Грани осознания

POV: Маринетт

Я давно не была маленькой девочкой, и о том, что такое «эротические сны», знала не понаслышке. Но раньше герой у них был один и довольно конкретный — моя неудавшаяся любовь, Адриан Агрест. Так представьте же себе моё удивление, когда героем моего жаркого сна стал ни кто иной, как Кот. Это наглое, нахальное существо с раздутым эго — оно позволило себе появится в моем сне, да ещё и ласкать меня. Притом так, что я проснулась красная от стыда с горящими щеками и не только. Это озадачивало. Что в этом парне такого? Ведь который день я думаю только о нём и не могу выбросить это из головы… Его накаченное тело, ласкающий слух голос, эти манеры не оставляют меня который день… После этого сна во мне в который раз что-то изменилось, какое-то глубинное понятие, позволяющее принять Нуара как возможного парня… Теперь во время каждого патруля я внимательно присматривалась к нему, и, кажется, моё внимание даже начало его напрягать, иначе почему его вроде бы шутливые замечания были столь тревожными? — Миледи, я чем-то обидел тебя? — спросил парень. В это ночное время мы были на крыше башни Монпарнас: именно с неё открывался лучший вид на город, если не считать, конечно, Эйфелеву башню. — С чего ты взял это, Кот? — даже мне эти слова показались жутко наигранными… Но сильный ветер прикрыл все лишние звуки. — Ты как-то странно на меня смотришь. Как будто оцениваешь, вот только я не понимаю -что именно. — наверное, он никогда ещё не был настолько близко к истине, как сейчас: даже удивительно, насколько Нуар может быть проницательным, правда, эта его способность открылась как-то поздновато… — Тебе кажется, Кот. Не выдумывай глупости. — врать человеку, который тебе нравится, оказывается, не очень-то и легко, но мою дрожь, опять же, можно было списать на ветер. — Но ты ведь помнишь, что если что-то случится — я всегда поддержу тебя. — эти слова отозвались теплом внутри, и объятия вышли как-то сами собой, без участия мозга. — Спасибо, Нуар. Я этого ни за что не забуду…

***

Несколько дней подряд мне снились разные сны, но неизменно с участием одного хвостатого героя. Это даже перестало раздражать, наоборот — мне стало не хватать его и в обычной жизни. Хотелось слушать его глупые шутки и упиваться этим бархатным голосом, одно звучание которого выбивало почву из-под ног. Но Кот как будто подслушал мои мысли и решил поступать с точностью до наоборот. На патрулях он стал более серьезным, не «каламбурил» и не приставал. Как же сильно я стала жалеть о словах, сказанных ему раньше — сейчас мне хотелось откусить себе язык, лишь бы он снова стал прежним. Наверное, когда я наконец созрела для серьезных отношений — перестал надеяться он. Перестал мечтать о взаимной любви. А я наконец поняла, насколько Кот хорош собой и оказалось, что уже поздно — поезд ушел.

***

POV: Адриан

В последнее время Миледи стала жутко рассеянной и в то же время — серьёзной. Она странно поглядывала на меня, и я забеспокоился — не случилось ли чего. У меня нет никого родней, чем она, и я действительно стал сильно беспокоится за неё. Да, Леди — сильная, смелая и независимая, но я-то знаю — иногда Принцесса тоже плачет, прячась от всех на крышах Парижа; она тоже хочет заботы и ласки, просто не позволяет себе этого. Она защищает город в любое время дня и ночи, не зависимо от самочувствия, она лечит меня и не даёт умереть. Моя Леди — это лучшее, что случилось в моей жизни. И я не позволю кому-то или чему-то её обижать. Так странно… Я даже в мыслях не вспоминаю, что Моя Леди и Маринетт Дюпен-Чен — это один человек. Одна девушка, в которую я влюбился. И ведь я полюбил совершенно разные её стороны — смелую и независимую Леди Баг, и скромную, милую Маринетт… Так странно и в то же время правильно. Наверное, только огромнейший дурак не заметил бы, как они похожи: не только телосложением и прической, но и в обычной жизни — иногда Мари вела себя в точности, как Леди Баг. Но я не замечал её, поглощённый любовью к второй ипостаси девушки. Я даже не мог и подумать, что у них может быть что-то общее. Я даже не связывал то, что Маринетт была там же, где и Леди после каждого преступления — дурак, и этим все сказано.