Сто семьдесят шесть... семь... восемь?..

                    За ночь Чак просыпался несколько раз — прислушивался к тихому дыханию Блэр, уверяясь, что с ней всё в порядке. Тревожная ночь дала о себе знать — он забылся сном только под утро, и когда проснулся, солнце давно встало, а постель оказалась пуста.       — Я всегда считал, что женатые люди просыпаются вместе, — заметил Чак, выходя к бассейну. Блэр лежала в шезлонге, нацепив на глаза очки и пряча лицо под полями купленной вчера шляпы.       — Уйди, Чак, — глухо проговорила она. — Мне кажется, что я умираю. Не хочу, чтобы ты видел меня такой.       — Блэр, для меня ты прекрасна в любом виде, к тому же, — он присел на соседний шезлонг и положил её ногу к себе на колени, — ты слишком драматизируешь.       — Я умираю! — капризно воскликнула Блэр, собираясь убрать ногу. Но Чак оказался проворнее — он ухватил её ступню и подвинулся ближе.       — Может, я помогу тебе справиться с болезнью? — вкрадчиво произнёс он, склоняясь и целуя щиколотку. — Мануальная терапия, говорят, творит чудеса.       Блэр вздохнула и слегка прикусила губу, чувствуя, как крохотные мурашки устремились от щиколотки к колену. Нежные поцелуи неспешно поднимались выше, ладони обожигали гладкую кожу, поглаживая и пробираясь наверх.       — Чак, — выдохнула Блэр, не открывая глаз. — Не думаю, что это хорошая идея.       — Почему? — прошептал он, переходя ко второй ноге и покрывая её поцелуями выше колена. — Прекрасное время… чтобы начать нашу… семейную жизнь… После того, как ты весь вечер провела… в обнимку с унитазом… Ай!       Вцепившись в его волосы, Блэр резко села и недовольно посмотрела сверху вниз, спустив очки на нос. Его глаза смеялись, на губах играла хитрая улыбка.       — Ладно тебе, Блэр. Ты сама будешь вспоминать это до конца своих дней.       — А ты и рад будешь напомнить, — скривилась она.       — Да, — покладисто откликнулся Чак и, пользуясь её замешательством, опустил голову, прихватывая губами нежную кожу на внутренней стороне бедра. Блэр пропустила тот момент, когда Чак перебрался на её шезлонг, опираясь на него коленями по обе стороны от её ног.       — Ты не будешь вспоминать об этом инциденте, — напряжённым голосом проговорила Блэр, откидываясь обратно. Его губы обожгли сквозь бирюзовую ткань бикини, вызвав тихий вздох.       — Чак? — тихо позвала она, опуская глаза и разглядывая его тёмную макушку.       — М-м? — пробормотал он, проводя языком вдоль кромки трусиков и наблюдая, как покрывается мурашками её кожа.       — Обещай, что не будешь напоминать.       — Сейчас я готов обещать тебе всё, что пожелаешь. Хоть луну с неба.       — Нет, — Блэр снова выпрямилась и обхватила его голову, заставляя посмотреть на себя. И тут же запнулась, чувствуя, как падает в бездонную черноту его глаз. Моргнула несколько раз, сбрасывая наваждение, и требовательно повторила: — Обещай, что не будешь говорить об отравлении и о том, что было до. Никогда и ни с кем.       — Почему это так важно? — серьёзно спросил Чак. Рука, чертившая неровные круги на её животе, замерла, и сам он подобрался, ожидая ответа. Блэр прикусила губу — как объяснить, что с самого утра она только и делала, что злилась на себя за мелочную вспышку, повлёкшую за собой такие последствия? Что было до слёз обидно от осознания того, что Чак хотел создать настоящую романтичную сказку, а она повела себя так, словно они всё ещё учатся в школе и пытаются доказать друг другу своё превосходство. И чем больше она думала об этом, тем больше боялась: а что, если она так и не изменилась? Что, если Чаку в конце концов надоест такая Блэр, ведь он ясно дал понять, что хочет начать новую жизнь, по новым правилам.       — Блэр? — в голосе Чака зазвучали требовательные нотки. — У нас всё в порядке?       — В полном, — немного нервно улыбнулась она. — Просто… Это всё так глупо, не хочу, чтобы Серена и Нейт потом обсуждали наш медовый месяц.       — Они и не будут, если им не рассказывать, — резонно заметил Чак. — Но причина не в этом. Я прав?       Блэр упрямо молчала, отводя глаза, но Чак резко стянул с неё очки и укоризненно посмотрел, склонив голову набок.       — Блэр Уолдорф, я знаю тебя слишком хорошо, чтобы вестись на такие жалкие оправдания. Что на самом деле тебя волнует?       — Это всё, Чак. Никаких других причин у меня нет, — твёрдо произнесла Блэр.       — Что ж, — он оттолкнулся от подлокотников и встал. — Если ты решила продолжить играть, то я пас. Интригуй сама с собой, Блэр. А я подожду, когда ты решишься на правду. И если ты будешь продолжать молчать… — Чак криво усмехнулся. — Я тоже не скажу ни слова.       Он давно ушёл, а Блэр продолжала упрямо смотреть перед собой, не замечая, как по щекам непрерывно текут слёзы. Она всё испортила. Опять. Телефон зазвонил совершенно некстати. Блэр смахнула слёзы и улыбнулась, глядя на экран.       — Блэр! Ты купила шляпку! — Серена лучилась счастьем, глядя на подругу. За её спиной шумел Центральный парк. — Как медовый месяц, где Чак?       — В спальне. — Блэр пожала плечами, надеясь, что вышло небрежно. — Отдыхает.       — Не хочу знать подробностей, — тут же оборвала Серена. — Уверена, что вы прекрасно проводите время.       — С кем ты разговариваешь? — послышался голос Нейта, а вскоре и он сам. В каждой руке Нейт держал по мороженому, состоящему из трёх шариков. — О, привет, Блэр! А где Чак?       — Почему он вдруг вам так понадобился? — резче, чем стоило, ответила Блэр. — Чак, Чак… Он спит, вот где Чак!       — У кого-то плохое настроение, — рассмеялась Серена. Блэр скрипнула зубами и кисло улыбнулась. — Неужели между вами до сих пор ничего не произошло?       — Нет, — мрачно ответила она. — И я не хочу это обсуждать.       — Блэр, всё в порядке? — Серена нахмурилась. — Вы поссорились?       — Я не хочу это обсуждать, — с нажимом произнесла Блэр и с трудом проглотила комок, разросшийся в горле. Тряхнув головой, она с усилием растянула губы в улыбке, стараясь выглядеть по-настоящему заинтересованной. — А вы что делаете?       — Да вот… — Серена вдруг замялась и смущённо посмотрела на Нейта. — Решили погулять немного. Как раньше.       — Понятно, — машинально кивнула Блэр, почти не вслушиваясь в то, что она говорит. — Надеюсь, вы отлично проведёте время.       — Всё будет хорошо, Блэр. Это же Чак, — попытался успокоить Нейт. Усмехнувшись, он добавил: — Тем более, вы на острове, ему просто некуда бежать!       — Ну да. — Меньше всего Блэр хотелось обсуждать свою личную жизнь с Нейтом, поэтому она натянула на лицо самую дружелюбную, говорящую мне-очень-ценно-твоё-мнение-хотя-подожди-нет-мне-плевать улыбку и помахала рукой. — Приятного вам отдыха.       — Иди и поговори с Чаком. — Серена попробовала мороженое. — Завтра всё расскажешь.       — Непременно. — Блэр отключилась, отбросила телефон на столик и тяжело вздохнула. Сама заварила — сама и расхлёбывай. Она легонько похлопала себя по щекам, придавая коже лёгкий румянец, и поднялась, поправляя купальник. Какой смысл скрывать свои страхи после всего, что они уже пережили? Чак всегда понимал её и прощал, а сейчас она вообще не натворила ничего такого, за что стоит обижаться и ругаться вдрызг. Вздёрнув подбородок, Блэр уверенной походкой направилась к бунгало, на ходу представляя, как начнёт разговор. Но внутри Чака не оказалось. Блэр нахмурилась: куда он мог деться? Вышла во двор — лимузин стоял на месте, а вот небольшого джипа прислуги не было. Блэр оставалось лишь позвонить администратору, хоть это и выглядело унизительно — узнавать, куда делся муж в разгар медового месяца.       — Мистер Басс отправился на рыбалку, — приятным женским голосом сообщили на другом конце.       — Надо же, он не говорил, что поедет так рано, он забыл свои удочки, — нашлась Блэр.       — Не волнуйтесь, миссис Басс, всё снаряжение ему предоставят на яхте. Приятного отдыха.       Блэр положила трубку и прикусила губу, растерянно глядя на своё отражение в зеркале. Чак ненавидел рыбалку. Пожалуй, больше рыбалки он ненавидел только походы, потому что там нет возможности комфортно развалиться в кресле и ничего не делать. Тогда какой чёрт понёс его на эту проклятую яхту?!       Чак и сам не мог ответить себе на этот вопрос, второй час подряд наблюдая за неподвижным удилищем, прикреплённым к носу небольшой яхты. Инструктор и капитан, поняв, что клиент на самом деле не является завзятым рыбаком и не слушает их рассказы об обилии морских обитателей под килем, засели в рубке, а Чак, облокотившись о борт, рассеянно разглядывал раскинувшееся перед ним море.       Блэр опять решила играть в молчанку и хранить одной ей ведомые секреты, и это приводило в тихое бешенство. Полгода почти безоблачного спокойствия и взаимопонимания, столько терпения и любви, и что в итоге? Он любил Блэр, любил именно за неукротимый огонь и страсть к интригам, за хитрость и ловкость, за изнеженность, порой чрезмерную, за то, что она была неповторима и непредсказуема. Но именно сейчас эта непредсказуемость вышла боком — Чак не ждал, что Блэр изменится, но надеялся, что хотя бы рядом с ним она на время забудет о своей страсти к играм и просто расслабится и будет счастливой. А уж как обеспечить её счастьем Чак знал лучше всех. И что теперь? Она молчит, он сбежал — идеальный медовый месяц! Именно о таком они и мечтали всё это время!       Руки так крепко сжали поручни, что побелели костяшки. Сердце билось глухо, отчаянно — Чак и не подозревал, что простая размолвка может быть такой болезненной. Внутри словно сжималась тугая пружина, ворочалась где-то в желудке. Всё, чего ему сейчас хотелось — быть рядом с ней. И пусть молчит, пусть делает вид, что всё в порядке — он просто хотел быть рядом, несмотря ни на что. Но гордость насмешливо шептала голосом отца: «Хочешь всю жизнь провести у её ног? Ты Чак Басс или тряпка? Покажи, кто здесь на самом деле хозяин, покажи, что не намерен потакать каждому капризу. Ты достаточно бегал за ней, достаточно ждал, где твои яйца, в конце концов?!»              Снято. Блэр нежится под карибским солнышком, покрывая тело идеальным загаром. Новая шляпка, очки — кажется, мои предположения оправдались. Кто-то прячет под очками синяки или покрасневшие от слёз глаза? Неудивительно, что Чак сбежал на рыбалку. Ты уверен, что это твоё, Чак? Может, лучше уделишь внимание жене? Хотя о чём это я… Готовьте ваши носовые платочки (или хлопушки с фейерверками, кому как), скоро нас ждёт новый развод! Целую, Сплетница.       За последние несколько часов Блэр прошла все стадии принятия, начав, традиционно, с отрицания. Она была уверена, что с ними этого не случится — поссориться в первые же дни отдыха, который должен был стать самым счастливым в их жизни. Блэр попросту не верилось, что это происходит на самом деле — то, что началось, как простая шутка, вдруг приобрело размах катастрофы и начало разрастаться, как снежный ком, что катится с горы. Невероятно.       Следом пришла очередь гнева. Да что за глупость вообще — ругаться из-за какой-то ерунды! Её страхи — это только её страхи, и Чака они волновать не должны. Если он собирается сбегать каждый раз, когда она будет замалчивать что-то, то вряд ли у них получится продержаться дольше, чем несколько месяцев. Но злость на Чака прошла так же быстро, как и вспыхнула, и настало время торгов.       Блэр расхаживала по бунгало и представляла, как она извинится, улыбнётся, обнимет и промурлыкает, что совершенно не злится на него за рыбалку. Что понимает — он решил отплатить той же монетой и заставить помучиться в одиночестве. Она заставит его забыть о глупой ссоре на пустом месте, только бы он вернулся скорее! А если Чак сейчас не ловит тунца или барракуду, а отправился на какой-нибудь остров, где девицы в крохотных бикини наливают текилу в пупок и дают её выпить?       Картинка, представшая перед глазами, оказалась такой яркой, что Блэр, не выдержав, свернулась калачиком на кровати и всхлипнула. Конечно, он уже там, развлекается вовсю, улыбается своей ленивой, оценивающей улыбкой, скользит взглядом по полуобнажённым телам, одобрительно салютуя коктейлем. А она, как Анна Каренина, брошенная Вронским, страдает от любви, заключённая в четырёх стенах. Блэр так размечталась, представляя, что за дверью её стережёт грозный Каренин, что не заметила, как уснула. А проснувшись, поняла, что смирилась. Что бы ни решил Чак — продолжать злиться и избегать друг друга, или сесть и поговорить — она примет всё.       В отличие от Блэр, Чак возвращался на остров в отвратительном настроении. Его раздражало буквально всё: запах пойманной рыбы, которая била хвостом по палубе, постоянные вопросы: не нужно ли чего, закатное солнце, бьющее прямо в глаза, неумелый водитель, слишком резко закладывающий на поворотах… Он чувствовал, что может взорваться от любой мелочи, и, входя в бунгало, с трудом сдержался, чтобы не накричать на инструктора по рыбалке, который несколько раз спросил, нести ли рыбу на кухню. Рука, спрятанная в кармане бежевых хлопковых брюк, то и дело сжималась в кулак, когда он неспешно проходил через внутренний двор.       — Чак! — Блэр, сидевшая в кресле у бассейна, тут же подскочила и сделала несколько шагов навстречу, улыбаясь. Но при виде каменного выражения, застывшего на его лице, остановилась. — Что-то случилось?       — Думал, это ты мне ответишь, — холодно откликнулся Чак, обходя её и направляясь к бару, стоявшему под пальмами.       — Как отдохнул? — Блэр решила игнорировать его плохое настроение. — Знаешь, здесь отлично готовят тунца. Насколько я не люблю рыбу, но эта…       — Снова заставит тебя провести ночь на коленях в туалете? — иронично хмыкнул Чак, наполняя стакан односолодовым виски и добавляя туда лёд.       — Мы же договорились не вспоминать об этом, — прищурилась Блэр, разом забывая обо всех наставлениях, которые давала себе днём.       — Прости, но эти звуки забыть сложно. — Чак обернулся и обвёл её взглядом. — Ты, кажется, даже похудела. Тебе не идёт.       — А тебе не идёт быть засранцем, — парировала Блэр, упирая руки в бока. — Рыбалка не удалась?       — Наоборот — было очень познавательно. Помогло прочистить мозги.       — И что теперь творится в твоей голове?       — Ясность, Блэр. Я совершенно ясно вижу, что ты хочешь быть главной. Во всём. — Он пригубил виски и причмокнул. — А я этого не хочу.       — Я тоже многого не хочу, Чак. — Блэр почувствовала, что начинает закипать. — Не хочу, чтобы ты сбегал при каждом удобном случае, чтобы потом делать вид, что ты — жертва!       — Жертва у нас как раз ты. Неизвестно, правда, чего. Но это и неважно, правда? Зачем делиться проблемами, если можно просто промолчать. Это же так удобно.       — А представить, что я молчу, потому что боюсь, сложно? Конечно, всегда проще надумать себе то, чего нет, чем просто смириться с тем, что у меня могут быть от тебя секреты!       — Между нами было достаточно секретов и тайн, и ты помнишь, к чему это приводило каждый раз, когда они вскрывались. Или прошлое ничему тебя не учит?       — Кажется, оно ничему не учит тебя! Ты с такой лёгкостью начинаешь обвинять и отталкивать меня!       — Ты сама меня отталкиваешь своим молчанием! Как я могу догадаться, что у тебя на душе, если ты молчишь?       — Я уже сказала тебе, а ты, как всегда, слышишь только себя!       — Так повтори, может, тогда я услышу!       Чак стоял прямо перед ней, дышал тяжело, часто и прожигал взглядом. Впрочем, Блэр от него не отставала — её буквально трясло от злости.       — Я боюсь, Чак, понятно тебе? — выкрикнула она. — Боюсь всё испортить, и, кажется, уже всё испортила. Хотя ты не лучше — вместо того, чтобы понять, бросился обвинять и упрекать во всех грехах!       — Бред! — скривился Чак. — Чего ты боишься?       — Я боюсь, что буду вести себя так, как вела всегда, а ты больше не захочешь мириться с моим характером. — Блэр вдруг почувствовала себя невероятно усталой. Всё это уже было — все их отношения — непрекращающееся дежавю.       — Что за глупости! Я люблю тебя такой, какая ты есть! — Чак нахмурился, заглядывая в её глаза. — Блэр? Ты действительно этого боишься? Что я вдруг разлюблю тебя? Серьёзно?       Она кивнула, не поднимая головы, и прикусила губу. Не хватало ещё расплакаться, чтобы он окончательно убедился в её неуравновешенности.       — Блэр, — мягко проговорил Чак, приподнимая её за подбородок и заставляя посмотреть на него. — Я люблю тебя. И буду любить всегда. Что бы ты ни сделала, что бы ни случилось. Всегда.       Блэр следила, как он медленно склоняется к её губам, и в груди расплывалось знакомое, но такое нужное сейчас чувство — тепла, света, всепоглощающей нежности. Чак втянул в себя её нижнюю губу, отпустил и тихо выдохнул, целуя с такой мучительной медлительностью, что Блэр не выдержала — запустила руки в его волосы, прижала к себе, впиваясь в его губы, подаваясь всем телом. Она не успела даже понять, когда Чак подхватил её на руки, просто в какой-то момент, оторвавшись от него, обнаружила, что они уже в спальне.       Руки скользили по телу, спешно помогая избавиться от одежды, коснуться, почувствовать чужой жар под ладонями. Чак толкнул Блэр на кровать и тут же опустился сверху, непрерывно целуя, словно хотел приласкать каждый дюйм её тела. Одной рукой он подхватил её под ягодицы, устраивая удобнее, сжал кожу, оставляя белые пятна, глухо застонал, когда Блэр потёрлась о него, царапая грудь острыми сосками.       Блэр казалось, она полыхает изнутри, плавится под его нетерпеливыми касаниями. Она нетерпеливо двигалась под ним, чувствуя обжигающую, гладкую кожу члена, прижавшегося к её бедру.       — Чак… — задыхаясь, простонала она, выгибая спину, подставляя грудь под град коротких, влажных поцелуев.       — Люблю тебя… — зашептал он прерывисто, не отрывая губ от её кожи. – Люблю твои капризы… люблю твоё упрямство… люблю, когда ты злишься… Моя Блэр… только моя… навсегда…       Он толкнулся в неё, ловя замутнённый страстью взгляд, коротко целуя и начиная двигаться рваными, короткими рывками. Блэр застонала, впиваясь в его плечи ногтями, сцепила ноги за спиной, стремясь вжать в себя, вплавить, стать одним целым навсегда. Или хотя бы на несколько бесконечно долгих минут. Обрывки слов, бессмысленных, нужных, переплетались с дыханием; руки, губы блуждали по телу в одном ритме, пока тела соединялись снова и снова с громкими, влажными шлепками. Блэр казалось, она умирает и снова возрождается с каждым движением навстречу, что живёт только сейчас, отдаваясь и отдавая, растворяясь в слепящем наслаждении. Всё вокруг: море, плескавшееся за окном, мягкий свет настольной лампы, гладкость шёлковых простыней — растворилось, остался только Чак. Его глаза, казавшиеся угольно-чёрными, его приглушённые стоны, его губы, прихватывавшие кожу на шее, вес его тела, прижимавший к кровати. Только это стало единственно важным, необходимым, как воздух… Она коротко вскрикнула, на долгом выдохе простонала его имя и задрожала, словно со стороны наблюдая за тем, как сокращаются мышцы его ягодиц, как выгибается спина, и лопатки крыльями поднимаются вверх, натягивая кожу. Чак застыл, приоткрыв рот, не дыша, и в следующую секунду вздрогнул всем телом, начиная двигаться быстро, резко. А потом стало тихо. Только сумасшедший стук сердца, шальные улыбки и блеск в глазах.       — Чак Басс, — довольно улыбаясь, проговорила Блэр, не сводя глаз с потолка. — Ты впервые в жизни не надел презерватив.       — Тебя это волнует? — он повернул к ней голову.       — Нет. А должно?       — Нет. Я хочу от тебя детей.       — Много? — Блэр приподнялась на локте.       — Для начала одного будет достаточно.       — А потом?       — А потом будет так, как хочешь ты.       — То есть сейчас моё мнение тебя не волнует? — Блэр сделала вид, что возмущена, хотя не могла заставить себя перестать улыбаться.       — Ну, — Чак погладил её плечо и потянул к себе, — тебя очень просто отвлечь от вопросов контрацепции. Поэтому, — он обвил её руками и опрокинул на спину, нависая сверху, — я спрошу только один раз, — губы очертили дорожку от мочки уха по шее вниз. — Мне надо идти за презервативами?       — Нет. — Блэр потянулась, как кошка. — Мне так больше нравится.       — Желание жены для меня закон, — мурылкнул Чак, накрывая её губы своими.       Снято! Чета Бассов возвращается на верхний Ист-Сайд. Мне одной кажется, что Блэр выглядит ужасно? Кое у кого вернулись проблемы с пищеварением? А как ещё объяснить нездоровую бледность, которую не скрыть карибским загаром? Что это, отросшие корни волос? И откуда такой ужасный лак на ногтях? Неужели Чак жалеет денег на красоту жены? Уверена, миссис Басс быстро исправит это недоразумение, навестив любимые салоны с Сереной. Если у той хватит времени, конечно. Говорят, сейчас Эс всё время проводит в одном особняке одного редактора какого-то сайта. А ещё говорят, что они пообещали рассказать всему миру, кто такая Сплетница. Но это, конечно же, сплетни. Этому сайту никогда не стать лучшим. Ведь вы же любите меня. Целую, Сплетница.