Сокол

Выздоровление Яви протекало так медленно, как это было бы с человеком, изувеченным тигром. Сокол требовал неустанного попечения, и особенных забот требовало раненое крыло. Чтобы маховые перья не съел едкий помёт, я каждый день очищал крыло мокрой ватой и насухо протирал его. Яви пытался укусить руку. Тогда я клал его на колени, головой к себе, прикрыв туловише рукой вместе с здоровым крылом. Оно было, по-видимому, только ушиблено, так как Яви недели через две свободно махал им и чистил его сам. Птиц жалобно и недовольно кричал, если я неосторожно причинял ему боль, но обыкновенно он прятал голову в складку ткани и молча пощипывал материю. Иногда выскальзывал из рук и, хлопая здоровым крылом, взбирался ко мне на плечо. Шея его зажила. Ешё не совсем свободно, но довольно скоро и живо Яви начал вертеть головой, чистясь там, где мог достать клювом. Зажила лапка. Сокол хватал ею мясо и бегал по комкате не хромая. Незалеченным осталось ещё левое крыло. Насколько был глубок укус исследовать не удалось, не хватало у меня мужества. Что связки и суставы целы, я убеждался в этом неоднократно, потихоньку оттягивая крыло за концы маховых перьев. Крыло подбиралось правильно, но управлять им Яви совершенно не мог. Лишь очень постепенно, по истечении примерно месяца, он научился слабо подтягивать крыло, снова отпуская его затем висеть. Прошла неделя. Яви оправился настолько, что мог чистить под крыльями со стороны оба крыла. Больное крыло у него лежало правильно, все перья были чистые и улоденные, без моёй помощи. Я выпустил сокола во во двор, на загон. Яви взмахнул крыльями, неровно взлетев и на практически бреющем полете приземлился на груду камней у забора. Перебежал по шесту и так же низко слетел, сев мне на руку, на плечо. Он почти не кусался теперь. Разве что когда кто-то дразнился, пытаясь пощупая его шелковые штанишки. А они действительно были очень приятны на ощупь. Видя такие успехи Яви, я начал заново учить его летать, с расчетом на то, что крыло зажило и полностью здоровое. И только ослабленное из-за долгого бездействия. Понемногу, но каждый день я сажал Яви на руку и заставлял слетать на письменный стол, на спинку кровати на этажерку с книгами, пользуясь всегдашним стремлением птицы садится на возвышенности. Усиленное кормление тоже помогало и к концу года, Яви уже мог самостоятельно преодолеть расстояние от подоконника к шкафу. После таких полетов, крыло сокола немножко отвисало. Должно быть окончательно приручився и привязался Яви ко мне после несчастья. Когда увидел что руки человека, приближение которых раньше пугало птицу, кормят её, чистят и помогают двигаться. Теперь можно было отнять у него мясо, не боясь быть укушенным. Примерно через 9 дней, Яви уже свободно перелетал комнату, садясь всюду, кроме высшей точки комнаты - верха буфета, куда подняться у него еще не хватало силы. Я его уже не трогал, видя что сокол сам стремится к полёту. Он сидел спокойно на невысоком насесте, против окна, и сам каждый день упражнялся, слетал на пол, взлетая на кресло, стол, а к ночи возвращаясь на свой насест. Спокойный теперь за судьбу моей пташки, я стал меньше возиться с ним. Иногда, в виде сюрприза, чувствуя, что на плечо село что-то живое и чистится. В первых числах ноября, Яви взлетел на буфет с моего плеча. Немедленно я понёс его за двор, на пустырь. Сокол сидел на высоте поднятой руки. Взглянув, прищурясь, на небо, Яви, расправил крылья и широко взмахнув, полетел невысоко над землёй. Одолев расстояние с полквартала, сел на забор у дома. Я подошёл. Яви охотно сел на руку и перебрался на плечо. Когда я подходил к дверям дома, он вспорхнул опять и сел на крышшу противоположного дома. Никакими средствами не удалось заставить его слететь. Сокол чистился, осматривался и вертелся, как балерина. Я ушёл в комнату, наблюдая за Яви из окна. Забеспокоясь, сокол прилетел на подокониик и скакнул на свою жёрдочку. Беспрерывно, не унимаясь, Яви скакал и перелетал по всему дому. Только под ночь, когда уже было пора спать, он послушно забрался в свою клетку и наконец-то успокоился. Утром я выпустил его со двора, и Яви плавно взмахивая крыльями, скрылся по направлению к горам. Я был твердо уверен, что он вернётся. Действительно, как стало смеркаться, я увидел, что сокол сидит на бельевом шесте, у крыльца. Взял его, покормил, посадил на жёрдочку. Совершив туалет, он завернул голову под крыло. На другой день Яви опять улетел рано утром и долго не возвращался. Уже и смерклось, а его все не было. Пришлось лечь спать, с тревожными мыслями. Я беспокоился. Надо сказать, что мои окна закрываются изнутри ставнями. Район хоть и не глухой, но все же сельского типа. Я дремал, и мне показалось, что выламывают стекло в моей комнате. Я зажёг лампу и открыл ставню. Это прилетевший Яви, хлопал крыльями о стекло, сидя на карнизе с противоположной стороны. Он запомнил окно, из которого, больной, так долго смотрел на улицу! Радость была велика. Впустил бродягу, покормил его любимыми макаронами, и он домовито сел на свою жёрдочку. В следующие дни, выпуская Яви, я сторожил вечером его возвращение на крыльце, сидя на лавочке и убедившись, что сокол вначале прилетает на двор, садится там, на дерево или на газовую трубу. Едва завидев меня, Яви подлетал ко мне и садился на плечо или голову.