Трансформация

С каждой минутой вокзал наполнялся людьми из разных уголков мира. Кто-то пребывал в ожидании возвращения домой, кто-то, наоборот, был переполнен чувствами перед предстоящей поездкой. Вокзал — удивительное место! Для меня оно было местом долгожданных встреч и тяжелых расставаний. Какая искренность была в глазах каждого, которую не увидишь сейчас в обыденной жизни. Только вокзал возвращает все чувства, которые когда-то затерялись. Сама я очень любила вокзалы, но могла все резко испортить своим характером. Мой вздор мог всполошить всех присутствующих в вагоне. Справедливость во мне кипела вулканом, и каждый раз он взрывался. Я научилась жить так, чтобы всё было честно. Ложь меня убивала наповал, особенно он близких мне людей, которых со мной больше нет. — Eres un idiota, ¿viste mi boleto? Eso es todo, no hay preguntas para mí, idiota! («Ты идиот, ты видел мой билет? Вот и все, вопросов ко мне нет, кретин!»), — прозвучали на весь вагон испанские ругательства. — Девушка, простите, я его не сразу заметил, — мялся проводник, пытаясь исправить ситуацию. — Вот именно, — уже на русском звучали слова, — Все, дай пройти! Мимо обомлевшего проводника промчалась голубоволосая девушка, громко шагая своими массивными ботинками с высокой шнуровкой. Вид был потрепанный, будто пару суток она работала без отдыха. Ну типичная девушка бабайки! И теперь, вы, приглашены в мой мир! Это я, здрасьте! — Глянь, какая дерзкая девчонка! — прозвучал немецкий трёп сзади меня, когда я села на своё место, — Похоже центром земли возомнила. Помните, я говорила про вулкан справедливости, так вот он собирался взорваться. Хотя какой вулкан, это уже пукан! — Откуда это змеиное шипение? — с этими словами я повернулась к сидящим позади пассажирам, — О, так это Рихард Цвен Круспе — типо секс-символ и покоритель всех женских сердец. — Знаешь меня? И да, ты шаришь в информации обо мне, — самодовольно поднял голову гитарист, — Мне нравится твой нрав, я бы с тобой замутил ночкой темной. — Значит так, слушайте меня внимательно, объясняю один раз, — я облокотилась на спинку сидения, чтобы тщательней видеть наглеца, — Во-первых, мы не переходили на «ты», а личные границы стоило бы уважать. Во-вторых, даже если и вы считаете себя покорителем женских сердец, это ещё не значит, что я вхожу в их число. Несмотря на то, что знаю вас и вашу группу. А насчет ночки… Услышу ещё раз такую фразу с вашей платформы, и ваш зубной идеальный состав тронется! Ещё раз удостоверившись в том, что меня услышали, я вернулась на место и уставилась в окно. О чём говорили музыканты мне уже было не интересно, но меня знатно бомбануло. Да, их музыка поистине великая, но такого хамства в свою сторону я не терплю, даже если ты звезда! Поезд нёс меня в Таллин. Давно хотела там побывать, но могла насладиться лишь рассказами о нем, а сейчас мчу навстречу мечте. Ах, да! Забыла представиться, меня зовут Хлоя. Голубоволосая девчонка. И только мою поездку мог испортить храм с заднего ряда, похоже друг вокалист дерзкого Круспе заснул. Что не может не радовать?! — И что, даже бы не взглянула бы на меня, предложи я знакомство? — спросил Рихард с неким любопытством, плюхнувшись на соседнее кресло и заколотив пальцами по выдвижному столику. — Нет, — не оторвав взгляд от окна, ответила я, — Будь ты хоть центр Вселенной, но гнаться за тобой только потому, что ты звезда, никогда. Бороться надо, знаешь, за что? Когда человек тебе нравится по внутренним качествам, а внешность не вечна, всего лишь второстепенный признак. — А я бы тебя рассмотрел… — начал он. — Рассматривают полки в магазинах, а со мной можно начать нормальный разговор, — по его наливающимся было видно, что я лезу в самое пекло. — Ну хорошо, согласен, внешность — вторичный признак, но даже если и так, почему бы нам не… — Нет же, — опять прервала его я, откинув его руки со столика. Его стук пальцами меня нервировал. Но и Круспе был на пределе, я задевала нещадно его эгоцентризм. — Твою ж мать, да почему? — вскинув на меня свои серо-голубые глаза, он опять заколотил пальцами, прям как нарочно действовал мне на нервы. — Не трогай мою мать, — ну всё, собрались в вагоне два барана, — Потому что ты не знаешь, во что вляпаешься со мной, сколько проблем обретёшь, начав со мной тесно общаться. Может быть глаза у меня и голубые и как бы чисты, но в душе я дьяволёнок. Я всегда отгоняла от себя людей, потому что знала, что мои проблемы вряд ли поймут, да и больно делать не хочется. Нет, я не боялась насмешек в свою сторону, мне было важно полное понимание. Когда пару лет назад родители не смогли меня выслушать и просто отвернулись. С тех пор моя жизнь резко поменялась и набирала обороты всё сильней. Я не видела маму и пару уже много времени. И теперь подпускать к себе кого-то я просто боялась. — Вот объясни мне, почему ты сгребаешь всех в одну яму, как будто все одинаковые? Может стоит начать доверять людям, хотя бы попробовать, это сложно, не спорю, — прерывал мою любимое самокопание Рихард, который всё также продолжал сверлить меня глазами, — Я ещё никогда так резко не общался с незнакомым мне человеком, особенно с девушкой, а тут я говорю с тобой, будто ты моя давняя дурная подруга. Я пытаюсь сделать всё, чтобы ты не вляпалась из-за своих загонов в очередное говно. Подумай об этом, юная леди! Он вернулся на своё место. Да, согласна, что-то умное в нём есть. Но это ничего не значит для меня, он знаменитость, а значит очень вольный и не постоянный человек, на которого сложно положиться. Поезд мчал так, что дорога пронеслась очень незаметно, особенно когда размышляешь над сказанными в твой адрес словами. Но, почему я думаю об его словах, он мне никто, чтобы я так заморачивалась. Да и вообще, когда это я позволяла так разговаривать со мной незнакомым людям. Это всего лишь попутчик. Но к концу дороги до меня дошло осознание того, почему я так задумалась о его словах. Я одинока! Столько дел, которые я наворотила, отогнало всех, кого я так сильно любила, убило во мне всё милое и доброе, которое раньше из меня просто лилось рекой. От эмоциональной, добрейшей девочки я превратилась в проблемную, стальную девушку, которая совсем одна. Не то, чтобы я опустила руки, нет, просто все тактики справиться с проблемами были провальными. Я за два года не избавилась ни от одной, а только прибавила себе забот. Покопавшись в кармане черной, мешковатой толстовки я вынула самокрутку и тяжело вздохнула. Это вздох не сожаления. А вздох погибшего человека. -А всё началось с идиотского спора, — прошептала я, скорее засунув самокрутку обратно в карман. Проводники объявили прибытие в Таллин, откуда я планировала начать что-то новое. Нет, не всякую дрянь! Что-то хорошее, что сможет изменить хоть малую часть того, что я сделала. Люди постепенно собирали вещи и двигались к выходу, пока я наблюдала за ещё один вокзалом. Снова эти встречи, расставания, слёзы грусти или радости — у меня этого нет. Никто не подбежит к тебе сзади, не закроет теплыми ладонями глаза и скажет: «Угадай кто?». А ты обернешься и, расплакавшись, обнимешь того самого, родного и любимого тебе человека. Никто не будет обнимать тебя так, будто боится снова тебя не увидеть, будто это всё, что у него есть. -Хорош сидеть, двигай к выходу — я вздрогнула и обернулась. Рихард с сумкой в руках стоял напротив, крутя в руках заготовленную сигарету. Рядом копошились остальные участники группы и будто не замечали его. Такое чувство, что для них это было привычно дело, что их самовлюблённый гитарист опять кого-то клеит. Почему они такие странные, хотя вряд ли, самые обычные без своих костюмов и наигранности. — Уже подумать нельзя, — фыркнула я и, схватив свой рюкзак, быстро стала протискиваться к выходу, слыша на ходу недовольные голоса. -Ох, ну и шустрая, — слышался опять немецкий говор. О, Таллин! Мечта ты моя долгожданная! Подари мне наконец то, чего я так долго ищу. Я уверена, что здесь я смогу жить по-новому. Я вдохнула новый воздух и погружусь в тебя, чтобы переродиться, как птица Феникс. Я смогу, я должна! Ой, простите, опять заговорилась о своём. Пора продолжать приключения. Ринувшись к выходу из вокзала, я летела, будто на крыльях, обгоняя всех идущих рядом. Мне хотелось поскорее выйти и где-нибудь спокойно приземлиться, подумать о своём, где мне не будет мешать какой-то там Круспе. Да что я вообще вспоминаю о нём-то! -Опа, а вот и местечко для меня, — мой взгляд упал на высокую периллу, на которую я тут же взобралась и закурила. Наполняя дымом свои лёгкие, я медленно испарялась в моём мире. Никто не лез и не встревал в моё пространство, а музыка в наушниках только больше создавала атмосферу спокойствия. Песня сменяла другую, и тут заиграла песня Раммштайн. -Чёрт ты вас побрал, теперь нормально слушать не могу, — вспомнила я своего попутчика, — Раммштайн, Раммштайн, довелось же встретить вас! — Как ласково ты о нас отзываешься, — услышала я снова знакомый и немного насмешливый голос. Рихард стоял нескольких шагах от меня, чуть щурясь от ветра, который проворно трепал его черные волосы. Так я могла его разглядеть получше. Тренировочные штаны, кофта, которой явно лет сто, и незаменимая серая кепка. Морщинки от прищура будто светились на солнце. Загадочный он был какой-то! Вроде простой на вид, но внутри что-то абсолютно иное. — И вообще, такая девушка и курит, — недовольно он кивнул на сигарету. — Ты и покурить спокойно не дашь мне? — я сделала тяжку и продолжила наблюдать за суетой людей. — Не спорю, к твоему имиджу сигареты идут, хоть это и не лучшее занятие, сам знаю, — сказал он. — Хоть что-то приятное за сегодня, — я махнул рукой в знак благодарности, — А тебя дружки не ждут? — Нет, все разъезжаются по разным отелям, чтобы поменьше привлекать фанатов, — Круспе нервно огляделся и натянул посильней шапку. Господи, зачем я спросила? Какое мне дело-то до этого? Совсем двинулась головой. -Ладно, хорошего выступления тебе, а мне пора двигать в отель, — я спрыгнула в перилла, поправила и так неровно подстриженные волосы (да, парикмахер я такой себе, зато модная, немного неровное каре). -Тебе в какой? — спросил Рихард меня, пока я не успела скрыться. — На улице Эндла, а что? — меня крайне доставала эта настырность. — Нам по пути, пошли, — не спрашивая, он выхватил рюкзак и понес к ближайшему такси. — Я разрешала, — кричала я вслед ему, понимая, что он даже слышать не хочет ничего, — Беспардонность, видимо, твоё кредо по жизни. Он терпеливо ждал, пока я расскажу ему всё своё недовольство и усядусь в машину. Удивительное терпение, обычно я довожу людей очень быстро. Накинув капюшон на голову, я уткнулась в телефон. Пусто. Ни одного сообщения, ни одного звонка. Никого не волнует: где я, с кем я и что со мной. Чего уж, будто можно было ожидать иного? Дурная! — Остановите здесь, сдачи не надо, — Рихард быстро сунул деньги водителю, — Выходим, и в темпе! Он схватил сумки и быстро зашагал в сторону двери «Запасной выход». — Почему не через главный? — вопрошала я, не понимая происходящего. — Лишние глаза мне не нужны, — проворчал он, скрываясь за дверью. — Вещи мои хотя бы отдай, гонит как сумасшедший, — пришлось побежать, чтобы поспеть за спринтером. С каждой секундой мне казалось, что ме прям норовит вляпаться в какую-нибудь историю. Особенно с этой загадочной личностью и его секретами. Шагая за ним по коридорам, я думала, что сейчас он куда-нибудь мне заведет и придёт мой конец. Ну реально, конца и края не было нашим блужданиям. И, о, Боже, свет! * * * Роскошь. Неужели она так манит богатых людей? В чем прикол жить в номере за бешеные деньги, если можно найти такой же номер за дешево? Наверно я никогда это не пойму, но только если не обзаведусь такой же кругленькой суммой. Но пока за меня заплатили, отчего я пыталась отказаться всеми силами, я чуть расслабилась. Хотя меня всегда напрягало, что за меня могли расплатиться, потому что я сразу считала себя обязанной чем-то этому человеку. Не то, чтобы я такая вредная, хотя и такое может быть, просто я не люблю зависеть от людей, если у меня есть возможность решить всё самой. Номер, который мне оплатил Круспе, был слишком уютный. То ли он специально выбирал такой, чтобы я была, как дома, то ли просто под себя подбирал. Всё в тёплых тонах, бежевые стены с приятной на вид мебелью Две комнаты: гостиная с телевизором и серым диваном для уютных вечеров и спальня с огромной кроватью, как во всех шикарных отелях. На ней было столько подушек разного размера, что я уже знала, где проведу большую часть времени, слушая музыку и покуривая сигареты. Про вид из окна я вообще молчу. Честно, я любитель полюбоваться красотой природы, освещенную заходящим солнцем. Но такого я себе и представить и не могла. Окна выходили на море, которое на солнце поблескивало, а ветер поднимал волны всё сильней и сильней. Это привлекло моё внимание больше, чем вся эта богатая обстановка в самом номере. Мне важно было найти место, где я могу забыться и подумать о своей жизни, о планах на будущее, об упущенном прошлом. Это как отдушина после тяжёлых времён. Каждому такое место необходимо, не важно просто расстроен ты или наступил целый кризис, оно нужно, чтобы отдохнуть душой от всей это суеты. Я как вкопанная стояла на балконе, наблюдая за парочками, гуляющими вдоль моря и о чём-то болтая, за одинокими людьми, сидящими в тихой кофейне подальше от всех. Я уже даже забыла про рюкзак, который стоило бы разобрать, потому что я уже отдыхала душой. Усевшись поудобней на плетеный стульчик в углу балкона и поджав под себя ноги, я закурила сигарету, медленно пуская изо рта пар дума в воздух. Глаза были прикрыты, мне было уже не важно, что со мной происходит и зачем я здесь, я просто слушала шум города и моря. Стук в дверь злостно прервал моё удовлетворение моментом Сунув сигарету в зубы, я, не торопясь пошла открывать дверь. -Кто там? — я коснулась ручки двери, но решила для начала удостовериться в посетителе. -Я, а именно вечно мешающий попутчик, — послышалось за дверью. Я тяжело вздохнула и принялась открывать замок. Мне не особо хотелось сейчас с кем-то разговаривать, но в знак приличия и оплаченного номера, я делала это. В Рихарде ничего не изменилось кроме того, что он был уже без громоздкой сумки и чуть посвежее. Видимо душ идёт на пользу всем. Лёгкая ухмылка на лице и вечная беззаботность в глазах. Господи, ничего не меняется! -Ты ещё даже сумку не распаковала, — немного с насмешкой сказал он, пытаясь пройти в номер, — Может пустишь? -Зачем? Я собиралась отдохнуть сейчас, поспать пару суток, потому что твой дружбан-вокалист мне не дал это сделать своим храпом, — недовольно ответила я. -Я заказал нам обед, думал, может вместе, — тут опять моя вредная привычка перебивать. -Не можем, мне нельзя, — крайне резко ответила я, хотя могла бы и помягче, — мне нельзя. -Диета? — спросил он, отступая, — Если так, то на тебе такая мешковатая одежда, что и не поймёшь, какая ты. -Я должна это принять, как комплимент? — спросила я, выгибая бровь. Он кратко кивнул. Похоже резко я всё-таки отвечаю я на его любезность, хоть и надоедливую. -Прости, но я не могу, мне нужно заниматься делами, — я помахала рукой и медленно прикрыла дверь, оставляя его в том же недоумении. Буду я ещё ему свои секреты рассказывать. Почему не ем, почему туда не хожу, он мне мамочка что ли?! И тут я поняла, что неплохо было снять себя толстовку, которая больше мне размера на два. Я встала перед большой зеркалом, в котором я помещалась с ног до головы и неторопливо стала стаскивать с себя кофту. Ох, давно ли ты смотрела на себя в зеркало? Похоже пару недель так точно! А надо бы почаще. Из-за вечных проблем с едой, я отощала ещё больше, чем было. Ребра выпирали необыкновенно, ключица стала просто обтянутой кожей. Бледная, в вечных мурашках кожа казалась уже словно прозрачная. Многие бы сказали, что моя худоба уже совсем не здоровая, но я начну отрицать. Я так долго добивалась такого результата, что теперь какое-либо изменение в обратную сторону меня бы просто повергло в шок. Но вид неумолимо становился лучше, как мне казалось. Ох, мама, знала бы ты, как сильно я измучилась смотреть на свои шрамы от вины к самой себе. Была бы ты рядом, я могла не познать той боли, которую мне приходиться переживать снова и снова. Да, друзья, шрамы. Мои собственноручные увечья. А всё из-за чего, из-за чувства вины, боязни жить и вообще быть собой. Наглядевшись на себя в полной мере, я почувствовала, что слёзы наворачиваются на глаза от ужасной боли. Мне стало стыдно так, что внутри всё разрывалось. Мне хотелось кричать о том, как сильно я накосячила за свою жизнь, кричать так, чтобы услышали все, насколько можно стать ужасным человеком внешне и внутренне. Я ринулась к рюкзаку, пытаясь отыскать заветный коробок. Дрожащей рукой я открыла маленькую коробочку с пингвином, сидевшим на скале, я увидела своё спасение — маленькие таблеточки. Я взяла в руку одну и одним махом отправила её в рот. Пару минут я стояла, как вкопанная, а потом в глазах всё поплыло, ноги становились ватные и не слушались меня. Медленно переступая ногами, я добралась до кровати и упала, погрузившись в мир иллюзий.