Трансформация

За восемь месяцев я будто переродилась. Моя жизнь вошла в новое, абсолютно неизведанное русло. Все казалось таким прекрасным, ничто не грузило мои мысли, не хотелось даже и думать о чем-то плохом. Мое сознание полностью пересмотрело всю мою жизнь. Я уже и забыла, что когда-то закидывалась химией, мучила себя голодом и тиранила себя все возможными способами. Во мне проснулось желание наслаждаться каждым мгновением, каждой секундой в этом мире. Я мой рацион уже не входили колеса странного происхождения, это были витамины да всякие питательные добавки для хорошего роста плода, которые посоветовал мне доктор. Он и сам был удивлен, как мой организм легко справлялся со всеми переменами. Да и мне мои изменения нравились. Я не могу не рассказать, что изменилось не только мое мышление, но и внешние проявления. Я уже была не та жуткая бунтарка с ярко-голубыми волосами. Перед зеркалом, я уже видела обычную брюнетку с голубыми глазами, у которой живот рос с особой активностью. Я вылезла из грубых ботинок и обтягивающих вещей, в мой гардероб входили свободные клетчатые платья, джинсы для беременных, много футболок и кофт огромного размера и, конечно же, кроссовки. Единственная обувь, в которую я как-то влезала и могла спокойно ходить. Про Тилля я вообще даже не знаю, что сказать. Из того сурового мужчины от превратился в заботливого друга, который присматривал за мной любую свободную минуту. Он выносил всё моё нытье, когда спина уже совсем отказывала. И чтобы хоть как-то облегчить мою участь, он делал массаж, пока я сидела и читала в интернете всё о беременности. Ох, а как он откачивал меня, когда я начиталась о том, как ужасно рожать и больно. Но один момент я не забуду ещё очень долго. Был зимний вечер. Я как обычно ждала Тилля после долгих репетиций. Вот уже и долгожданный скрип двери с приближающимися шагами. Но я вдруг как закричала, глядя на мой живот. Вокалист мгновенно оказался рядом с обезумевшим от страха взглядом. Он уже нафантазировал себе все возможные варианты, что могло случиться. Но всё оказалось гораздо интересней. Я перепугалась, когда увидела, как на моем животе чуть выпятилась кожа. Я уж подумала, что с ребенком что-то случилось. Однако Тилль мне сказал, что это мой малыш толкается и переворачивается внутри. Поэтому это просто была его пяточка или ладошка. Сколько мы так сидели и наблюдали за этим, боюсь соврать, но наблюдать за умилительной улыбкой и сияющими глазами Тилля было просто удивительно. * * * Наступила тридцать девятая неделя. Ходить мне было уже ужасно тяжело. Спина, казалось, скоро просто сложиться вдвое. Но я терпела, предвкушая долгожданную встречу. Я проснулась поздно утром, когда на часах уже показывало пол двенадцатого. Попытка встать с кровати провалилась с грохотом, как и моя мечта стать прилежной девочкой. -Тилль, помоги мне пожалуйста, — прокричала я, стягивая с себя одеяло. Вот это живот у меня. Кстати, врача я попросила не говорить, кто у меня будет. Это будет мой маленький праздник. Послышались быстрые, громкие шаги за дверью. В комнату вошел уже во всем параде Линдеманн. Увидев меня, беспомощно барахтающуюся в кровати, он улыбнулся и побежал помогать -Ну, спокойно, карапуз, не спеши, — он положил руку на спину и медленно меня поднял на ноги, — Выспалась, милашка? Я довольно кивнула головой. Переодевшись в синее, клетчатое и просторное платье, я прошла на кухню, где уже что-то по тарелкам раскладывал Тилль. -И что сегодня нам подготовил наш повар? — спросила я с хитрой улыбкой. -Для нашего карапуза сегодня особенный завтрак, — Тилль обернулся с двумя тарелками, — Сегодня в меню: вкуснейшие, горячие круассаны с шоколадным джемом, клубничный десерт на сливках и любимейший кофе — капучино. Он поставил всё на стол. Выглядел завтрак просто изумительно. Такое аппетитное, что долго рассматривать я не смогла и налетела на еду, как будто не ела пару дней. Вокалист сидел рядом, попивая кофе, и что-то печатал в телефоне. -Ты чего такой задумчивый сегодня? — с полным ртом поинтересовалась я. -Поменьше говори с полным ртом, любознательная моя, — Тилль отложил телефон и улыбнулся, — Проверил дела на сегодня и отписался всем, что скоро сбор на репетицию. -Ты сегодня опять поздно будешь? — во мне проснулось какое-то неумолимое одиночество. -К сожалению, малыш, — он с грустью посмотрел на меня, — Хотя знаешь, снова оставлять тебя дома мне совсем не хочется, тем более, что тебе труднее ходить самостоятельно. Возможно, идея покажется тебе странной, но я решусь предложить. Поедешь со мной? Но только если ты готова. Ситуация была непростая. Мне так хотелось поехать с ним, развеяться, да и самой не придется тут ползать, как черепаха, постоянно кряхтя. Но на репетиции будет герой, имя которого я не произносила с того момента, как, по сути, выгнала его. Прошлое нам дано для того, чтобы мы получали опыт и не оглядывались больше на него, жили новым днем. Поэтому я решила, что пора уже закрыть дверь в полное ужасных скорбей прошлое и устремиться в настоящее. -Я поеду, пора уже стать сильнее еще на один процент, — я улыбнулась и запихала последнюю ложечку десерта в рот. Весна в этом году была теплая. Солнце грело землю, отдавая нам самые первые и самые трепетные лучи. На деревьях уже появлялись первые зародыши будущих листьев. Всё расцветало, пробуждаясь от долгого сна. Весна чем-то олицетворяла меня. Ведь земля перерождалась после зимы и пробудившись, дарила красоту миру, полное счастья и радости. Вот я тоже переродилась и стала уже совсем другой, даря всем вокруг свою радость. Машина притормозила перед огромным зданием, в котором и проходили репетиции величайшей группы Rammstein. Тилль помог мне выйти из машины и, взяв под руку повел к входу. Мое сердце как-то бешено колотилось, что даже живот скрутило от волнения. -Карапуз, ты уверена? У тебя руки дрожат, — вокалист обеспокоенно смотрел на меня, пока лифт нес на нужный этаж, — Если что, я сразу отвезу тебя домой. Только не молчи и не держи в себе! Договорились? -Конечно, Тилльхен, мне сильное волнение на таком сроке совсем не нужно, — я улыбнулась, хотя в душе уже всё сжалось до размера изюминки. Мы шли по коридору, а я чувствовала, как всю трясет ещё сильней. Тилль открыл передо мной дверь в студию, и я с громким выдохом прошла вперед. Картина передо мной была следующая: Кристиан уже наигрывал на синтезаторе, покачивая головой в такт, Шнайдер о чем-то переговаривался с Оливером и Паулем, а Круспе сидел на стуле и курил. Ничего не изменилось. Но после нашего появления всё затихло. Звуки синтезатора и разговаривающих мужчин прервались. Все пятеро уставились на нас, а точнее на меня. Мое перевоплощение явно произвело на них сильное впечатление. -Хлоооо, — протянул Пауль и, подбежав ко мне, крепко обнял, — Честно, я уже и не думал, что, когда-нибудь увижу тебя. Я ведь последний раз видел тебя месяца два назад дома у Тилля, когда обсуждали очередные дела. Как ты похорошела! -Да уж, прям не узнать, — вторил Шнайдер, — От нашей неформалки и следа не осталось. Скажи, Рихард? Я взглянула на Рихарда, который и головой не повел в мою сторону. Обида нарастала во мне с огромной скоростью. -Да, наверно, — буркнул он, — Мы начнем когда-нибудь? Тилль дал мне знак, чтобы я не переживала сильно, и пошел к участникам группы. Прогремели два часа, которые так оглушили меня, что под конец репетиции я уже будто сама отыграла весь концерт. Дышать было тяжко, спина ныла с огромной силой. Но я держалась всеми своими извилинами. За всю репетицию мой взгляд пару раз падал на играющего гитариста, который играл с невероятной отдачей. Рихард играл так, будто старался отдать всю свою боль в мелодию. И могу сказать, что у него получилось. От их песен глаза были на мокром месте. -Закончили, — сказал Тилль, подходя ко мне, — Хлоя, что такое? Плачешь? -Нет, просто тяжко совсем уже, невмоготу становится, — я пыталась говорить как можно тише, чтобы никто не услышал. -Сейчас уже поедем, потерпи, карапуз. Тилль вышел из студии. Я осталась сидеть и копаться в телефоне, перечитывая уже замусоленные и выученные наизусть мной статьи. Но мое чтение прервал грохот, приземлившегося рядом, Рихарда. Он метался глазами из стороны в сторону, скрестив руки на груди. -Как ты? — спросил он, доказывая тоном, что ему вообще не интересно. -Спокойно, — сухо ответила я, отвернувшись от него. -Я вообще-то не за этим подошел, — он повернулся ко мне, — Я хотел извиниться. Я аж закашлялась от неожиданной фразы. Нет, я могла ожидать всё, что угодно, но не это. Он сейчас серьезно? Спустя стольких месяцев, он мне говорит «извини»? -Ты заболел, что говоришь такие слова? — съязвила я. -Не перебивай, — грозно отозвался Рихард, — Я давно хотел, но ты перестала появляться на улице редко выходила одна. Я давно всё осознал, что натворил. Понял, сколько гадостей наговорил тебе тогда. И мне правда очень жаль. Прости меня пожалуйста! Я не могу без тебя! -Круспе, я одного не могла понять, как ты, уже взрослый мужик, так испугался, — я строго посмотрела в его глаза, в которых читалось раскаяние, -Понимаешь, ты уже прожил больше половины своей жизни, а что у тебя есть, кроме группы? Дочь, которая раз в год позвонит на день рождение, бывшая жена, которая уже и забыла про твое существование? А разве об этом ты мечтал? Я думаю, что ты в глубине своего замерзшего сердца всегда хранил сокровенную мечту — иметь любящего человека, который бы был рядом с тобой, превозмогая все невзгоды. И знаешь, я готова была быть с тобой, потому что любила тебя всей душой, каждой частичкой сердца. Но ты растоптал мое отношение к тебе, разбил доверие! Так что, сделай фокус, растворись в воздухе. Я медленно поднялась со стула и направилась было к выходу, но опять эта хватка за руку. -Не трогай меня, — крикнула, привлекая внимание всех присутствующих. Рихард отпустил руку, поджав губы. Но тут во мне что-то щелкнуло, и я схватилась за живот. Я почувствовала, как по ноге потекла жидкость. Паника охватила всё мое тело. Боль в животе нарастала, как и чувство страха. -Что за… — начал было вошедший в студию Тилль, — Ох мать, да мы рожаем! Хлоя, у тебя воды отошли! Тилль подбежал ко мне и с трудом взвалил мою тушу на руки, громко охнув. Рихард в панике подбежал к нему, захватив мою сумку. Они вдвоем тащили по очереди меня к машине. Мой вес был настолько велик, что тащить одному было просто невозможно. А я уже начинала стонать от боли. Во мне всё будто двигалось, перемещая внутри меня все органы и кости. -Аккуратней, ты, Круспе хренов, — крикнул на него Тилль, когда он пытался усадить меня на заднее сиденье машины, — Она тебе не мешок с картошкой, чтобы так кидать. -Сам вижу, и вообще, заглохни и заводи машину, — отрезал тот. Машина ринулась по дороге, объезжая с невероятной скоростью другие автомобили. Мужчины старались держать себя в руках, но Тилль не выдержал напряжения в машине моих криков. -Рихард, что ты ей наговорил, что она на несколько дней раньше рожает, — кричал вокалист. -Ничего, я пытался извиниться, — Тилль лишь отмахнулся. -Папаша херов, как зачать, так мы горазды. -Следи за дорогой, языкастый, а то… — я перебила Рихарда громким криком. --Быстрее, придурки, — Тилль молча вжал педаль в пол. Машина взвыла, неся всё быстрее нас к больнице, куда я уже просто жаждала попасть, чтобы не слышать из треп. Когда показались знакомые стены больницы, я кричала от боли, но более радостней. Хотя как, я уже хотела орать от ощущений внутри себя. Тилль быстро вытащил меня из машины и понес внутрь роддома. Я плакала от боли, кричала, сжимала куртку вокалиста, отчего он ежился. -Врача, у нас девушка рожает, — прокричал Рихард, следуя за нами в здание. Вокруг меня тут же собрались медсестры и, усадив на инвалидное кресло, увезли по коридору. Мне стало страшно, когда родные лица скрылись за углом. Отпустило. Стало чуть легче. Но паника обуяла меня, рядом не было моих мужчин. Я глазами искала их в каждом коридоре. Но нигде не было, может они решили поехать по домам, оставив меня спокойно рожать? Но как тут спокойно-то, если я боюсь до истерики. -Ваша палата, Хлоя Рассел, — медсестра завезла меня в палату и ещё пару сестер помогли мне лечь. Просторная палата, светлая и уютная. Стулья, столик, тумбочка, все, что надо, но не было лишь родных глаз, которые я пыталась хотя в своем воображении представить. Меня переодели в рубашку и оставили. Снова схватки. Я, вцепившись в одеяло, кричала, пытаясь так заглушить боль. Все как будто резало без наркоза. А тут еще и страх одиночества в такой момент. Я так сотрясалась часа два в полной тишине, затыкая рот от боли. Я уже хотела заплакать, как в палату постучали. -Хэй, карапуз, — в дверях показалась голова Тилль с взволнованным взглядом, — Я тут привел одного чепушилу! В дверях появился Рихард. Как было непривычно видеть его притихшего и поникшего. Он медленно прошел в палату и замер около двери, слегка поглядывая на меня. Вроде взрослый мужик, а как эмоционален?! Тилль подтолкнул его ко мне, но тот не спешил, сделав лишь пару шагов ближе. -Ребята, я так боялась, что вы уже уехали, — чуть не плача, говорила я, захлебываясь в своих подступающих слезах, — Я боюсь быть одна! Не оставляйте меня! Тилль присел рядом на стульчик, а Рихард всё стоял напротив меня, опустив голову. Молчание прервал мой истошный крик, заставив музыкантов вздрогнув! Снова схватки. С каждым разом боль была сильней и невыносимей. -Я не хочу, не хочу рожать, — орала я, — Я умру так, во мне всё рвется! Прибежали сестры, услышав мои крики. Мужчинам дали знак выйти, потому что конец был уже близок. Они положили меня прямо, то и дело вытирая пот со лба. Вся рубашка моя уже промокла, внутри всё горело. -Рихард, Риха, — кричала я, — останься, прошу! Гитарист вопросительно посмотрел на врача, который уже вбежал в палату. -Можно, можно, — сказал ему врач и стал оценивать процесс, — Умница, давай, тужься! Сильнее, сильнее, просто молодчина! Рихард пулей подлетел к моей голове и взял меня за руку. Я крепко держала его, сжимая с наступающей волной боли сильней. В какой-то момент, когда я просто почувствовала, что внизу всё рвется на части, я укусила Рихарда за руку, да так сильно, что оставила кровяные подтеки. Жмурюсь, сильней сжимаю руку и одеяло, глубокий вдох и…….крик! Детский крик! Но через минуту опять невыносимая, но чуть слабее схватка, выход, и снова детский крик! Рихард и я замерли. Я пыталась отдышаться после всего произошедшего. Слабо улыбнувшись, я провалилась в обморок. Яркий свет ослепил мои глаза и, разлепив их слишком быстро, я простонала. Чуть привыкнув, я сонными глазами огляделась. Рядом сидел Рихард, склонив голову мне на руку, и спал. Тилль сидел чуть подальше на стуле, тихонько храпя. Услышав это, на меня нахлынули воспоминания, как я впервые в поезде возмущалась на его храп и ругалась с Рихардом. Улыбка проступила на моем лице. -Рихард, — прошептала я, кладя другую руку ему на голову. Он тут же вздрогнул. Гитарист резко разлепил свои глаза, пытаясь сообразить, что с ним и где он. -Хлоя, все хорошо? — встрепенулся он, но увидев мое умиляющееся лицо, успокоился, — Как ты? -Хорошо. -Милая, прости меня за всё, я понял, что дороже тебя у меня на свете никого нет, — он поцеловал тыльную сторону моей руки. -Я давно уже простила, Рихард, — в сердце бешено застучало, — Просто ждала тебя всей душой. Я надеялась, что смогу снова тебя увидеть и назвать родным мне человеком. В палату вошла сияющая медсестра, разбудив своим приходом Тилля. Тот подскочил и встал, как солдат на тумбочке. За медсестрой вошла ещё одна, держа в руках два крохотных конверта из одеяла. -Ну что, мамочка, вот и детишки, — мне поднесли конвертики и положили на каждую руку. Я взглянула и увидела двух прелестных, румяных младенцев. Они источали спокойствие и умиротворение. Маленькие, задранные вверх носики, крохотные ушки и глазки цвета самого чистого неба. Я держала в руках точно ангелов. Чуть опустив голову к шее одного из малышей, я почувствовала этот сладкий младенческий запах. Так пахнут только малыши! Сладковатый и молочный запах не сравнится ни с чем. --Милая, это что же, у нас двойня? — чуть на слезе спросил Рихард. -Да, родной, у нас чудесный мальчик и прелестная девочка, — по лицу гитариста стекла скупая, мужская слеза. -Поздравляю вас с примирением и с рождением прекрасных малышей, — Тилль подошел ко мне и поцеловал в лоб, — Я же говорил, что справишься со всем! Ты просто умница! Тилль хотел уже уйти, как Рихард быстро подойдя к нему, крепко обнял. Вокалист похлопал его по плечу. -Спасибо, дружище, что уберег мое счастье от всего, — сказал Рихард, пожимая руку Тиллю, — Я с трудом верил тебе, но ты был единственный, кому я мог её доверить. Ты вернул меня к чувствам и помог понять, что я мог потерять навсегда! Спасибо! -Пустяки, Рих, — ответить вокалист, улыбнувшись, — Только не наделай глупостей снова. Девочка стала сильней, вряд ли сможет простить второй раз. Не потеряй её, она ценнейший человек в твоем мире! Тилль ушел. А гитарист подошел ко мне, прислонив голову к моей. На руках два младенца, которых ждала чудесная жизнь с удивительными и очень странными родителями. Не знаю, сколько времени прошло с последнего момента, когда я ощущала, что в моей жизни всё на своих места. Но поняла я ещё вот что — рядом со мной был самый родной и любящий человек, которому я готова дать второй шанс, и два чудных малыша!