Унесённые в прошлое

После той самой встречи я заметил, что этот господин стал провожать и наведываться к моей матери буквально каждый день. От вечера к вечеру около нашего дома топтались две довольных особи различного пола, воркуя о чем-то своем. Моя мать была поистине единственным человеком, с которым я проводил большую часть своего времени, поэтому я ревновал и думал, что никто не в праве отнимать её у меня. Но этот мужчина всё чаще и чаще мелькал у меня перед глазами. Когда матушка нас познакомила, я почувствовал какое-то отталкивающе чувство к нему, вероятно, потому, что где-то внутри себя я знал, что мы с ним на равных: он любит мою мамашу так же, как и я. И ради неё мне пришлось смириться с его ежедневным присутствием в нашем доме, хоть оно и было мне неприятно, хоть он и пытался изобразить из себя любящего отца; так или иначе, этот человек оставался для меня воплощением некого соперника, сражавшего за сердце дамы, которое, как я подметил, уже давно принадлежало ему. Но всё решил один лишь вечер, когда уважаемая мной госпожа, а по заместительству моя мать, не смогла устоять перед душещипательным предложением, после которого они оба подошли ко мне. - Женя, Женечка... - пыталась начать маменька, склонившись на колени, дабы быть со мной одним ростом. - Понимаешь, Михаил Алексеевич... он - очень хороший человек, и я... я бы хотела, чтобы мы жили вместе, втроем. Я, медленно раззявив рот от такого заявления, пристально глядел в мамины глаза, наполненные счастьем, и невольно кивал головой. - Да, Евгений, я сделал предложение руки и сердца Вашей очаровательной матери. А теперь бы я хотел спросить у Вас: разрешите ли Вы взять вашу маму в мои законные жены? - вполне с серьезной физиономией спросил мужчина. - Я? Я... эм, не знаю... Да, наверное, - пытался хоть что-то выдавить я от внезапно пришедшего удивления. - Вот и славно! - вскрикнул господин, и материна лучезарная улыбка озарила все вокруг. От неожиданно свалившихся на мою голову обстоятельств я еще долго приходил в себя. Нам с маменькой пришлось покинуть нашу "крепость". Собрав все имеющиеся вещи и засовав их всех в небольшой чемодан, мы выдвинулись на улицу и сели в прибывший за нами экипаж, запряженный двумя лошадьми. Подъехав к дому Михаила Алексеевича, я был снова повергнут в шок, который мягко наложился на предыдущий. Большущий, нет, огромнейший особняк виднелся передо мной. Я и представить себе не мог, что когда-нибудь мне удастся пожить в таких хоромах, которые в десятки, а то и в сотни раз больше нашего скромного домишки. Как только мы приблизились ко входным дверям, слуга - вероятно, дворецкий - пригласил нас войти и затем водил по зданию, показывая, где что находится. Дойдя до моей комнаты, на которую указал мужчина, я отворил дверь, прошел и уселся на кровать. Покончив с этим нудным занятием и решив, что еще не всё увидел, я стал разгуливать по дому, разглядывая каждую выемку в стене. Когда я узрел серую, невзрачную дверь, ведущую, судя по всему, на чердак, я взялся за ручку и с интересом вошел. Небольшая серая комнатка с крошечным окном, которое еле-еле освещало помещение; вокруг меня стояли коробки, наваленные друг на друга; царство пыли: она была везде без исключения, что я даже невольно чихнул; старые выцветшие вещи, уже давно не пахнущие их владельцем; и - о боже! - стоящая в углу скрипка, обтянутая множественными слоями паутины, словно паук, вьющий эти сети, пытался что-то сыграть на ней; или же старался сплести столь крепкие цепи для того, чтобы этот полюбившийся ему инструмент навсегда остался с ним.