Разве так бывает?

После разговора с сестрой и своим бывшим старшим братом Ичиго, я отправилась в свой номер, не попрощавшись с ними. Почему-то на душе было хреново. Что это со мной? Такого раньше никогда не было. А, нет, было. Но только один раз в моей жизни. Тогда, когда я покинула Рай, бросив все. Дом, родителей, сестру и брата. Когда я находилась у врат Ада меня терзали сомнения, но я понимала, что назад дороги нет. Тогда мне было очень плохо, чувство вины грызло меня из нутрии. Но о своем решении я ни разу не пожалела. Все-таки там, в Раю, мне не место. Почему же тогда я родилась ангелом? Если в душе я демон? И сила у меня демоническая. И даже характер. Может, это ошибка? Я много раз об этом думала, но ответа не нашла. У меня даже был вариант, что я на самом деле с рождения была демоном, просто каким-то образом очутилась в Раю, однако эта версия быстро отпала, потому, как я похожа на отца внешностью. Когда я переступила врата Ада, меня привели к Рукии. Она приняла меня, как сестру. Научила контролировать свою силу, а через несколько лет позволила увидеться и объясниться с братом. Помню, как мне было неловко смотреть в его глаза, но он все понял. И я осталась в Аду. Ведь это место мне куда ближе родного дома. Помню, как Рукия учила меня быть жестокой, холодной и безжалостной с грешниками. Она говорила, что в душе я могу быть какой угодно мне, а снаружи нужно всегда носить маску. Это я и делала, пока не появилась Рангику. С ней я была собой. Но она, став таким же демоном, посланником смерти, отказалась носить маску жестокости. Хотя, может, я просто не знаю всего. Ведь я ни разу не видела ее такой, какой предстала перед ней при первой нашей встречи. Однако, я знала ее настоящие лицо. На самом деле под своей доброй улыбкой она скрывала серьезность. Она могла стать серьезной только в самых крайних и чрезвычайных ситуациях, а я не переставала удивляться, как моя смешная и доброжелательная подруга, воспринимающая все в шутку, может быть такой. Но эта доброжелательность не была ее маской, скорей частью самой Рангику. Наверное, моя хладнокровная маска удивляет ее так же, как и меня ее серьезность. Сейчас на душе мне было так же плохо, как и тогда, перед вратами Ада. Но я не знала, почему. Тогда я предала семью, а сейчас? Тоширо? Почему мне так плохо? Может, это от того, что я боюсь его отношения к себе? Что он будет обо мне думать, как будет ко мне относиться, после того, что сказала Рукия? Предатель в Аду, нападение на Рай, даже идиоту ясно, что это пошатнет доверии ангелов к нам, и Тоширо не исключение. Может, Ичиго и верит Рукии, ведь они знакомы очень давно, но мы с Тоширо... Мы знаем друг друга совсем недавно. Меньше полугода. Глупо полагать, что он будет относиться ко мне так же, как всегда. А как он ко мне относился до этой новости? Как к другу? Иногда даже как к балласту. Я для него просто девчонка, действующая ему на нервы. А он... Он мне кто? Я давно признала, что он мне симпатичен. Потом простая симпатия переросла в влюбленность. Он мне нравился, как парень. И я не считала его своим другом. Он был для меня больше, чем друг. Хотя, почему был, он и сейчас мне больше, чем друг. А я для него теперь пустое место. Наши отношения итак не простые, глупо было на что-то надеяться, а теперь… Теперь и это в прошлом. Может, это к лучшему? То, что теперь я для него ничего не значу? Если бы не эта новость, я бы и дальше продолжала влюбляться в Тоширо. Рано или поздно, я бы его полюбила. По-настоящему полюбила. Рангику рассказывала, что в своей жизни простой смертной она влюблялась тысячи раз, но любила по-настоящему только один раз. Это был отец Аюми. Про их отношения с Ичимару мне не все известно, но я точно знаю, что он для нее далеко не пустое место. Эх, моей подруге наверное сейчас так же хреново, как и мне. Но это и к лучшему. По закону мне все равно нельзя любить ангела. И Рангику тоже. Поэтому, уж лучше избавиться пока еще не серьезных чувств сейчас, внушая себе, что ты для любимого тобой человека пустое место, чем потом, осознавая, что любишь по настоящему, расставаться с ним. Моим чувствам к Тоширо далеко до того, что называют любовь. Наверное. Хах, я ведь даже не знаю, что это такое. Любовь к близким - это одно,а любовь женщины к мужчине совсем другое. Но мне и не нужно этого знать. Я ведь демон. Хладная тварь у которой нет такого понятия, как милосердие. Такими нас видят люди. Безжалостными тварями. И они правы. Многие из нас действительно такие. И я не исключение. Сколько раз я смотрела на мучения грешником ледяным взглядом? Без сожаления. Сколько раз я видела смерть людей и на моем лице не проскользнула ни единая эмоция, похожая на жалость и сострадания. Мне нельзя любить. Это окончательно разрушит во мне мою маску. Демоны не могут любить. Ведь тогда они перестают быть этими самыми демонами. И хоть в душе, они, возможно, вовсе не такие жестокие, какими показывают себя и какими их видят остальные, любовь разрушит эту стену вокруг них. Любовь превратит их в ангелоподобных или как-то так... А демоны не могут быть такими. Они должны быть жестокими, без сострадания. Без сожаления, без жалости. Ничего человечного в них присутствовать не должно. А если и любить, то только кого-то из твоей расы. Такого же демона. Ангелам и демонам нельзя любить друг друга, иначе это нарушит баланс. Демоны перестанут быть самими собой. Я не раз убеждалась, что законы существуют не просто так. И то, что «все правила созданы для того, чтобы их нарушать» здесь не действительно. Я живу не в мире живых, где законы нарушаются день за днем. Ведь, если их нарушить, хаоса не будет. Убийства, что происходят, терроризм в городах, войны между странами. Это все мелочи, по сравнению с тем, что может произойти, если нарушить важнейший закон потустороннего мира, как его называют смертные. Хаос. Уничтожение демонов. И все из-за дурацкого чувства, присущего всем живущим. Нет, такого никогда не произойдет. Совет сорока шести этого не допустит. И даже те, кому принадлежит Рай и Ад, будут бессильны против решения сорока шести. Смерть ждет всех и каждого, кто нарушит закон о запрете отношений между демонами и ангелами. И я прекрасно это понимаю. Поэтому, пока мои чувства к Тоширо не переросли в любовь, нужно их уничтожить. Но как бороться с самой собой? Если я буду вести себя холодно к Тоширо, сделаю больно лишь себе одной. А чего я хотела? Сама виновата. Влюбилась, как школьница. Хотя мой возраст за гранью понимания любого школьника. *** Я всю ночь не спала. Поэтому звонок будильника мне не понадобился, чтобы встать. Вчера вечером встал вопрос о нашем возвращении обратно в Каракуру. Рукия и его одобрила. Пока творится неразбериха, ясно одно: одними нападениям предатель не остановится и, понятное дело, что войны не избежать, это лишь вопрос времени. Нужно предотвращать нападения и убийства. И в такой момент мы не можем скинуть это на Рангику и Гина. Однако Ичиго был категорически против нашего возвращения, аргументируя это тем, что: Во-первых, когда нам представится шанс посмотреть Берлин во всей красе? Во-вторых, осталось совсем недолго до окончания экскурсии. И в-третьих, среди ребят из нашей группы есть личности с высокой духовной энергией. И кто их защитит, как не мы? Однако Рукия настояла на нашем возвращении. А Сору и какую-то девчонку из параллели будут защищать они. Вообщем, ихними ссорами было решено, что мы проведем здесь еще один день. Таким образом, мы улетаем в пятницу вечером. В шесть вечера по местному. Учительница была не против. Встав с кровати за час до звонка будильника, то есть в полседьмого утра, я пошла в ванную. Взглянув на свое отражение в зеркале, ужаснулась. Глаза опухшие, красные, под ними синяки. Я плакала всю ночь, под утро успокоилась. Плюс, не спала всю ночь, вот он, результат. Мда, а еще демоном называюсь. Господи, какая же я жалкая. Смотреть тошно. Отвернувшись от зеркала, я разделась и пошла под душ. Сколько я там простояла, оставалось для меня загадкой. Все было в каком-то непонятном тумане для меня. Я не могла ни о чем думать, кроме этого белобрысого идиота. К горлу опять поступил ком. Помотав головой в разные стороны, я включила холодную воду в надежде, что она меня вразумит. Напрасно. Лучше мне от этого не стало, но слезы прошли. Боже, неужели все так серьезно? Господи, почему? Почему я такая дура?! Нашла из-за кого плакать! Нашла в кого влюбляться! Вот он результат влюбленности! Да на меня смотреть противно! Я даже не могу надеть на себя свою маску хладнокровной, безжалостной твари. Я бы еще долго стояла под холодным душем, не замечая того, что уже окоченела и посинела, если бы не стук в дверь. - Карин, ты не одна, выходи, давай! – Послышался за дверью голос Шарлин. Опомнившись и придя в себя, я выключила воду, обернулась полотенцем и вышла из ванной. - Ты вся синяя! Ты что, под холодной водой стояла?! Карин, так ведь нельзя! – Начала Шарлин. - Я… просто мне… - неделю правды еще никто не отменял, - было так плохо… мне и сейчас плохо… - Хватит мямлить, за завтраком все расскажешь, и только попробуй что-нибудь утаить. Сказала, как отрезала. А что я? Мне придется все рассказать. Эх, будь проклят мой язык! Переодевшись, я вышла из номера. По дороге к лифту встретила Тоширо. Он даже не посмотрел на меня, не поздоровался. Меня в этот момент как будто без ножа резали. Больно. Но я сильная. Я не простая смертная, я выше этого. Точнее, ниже, если быть точным, я же демон все-таки. Ай, вот рассуждений мне только не хватало! В голове и так бардак! У меня есть гордость, поэтому я тоже пыталась не смотреть на него. Так мы шли по коридору до лифта, однако, вместо того, чтобы поехать на лифте со мной, Тоширо предпочел пойти по лестнице. Причем, сделал это так, как будто меня здесь нет. Ком опять поступил к горлу, но сдержаться я уже не могла, заскочив в открывшийся лифт, я нажала на первый этаж и спустилась по стене на пол лифта. Слезы потекли из глаз, размывая и затуманивая вид. Я вновь заплакала. Не сдерживаясь, я рыдала. Было очень больно. Человек, который для меня много значит, вычеркнул меня из своей жизни. С этим я была согласна из-за закона, однако он сделал это не потому, что осознал, что мы не можем быть вместе, он сделал это потому, что считает меня причастной к нападению, причастной к предательству. Как он мог? До первого этажа я доехала в одиночестве, однако выходить не спешила, даже когда двери лифта открылись. Неизвестно, сколько я так просидела на полу лифта. Видя, в каком я состоянии, какая-то работница гостиницы, которая меня и заметила, вывела из лифта и повела куда-то на первом этаже. Оказалось, что она повела меня в служебное помещение. Умыв меня, она протерла мои глаза полотенцем, что было на тележке горничной, которая так кстати стояла около служебного помещения. И только после того, как мои глаза прояснились от слез, я смогла ее рассмотреть. Русоволосая женщина лет тридцати. Волосы заколоты большим крабом. На лице нет косметики, одета она была в форму горничной. - Эй, девочка, что с тобой случилось? – Спросила она меня, встряхну за плечи. - Я… мне… так больно, - выдавила из себя я. - Что произошло, объясни мне, пожалуйста. – Попросила она. - Просто у меня проблемы, не обращайте внимания. – Ответила я. Формально, так и есть, у меня проблемы. А какие, ей знать не обязательно - Может, расскажешь? Ты была в таком состоянии. Ну же, что случилось? – Мягко спросила она, - парень бросил? - Типа того, - кивнула я. - Не отчаивайся. У тебя будет еще сто таких, тысяча! – Эх, знала бы она, как ошибается, - ты же такая красивая. - Спасибо вам. Я, наверное, пойду. - Иди. И больше не плачь. Он тебя не достоин, раз бросил. – Улыбнулась она. Я кивнула и вышла. Нужно идти на завтрак. Когда я вошла в кафетерий, начала искать взглядом Шарлин. Она сидела около стены. Я направилась к ней. На меня все смотрели. Что со мной не так? - Карин, что с тобой? – Удивилась подруга? - А что со мной? – Не поняла я. - Ты что, плакала? У тебя все глаза опухшие и красные. – Ответила она. Блин! Точно! Ну и как теперь оправдываться, при этом пытаясь не соврать? – Садись, расскажи, в чем дело. Я послушно села, но говорить не спешила. - Карин, что случилось? – спросила она. - Я… все так не просто… я сама не понимаю, что чувствую… а он… он… - Приступ слез готов был вернуться, но я усилием воли смогла его подавить. - Успокойся, попей воды. – Подруга подала мне стакан с водой. Я выпила его содержимое и немного успокоилась. – Кто, он? И что этот он сделал? - Я… не могу сказать… - Брось, Карин. Мы же подруги. Если расскажешь, тебе станет легче. Я постараюсь тебе помочь. И, если ты не расскажешь, так и будешь плакать в одиночестве. - Он… я… это не важно. Я не готова пока все рассказать. Может позже и не здесь. - Хорошо, как скажешь. Я не буду давить. – Кивнула она. Дальше мы завтракали молча. После экскурсия, как обычно, до вечера. Наш маршрут на сегодня: Берлинский кафедральный собор, Александерплац, Карл-Маркс-Аллее, East-Side-Gallery, Берлинская ратуша, исторический квартал Николайфиртел, площадь Жандарменмаркт, улица Фридрихштрассе. Многовато на сегодня, зато я устану так, что усну моментально и не буду думать над своими проблемами. На протяжении всего дня я ходила, как в воду опущенная. Шарлин пыталась меня отвлечь, но это было напрасно. Вечером, когда мы вернулись, ужинать мне не хотелось совершенно. Поднявшись в наш номер, я приняла ванну и уже собиралась ложиться спать, но Шарлин захотела поговорить. Сора была в ванной, поэтому нашему разговору никто не мешал, но все же, мы решили поговорить на балконе. - Итак, рассказывай. – Приказным тоном заявила Шарлин, - кто он, и какого хрена ты переживаешь из-за какого-то идиота?! - Он, это Тоширо Хитсугая, - медленно ответила я. Ее глаза расширились, но она продолжала молчать, в знак того, чтобы я продолжила, - он сегодня ясно дал понять, что не желает иметь со мной ничего общего, мало того, он знать меня не хочет. А причина, по которой он так поступает, очень обидная для меня. Извини, я не могу сказать. Я переживаю я из-за того, что мне очень больно видеть такое его отношение к себе. Ведь я… я… - Любишь его, - продолжила за меня подруга. - Не совсем. Точнее, это не совсем любовь. То есть, я сама не понимаю, что это. Любовь или простая влюбленность, но склоняюсь все-таки ко второму. А еще мы не можем быть вместе. - И ты не можешь сказать мне, по какой причине, так? - Так. Извини, что недоговариваю, просто я… я правда, не могу сказать. Может, как-нибудь в другой раз я расскажу, но не сейчас. - Ничего. Я все понимаю и так. Уж не знаю, что ты на самом деле к нему чувствуешь, но могу сказать точно. Если ты так убиваешься из-за него, то это скорей всего настоящая любовь. - Этого я и боялась. Мне нельзя его любить. Но мне очень больно из-за того, какого он обо мне сейчас мнения. Но так наверное даже лучше, я не перестаю себе об этом повторять, но… - Легче не становится. - Да. - Ну, что ж. Если ты на самом деле его любишь, то наплюй ты на причину, по которой не можешь его любить. Живем один раз. И если ты его любишь, иди к нему. Поговори, скажи, что любишь. И не важно, что он ответит тебе. Главное, что ты скажешь ему правду. В противном случае, если ты этого не сделаешь, ты будешь жалеть об этом. Да даже если это простая влюбленность, все равно иди и скажи ему об этом. Иначе легче тебе не станет. Будешь и дальше реверь, каждый день будешь выглядеть отвратительно. И, в конечном счете, попадешь в психиатрическую клинику из-за нервного срыва. - Спасибо тебе, Шарлин. Но я не могу. Я не готова к нему пойти. Все не так просто, как тебе кажется. - Как бы там не было, если ты ему ничего не скажешь, окажешься в больнице. Это я тебе гарантирую. А первая любовь, да и просто любовь, забыть очень не просто. Особенно, если ты любишь по-настоящему. Тебе нужно найти в себе силы и поговорить с ним. Если ты сейчас не готова, нужно поговорить завтра утром. Но не затягивать это надолго. Если ты завтра с ним не поговоришь, я силком тебя притащу к Тоширо и сама ему все расскажу. – Сказала Шарлин и уже собиралась уйти обратно в номер с балкона, как остановилась. - Если это из-за Аюми, все равно расскажи ему о своих чувствах. Тоширо не моральный ублюдок, я в этом уверенна. Он все поймет. – и она ушла. Эх, Шарлин, знала бы ты все как есть. Хотя, я расскажу тебе о том, кто я. И Мидори расскажу. Вы мои подруги. Вы поймете. Во всяком случае, я на это надеюсь. Постояв еще немного на балконе, я пошла в номер. Спать хотелось жутко. Поговорить с Тоширо? Да, наверное, мне действительно стоит. Шарлин права. Живем один раз. Завтра же все ему расскажу. С такими мыслями я уснула.