Берегиня

Красное запыхавшееся лицо моряка выражало всю его усталость и изможденность. Ему казалось, что они с Перси прошли уже более километра, хотя на самом деле до берега было значительно меньше. Солнце нещадно палило, да ещё и не самая легкая туша на его руках и плече не облегчала путь. Сирена, пристроившаяся на плече нового знакомого, скучающе глядела ему за спину, на ту морскую пещеру, от которой они отдалялись. Её взгляд упал за рубаху кареглазого, где были видны многочисленные царапины и синяки. — Что с тобой стало? — спросила она, проведя рукой по ранениям, но это движение тут же оборвали взмахом руки. Поджав губы, Перси убрала руку на место, обвив шею моряка и склонив голову. Её волосы доходили ему до щиколоток, едва не касаясь песка. — Какая тебе разница? — не скрывая раздражения, кареглазый подкинул русалку, чтобы удержать её положение на его руках. Чешуя её хвоста была очень скользкой и сирена то и дело норовила упасть на песок. Да ещё и кончик хвоста, не умещавшийся на сильных мужских руках, тащился за ними по песку, цепляясь за ноги. — Перси тебя предупредила о Конце, и человек должен ей рассказать что-нибудь. — С какой это стати? — крякнул парень. — Это у вас что, типа правила? Обмен секретами? — Сёстры любят делиться секретами, — протянула Перси. — А человек не любит? — Ну, — закатил глаза кареглазый, — я думал, что ты не настолько далёкого ума, чтобы не догадаться, что со мной и остальной командой стало. Ведь не секрет, что её съели твои сёстры, а остальные, кто пытался спастись, — моряк сделал глубокий вдох, — я не знаю, где они и в каком состоянии. Возможно, кто-то утонул, так и не добравшись до берега. — Человек плачет? — Чего-о? — возмутился парень. — Мужики не плачут! — шмыгнул он носом, сделав серьезное выражение лица. — Мне просто стыдно за то, что я не смог уберечь их… Я ведь был помощником капитана, как-никак… И хоть команда была собрана из незнакомых мне людей, непроверенная, всё равно, они же люди, оставившие свои семьи с глупой надеждой на возращение. — Что такое семьи? — Ты что, совсем глупая? — буркнул парень, пиная песок. — Семья! Ну, это самое главное в жизни и бла-бла-бла. И вообще, как ты не можешь знать, что это такое, когда сама же называешь остальных сирен своими сёстрами? Наступила тишина. Перси погрузилась в раздумье: «Сёстры — семья? Но разве это самое главное в моей жизни? Я уже о них и забыла». — Перси хочет кушать. — Всё ясно с тобой, — махнул рукой моряк. На другое он и не рассчитывал. — Вода! — его зрачки расширились, как только он увидел спасительные колыхающиеся волны. — Наконец-то! Пешие шаг перешёл на бег, и, забежав вместе с сиреной в воду, парень стал пробираться вперёд. Постепенно его скорость уменьшилась, и он стал барахтать ногами в воде, надеясь уйти подальше от берега. Но Перси, уже так давно мечтавшая о море, наклонилась ближе к воде, и они оба нырнули в неё с головой. Довольная сирена во все зубы улыбалась, кружа вокруг моряка, делающего самые странные движения в воде. Подхватив его под руку, Перси потянула медноволосого к воздуху. Выплыв, он сделал глубокий вдох прежде, чем тонкая рука вновь утащила его под воду, подтягивая за собой. С короткими остановками, полудевушка поплыла к Концу, держась ближе к островам, чтобы их не заметили сёстры.

***

Когда они отдыхали на берегу острова, находившегося в Густых Туманах, наступил вечер. Брайс, как назвал себя парень, сделал костёр, а Перси помогла ему поймать несколько больших рыб. Для охоты она отлучилась на несколько часов, дабы поймать что-то и для себя. Как оказалось потом, жаренная еда была намного вкуснее. — Я от тебя много и не прошу: проведи меня мимо своих сестёр, а дальше я сам, ладно? — при таких словах голос кареглазого становился совсем тёплым и как бы умоляющим, что не укрылось от Перси. Видя в этом плане подвох, сирена в ответ молчала. На утро она сказала: — Знаешь, я вдруг поняла, что у меня нет семьи. — Семья есть у всех, с самого рождения, — ответил Брайс. — Значит, я её забыла. Тогда он посмотрел на неё долгим, неморгающим, серьезным взглядом. Ничего не ответив, Брайс одел рубашку, которую он оставил сушиться на ночь и подошёл ближе к сирене: — Значит, твоя семья — это твоя сестра. Не все твои сородичи, а какая-нибудь одна рыбеха, которую ты любишь и которая тебя поддерживает и спасает. У всех есть семья, — почесав бороду, он хмыкнул. — Ты мне лучше вот что скажи: как мимо сестёр твоих пройти, чтобы меня не слопали? — Человек плыть на лодке, — сирена важно подняла указательный палец вверх, — на островах жить могучие звери, растить ядовитые фрукты и ягоды, а рядом с ними — течения, что легко затопить человека. Ногами человек умрёт. Поэтому лишь вода способна принести человека к концу. — Меня сожрут твои русалки, — недовольно протянул парень, размахивая кистью руки, — Дальше. — Перси может отвлечь сестёр! — воскликнула сирена, кивая головой. — Но одна всё же останется для стражи… Затычки! Вой сестёр можно не услышать. — Вот так? — спросил Брайс, беря листик и сворачивая его в трубочку. В тот же момент он стал ушной затычкой. — Да, да! — у Персифоны заискрились глаза от радости. — Как закончит петь — спрячься в лодке. — Вот как, — задумчиво почесав бороду, кареглазый вздохнул. — Рисковый план, конечно. Но попытаться стоит. — Перси видела неподалёку лодку, — вспомнила русалка, — Перси сейчас… Не дожидаясь ответа, сирена нырнула под воду. Проплыв вдоль берега, полудевушка увидела возле камней деревянное маленькое строение, по её мнению, плавающее на воде. Некоторые доски покрылись плесенью и гнилью, а на боковых сторонах разместились моллюски и водоросли. Краска на некоторых досках стёрлась временем, но в целом, как считала Перси, плыть на этой лодке можно. Кое-как Перси удалось выбраться на берег и дотянуться до лодки. Стащив её на воду, сирена устроилась сзади, предпочитая толкать. Напрягшись, она медленно понесла лодку по тихим волнам, направляясь обратно во временный лагерь Брайса. — Ты не скоро, — хмыкнул он, крутя в руках палку. — А я вот, нашёл себе весло, — кивнул он на неё. — К бою готовы! Сирена слабо улыбнулась, буквально выдавливая из себя положительные мысли. Одна из них тяготила её, и, будучи особой прямолинейной, она спросила: — Брайс пересечёт Конец? — Ну а ты как думала, — проворчал парень, устраиваясь в лодке. Он положил туда несколько ветвей пальмы, дабы было сухо и мягко. — Сёстры умрут, — Перси плавала из стороны в сторону, пытаясь перехватить взгляд Брайса. Ей хотелось найти в нём хоть каплю сожаления или страдания. — Так им и надо, — сплюнул он, продолжая заниматься своими делами. — Сколько людей уже съели, хатьфу. — Я умру! — крикнула Перси, тут же отплывая подальше от парня. Она и сама не ожидала от себя таких эмоций. — Давай не будем об этом, — мрачно прошептал Брайс, отворачиваясь. Вскоре у них всё было готово. В полной тишине они закончили обустраивать лодку, и теперь Перси грустно взирала на то, как парень пытается оттолкнуться от берега столь неудобным веслом. — Что глазеешь? — рявкнул он. — Помогла бы лучше! Сирена нырнула под воду и махнула хвостом, тем самым брызгаясь большим количеством воды в Брайса. Мокрый с головы до ног, парень возмущенно ругался, размахивая руками. Но вскоре его гнев сменился на удивление, ведь лодка приподнялась над водой, а вскоре и вовсе её выбросило далеко от берега. Всё ещё сохраняя скорость движения по волнам, Брайс вытащил весло и стал гребсти. Вскоре рядом с ним появилась и Перси, рассекающая воду.

***

В глубинах моря лишь изредка проплывали быстрые тени, прячась по углам. Персифона была одной из них: она плыла к Сердцу Туманов. Это место представляло из себя небольшой склон, на котором располагались многочисленные камни, обломки скал и кораблей. На дне были рассыпаны драгоценности, которыми сирены всегда были не прочь побаловаться. Но, как только надоедало очередное золотое ожерелье, эта вещица тут же медленно погружалась ко дну, и зарывалась в песок некоторыми другими жителями моря. Но самой главной достопримечательностью был подводный гейзер: этот холмик с величаво стоящим на вершине кораллом был облюблен всеми сиренами: серый пар красиво уплывал ближе к поверхности и считался символом всех сирен. Так же как и пар, они считали себя защитницами и скрывали то, что остальные не должны видеть. Так же как и пар, они возносились к поверхности в нужное время и в нужное место. И так же как и пар, они считали себя величественно красивыми. Перси села на камень, что был ближе всех к гейзеру. Вспоминая, она прикрыла глаза. И вскоре запела. Эта песня была тревожная, без слов, здесь мало кто понимал их. Закрыв глаза, Персифона чувствовала, как привлекает к себе внимание: возле холмика стали появляться сирены, довольно улыбавшиеся. Некоторые из них были удивлены. Закончив петь, Персифона огляделась. Как он и ожидала, все сёстры были в одном месте и готовы были её слушать. — Люди, я видела их, — Перси говорила в странной для себя манере, часто кося под Брайса. — В нескольких километрах, я отведу. — С чего это Перси решила помогать сёстрам? — одна из сирен презрительно прищурилась. — Неужто проголодалась? — Вы мне не верите? — Перси оставалась спокойной, понимая замешательство сестёр. К ней подплыла уже другая, обнюхивая. — Пахнет человеком, — доложила она. — Причём о-очень острый запах. — Говорю же, я его видела! И чем раньше мы убьём их, тем скорее поедим. — Но кто же останется здесь? Кто-то же должен сторожить Конец! — Я могу, — властный голос раздался за спиной Перси. Та обернулась, и увидела сирену, неспешно выплывающую из струи пара. От горячей воды её лицо приняло чуть ли не человеческий оттенок, только губы оставались холодно синими. — О, да, Эделия отлично справится! Веди, Перси. Сглотнув, сирена встала с камня и проследила за тем, как Я уплывает к поверхности. Она же поплыла в совершенно другую сторону, уже думая над тем, куда можно будет завести сестёр.

***

Тишина стояла над водой, даже её плеск не было слышно. Осторожно работая веслом, Брайс пробирался всё дальше и дальше. От волнения он постоянно ёрзал на месте, прокручивая в голове этот страшный момент встречи с чудовищем, что способно съесть его живьем. И одновременно он думал о чудесном пении, о котором слагали столько легенд моряки. Время от времени его взгляд падал на закрученные листочки, приготовленные заранее. «Надеть? Но услышать то хочется… Нет, опасно! Но хоть чуточку, — он всё не мог определиться, хочет ли так рисковать, или всё же лучше побеспокоиться о своей безопасности. — Ай, ладно!» — В конце концов, Брайс взял одну затычку и поместил её в левое ухо. — Добрый путник, ты здесь Обретёшь покой навсегда. Не будет эмоций смесь, Я знаю. Ты лишь одинокий моряк, Столь обычный и усталый. И твой путь — это всего лишь пустяк, Я знаю. У-у-у! Пойдя со мной ко дну-у, Ты познаешь глубину-у Бла —же-нства! У-у! К тебе я сама доплыву-у И лодку обогну-у Ты лишь до-верь-ся! Ах… Подари же мне поцелуй, Столь необычный и томный. В свои мечтанья завербуй, Ведь взгляд твой уже сломлен! Давай-давай, иди ко мне, Come to me, come to me! Давай-давай, придешь ко мне, Kumm zu mir, kumm zu mir, Я знаю. У-у-у! Пойдя со мной ко дну-у, Ты познаешь глубину-у Бла —же-нства! У-у! К тебе я сама доплыву-у И лодку обогну-у Ты лишь до-верь-ся! Ах! Я знаю… Брайс вздрогнул. Неизвестный успокаивающий голос появился из ниоткуда и был везде, со всех сторон. Парень то и дело смотрел по сторонам, пытаясь определить, с какой стороны идет звук. Но постепенно песня стала более привлекать его. Он, наконец, стал вслушиваться в её текст, и когда сирена стала звать его на дно морское, у парня было ощущение, что кто-то погладил его по руке. От неожиданности он передёрнулся, но, подумав, что это всего лишь прохладный ветерок, решил не обращать внимания. Голос неизвестной был тягучим и заманивающим, порой очень тихим, а кое-где довольно громким. Произвольно его рука потянулась к уху и в тот же миг слабая защита от чар упала парню на колени. Вдруг он услышал всплеск воды. С туманным взором Брайс поддался вперёд, к носу лодки. На него взирали два глубокого цвета глаза девушки, прекрасной по своей внешности. Она продолжала петь, протягивая руки к парню. Он коснулся её, и эта кожа показалась ему самой нежной на свете. Сомнения спали: это была самая натуральная девушка. Иначе почему у той же самой Перси кожа холодная и мокрая, слегка синеватая от холодка? Да и на пальцах у неё перепонки. А губы у неё синючие, не то, что у этой девы, что предстала перед ним… Зачарованный пением, Брайс наклонился ближе к воде. «Ах!» — чуть ли не в губы выдохнула ему певица и последний поцелуй в его жизни обязательно бы состоялся, если бы она каким-то чудом не пропала. Дева резко погрузилась под воду, а Брайс только и успел сделать, что растерянно потянуться за ней руками. Хотел он было уж нырять, однако, девчушка вынырнула из воды с диким визгом. Только это была уже не та красивая девушка, в которую Брайс мог влюбиться с первого взгляда: перед ним предстало чудовище. Самое настоящее чудовище имело худое лицо и тело с выпирающими рёбрами; седые облезлые волосы спускались в воду, образовывая вокруг сирены серебряное кольцо, постоянно окружавшее её. Брайс вскрикнул и отстранился, упав на дно лодки. Та покачнулась. — А ну стоять! — зашипела сирена, но лодка уже начала движение, набирая скорость. Сирена вновь ушла под воду, так и не показавшись. — Перси! — Брайс кинулся к воде, где был виден рыбий хвост подруги. — Перси, да остановись ты! Всё уже позади! Будто услышав его, русалка остановилась. Но сквозь толщу воды было видно, как она крутит головой в поисках чего-то. К ней подплыла ещё одна сирена, но уже другая, незнакомая Брайсу. Она сделала пару кругов вокруг Перси, а затем подплыла к ней. — Сестра? — Перси с надеждой протянула мизинец к сирене, но та лишь ощетинилась, клацнула зубами и уплыла, оставив за собой разбавленную в воде кровь. Перси сжалась, и надежда в её глазах угасла. Нехотя, она вернулась к лодке, выплывая на поверхность. — Она спасла тебя, — пояснила темноволосая сирена, медленно толкая лодку к Концу. — Будь ей благодарен. — Как скажешь, Перси… — пробормотал Брайс. — Неужели это Конец? — Да, — ответила сирена, делая ещё один взмах хвостом. — Мы прошли Густые Туманы, — вместе с её словами лодка и сирена выплыли из толщи пара, стоящего над водой. Брайс увидел завораживающее звёздное небо и острова вокруг. Увидел и своё с Персифоной отражение в воде. — Ты переплывешь через Конец и увидишь то, что никому не было дозволено увидеть. Возможно, услышишь главный секрет счастливой жизни или обретёшь то, что никогда бы не обрёл на других землях, — сирена закашлялась, судорожно хватаясь за лодку. Её костяшки побелели, а кожа принимала серый оттенок. — А как же ты, Перси? — Брайс схватил сирену за локти, помогая ей удерживаться на воде. Изредка её голова устало ложилась на транец и полудевушка прикрывала глаза, прося лишь дальнейшего покоя. Но сердце продолжало биться, оно разрывалось, его рушили. Что это? Неужели так умирают люди? — Разве ты не знаешь? — хриплым голосом выдавила из себя Персифона, вновь заходясь сильным кашлем. — Плыви без меня, Брайс. Найди мою семью. Там, откуда я родом, живёт моя маленькая девочка Соль — моя сестра. Я вспомнила, Брайс, — глаза Перси на миг загорелись восхищением, — я вспомнила свою семью, и кем я была. Позаботься о ней. — Мы ведь увидимся, — парень сжимал скулы, прикусывал губы, и не желал, никогда не желал отпускать эти руки. Только сейчас он увидел, что это были человеческие руки, и голос их обладательницы тоже был человеческим. Она была человеком, хотевшим жить, хотевшим любить и хотевшим обрести обычную семью. Разве трудно было дать ей таких простых вещей? Видно, не суждено. — Мы ещё обязательно увидимся, обещаешь? Только подай знак. — Прощай, Брайс. — Прощай. Дрожащими руками он отпустил её. И, больше не в силах видеть чужую смерть, отвернулся. Погружаясь на дно, Перси ещё недолго видела его широкую, напряженную спину. Сердце продолжало разрываться на части, а она всё так же медленно опадала на песок, как дряхлый лист опадает на землю поздней осенью. Держась за сердце, она бездумно глядела на небо, искажающееся в воде. Перед глазами ничего не проносилось, лишь в памяти стояла маленькая девочка Соль, оставленная с больной матерью. — О, Соль, — с прерыванием вздохнула Перси, зажмурившись. — Я так виновата… Моя крошка… Испустив остатки воздуха, Перси расслабилась, и её тело превратилось в камень.

«Все сказки хорошо кончаются», — Говорите Вы. Уверены? Ведь от того и замечаются, Что правды те полны. Ну ладно уж… Есть и конец Тот светлый, о котором Мало говорят. Но истинный певец Не скромничает фольклором.

***

В ту ночь доплыл Брайс до Конца в глубокой тоске и печали, поразившее его сердце. Он много думал о Персифоне и о своих приключениях, в которые, возможно, мало кто поверит. Но эту девчушку он будет помнить, ведь не хочет забывать. Парень заметил, что доплыл до берега неизвестной ему земли лишь тогда, когда лодка встала. На дрожащих ногах он вышел из неё, касаясь ступнями мягкого тёплого песка. Кареглазый осторожно опустился на колени и закрыл голову руками, цепляясь и запутываясь пальцами в волосах. — Ты одинок, ты знаешь. Ты потерял её. И знал, Что сердце ранишь, Судьбу в руках держал. Но за твоё раскаяние Я покажусь тебе, Чтобы твоё отчаяние Угомонить впредь. Из тёмноты, что была в нескольких метрах от воды, выступила девушка в белом платье. Пустым взглядом, выражающим буквально ничего, она посмотрела на Брайса. У того по спине прошёлся холодок. — Тебе нечего бояться. Я не одна из них. Правдой будет всё казаться: Задай вопрос один. Дева замолчала, очевидно, ожидая что-то от Брайса. Тот, подобрав с песка свою упавшую от изумления челюсть, начал смущенно мычать, не в силах вымолвить ни слова. Но, замерев, он, кажется, понял. «Она скажет мне ответ на любой вопрос, — подумал он, — Всего один вопрос…» — Почему у неё не было и шанса на нормальную жизнь? — Брайс выпрямился. — Почему всё так обернулось? Девушка-привидение устало прикрыла глаза, и Брайсу даже показалось, что она улыбнулась. — Твой вопрос столь глуп, Что позволю себе улыбку. Великих тайн ты скуп, И выбрал очевидную крупинку. Всегда ты знал, что человек Виновен в своих бедах. И вроде живёт он не век, А всё винит других в их победах. Та сирена совершила ошибку: Пошла на риск, была на судне, И скинули её в море, как рыбку, Поступили, в общем, ещё поскудней. И, умирая в муках, в пучине морской, Пошла она на сделку безрассудную Не зная что больше делать, со мной. И оживила я её, грешницу блудную. Не узнав подробностей той сделки Та безмолвно себе жила, Пока ты не показал ей свои проделки, И не вмешал её, моля. Я не виновата, не смей меня винить Сама ведь на всё соглашалась, Если логично рассудить. В итоге девчушка оплошалась. Брайс промолчал. Он не мог никого винить, особенно Перси. Он не знал подробностей той сделки и всех обстоятельств, которые были нужны, чтобы создать более точную картину дела. Да и нужно ли было это делать? У него не осталось сил, чтобы спорить с этой странной особой, всё ещё смотрящей на него. — Тебе нечего сказать, мне тоже. Дарую тебе одну спасённую мной жизнь Ведь вы с ней так… Похожи. И с девой той они одних отчизн. Девушка кивком головы указала на место, что было совсем рядом с Брайсом. Там, принесённая волнами, лежала без чувств девушка. — Стой, но что мне, — Брайс перевёл внимание к темноте, но там уже никого не было. — Кто она? И что мне с ней делать? Парень закрыл лицо руками и истерично засмеялся.

***

— Ты уверена, что это именно этот дом? — Клянусь, я помню это место, как своих пять пальцев! В конце концов, я здесь выросла вместе с ней! — Столько лет прошло… Они могли переехать. — Стучись. От нас не убудет. Брайс нахмурился и посмотрел на Лизу. Та, приободряюще улыбнувшись, крепче сжала его руку. Переведя взгляд на старую, облезлую дверь бедного домика на берегу моря, парень сделал глубокий вдох и постучал. Несколько минут никто не отвечал. Для Брайса, что был весь на иголках, эти минуты показались ему вечностью. Слишком долго стоять на месте у него не было сил. — Брось, мы ошиблись. В этой развалюхе никто уже не живёт! — заворчал он, хотя Лиза улавливала грустные нотки в его голосе. Согласно кивнув, девушка повела моряка к воде, подальше от дома. Дверь скрипнула, и они оба резко остановились. — Кто вы такие, и что вам надо? — на Брайса смотрели до боли знакомые голубые глаза со всей враждой и холодностью, что показывала молодая девчонка незнакомым людям. Брайс и Лиза обернулись. — Ты, — он тыкнул в сторону девчонки пальцем, — Соль? — Я, а что? — девчонка была в замешательтсве от того, что её имя знали незкомые ей люди. — Мы от Перси.