Мне не жаль...

Всю дорогу до особняка граф Кречетский с сыном ехали молча. Илюша осмелился напомнить отцу о кадетском корпусе, на что тут же услышал предполагаемый укор в свой адрес: «Ты тоже решил меня бросить? Прекрасно!». Илья замолчал и до дома не проронил ни единого слова. Андрей помнил желание покойной жены о зачислении сына в кадетский корпус. Но какой из мальчишки военный? Он всего подряд боится. Израстется, тогда поступит, куда захочет. Но с другой стороны, сверстники и военная дисциплина пойдут ему на пользу, станет самостоятельным. Возможно, форма ему все-таки пойдёт к лицу. Приехав в особняк, Илюша направился на кухню к Евдокии, а Кречетский первым делом поручил Маше собирать Илью Андреевича в дорогу. — Принеси бокал вина и приведи-ка Наталью ко мне в кабинет, — сказал он дворецкому. Тот кивнул и отправился выполнять. На кухне как всегда трудились две кухарки — Евдокия и Устинья из поместья Кречетских, с которой та успела подружиться. — Барин, и все же почему вы не обедаете с гостиной с господами? — С вами здесь приятнее. — Илюш, не налегай на сухомятку, — Евдокия отодвинула тарелку с пирожками и налила тарелку борща для Ильи. — Спасибо! — Евдокия, тебе письмо вот передали, — сказала кухарка. — От кого же это? Евдокия внимательно изучила письмо и радостно воскликнула: — Это от Полинушки! Сынок, прочти, пожалуйста, — обратилась она к Илье. Сама грамоту немного разумела, но не в полной мере, чтобы быстро прочесть. — А ты переживала! Все с ней нормально, жива-здорова, — подбодрила Устинья. — Я так рад, что Полина нашлась! Надо скорее папеньке рассказать хорошую новость! — Илья уже было собрался бежать в дом к отцу, но кухарка его остановила, потому как знала чем чревато, если барин узнает о местонахождении Полины. В этот раз он, возможно, будет менее снисходителен. — Рано или поздно отец все равно узнает и разозлиться. Лучше долго не скрывать. — Как только настанет нужное время, скажу. А сейчас ни к чему это, — произнесла Евдокия. Между тем, Наталья уже стояла на пороге кабинета графа, который подвинул в её сторону бокал красного вина. — Проходи, угощайся. — Спасибо, но я откажусь, — робко произнесла служанка. — Выпей я сказал, — прорычал он. — За упокой души моей дражайшей супруги. Ты ведь была ей очень преданна. — Да. Без Анны Николаевны здесь будет пусто. Я сочувствую вашему горю, граф. — Угу. Сочувствия так и льются ото всех. Скажи, а ты все приказания госпожи выполняла, во все тайны стало быть посвящена? — Что вы имеете ввиду? — Меня терзают смутные сомнения, что крепостные девицы с моих земель не по собственной воли исчезают. Сначала Настасью на угольные ямы отправляют без моего ведома. Недавно узнал, что она умерла с ребёнком. С моим ребёнком. Ни один не посчитал нужным поставить меня в известность! Неприятно узнавать, что за твоей спиной самоуправствовали. Ну больше я с этим мириться не стану. Кречетский жестом указал подойти ближе и усадил служанку к себе на колени. — Утаишь от меня что-нибудь, никто тебя не убережёт. Рассказывай, куда вы дели Полинку Лебедеву, — граф злобно улыбнулся, — Солжешь, за ней отправишься. Наталья вырвалась из цепких рук хозяина и поправив прическу, сказала: — Она в монастыре. С ней всё хорошо. Кречетский рассмеялся. — Глубоко же вы её засунули. Узнаю свою жену: предпочитает устранять неугодных, не поправ законы Божьи… Я так не могу, привык решать дела кардинально. Тишину прервала вошедшая Маша. — Барин, почти все готово к отъезду Ильи Андреевича. — Замечательно. Передай конюху, чтобы седлал коня для меня. — Тогда может лучше карету? — Делай, что велю. И побыстрее. Маша кивнула и тихо вышла. — Мне тоже можно идти? — спросила Наталья, — Позвольте задать вопрос. — Дозволяю. Задавай свой вопрос. — Как вам хватает совести… Даже сейчас, когда ваша жена умерла, вы думаете только о крепостных девках. Вы же хотите вернуть эту девчонку сюда? Почему она вам так нужна? Что в ней такого? Кречетский даже опешил от такой наглости и довольно резко протрезвел, но спокойно ответил горничной. — Вопрос довольно дерзкий. Во-первых, это не твоё дело. Во-вторых, её место пока здесь, а не в монастыре. И кто ты такая, чтобы мне морали читать? Выпороть бы тебя, да не до того мне сейчас. Общение с этим бестолковым Федулой плохо на тебе сказывается, ты начинаешь забывать своё место. — Причём здесь он? — смутилась Наталья. — Думаешь, я не знаю, что он не один на сеновалах дрыхнет? Я всё понимаю. Любовь, конечно, зла. Полюбишь и такого… Так что не старайся упрекнуть других, коль сама не ангел. Иди. На глаза мне не попадайся. — Строго отчеканив последние фразы, он поднялся с места и передал горничной пустые бокалы из-под вина. За окном все небо затянуло свинцовыми тучами, лишь редкие лучи солнца проглядывали через эту серость. Бричка для Ильи стояла уже у порога особняка. Маша попрощалась с молодым барином, приобняв со всей теплотой, а Илюша в последний раз смотрел на окна дома и гадал, выйдет ли отец проводить его. Или же нет? Впрочем, барин все-таки вышел и с отчуждённым видом направился к сыну, боясь проявить чувства, когда тот обнял его так крепко. — Очень жаль, что приходится покидать вас вот так, папенька. Как же вы будете один? — Не переживай. Все будет хорошо. Учись хорошо, — холодно ответил он. — Попрощайтесь за меня с дядей и Полиной. Я верю, что она скоро найдётся. — Конечно… Как только найдётся, передам. Кречетский провожал взглядом сына, пока тот не скрылся за горизонтом, после он решил нанести визит одному человеку. *** Проводив сына, граф Андрей сразу же направился к монастырю, где по словам Натальи, держат милую девицу. Полина не выходила у него из головы, настолько врезалась в душу эта девчонка. Необходимо вернуть её назад во что бы то не стало. Белый конь остановился у стен обители и Кречетский несколько раз стукнул кулаком в дверь. Игуменья в изумлении приоткрыла дверь, увидев перед собой нежданного гостя. — Не ожидала увидеть здесь именно вас. Что вас сюда привело, граф Кречетский? — Я думаю, вы догадываетесь. Разрешите пройти? — Не разрешу. Прошу вас уйти. Сейчас же. После бессмысленных препирательств, Андрей сдвинул игуменью с места и прошёл внутрь. Шокированная такой бесцеремонностью, она поспешила за ним, не переставая причитать. — Что вы себе позволяете? Как вам не стыдно? Немедленно уходите! — Помолчите, пожалуйста. Без вас голова болит после всех этих событий, — спокойно проговорил мужчина. — Полина! Где вы её прячете? — Вам здесь не место. — Я на ваше место не претендую. Если она здесь, я все здесь переверну, вы знаете. — Её здесь нет. — Почему я должен вам верить? Про Антонину вы тоже ничего не говорили, однако она жила здесь. — Я не обязана перед вами отчитываться, — строго проговорила игуменья, — И Антонина и Полина успокоения здесь искали. Устали от неволи. — Не я такой порядок придумал. Извините, но за воротами другая жизнь, не всегда справедливая. У каждого своя неволя и страдать по этому незачем. — Философский трактат решили написать? Удивительно, насколько два брата могут быть такими разными. Вы с Дмитрием Васильевичем совсем не похожи друг на друга. Это радует. — Это комплимент или как? Не забывайте, что мой брат — плод моих стараний и воспитания. Я вырастил Дмитрия таким какой он есть! Достойнейшим! — Жалости заслуживает человек, гордыней обуянный. Андрей злобно усмехнулся и направился дальше, в глубь территории обители. Игуменья шла за ним, но больше не останавливала, поскольку это было бесполезно. Полины не было видно, но то, что он обнаружил дальше потрясло его. Могила матери Полины, той кого он потерял 20 лет назад. Дата смерти совсем свежая. — Она всегда хотела побывать в Москве, — сказал Андрей спокойным тоном, не предвещавшим ничего опасного, его лицо почти не отражало никаких эмоций, кроме грусти, а сердце билось сильнее. — Такова её судьба. Её жизнь оборвалась внезапно, но она не переставала думать о дочери и молиться за неё. Полина очень на неё похожа, столь же добра и прекрасна душой. — Полина её судьбу не повторит, будьте уверенны, — отчеканил граф и устремился покинуть это место как можно скорее. Игуменья смотрела ему вслед и осенила крестным знамением. По прибытию домой Кречетский сразу направился на кухню к кухарке Евдокии, уж она точно знает, где сейчас её подопечная. Освободившись от работ и прибрав на кухне, Евдокия принялась читать Полинушкино письмо, уж очень ей хотелось ещё раз успокоить душу, как вдруг у неё за спиной появился силуэт, она вздрогнула, резко обернулась и спрятала письмо за спину. Перед ней стоял барин и вопрошающим взглядом требовал показать руки. — Что ты там прячешь? — Ничего, барин, так… мелочь бабская. На кухню не вовремя зашла вторая кухарка с ведром воды, Евдокия замешкалась и выронила письмо на пол. Граф поднял бумагу и принялся изучать, лицо его потускнело и он направил прожигающий взгляд на кухарок. — Бабская мелочь, говоришь? Да как вам не стыдно в глаза лгать барину! Совсем страх потеряли? — Я одна во всем виноватая, барин! — залепетала кухарка, — Устинья ничего не знала, я за все в ответе! Прикажите пороть? Кречетский обдумывал, что ответить, мысли были заняты совершенно другим. — А какой смысл мне вас пороть? Бьют обычно тех, кто не понимает, что делает, а вы идёте мне наперекор вполне осознанно… Зачем я приобрёл это проклятое имение. Ничего, кроме несчастий оно не принесло, — с грустью заметил граф, — Если ещё какие письма придут, уж пусть меня не минуют или разговаривать с вами будем уже по-другому. Работайте! Он вышел из кухни, оставив наедине изумленных кухарок.