Шесть влюблённых идиотов

— У-урара-ка-с-сан, я… я т-тебя л-люю… — Успокойся. Всё хорошо, — утешающее постукивание по спине паникующего Мидории, — у меня. А ты опять облажаешься, придурок Деку.       Парень с глубоким вздохом, сопровождаемым стоном, так и наполненным печалью, упал на кровать, сминая руками зелёное покрывало. Он смотрел на потолок сероватого оттенка, прокручивая в голове, как он докатился до жизни такой, и почему с ним в одном помещении оказался Каччан. Ответа на последний вопрос у незадачливого влюблённого не было, но вот на первый… Что только с людьми не делает отчаяние.       Радовало только одно — Урарака Очако нравилась ему не так и долго (иначе бы он давно сошёл с ума, или умер бы от покраснения). Всего пару месяцев, но этого уже было достаточно для твёрдого «люблю» — правда, говорил он это только в мыслях. Вслух, даже не перед ней, задача оказалась непосильной. Уж лучше запустите его в одну клетку с Ному. Но нет, сегодня его запустят в одну комнату с Очако.       А может, и не комнату. Изуку оказался действительно самым настоящим задротом. Он мог назвать по памяти весь список коронных приёмов профи из первой сотки, но вот назвать хотя бы одно место, пригодное для свидания, да ещё и подходящего именно Урараке, да ещё и в пределах академии (ведь кто их на ночь глядя-то отпустит?), было нелегко.       И незаконное проникновение в комнату своей возлюбленной ему ни разу не помогло.       Минета впустил его в комнату Урараки через вентиляцию и отправился доставлять оставшихся горе-любовников. И Мидория так и не смог позволить себе притронуться хоть к одной вещице. А беглого осмотра было явно недостаточно. Очако была очень аккуратной девушкой, чистоплотной, стол и поверхность комода в идеальном порядке, а про любовь девушки к кактусам Изуку и так знал. Но не побежит же он покупать ей в коллекцию ещё одно колючее чудо? Да и поздновато уже.       Пока Мидория испытывал душевные метания, Бакуго, так и стоявший посреди комнаты, испепелял его взглядом, и если бы не его здесь присутствие, то можно было бы подумать, что Каччан его ненавидит. Хотя… а что тот, собственно, вообще здесь забыл? — Я смотрю, ты мозгом окончательно повредился, — констатирует Кацуки после отсутствия хоть каких-то активных действий со стороны своего друга детства. — А? — Балда. Развалился тут, и ничего тебя не смущает.       Мидории хочется сказать, что присутствие тут Бакуго его ещё как смущает, но он молчит. Мало ли. Будет не очень хорошо, если разозлившийся Каччан разнесёт эту комнату. — Господи, Деку, ты не безнадёжен — ты окончательно потерян для разумной формы жизни. Прекращай тупить! — А что мне ещё остаётся делать? — не поднимая головы, пробурчал парень. — Да блин, вы же типа подружки с этой круглолицей. Почему тебе настолько сложно придумать какую-нибудь романтическую хрень?! — Бакуго начинает закипать. Его нервы явно далеки от слов, связанных с металлами, их даже крепкими назвать нельзя. — Это же Урарака! — выпаливает Мидория. — Она такая добрая, милая, а её щёчки… — О боже, избавь меня от этого! Сейчас стошнит, — Бакуго демонстративно высовывает язык и издаёт блюющие звуки. — Ты сам сюда пришёл, — он приподнимает голову и с прищуром смотрит в сторону блондина. — А зачем, кстати? — Поржать над тобой, придурком, — как самую очевидную вещь, кидает Кацуки. И да, представление с паникующим Деку, заплетающимся о собственные ноги и падающим на пол, вправду крайне занимательное. Вот только концерт окончен, а Бакуго ещё здесь… — Мог бы и помочь, — и ему плевать на смерть от того, что ему сейчас разорвут его голову. Совсем скоро придёт Урарака — и тогда… он, как и его невинное влюблённое сердечко, всё равно уже не жилец. — Я что, всё за тебя должен делать?       Зелёные глаза смотрят умоляющим взглядом хитрющего кота. Каким-то невероятным образом Изуку удаётся довести размеры своих зрачков до нереальных пределов: — Пожалуйста? — Боже, — Бакуго потирает переносицу. Он просто святой, а эти ребята будут должны ему по гроб жизни. — Ну, подними глаза вверх. Что видишь? — Потолок. — Придурок, смотри на стену! — Плакат. — Иии…? — Что и? — Так, теперь я не уверен, что ты реально на четвёртом месте в классе. Даже до тупоголового дошло бы! Что на плакате? — Созвездия, — Изуку ещё какое-то время смотрит на плакат, потом краем глаза на Бакуго, затем снова на плакат. В изумрудных глазах проскальзывает понимание. Он подскакивает, пялясь на своего одноклассника. — Скоро вечер… потом ночь… а Урарака любит звёзды! — Аллилуйя!       Бакуго разворачивается, направляясь к выходу, но потом резко останавливается. Идущий сзади Мидория ударяется ему в спину. Изуку вскрикивает, больше от неожиданности, и рефлекторно потирает ушибленный лоб. — Кровать, — раздражённо говорит Кацуки, глядя на незадачливую зелёную головушку. — Что кровать? — Так, я чёт начинаю быть против ваших отношений с Ураракой. Ты тупеешь прямо по секундам! Заправь грёбаную кровать, ту самую, на которой ты, ничего не замечающий вокруг придурок, валялся всё это время. — Ой.       Изуку переводит взгляд в сторону обсуждаемого объекта и видит огромные вмятины на зелёной ткани. Он и вправду теряет несколько очков интеллекта, если речь идёт об Очако. И не вина Изуку в том, что она настолько головокружительна.       Парень вмиг подскакивает к следам своего преступления, аккуратно разглаживая постель. Как он мог настолько сильно забыться…? О боже, он лежал на кровати девушки, в которую влюблён, и даже не понял этого! А можно ли отмотать время назад, и… — Деку, я не стану помогать тебе залезть в вентиляцию, если ты не схватишься за мою руку через секунду! — проорал высовывающийся из отверстия в потолке Бакуго.       Мидория только и подивился тому, когда же тот успел. Но говорить ничего не стал. Они делают что-то вместе, совсем как в далёком детстве. Это не может не радовать. И по большому счёту Изуку почти счастлив. Почти, потому что он ещё не поздравил такую милую головокружительную Очако.       Рука, покрытая шрамами, хватается за предложенную мозолистую руку, и Изуку не без подколов и издёвок затягивают в вентиляционный ход.

***

      Был уже поздний вечер. Девчонки-одноклассницы давно пришли со своего импровизированного девичника и либо занимались своими делами, либо уже были на «свидании». Время встречи с Ураракой, о котором с трудом, но удалось договориться, приближалось, привнося за собой в обычную жизнь среднестатистического подростка слишком уж много переживаний. Да что там — откровенной паники!       Мидория Изуку ещё раз посмотрелся в зеркало. Сейчас он был в комнате Аоямы и даже немного жалел о том, что оказался одним-единственным таким вот наивным дурачком, кто согласился на «колдовство» над своей внешностью. Непослушные кудри были зачёсаны на одну сторону, атласный пиджак из тёмно-синего цвета немного сковывал плечи, а чёрная рубашка, отрытая у кого-то из парней, совсем не придавала уверенности.       Аояма со знающим видом модника продолжал утверждать, что Мидория наконец-то выглядит солидно, а единственная попытка возмущения была прервана куском сыра. Дорблю. Вкусно, конечно, и спасибо за помощь, Аояма. Вот только это не то, что способно унять бешеное сердцебиение…       Несколько попыток состроить серьёзное лицо, полное разочарование, пара шлепков по щекам… ему стоит сосредоточиться. Ради Урараки он будет сегодня смелым. Plus ultra!       Очако ждала его немного в стороне от входа в общежитие. Она была одета в короткую пышную юбку, а поверх майки из тонкой ткани было болеро насыщенно-бордового цвета. Оттенки красного всегда шли ей — Мидория это понял двадцать три дня назад, когда у девушки появилась новая майка для тренировок. И не то чтобы он эти дни считал.       Несколько шагов и неловкое приветствие. Урарака широко улыбается, её губы намазаны блеском, и Мидории интересно, какой у него вкус, но он не верит, что существует хоть одна вселенная, где ему суждено узнать это. Он заворожённо смотрит на розовые губки — наверняка они мягкие, и Изуку едва ли успевает услышать слова, которые с них слетают: — Сегодня хороший вечер, необычайно тёплый, правда, Деку-кун? — Ага, — и это всё, на что его хватает.       Урарака хихикает, а Изуку, пойманный с поличным, смущённо отводит глаза, залезая пятернёй в волосы и пачкаясь в густом геле. — Чёрт, это была идея Аоямы… — он виновато оправдывается и от этого начинает выглядеть ещё нелепее.       Очако смеётся ещё сильнее. Она немного отклоняется назад и теперь её лицо освещено тёплой полосой света, исходящей от причудливо выгнутого фонарного столба. — Это, — девушка показывает на свои волосы, убранные в пучок и украшенные китайской заколкой, — идея Момо-чан.       Урарака улыбается, и кажется, её щёки слегка красноваты. Мидория помнил о её такой заразительной привычке, как лёгкие шлепки по щекам. Такой себе способ привести себя в чувство. Очако часто делала так, когда волновалась, и после на её до удушающей милоты пухлых щёчках оставались выдающие её с головой пятна. От мысли, что и она могла переживать, Изуку немного расслабился и даже позволил себе тихий смех в ответ. — Не подумай, выглядишь ты… хорошо, — Мидория начал бодро, но к концу слова прозвучали скомканно. — Просто, кажется, мы оба прислушались к чужому мнению перед этим сви… прогулкой! — Да! — девушка активно закивала головой. — Деку-кун, мне больше нравятся твои кудряшки. Ох, надеюсь, мы сможем легко вернуть их, — Очако едва ощутимо провела по зализанным прядям. — Ты, наверное, испачкалась. Держи, — пробурчал красный как рак Изуку, отдавая ей свой платок. — Куда идём? — сквозь улыбку поинтересовалась Урарака. Она уже сделала несколько шагов от общежития, и румянец на её лице больше не выдавал свет фонаря. — По тропинке к академии, ты ведь не против? — Нисколечко.       Неловкость быстро сменилась восторженными разговорами о героях. Они наперебой рассказывали весёлые истории со стажировок и практик, и пусть некоторые из них уже не раз фигурировали ранее, менее увлекательными от этого они не становились. Очако так активно махала кулаками на истории о Пистолетоголовом, что чуть не заехала в лицо вовремя увернувшемуся Изуку. А на истории о том, какой выпуск со Всемогущим самый крутой, они чуть было не подрались.       Мидория вовремя отступил, вспомнив, что вообще-то он тут пытается устроить кучу положительных эмоций для Урараки. Скрепя сердце, но Изуку согласился с тем, что сорок первый номер самый крутой, хотя все знают, что шикарнее шестнадцатого ещё ничего не выходило. Но улыбка Очако в совокупности с задором в глазах того стоили. И Изуку даже не знал, чему та радовалась больше — победе или их общению.       Сумерки отделяли их от целого мира, а темы разговоров становились всё более личными. С Ураракой всегда было хорошо, наверное, это тоже часть какой-то магии. Мидория очень надеялся на то, что и девушка думает так же. Что она так же чувствует. Его часто подбадривали друзья. Но всё не хватало смелости проверить. А понимающая Урарака, её полный энергии и страсти голос и всё ещё мучащий вопрос по поводу блеска на этих припухлых губах, очевидно, придавали смелости.       Настолько, что когда они подошли к академии, Мидория сначала схватил охнувшую от такого поворота девушку на руки, а только потом смущённо пробубнил: — Можно? — Д-да, — тихо ответила Урарака, выдохнув в оголённый участок шеи.       От жаркого дыхания подкосились ноги, и Изуку чуть было не упал вместе с Очако на землю, но силой воли удержался. Всполохи бледно-зелёных молний — и в три скачка они забрались на крышу высокого здания.       Немного пухленькие ножки в аккуратных туфлях коснулись твёрдой поверхности, но Урарака ощущала всё словно через толщу сыпучего песка. А такой решительно-загадочный Изуку определённо затягивал. — Мы… Я… Я хотел сделать тебе подарок к Хина мацури*. И я знаю, что слегка задержался. — Ну вы хотя бы вспомнили, — лёгкий смешок. — Это была не моя идея, но я так и знала, что выставленные куклы вы не заметите, — ласково сказала Урарака. — Прости, — Мидория сник. — Деку-кун, — Очако обхватила лицо Изуку руками, проведя большими пальцами по веснушкам. — Вы заняты тренировками, а ты больше всех. Я ведь часто за тобой наблюдаю, — она покраснела, — и никто не старается сильнее, чем ты! Это для хорошего дела, для правильного. То, что ты забыл о таком глупом празднике — не преступление. — Урарака-сан… — Изуку всмотрелся в глубину шоколадных радужек. Очако такая потрясающая, а он будет полнейшим дураком, если не скажет ей сегодня об этом. — Мой подарок, он… Не думаю, что ты сможешь забрать его с собой, но… — он тяжело вздохнул и потащил её с собой на другую часть крыши.       Восторженный вздох. Девушка застыла на месте, совершенно не веря своим глазам. Перед ней стоял телескоп. Простенький, потёртый местами. Любительский. Но ночь сегодня просто великолепная, а небо усыпано так обожаемыми ею звёздами. — Где ты его достал? — Урарака всё ещё была крайне удивлена. — Секрет, — подмигнул ей Изуку.       Он ещё раз проверил настройки, прежде чем приглашающим жестом подозвать Очако. Девушка смотрела то на звёзды, то на щурящегося от лёгкого ветерка Изуку. Она рассказывала о том, какие отсюда видно созвездия, говорила о мифах и легендах, связанных с ними. Парень изредка задавал вопросы, поглядывая в телескоп. Он делал это, только когда она просила: как бы Урарака ни любила ночное небо, для Мидории тут было более прекрасное зрелище. — Спасибо, — тихо прошептала девушка, когда их лица в очередной раз оказались слишком близко. — Я делал всё это для тебя, — так же тихо ответил Изуку. — Можно?       Не дожидаясь ответа, Изуку накрыл своими губами пухлые губы Очако. Поцелуй был нежным, едва ощутимым и длился всего секунд тридцать, но прежде чем оторваться, парень внаглую провёл языком по нижней губе, слизывая остатки блеска и удовлетворяя наконец своё любопытство. Персик.       В тот момент, когда Изуку стал неожиданно смелым и поцеловал Очако, девушка ощутила себя такой же звездой из ночного неба, парящей где-то в невесомости. Ноги не держали, она качнулась, и чтобы удержаться, ухватилась за плотную ткань пиджака. — Я люблю тебя, Урарака… — успел прошептать Изуку, прежде чем его ноги оторвались от земли. — Деку-кун! — она едва успела схватить Изуку за рукав пиджака.       На это парящий в воздухе парень лишь широко улыбнулся: — Ты точно головокружительна. — Отмена! — судорожно замахала руками Урарака.       Небольшое падение. Изуку уселся на крыше, запрокинув голову, Очако присела рядом и виновато уткнулась ему в плечо. Мидория с неловкой осторожностью провёл ладонью по мягким волосам, успокаивая. Девушка потянулась к уху, зарываясь кончиком носа в обожаемые ею кудряшки — плевать на неприятно холодный гель, сегодня их вечер! — и пламенно зашептала свой ответ.