Сокол

Все же, мне пришлось уехать на несколько дней из Крыма на материк. Проблему с кем оставить сокола я благо не встретил. Приехавший пару дней назад сосед, кстати, его зовут Леонид Петрович, согласился присмотреть за Яви. Он даже любезно предложил мне заместо громоздкого ящика, достаточно большую как для сокола, но компактную по размерам клетку. В ней когда-то Леонид Петрович держал скворцов. Дома, я аккуратно перенес Яви в его новый, временный дом, предварительно умостив в ней его любимые две жердочки и набросав свежей травы на дол. Выпущенный мною из ящика, он, беззастенчиво шляясь по всем комнатам, не давался в руки и оставлял знаки своего пребывания на мебели. Я начал ловить Яви: он отлетел, побежал по полу, долго пятился задом и лишь после долгих упрашиваний сел на рукав. Тогда вверг я его в узилище, наслушавшись птичьей брани и получив несколько здоровенных щипков. Как только Яви очутился в новой обстановке, затих, удивлённо осматриваясь. Клетка с соколом была размещена по моёй просьбе в саду, на грубых ветках яблони, в теньке густых листьев. Яви внутри выглядел слегка обеспокоенным осматривался, прислушивался вокруг. Новые звуки улицы и двора, были ему непривычными и чужды. Подбежав в одной из решетчатых стенок, Яви завороженно и волнитено уставился на небо, не переставая вздрагивать крыльями. В этот момент, я понял, что сокол готов впервые встретится с бескрайними просторами неба. И выпускание его на волю это лишь вопрос времени. Оставив соседу запас продовольства, ещё раз поблагодарив, отправился в дорогу. Я вернулся так быстро, как только мог, уладив все возникшие вопросы. Яви не сразу узнал меня, всматривался долго, с сомнением, наконец признал, выразил это так: когда я перенес клетку домой и открыл проволочную загородку, он смело сел мне на рукав. И тотчас укусил, как только я захотел погладить его. В тот день я рано проснулся. Было ещё темно, хоть и светало рано. Оделся, привел себя в порядок. Яви уже не спал у себя в клетке, которую Леонид Петрович разрешил оставить. Удивлённо подошел к стенке, смотрит. Я посмотрел на него в ответ - это уже не был тот грязно- белый злой и кусючий комочек, это уже молодой, окрепший сокол, в самом соку. И сегодня этот сокол столкнется со своей главной стихией. Накидал в клетку двойную порцию мяса, что птица тут же начала уплетать и вместе с клеткой я вынес его на загон позади своего дома - широкий пустырь. Я не без волнения посадил Яви на руку, достал из клетки. – Яви, – сказал я, стараясь дотронуться к его спине, – это небо, понимаешь? Свобода. - старался говорить тихо, чтобы и не без того напуганная птица не боялась.- Это твоя жизнь, к которой ты принадлежишь. Каюсь, мои глаза в этот момент были влажные от нахлынувших эмоций, хоть я их практически никогда не проявляю. Как бы я не старался привязываться к нему, я все же это сделал. Я на конец поцеловал его в спинку, но так быстро, что он не успел куснуть. Волнение, боязнь неведомого и голос инстинкта светились в умных, серых глазах птицы. Он весь дрожал, взглядывался на деревья, небо, крышу, но не слетал с руки. Я её поднял выше. Сидит. Тронул его за хвост. Яви слетел на ветку ореха, потоптался по ней и вдруг детским движением бросился мне на грудь. Вздохнув, я, забрав клетку, унес его в комнату, где некоторое время ходил с ним, сидящим на рукаве, не зная, что делать. Окна были раскрыты. Я поднес Яви к окну и опустил руку на подоконник. Сокол тотчас слетел на него, с подоконника на газовую трубу, над двором, оглянулся, повернулся и решительно влетел в комнату, сев мне на голову. При таких обстоятельствах лишь жестокое сердце решилось бы насильно гнать птицу. Обласканный безмерно мясом и словами, Яви переночевал в клетке, а утром я погрузил клетку на заднее сиденье и повез на автомобиле в Старый Крым. К тем соколам, что жили неподалеку, я не решился его нести. Так как его могли вопринять враждебно, чего я совершенно не хотел. Клетка была обвязана платком. Трясло, но Яви сидел смирно, прижавшись к прутьям. Взглядывая сверху сквозь складки платка, я встречал изумленный взгляд птицы. Ни одного крика. Несколько ошеломлённый поездкой, Яви таки прибыл на место. Тотчас я вытянул клетку из машины и выпустил его, и на этот раз дело пошло удачнее: едва я открыл дверцу, как сокол выскочил на порог клетки, помедлил одно мгновение и плавно перелетел на горизонтальный сук шелковицы. Он переживал очарование, понятное даже нам, людям: сад, горный воздух, горы вдали, небо и уверенность в крыльях. Осмотревшись, Яви взмахнул крыльями и описал над садом три круга. – Осматривается, запоминает место, – сказал я сам себе в слух, стараясь воспринимать это событие как должное. Некоторое время сокола не было видно за вершинами тополей. Когда он вновь показался, осмотр, надо думать, был кончен, так как Яви резко пошел вверх. Он уменьшался, исчезал, стал, наконец, едва заметной точкой вверху. Закинув голову, с завистью смотрел я, как он летит там, где плавали и другие точки. Вдруг точка – Яви – начала падать почти отвесной линией, закатилась куда-то между городом и горой Аргамыш и исчезла. Начал птиц сразу охотиться или не стерпел разреженного воздуха по непривычке к высоте, я не знаю, он мне никогда о том не сказал. – Вот и улетел – сказал я снова себе факт – Ну, вот... Ну и пусть он живет свободно. Втайне я конечно же надеялся, даже был уверен, что он вернется. Но сосед, с которым я вскоре поделился выпуском Яви, выразил сомнение. - Дикая птица. - пожал плечами тот. А так как весь день не было и следов сокола, я тоже наконец поверил, что Яви со мной простился.