Международный женский день

      Олег Михалыч был сейчас похож на самовар, но вовсе не потому, что также сиял как начищенный, а потому, что закипал также активно. Хоть по его же заявлению он и любил "резать", но также любил и зашивать, тем самым качественно продлевая людям жизнь. Но вот в случае с механической ампутацией слово "качество" не очень подходило - нет, конечно же, он сделал всё от него зависящее, но окончательный исход операции будет известен не раньше завтрашнего дня. Если начнётся некроз тканей, то все старания доктора Брагина пойдут насмарку.       Омрачали настроение Олегу Михалычу и думы о потенциальном сопернике за сердце Марины Владимировны. С её рукой-то уже было всё понятно, но на кой черт нужна рука, если сердце отдано другому. Доктор Нарочинская хоть и была женщиной верной и постоянной, однако оставалась такой же видной и даже завидной - скольким пациентам вскружила голову! Букеты дарились регулярно, иногда даже чересчур регулярно - Марине Владимировне даже приходилось подговаривать Александру Алексевну, чтобы она разделила с ней цветочное бремя. Благо, та почти никогда не отказывалась, дабы пощекотать нервы Константину Германычу. Олег Михалыч, конечно же, подозревал обман и вместе с пальмой Жориком, проживающей в ординаторской, ревновал Марину Владимировну к дарителям (а Жорик - к подаркам, за которыми она так трепетно ухаживала, забывая полить его) , но рассуждал следующим образом: если жена передаривает цветы, значит их даритель ей безразличен. Однако некоторые букеты доктор Нарочинская принципиально оставляла себе - если речь шла о любимых ею тюльпанах и пионах. Но в основном дарили розы - Марина Владимировна окрещала их "пошлостью" и домой не забирала. "Лучше бы борзыми щенками брала", - думал про себя Олег Михалыч, имея в виду коньяк.       Собственно, именно то, что букет, доставленный его любимой жене, был составлен из тюльпанов, и напрягало доктора Брагина - надо же знать изысканные вкусовые предпочтения доктора Нарочинской. И то, что подарен он был явно не кем-то из пациентов тоже было очевидно: во-первых, если бы это было так, уж свои любимые тюльпаны Марина Владимировна явно бы притащила в ординаторскую и позаботилась о вазе, а, во-вторых, если бы букет не попал бы к ней напрямую в руки, то до второго сестринского поста он бы явно не добрался, а остался бы на уровне Нино. "Значит," - сделал вывод Олег Михалыч, - "в отделении завелся тайный поклонник". То, что поклонник завелся именно в отделении сомнений не было - в плотном графике "дом-работа" завести его где-то еще Марина Владимировна просто-напросто не могла.       Если бы Олег Михалыч обладал таким же логическим мышлением и избытком свободного времени, как Ирина Алексевна, он бы обязательно написал возможных претендентов на листочке. Однако ни того, ни другого за доктором Брагиным не водилось - да и вообще, не подозревать же своих друзей! Разве что, Шейман давно крутился вокруг Марины Владимировны и заманивал ее в своё отделение… Но Шейман с его еврейской "щедростью" и тремя детьми в анамнезе явно не мог додуматься до букета. И от того, что подозревать было совершенно некого, а, как говорится, неизвестность пугает больше всего, Олег Михалыч зло пыхтел как самовар. Вот-вот и пар из ушей повалит. Будучи по природе своей человеком горячим и не любившим долго носить в себе эту горячность, доктор Брагин решил немедленно поговорить с женой. "Немедленно", правда, растянулось на несколько часов. И вот, когда он наконец двинулся на поиски своего источника ревности, под ноги ему попался Константин Германыч, который, замаявшись в приемном, мало уступал Олегу Михалычу в своей похожести на самовар.        - Ну что? - вытирая пот со лба, зашептал доктор Лазарев. - Известно что-то?       - Ничего неизвестно, - прошипел доктор Брагин, думая, конечно, о своем.       - Марина Владимировна не согласилась? - поддавшись очередному приступу паники, чуть не заголосил Константин Германыч.       - Я ей соглашусь! - зыркнул на него Олег Михалыч.       - Но это же единственный шанс! Как же это…       - Какой шанс, Лазарев? - хирург перевел на него замутненный взгляд, а в голове внезапно возникла мысль о том, что младший товарищ вполне мог…       - А что еще остается делать с этим Парамоновым? Меня засудят, Олег Михалыч!       - Тихо ты, не ори! - осадил его доктор Брагин, наконец понимая суть разговора, и облегченно выдохнул. - Перочинская согласилась, повезла на КТ, но я же на операции был. Не знаю еще, чего там.       - Так пойдемте же, найдем ее скорее, - чуть успокоившись, взял его под локоть Константин Германыч и потащил вглубь отделения.       - Пойдем, найдем, - глухо отозвался Олег Михалыч. - Тем более,что у меня к ней еще пара вопросов возникла… так сказать, личного характера.       Марина Владимировна, сурово уперев руки в боки, прохаживалась по ординаторской, то и дело вновь хватала снимки больного Парамонова и внимательно рассматривала их. Чисто. Везде чисто. Просто на зависть прекрасное здоровье! Кардиограмма, КТ, МРТ, рентген, анализы крови… Хоть сейчас в космос. И это космическое здоровое будущее больного Парамонова совершенно противоречило его жалобам. Может быть, они что-то упустили? Вот, например, какая-то точка на МРТ. Да нет, это просто печать снимка, на КТ в этом месте все в порядке. Марина Владимировна в растерянности отхлебнула кофе.       - Привет! - бодро провозгласил Сергей Анатолич, входя в ординаторскую.       - Господи, - чуть ли не подпрыгнула от неожиданности доктор Нарочинская. - Напугал.       - Прости, - доктор Куликов был свеж, потому что наконец-то отоспался с ночной смены. Заботы международного женского дня его также обошли стороной - Ольга с матерью еще накануне уехали в гости какой-то троюродной тетке - утро у него было практически холостяцкое. Впрочем, кулинарных подвигов от него и так было бы не дождаться. - Ты что-то безрадостная, Марина Владимировна. Случилось чего?       - Случилось. Четыре года назад, когда мы с Лазаревым познакомились.       - Опять зарезал кого-то? - заржал Сергей Анатолич, скидывая верхнюю одежду.       - Вот не до шуток сейчас. Ты же знаешь, что беды пациентов Лазарева каким-то чудесным образом становятся бедами Брагина. А Брагин в свою очередь щедро делится ими со мной, - вздохнула Марина Владимировна, потерев виски, и опять взяла в руки анализы больного Парамонова.       - Ну так, может, я чем могу помочь? - с энтузиазмом отозвался доктор Куликов, а Марина Владимировна хотела было ответить, что если еще и Сергей Анатолич включится в "беду" Константина Германыча, то потом разгребать придется всем отделением…       Но не успела. В ординаторскую тихо просочились два хирурга и, как чайки на хлеб, уставились на Марину Владимировну.       - Ноль. Зеро. Пустота, - развела руками та.       - Неужели совсем ничего? - доктор Брагин схватил снимки и начал рассматривать.       - Быть не может, Мариночка Владимировна! Ну должно же быть хоть что-то! Вот! Нашел - сахар повышенный! - победоносно провозгласил Константин Германыч.       - Да будет тебе известно, он перед сдачей анализов сожрал плитку шоколадки, - процедил Олег Михалыч.       - Ему нельзя! Он после аппендицита! - завопил доктор Лазарев.       - Это ты его соседу по палате скажи…       - Я не понял, - все-таки включился в "беду" Сергей Анатолич. - Че у вас произошло-то?       И Константин Германыч вновь переложил с больной головы на здоровую всю историю пациента Парамонова. Доктор Куликов почесал затылок и озадаченно хмыкнул:       - Может, он симулирует?       - Может, и симулирует, но дело на особом контроле у Павловой, - Олег Михалыч отложил снимки и прикрыл глаза.       - Она меня даже отстранила от операций сегодня, - поделился обидой доктор Лазарев.       - Родственник что ли? - присвистнул Сергей Анатолич. - Может, ему вколоть успокоительное, а пока он спит, ребра загипсовать. Ну и рентген подтасовать - у меня вчера мужик со сломанными ребрами поступил. Даже искать не придется - вот его карта.       - Слушайте, а это идея! - засиял Константин Германыч. - При сломанных ребрах могут быть боли в сердце!       - Вы с ума что ли посходили? - подняла брови молчащая до этого Марина Владимировна. - Вы как пациенту будете объяснять, откуда у него на второй день в больнице вдруг травма?       - Да ладно пациенту… Павловой как это объяснить? - задумался Олег Михалыч, покачиваясь на стуле.       - Так, все. С меня хватит! - вспыхнула доктор Нарочинская и направилась к выходу. - Разбирайтесь сами!       - Марин, подожди! - сорвался с места доктор Брагин.       - Ну Олег Михалыч! Вы только не уходите! - взмолился Константин Германыч.       - Сейчас я, пять минут! - и выскочил за женой в коридор.       - Марин, да погоди ты, - Олег Михалыч остановил доктора Нарочинскую и развернул к себе. - Ты мне ничего сказать не хочешь?       - Очень хочу, Брагин! Просто горю от нетерпения! - накинулась на него Марина Владимировна. - Ответь мне на вопрос: когда закончится уже этот детский сад? Сколько можно покрывать Лазарева? Он уже давно не студент, сам должен отвечать за свои поступки.       - Марииин, - растерялся от такого напора доктор Брагин и всю его "самоварную" горячность как рукой сняло от взгляда Марины Владимировны, такого же холодного, как у Ледяной Королевы. - Ну мы же друзья все-таки… Ты, если устала, брось это все, а я не могу его подставить. Обидится.       - Вот я и говорю: детский сад! - уже более спокойно констатировала нейрохирург. - Все? Иди, а то твой дружок обидится…       - Подожди, - опять задержал ее Олег Михалыч, вспомнив, что вовсе не такой расстановки сил планировал для выяснения отношений. Но тактику сменил: - Больше ты мне ничего не хочешь сказать?       - Хочу, - вдруг улыбнулась Марина Владимировна. - Мне Таня показала букет. Я даже как-то растерялась… Но мне очень приятно. Спасибо, Брагин! - и она, быстро обернувшись по сторонам, поцеловала Олега Михалыча и поспешила заняться работой. Он проштрафился, нечего тут нежности разводить - мог бы и лично подарить цветы, а не оставлять на посту бесхозными.       - Да было бы за что.., - пролепетал доктор Брагин, глядя вслед жене.       Картина Репина "Приплыли". Если уж сама Перочинская думает, что цветы подарил ей муж, то докопаться до правды будет ох как сложно!       И Олег Михалыч, скорчив страдальческую мину, поспешил в ординаторскую искать правды в другом деле. Уж на медицинском поприще он себя чувствует более уверенно…