спросила она, обернувшись вполоборота – Ты уже два дня отказываешься от еды, так и помереть недолго. Беловолосый вздрогнул и отрицательно мотнул головой. И это девушка тоже поняла. Первое время с момента их отбытия, точнее с того момента, как им пришлось в спешке бежать, потому что на пожарище стекались посельчане, громко причитавшие о несчастной судьбе семейства Хитсугая, Карин старалась сделать все, чтобы бедный парнишка «отмер» и сказал хоть что-нибудь, она пробовала даже оскорблять его, но все напрасно. Последний из некогда благородного рода Хитсугая был нем, как рыба, и словно в одночасье оглох. Он просто сел на коня, купленного у Шумейкера, точнее, не купленного, а украденного, но брюнетка честно оставила деньги – семь золотых, по городским меркам, и терпеливо (но все осознают, что в тот момент ему было, мягко говоря, все равно) принялся ждать свою сопровождающую. Тоширо не обвинял девушку, не кричал, не причитал, господи, да она была бы рада даже истерике, но он просто молчал и старательно отводил глаза при любой попытке Карин поймать его взгляд. И от этого было еще хуже. Мало того, что она даже понятия не имела, о чем думает мальчишка, может уже продумал план мести и только и ждёт удобного времени, так еще и чувство вины затопило душу, поглощая и сметая все на своем пути. Сначала она бросила Улькиорру, следом предала госпожу Хитсугаю. «Боже, и где справедливость в этом мире?» - Голова вновь взорвалась тупой болью и брюнетка, морщась от неудобства, потерла виски. - Так кто же ты? – Раздался позади охрипший от долгого молчания юношеский голос, сдобренный мягким, словно животным, подрыкиванием. Подпрыгнув и резко развернувшись в седле, от чего лошадь недовольно взбрыкнула, девушка уставилась на Хитсугаю, пристально смотревшего на нее. - Т..Ты…Заг…говорил… - Заикаясь, ответила она, пропуская вопрос мимо ушей. Парнишка кивнул, не сводя глаз, и резко натянул поводья, останавливая коня. - Кто ты? – Повторил он. Карин остановила лошадь и спрыгнула на землю, рукой призывая собеседника поступить также. - Такие вопросы не обсуждаются на общественном тракте, где нас могут в любой момент убить. – Шепнула она и указала на лес. – Предлагаю передохнуть, поесть и обговорить все, что тебя волнует. Тоширо спешился и нервно обвел взглядом лес. - Почему же ты так уверена, что нас не убьют в лесу? – Недоверчиво хмыкнул он. Девушка шокировано воззрилась на юношу. После того, как она фактически спасла ему жизнь, он смеет еще не доверять? Брюнетка хохотнула: - Поверь, если кто и знает, то это я. – Сквозь смех выдавила она. Хитсугая продолжал рассматривать ее, согнувшуюся пополам от смеха, после чего сделал неутешительный для себя вывод, не преминув высказать его вслух: - Ты самоуверена, что является признаком того, что в скором времени можешь оказаться в затруднительном, даже безвыходном, положении, хотя, исходя из того, как ты появилась на пороге моего дома, я могу предположить, что ты в нем уже побывала, верно? – И не дождавшись ответа, продолжил. – Более того, ты одета далеко не в бедные одежды, да и твой меч и ножны сделаны из редкого сплава, такой я видел только раз. Вдобавок к этому, если моя мать была мушкетером, и она узнала тебя, то ты не последний человек в Париже, правильно я понимаю? Карин пораженно уставилась на него, не скрывая своего удивления. - Ты мозгоправ, что ли? - Нет, просто ученый. – Парнишка пожал плечами. Девушка тряхнула головой и вновь засмеялась. - Что в этом смешного? – Непонимающе спросил он, переплетая руки на груди. - Ничего, прости. – Выставив руку, брюнетка повернулась к нему, сверкая лучезарной улыбкой. – Ты говоришь о самоуверенности, но только что продемонстрировал, что похож на меня. Но об этом позже. Поверь, ты правильно мыслишь, но если мы продолжим этот разговор здесь, наши шансы добраться до Парижа целыми и более или менее невредимыми резко сократятся. Она указала на прилегающее поле, где уже успели собраться заинтересованные зрители, внимательно прислушивающиеся к каждому слову. Тоширо беглым взглядом обвел плоды своей надменности и виновато повернулся к брюнетке. - Приму твой вид за извинение, но думаю, нам все же пора. – Недвусмысленно мотнув головой в сторону леса и подхватив поводья, Карин направилась в чащу, и юноше не осталось выбора, кроме как последовать следом.

***

Париж. Дворцовая крепость. Большой и величественный замок столицы Франции блистал в лучах восходящего солнца. По улице и внешним коридорам сновал народ: прислуга и служанки, спешащие по делам или хозяйским поручениям; поварята, отправившиеся в королевские кладовые за новым запасов продуктов; дворники, без устали приводящие придворные улочки в порядок; стража, несущая дневной дозор. Все обитатели, за исключением королевской семьи и свиты, готовились к долгожданному празднеству летнего солнцестояния**, знаменующего ночные гуляния без комендантского часа, танцы и хоровые пения. Этого праздника жители ждали с нетерпением, ведь в этот день можно спокойно выдохнуть, рассчитывать на щедрое угощение от его высочества и главное - не бояться быть убитым. Летнее солнцестояние было объявлено днем без войны. Королевский замок. Тихие и прохладные коридоры дворца были пустынны. Ни человека, ни звука. Прибранные комнаты, с настежь распахнутыми дверьми; огромные окна с поднятыми шторами и открытыми окнами, через которые игриво светили золотистые лучики; безупречно выдраенный красный ковер, простилающийся, наверное, через весь замок; гигантские вазы, расположившиеся через каждые десять шагов, красовались свежими букетами разнообразных цветов, приятно радующих нос. По благоухающему коридору неспешно шел молодой мужчина: высокий и статный, в белоснежном камзоле и черных, кожаных туфлях; солнечно - рыжие волосы в беспорядке торчали в разные стороны, ниспадая на удлиненное лицо и придавая ему ни с чем несравнимый шарм; медовые глаза с толикой грусти смотрели в окна, вглядываясь в самую даль – туда, где оканчивались городские земли, где царило спокойствие и безмятежность; уголки чуть пухловатых губ опущены, свидетельствуя о неприятных мыслях. - Ичиго! – По коридору, вслед за парнем спешил мужчина средних лет, облаченный в коричневый камзол, выгодно оттеняющий его загорелую кожу и длинные, каштановые волосы, голубые глаза с родительской любовью рассматривали юношу. - Дядя Зангетсу? – Удивился Ичиго и остановился, ожидая пока его нагонят. – Что-то случилось? - Вообще-то, да.– Шатен подошел к племяннику и поманил того дальше. – Сегодня приезжает герцог Ичимару. Твой отец сказал, что вчера к нему приезжала Миледи и жаловалась на наших мушкетеров. Парень опешивше остановился и провел рукой по волосам, приглаживая их и скрывая миг смятения. - Жаловалась на мушкетеров? Что же они такого ей сделали? - Это, мой дорогой племянник, тайна, покрытая мраком. – Усмехнулся Зангетсу и указал вдаль. – Но ты же знаешь Ичимару. Он слишком привязался к этой девчонке, вот она и вертит им, как заблагорассудится. - Полностью согласен. – Кивнул Ичиго, с трудом скрывая неприязнь. – Из-за этого слепца нас уже который месяц преследует неудача. Еще и Хичиго с Гриммджоу пропали. А от Карин уже пятый день нет вестей. Мы даже не знаем, живы они или нет! Его дядя согласно хмыкнул, ведя племянника через хитросплетения родного замка. - Не волнуйся за них. – На плечо юноши опустилась мужская, испещренная множеством незримых глазу шрамов, ладонь, ободряюще сжавшая его. – Твои сестра и брат прекрасно обучены и осведомлены. Недаром же его величество посвятил их в мушкетеры. - Вот поэтому я и боюсь. – Воскликнул он. – Пока обучаешься, есть вариант выжить, а в воинских рядах не спишешь свою слабость на усталость или недопонимание. Там за промах полагается смерть. - Ты воспринимаешь это слишком близко к сердцу. - Но они моя семья, чтоб их черти в ад утащили. - А ты все ругаешься, братец. – Позади раздался насмешливый, утробный голос. Мужчины резко обернулись и Ичиго облегченно выдохнул. Перед ним стоял его брат-близнец – Хичиго: такой же высокий и не менее статный – словно высеченная из мрамора копия Ичиго - белоснежные волосы отрасли, мягкими прядями падая на плечи, на бледном и осунувшемся лице красовались свежие царапины, под дьявольски черными глазами залегли синяки от недосыпов, а несвежая одежда прохудилась от постоянных сражений. - Ты как ребенок, честно. – Ухмыльнулся Хичиго. – Все причитаешь о нелегкой судьбе? - Кто бы говорил? Я хотя бы осознаю всю ответственность, возложенную на наши плечи, а… - Начал было рыжеволосый. - Прекрати, а? – Хичиго сморщился, выставляя перед собой тонкие руки, украшенные россыпью синяков от постоянных тренировок и битв. – Меня от твоих дипломатических речей уже воротит. Даже твоя сестра предпочитает быть на поле брани, пока твоя задница отсиживается в кабинете. Ичиго нахохлился, упирая руки в бока и готовясь к длинному и уже сотни раз пройденному спору. - Я, смею тебе напомнить, старший, на мне лежит судьба за всю Францию… Но брат снова его перебил: - То есть мы, - он обвел рукой весь королевский двор, где, после длительного отсутствия, располагался его маленький отряд, - по-твоему, баклуши пинаем?! - Я этого не говорил. – Ичиго виновато пошел на попятную, отводя взгляд от гневного брата. – И почему ты не переоделся, ты ведь к отцу идешь, верно?! - Выкрутился. – Хохотнул блондин, замечая Зангетсу, осмотрительно державшегося поодаль, и поднял ладонь в знак благожелательности и радости от встречи. – Здравствуй, дядя. Шатен приветственно поклонился, мельком оглядывая младшего племянника, и вздохнул. - Не злись на брата, Хичиго, но ты сам прекрасно знаешь, как Ишшин не любит наблюдать тебя в таком виде. - Знаю, но у меня отвратные новости, поэтому не до вежливости и королевских одеяний. – Юноша вновь указал на отряд, который под крики синеволосого солдата, собирал пожитки. – Нам снова придется сняться и ехать на помощь Карин. Оба его собеседника замерли, ошарашенно уставившись на родственника. Смысл фразы, вскользь брошенной Хичиго. дошел до мужчин не сразу, но едва тонкая грань понимания осветила разум, как душу тут же затопил страх. - На помощь Карин? – Тихо переспросил Зангетсу, до безумия любивший свою храбрую племянницу. - Кардинал отправил отряд гвардейцев на юг. Мы смогли выяснить - это, кстати, чуть не стоило жизни Гриммджоу, сестренка не смогла спасти госпожу Хитсугаю, но ее сын остался жив. Рукию наказали, а Айзен в гневе, мы снова сорвали его сногсшибательный план, захватив отцовский документ. – Блондин замолчал, и Ичиго приготовился к худшему. - Думаешь, он будет охотиться за ней? - Не думаю, а знаю. – Усмехнулся Хичиго, но глаза выдавали его с головой. Он безумно боялся за сестру. Их маленькая принцесса давно выросла и больше не доставляла «крошечных» проблем. Теперь они были воистину глобальными и обычно заканчивались тем, что Карин месяцами пропадала в лазарете под присмотром младшей сестры – целителя. И пусть он всегда был груб и неосмотрителен – за свою семью любого сотрет с лица грешной Земли. - Что ты хочешь этим сказать? – Голос Ичиго дрожал от такого же волнения и страха, но его брат всегда ставил честность превыше всего, даже если от этого зависела участь их семьи. - Миледи отправилась убивать…