Тис и Черт

Тело Констэнс Лэнгдон закопали на заднем дворе. Дайона отказалась ставить крест и вызывать священника, но она произнесла слова о том, что грехи Констэнс будут ей отпущены, ведь она выстрадала своё искупление. Вместо надгробия женщина получила дубовое дерево, на котором Джулия вырезала её имя, дату рождения и смерти, а Иветт украсила могилу ромашками, которые не пахли. ― Она устала от роз, ― сказала Иветт, когда мать спросила её об этом. Майклу об этом сказали уже после того, как все было закончено. Джулия объяснила ему, что такое похоронные обряды, зачем они нужны живым и мертвым. Этим утром, вовремя завтрака, Дайона завела разговор о том, что будет с Майклом теперь. Стол уже привычно ломился от разных блюд. Джулия и Иветт сидели по правую руку от матери, а Майкл слева от Дайоны. Джулия слабо улыбалась, когда Антихрист смотрел на нее. Кажется, после случившегося между ними было немного больше понимания. — Майкл, поскольку ты теперь живёшь в нашем доме, то мы поставим несколько условий, ― мягко произнесла Дайона. — Конечно, миссис Ангхарад, ― с готовностью откликнулся Майкл. Теперь после его знакомства с приёмным отцом Беном Хармоном, Лэнгдон чувствовал себя немного более уверенным в этом доме. Миссис Ангхарад отнеслась к этому с легким подозрением, однако после разговора с самим Беном, она как-то успокоилась. — Можешь называть меня просто Дайона, ― сказала женщина, улыбнувшись Антихристу. ― Условие на самом деле одно — никаких убийств. Ни людей, ни зверей. Твоя бабушка потыкала этому твоему…хобби, но я не стану. Пожалуйста, никому не вредить. Джулия улыбнулась, сжав руку Майкла, которая лежала на столе. Лэнгдон, не задумавшись, перевернул ладонь и сжал пальцы Джулии в своей ладони. Дайона проследила за этим с легким одобрением, а Иветт спрятала улыбку за стаканом с соком. Такое явное желание Майкла чувствовать Джию рядом уже ни для кого не было секретом и даже новостью ― юноша пытался при каждом удобном случае взять Джию за руку, приобнять, словно желая убедиться, что она находится рядом. После случившегося с Констэнс Джулия перестала пресекать такие попытки контактов и даже не возражала, когда Майкл укладывал голову ей на колени и просил что-то прочитать. — А если кто-то навредит мне? ― аккуратно поинтересовался он, глядя на Джию. Та напряглась, но Дайона расплылась в мягкой улыбке. — И кто же? — Призраки, например. Я тут не всем нравлюсь, точнее, только мистеру Хармону. Дайона вздохнула и бросила быстрый взгляд на Иветт. Она была единственной, кто из их семьи почти не контактировал с Майклом, но дело явно шло в гору ― она перестала казаться холодной статуей и не метала куски ледяного айсберга в Лэнгдона каждый раз, когда видела его на горизонте. Рыжеволосая красавица желала ему доброго утра, приятного аппетита, поддерживала беседы, когда Майкл неуверенно пытался заговаривать с ней, и даже не возражала, когда он присоединялся к их с Джией просмотрам ретро-фильмов. — Майкл, несмотря на то, что физически ты уже зрелый, ты остаёшься мальчиком лет десяти, ― аккуратно произнесла Иветт, смотря в глаза юноши. ― Ты не знаешь, что такое конфликт и как его можно решить, поэтому не стесняйся звать нас, чтобы мы тебе помогли или что-то объяснили. Теперь ты с нами, и мы тебя не бросим. — Джулия и Иветт будут учить тебя вместе с Беном Хармоном, ― подхватила Дайона. ― Они объяснят тебе нормы современного мира, и тогда все будет хорошо. Но тебе надо прилежно заниматься, чтобы соответствовать своему… внешнему облику. — Я буду стараться, мисс… Дайона. Женщина удовлетворенно улыбнулась. — Я не сомневаюсь. А теперь — приятного аппетита. Майклу обустроили комнату ― он теперь жил в этом доме. Иветт перебралась чуть ближе к Джулии, чтобы освободить комнату для Майкла. Девушки вместе с ним сходили в магазин, подбирая мебель, обои и разные мелочи для уюта. Они вообще часто выходили в город, торговые центры, парки, а все для того, чтобы Майкл знакомился с миром «в живую». Ненавязчиво, но Дайона ввела в жизнь Антихриста небольшое расписание. Утром сразу после завтрака он проводил время с Беном, который, кажется, с энтузиазмом взялся за воспитание юноши, которого считал сыном. После этого Антихрист был с Джулией и Иветт ― или только с Джией, потому что Иветт он, кажется, еще немного побаивался. Они смотрели фильмы или читали книги ― романы или исторические книги. Когда они заканчивали обед, то Дайона уходила спать, и чтобы ей не мешать, Джулия и Иветт ходили с Майклом гулять по окрестностям и иногда даже уходили очень далеко, заходя в какие-то дебри. Если погода была слишком жаркая, или слишком холодная, то сестры придумывали занятия на территории дома. А после ужина Джулия и только Джулия проводила с ним время, где считала нужным. Проще говоря, несмотря на то, что Майкл выглядел взрослым человеком, все в доме продолжали позиционировать его как ребенка и обращались с ним так. Только если раньше он был ребенком восьми лет, то сейчас с ним обращались как с ребенком на два-три года постарше. Но Дайона не собиралась оставлять все на самотек и продолжала контролировать почти каждый шаг Майкла, пусть и делала это так, что никто не замечал. Она много думала, и спустя месяц после того, как Лэнгдон переехал к ним, она пришла к дочерям и Майклу, которые в гостиной изучали какой-то философский труд под шум дождя, и села в кресле. Положив ногу на ногу, она мягко улыбнулась Майклу. Сестры молча смотрели на мать ― Иветт сидела на диване, подобрав под себя ноги, а Джулия и Майкл на полу, облокотившись спиной на диван. — Мы нашли тебе университет, ― сказала Дайона. ― Я и Бен. По лицу Джии пробежала судорога. Она озабоченно поджала губы, смотря на мать, и спросила, пока Майкл пытался осознать сказанное. ― Дистанционно? — Да. — Не рано ли? ― с сомнением протянула Иветт. В последнее время она была тише воды, ниже травы, и Джулия подозревала, что это было связано с небольшим разладом в недо-отношениях с Тейтом. Джулия могла назвать их только так, потому что сама не могла дать другого определения своему взаимодействию с Майклом. Это было даже забавно: обе сестры Малкахей были связаны неопределёнными отношениями с Лэнгдонами. Джия бы посмеялась с подобной симметрии, только ей не смешно. — Бен провел пару тестов и решил, что уровень знаний Майкла значительно вырос, ― заметила Дайона. Судя по всему, она сама не хотела устраивать что-то подобное, но ее материнский инстинкт велел воспитывать попавшего в ее семью ребенка, даже если он и выглядел на восемнадцать лет. Джия впервые задалась вопросом, насколько матери вообще хочется все это делать. Она-то поддерживала идею неизбежности апокалипсиса. ― Если он решит вступительные задания, то сможет дистанционно учиться, ― объяснила Дайона, внимательно следя за реакцией Антихриста. Тот какое-то время молчал, а потом аккуратно поинтересовался: — Дистанционно — значит, прямо из дома? Не разлучаясь с… вами? ― он бросил быстрый взгляд на Джулию, которая мягко улыбнулась ему. Было ясно, что возможная разлука с Джулией волновала его намного больше, чем разлука с Иветт, Дайоной и Беном. Впрочем, это была даже не удивительно ― он ее любил, и расставание с ней вряд ли прошло бы хорошо. — Верно. — Здорово. И… кем я буду? Дайона задумалась, но Джулия наконец пришла на помощь. — У тебя неплохо с математикой. Может, тебе подойдёт экономический? Ангхарад равнодушно пожала плечами, соглашаясь с дочерью. У Майкла со всем было неплохо, не только с математикой, у него был универсальный склад ума, который позволял изучать любые науки. Разумеется, все это было лишь временно, так считала Дайона ― какая разница, кем будет Майкл, если в конце он станет Антихристом? Настоящим Антихристом, который сожжет все живое, и там уже какая разница, какое у него будет образование ― эконмическое или гуманитарное? ― В любом случае, я взяла вступительные тесты для нескольких направлений, не только математический. Выбери, что понравится. Она кинула стопку листов на стол, и Майкл улыбнулся ей. ― Большое спасибо. Дайона улыбнулась и вернулась в свою комнату. Несмотря на то, что Майкла она совсем не боялась, стала реже выходить из своей комнаты, спускаясь только на приемы пищи, или когда надо было снова что-то сказать детям. В этот день Джия помогала Иветт в саду. Майкл наблюдал из окна за тем, как две сестры копаются в земле, и видел, как из-под ладоней всходят цветы. Девушки о чем-то говорили, не поднимая головы, хотя Лэнгдон был уверен, что его присутствие они ощущали с лихвой. Дайона была в своей комнате, Бен, отзанимавшись с Майклом, был где-то в доме. Часа на два Лэнгдон был предоставлен самому себе и мог делать что угодно ― правда, не выходя из дома. Так или иначе, за его передвижениями тщательно наблюдали. Порой это раздражало, но Дайона четко дала понять, что это важное условие. Лэнгдон не мог понять, чем оно вызвано, но если Иветт вызывала в нем симпатию, Джию он безгранично обожал, то Дайона все еще внушала больше страх, чем какие-то другие чувства. Страх и уважение. Антихрист видел ее глубже, чем просто тело, он видел в ней древнюю, сильную душу, сущность. И эта сущность пыталась его контролировать, и у нее получилось. Майкл направился в свою комнату, но остановился, задумавшись, устремив взгляд дальше по коридору. Он был в комнате Джии лишь пару раз, большую часть времени она сама пребывала вне ее стен. Майкл как-то слышал, что по тому, как обустроена комната человека, можно узнать о нем немного больше. Джулия, скорее всего, Оказавшись напротив двери, Майкл посомневался еще какое-то время, прислушиваясь к звукам, раздумывая, но в конце концов решился и быстро зашел в обитель старшей из сестер. Светлая, просторная комната. На светлом паркетном полу лежит мягкий, ворсистый ковер цвета капучино. Огромная кровать с бежевым балдахином и множеством разноцветных подушек, цвета которых варьировались от белого до темного дерева. Стул, полки, шкаф цвета «темный орех». Маленький письменный стол не массивный, в стиле «модерн», темно-бежевый. Огромное количество полок и большой подоконник. Юноша прошелся, разглядывая вещи на полках, книги. Внимательно рассматривал фотографии, которые стояли на полках. Но больше всех его, конечно, привлекла скрипка. Красивая, блестящая, она лежала в черном чехле на кровати Джулии и приковывала взгляд с первого раза, едва кто-то оказывался в комнате девушки. Опасливо, но Майкл все-таки подошел ближе. Он бережно поднял вещь, рассматривая ее под разными углами, а потом приложил смычок к струнам и, слабо нажимая, провел по ним. Звук был отвратительным, но Лэнгдон почему-то улыбнулся. ― Что ты делаешь? Рука Майкла дрогнула, и смычок с отвратительным лязганьем соскользнул со струн. Джулия стояла в дверном проеме, непонимающе смотря на Антихриста. Потом она кинула взгляд на скрипку в его руках и буквально вся задрожала от ярости и злости; ее срыв был таким явственным, что Майкл крупно вздрогнул. ― Я… ― начал он. ― Я не… Прости. Что-то в ее голосе испугало Майкла сразу же. То, что он вдруг увидел, ужаснуло ― вместо Джулии в комнате выступала жуткая, таинственная кукла, чье лицо было маской, потом видение стало объемным и превратилось в древний череп. Майкл пристально разглядывал его. Отполированный временем, он почти блестел. Она оказалась рядом мгновенно, преодолевая разделяющее их расстояние буквально в один шаг, и протянула руку. Майкл отдал ей скрипку без каких-либо пререканий, и когда музыкальный инструмент оказался в руках девушки, ее дрожь исчезла. Лэнгдон коротко выдохнул, даже не замечая, что все это время почти не дышал. Майкл снова услышал голос Джулии, чистый, словно колокольный звон, и его сердце забилось в ответ: ― Не трогай эту скрипку, ― прошипела девушка, убирая ее обратно в чехол; от юноши не укрылось, как любовно она погладила деревянную основу, будто ласкала маленького зверька, однако к Майклу обратилась все так же холодно, без намека на любовь. Майкл все стоял и смотрел на череп, ее слова хлестали Майкла, как удары бича, и Лэнгдон поднял взгляд и встретил их в лицо. Майкл взглянул в глаза Джулии, и его словно молния поразила ― ее огромные глаза горели на белом лице, как два черных огня. Куклы, у которой кто-то вырвал зрачки и заменил их отблеском адского пламени. Майкл шел к ней, шептал ее имя, хотел что-то объяснить, но слова умирали, едва слетев с его губ, и терялись в складках ее платья. Джулия смотрела на него холодно, без каких-либо положительных эмоций, только недовольство и разочарование скользили в ее карих глазах, как холодный ветер дул близко к заледенелой земле. Ее холодное молчание задело его за живое. ― Извини еще раз, ― произнес Майкл и, пройдя мимо Джулии, быстро покинул комнату. Девушка не пошла за ним. Махнув рукой, она закрыла за ним дверь и без сил опустилась на кровать. Черт возьми, почему она так не умеет контролировать себя? Джулия ненавидела, когда кто-то влезал в ее личное пространство, в ее вещи, и Иветт с матерью это знали. Их отношения выстраивались веками, они столетиями учились понимать друг друга, подстраиваться друг под друга. Нельзя трогать личные вещи без разрешения, нельзя заходить в чужую комнату, предварительно не постучавшись ― и еще множество небольших пунктиков, которые обеспечивали семье из трех женщин спокойное существование бок о бок. Любая семья рано или поздно устанет друг от друга на какое-то время, так что же говорить про тех, кто жил вместе почти тысячелетия? Но откуда это мог знать Майкл? Он живет с ними всего ничего, то время, что они вместе, было всего лишь несколькими маленькими крупицами в бесконечном времени жизни. Майкл не мог знать все то, что они собрали за всю жизнь, но и Джулия не была педагогом, чтобы объяснять ему все это. Конечно, она должна была, ведь на этом бы строилось ее взаимодействие с Антихристом, опиралась его доверие к ней, однако… она не сдержалась и все. Джулия всегда была вспыльчивой и сейчас просто не сумела сдержать себя. Мама всегда повторяла, что вспыльчивость ― это качество низких людей. Тот, кто выходит из себя и задевает других, достоин насмешек. Люди истинно добросердечные думают и заботятся даже о тех, кто ненавидит их. Но так трудно достичь этого.