Международный женский день

      Под подбадривающие возгласы «золотого трио» Салам Магомедович взял букет и, выйдя из ординаторской, обреченно направился в сторону кабинета начальства. Оказавшись в коридоре, ведущем к месту назначения, доктор Гафуров к своему ужасу увидел, как дверь кабинета распахивается и из нее вылетает Ирина Алексевна собственной персоной, в данный момент времени очень напоминающая фурию или даже гарпию. Несчастному Саламу Магомедовичу очень захотелось провалиться сквозь землю сию же секунду, и он взмолился о спасении, посчитав это единственным входом. Провалиться он не провалился, но мольбы, по всей вероятности, были услышаны, потому что зав отделением со всей силы хлопнула дверью и, бросив гневное «Ничерта без меня сделать не могут!», направилась по коридору… в совершенно противоположном от Салама Магомедовича направлении. Возрадовавшийся тому, что всё-таки не придется ему сегодня пыхтеть и покрываться испариной, стараясь быстрее вручить, сказать и удалиться (очень желательно, в целости и сохранности!), доктор Гафуров поблагодарил Аллаха (шутка-ли! Второй раз за сутки!) и тут же направился к кабинету зав отделением, так как у него созрел гениальный план. С несвойственной ему прыткостью и ловкостью, Салам Магомедович в два прыжка оказался в кабинете Павловой и водрузил букет на стол, аккурат рядом с уже стоявшими там в вазе тюльпанами. Посчитав возложенную на него миссию успешно выполненной, довольный собой доктор Гафуров вышел из кабинета начальства и гордо зашагал в направлении ординаторской.       В ординаторской было шумно. Мужчины постарались на славу и стол, на котором было «что бог послал» ломился от закусок и питья. Кроме бутербродов с докторской (а какой же еще!) колбасой, кусочками любимого Мариной Владимировной сыра бри, стоял даже тот самый печеночный паштет с чесноком, который Салам Магомедович так и не успел съесть. В центре стола же возвышалась величественная пальма Жорик, окруженная благоухающими букетами. Жорик даже как-то приободрился то ли благодаря этому благоуханию, то ли потому, что Олег Михалыч так заботливо угостил его проточной водицей. Поскольку большая часть собравшегося населения приемного отделения уходила сегодня спать домой, решили откупорить бутылочку игристого. Чисто символически, чтобы пузырики ударили в нос и жить стало еще радостнее и прекраснее. Тем более, после такого тяжелого «обезвреживания» невидимого противника в лице больного Парамонова. Дамам пузырики в голову дали быстрее, и, получив по второму за сутки (где это видано, вообще?) букету, они расцвели с новой силой.       Обрадовавшись, что весь этот кипиш, возникший вокруг диагноза больного Парамонова оказался совершенно необоснованным, Марина Владимировна решила зайти к пациенту и сообщить ему, что он может готовиться к выписке. Войдя в палату и собравшись, но так и не успев начать разговор, доктор Нарочинская только приподняла удивленно брови и сделала пару шагов назад к двери. Причиной тому послужил тот факт, что, завидев вошедшую Марину Владимировну, Парамонов, как подорванный, соскочил с постели и хлопнулся перед ней на колено, прижимая руки к груди где-то в области сердца. — Марина Владимировна! — почти закричал он. — Я наконец-то всё понял! Я страшно заблуждался, но теперь мне всё предельно ясно: вы — мой идеал! Я люблю вас! Выходите за меня замуж!       У доктора Нарочинской возникло стойкое желание покрутить пальцем у виска, глядя на эту свистопляску, но она сдержала сей порыв и только сказала: — Больной Парамонов! Вы в своем уме? Или вам, может, психиатра вызвать? — А психиатр — женщина? — воодушевленный, тут же поднялся с колен мужчина. — О Господи.., — Марина Владимировна закатила глаза и решительно вышла из палаты.       — Задолбали, черти хирургические, — ворчала Ирина Алексевна, буквально срывая дверь своего кабинета с петель. — Совершенно невозможно работать! Неужели нельзя было сразу же отогнать этот чертов фургон на штрафстоянку? Лазарев еще этот, понабрался от Брагина всяких шуточек…       Дверь с грохотом закрылась за спиной зав отделения, а сама зав отделения стала вдруг оседать на пол. Нет, совершенно не потому, что ее внезапно покинули силы, и не потому, что каблук сломался о косяк, когда она выламывала дверь… Ирина Алексевна закрыла глаза и постаралась успокоиться. В голове был сумбур, потому что ровно с такой же сцены начался сегодня рабочий день несчастной зав отделения. Дежавю, не иначе! Совсем умотали ее подчиненные! — Десять, одиннадцать, двенадцать, три… надцать, — Павлова открыла глаза и попыталась принять действительность.       А действительность была прекрасна, но неожиданна — в окно сочилось вечернее закатное солнышко, кабинет был залит нежным розовым цветом, а на столе красовались два букета тюльпанов.       Нетвердой походкой Ирина Алексевна приблизилась к цветам и нервно сглотнула. Два букета. Два. Зав отделением закрыла глаза, досчитала на этот раз до двадцати (чтобы наверняка) и открыла глаза. Не показалось. Два букета. Два.  — А кто ж это мне? — задалась вопросом Павлова.       Зав отделением тяжело опустилась на стул, взяла ручку, листок и разделила его на две части… Дарите женщинам цветы. Не только в праздники, — Как водится, А средь забот и суеты Дарите женщинам цветы — Невестам, жёнам, Юным модницам. Дарите женщинам цветы, Чтоб жизнь ещё светлей казалась. Чтоб будни были не пусты, Дарите женщинам цветы. Как много значит эта малость! Дарите женщинам цветы. И годы их не будут старить… Среди забот и суеты Дарите женщинам цветы, Как нам они улыбки дарят. © Андрей Дементьев